Вот он и говорил. Я так понял, что он с этим нашим Борисом сталкивался когда-то. Только Пашу убили месяца два назад, а больше вам никто ничего не скажет. Наши ребята ещё меньше моего знают.
Вечером, возвращаясь домой в машине Петрова, Костя опять затронул эту тему.
— Знаешь, я Насибуллину всё-таки почему-то верю. Очень все похоже складывается. Посмотри, как этот Слава-Борис все организовал. Сам только за ниточки дёргал и деньги грёб. Теперь мы их повязали, а он в стороне. Как ты думаешь, почему он своих не предупредил, когда понял, что квартиру с барахлом накрыли?
— Может, шкуру свою спасал, а о других позаботиться времени уже не было. — На светофоре зажёгся красный свет, но перекрёсток был пуст, и Дима, оглянувшись по сторонам, нажал на акселератор. — Но, по-моему, он это специально сделал. Знал, что никто про него ничего толком рассказать не сможет, вот и не волновался. У нас раскрыта серия тяжких преступлений, обезврежена опасная группа, а если один, пусть даже и организатор, скрылся, то никого это особенно волновать не будет. Брауна за утерю оружия наверняка уволят… Представляешь, лет десять бы назад такое случилось? Да этого гребаного Бориса за три дня просчитали бы и задержали. Есть ведь над чем поработать! Только нам это все равно не потянуть, не наш уровень, а больше никто и заниматься не станет. Ну, в министерство запрос пошлют какой-нибудь.
— А если это неправда все?
— Может, и так. Только я почему-то Олегу тоже верю.
Некоторое время они молчали. Костя смотрел в окно на проносящиеся мимо дома, мигающие светофоры, на редких прохожих и значительно чаще попадающиеся машины. Зубная боль поутихла, и, несмотря на массу проделанной за день работы, сильной усталости он уже не ощущал. И домой уже не хотелось. Не хотелось, потому что никто его там не ждал и делать было абсолютно нечего. Телевизионные программы скоро уже закончатся, видиком он так и не обзавёлся. Что остаётся-то? Полистать газеты, выпить бутылочку пива и лечь спать, надеясь, что хоть сегодня не придут кошмары, одолевающие его последние ночи.
— Знаешь, у меня к этому Боре-Славе особой злости нет, — задумчиво проговорил Дима, когда они почти приехали. — Не был бы он опером, так я о нём вообще бы не думал. Интересно, а он ведь, наверное, наш, а не комитетский.
— Да наш, наверное, — безразлично отозвался Костя. — У них специфика другая. А может, из этих, которых в конце восьмидесятых из КГБ в милицию на усиление прислали, помнишь?
— Помню, я тогда ещё постовым был. Я думаю, может, мужика допекло так. Денег нет, и взять неоткуда, а надо срочно. Жена заболела, или ребёнку какая-нибудь операция срочная за границей нужна. Вот и пошёл на грабежи. Посмотри: все, кого он грабил, фактически не пострадали! Помнишь того директора конторы по недвижимости? Для него пять тонн долларов, золото и аппаратура — так, мелкая неприятность, не больше. Он пару сделок с расселением коммуналок провернёт — и все себе обратно вернёт. Не так ли?
— Да ладно, не заводись ты! Ну плохо все, так это и так все знают. Кроме тех, кому это в первую очередь знать положено. Или ты его оправдать пытаешься, Деточкина из него сделать? Я не думаю, что он специально наказывать кого-то хотел. Просто выбирал богатые квартиры, а то, что там люди такие оказываются, так это… Так, примета времени. Каждый живёт как хочет и как может. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Лезть в политику или разбираться, почему у нас все так получается, — нет уж, пусть этим другие занимаются.
— Да ладно, не хочу я никого оправдывать, — махнул рукой Дима. — Противно просто. Все нарушают законы для своей выгоды, а мы — для того, чтобы этот самый закон хоть как-то поддерживать.
— Ты это судье скажи, который вымогателей и разбойников под залог отпускает, а грабителям условные сроки даёт. Нам же всем уже объяснили: да, сейчас плохо, но лет через пятьдесят нынешние бандиты перестанут стрелять и делить и начнут поднимать нашу экономику, и тогда всем будет хорошо.
— Ага, тогда те, кого мы сегодня не досажали, будут нам зарплату платить, — буркнул Дима, подъезжая к дому Ковалёва.
— Так и будет. Сегодня они в беспределе заинтересованы, а потом, наоборот, захотят, чтобы крепкий закон был. Вот тогда-то мы всем и понадобимся. А сейчас мы никому не нужны. Кроме самих себя.
— Приехали. До завтра!
Костя открыл дверь и успел поставить ногу на асфальт, когда его опять окликнул Дима:
— Подожди! Слушай, а вот ты, если бы совсем припёрло… Пошёл бы на такое?
— Не знаю. — Ковалёв пожал плечами. — Думаю, вряд ли. Наверное, просто смелости бы не хватило. Пока!
Костя поднялся в свою квартиру. Там было темно и уныло. Повесив куртку, он положил пистолет в ящик прикроватной тумбочки и прошёл в кухню. Пива не было — вчера допил последнюю бутылку. Недалеко от дома располагались круглосуточные торговые ларьки, но выходить на улицу уже не хотелось. Задумчиво посмотрев на полупустую бутылку «Смирновской», Костя захлопнул холодильник, поставил на плиту чайник и кастрюлю с сосисками и отправился принимать душ.
* * *
В четверг утром начались события, не имевшие, как поначалу казалось, прямого отношения к истории с Катей Ветровой, но впоследствии сыгравшие очень важную роль.
Руслан Осипов, двадцатидвухлетний красавец культурист, охранник одного из банков, купил машину. Как раз такую, о которой мечтал: реэкспортную «восьмёрку» цвета «мокрый асфальт», не старую, в хорошем состоянии и относительно недорогую — она обошлась даже на четыреста долларов дешевле, чем он рассчитывал.
С волнением сев за руль, Руслан объехал огороженную площадку автомагазина, а потом подвёз бывшего хозяина до какого-то офиса в центре.
— Ладно, удачи тебе. — Смуглый парень пожал Руслану руку, выскочил из машины и затерялся за многочисленными стеклянными дверьми.
Осипов прибавил громкость цифровой автомагнитолы и, наслаждаясь чистым звучанием четырех японских колонок, неспешно направился домой.
Должность сотрудника службы безопасности крупного банка, которую Осипов получил год назад благодаря протекции своего старого знакомого Гоши Сысолятина, оплачивалась более чем хорошо, а так как Руслан не брезговал и другими доходами, то смог осуществить свою заветную мечту довольно быстро. Сама работа ему тоже нравилась. В солидном костюме, с «Макаровым» под мышкой прохаживаешься в холле, приглядываешь за посетителями и отвечаешь на их вопросы. А после обеда, когда операционное время заканчивается, сидишь в своей комнате и вместе с другими охранниками смотришь видик. Солидность «крыши» банка полностью соответствовала его твёрдому финансовому положению, и это практически сводило на нет вероятность нападения с целью ограбления. Если только какие-нибудь «отмороженные» сопляки решат сорвать лёгкие деньги, но и в этом случае численность и оснащение охраны лишали такую попытку шансов на успех.
Контролировала банк «хабаровская» группировка, занимавшая в городе второе после «центровой» место и резво поднимавшаяся в гору. По слухам, банк был создан при её поддержке и для осуществления её же планов. Сысолятин, которого Руслан знал с детства, занимал не последнее место в запутанной иерархии «хабаровцев». Почти каждое своё дежурство Осипов видел, как Гоша небрежно паркует перед входом сверкающий «форд-скорпио» и направляется прямо в кабинет управляющего. Встречаясь с Осиновым, Гоша всегда здоровался с ним за руку, и это добавляло Руслану вес в глазах напарников. А в последнее время в разговорах с ними он позволял себе иногда намекнуть, что является членом группировки. А что? Руслан не сомневался, что пройдёт какое-то время, и Гоша обязательно предложит ему новую работу, более соответствующую его способностям и, естественно, лучше оплачиваемую.
Остановившись перед светофором, Осипов расслабленно откинулся на подголовник и прикрыл глаза. Боковые стекла машины были опущены, и мощные динамики доносили до прохожих и пассажиров соседних автомобилей душещипательное содержание песни о загубленной в Бутырской тюрьме юности.
Покупка машины сулила массу новых впечатлений и приятных ощущений. Пребывать в этом заблуждении Руслану оставалось совсем недолго.
* * *
В этот же день Саша впервые приступил к выполнению своих обязанностей в группе Билла. К половине десятого утра он подъехал к кафе «Космос». Остальные были уже на месте. Двое потягивали соки и смотрели видик в пустом обеденном зале, ещё один сражался с космическими монстрами на ярком экране игрового автомата. Сам Билл — невысокий, с могучим торсом и короткими кривыми ногами, стриженный наголо — энергично вычищал щёткой салон своего джипа «тойота-раннер», застывшего с распахнутыми дверьми перед входом в кафе.
Саша взял запотевшую банку пива и тоже пристроился перед экраном телевизора. Фильм был скучный — какая-то ерунда про благородного полицейского, у которого преступники убили напарника. Много печальной музыки и — часто крупным планом — глаза главного героя, особенно когда он в очередной раз расстреливает кого-то из врагов. Но Сашиным коллегам фильм нравился, они смотрели с интересом и наперебой комментировали, обращая, правда, больше внимания не на заложенный в сюжете смысл, а на демонстрируемые приёмы единоборств и виды оружия. Допив пиво, Саша отправился за следующей банкой. «Коллеги» посмотрели на него откровенно неодобрительно, но Саше на это было наплевать. Он бы даже обрадовался конфликту — может, тогда Гена вернёт его на прежнее место. Только Саша положил глаз и начал подбираться к двум сёстрам-кореянкам, продавщицам одного из контролируемых им ларьков, как на тебе! Сиди тут с утра до вечера в тёмном зале и мотайся на «стрелки», где когда-нибудь обязательно нарвёшься на пулю или на нож. Сколько Саша ни разговаривал с пацанами из других группировок, нигде не было такой системы, один Крутой изобрёл эти «пожарные команды». Не может, видите ли, забыть, как был когда-то офицером спецназа, тянет его на эти армейские штучки.
С банкой ледяного пива в руке Саша вышел из кафе и постоял у дверей, оглядывая залитую солнцем улицу. По противоположной стороне не спеша шли две девушки, лет по семнадцати-девятнадцати. Симпатичные, похожие на студенток. Блондинка и брюнетка. Проходя мимо, обе посмотрели на вывеску кафе. Блондинка встретилась взглядом с Сашей, улыбнулась и сказала что-то подруге. Та замедлила шаг и тоже посмотрела — пристально, сердито. Потом дёрнула блондинку за рукав, бросила что-то резкое и, видимо, обидное для Саши, пошла дальше.
Саша перебежал дорогу, догнал и с ходу вцепился брюнетке в руку.
— Подожди-ка!
Она остановилась. Вблизи блондинка оказалась далеко не такой привлекательной и натуральной, как с другой стороны улицы, хотя смотрела доброжелательно. В отличие от своей подруги, которая сразу рявкнула:
— Отпусти руку!
Разговаривать с Сашей в таком тоне было нельзя. «Колобок» в голове заволновался и проявил интерес к происходящему. Саша медленно сжал тонкое запястье, неотрывно глядя в насторожённые зелёные глаза брюнетки. Громко, с удовольствием отхлебнул пива.
— Ну отпусти же, мне больно! Девушка попыталась выдернуть руку, но безуспешно. Саша сжал пальцы ещё сильнее и медленно проговорил:
— Попроси-ка по-хорошему, красавица.
Её действительно можно было назвать красивой. Классические тонкие черты лица, приятного цвета гладкая кожа, ухоженные волосы. Зелёные глаза смотрели уже не так враждебно. Появился в них какой-то испуг.
Появился и начал стремительно расти, по мере того, как Саша сжимал её руку и все шире ухмылялся. Видимо, девочка была «домашней», не понимала, как себя надо вести. Поколебавшись, но видя, что самой ей не справиться, а единственная помощь подружки заключается в том, что она стоит рядом и строит глазки этому бугаю, брюнетка сказала почти просительным тоном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Вечером, возвращаясь домой в машине Петрова, Костя опять затронул эту тему.
— Знаешь, я Насибуллину всё-таки почему-то верю. Очень все похоже складывается. Посмотри, как этот Слава-Борис все организовал. Сам только за ниточки дёргал и деньги грёб. Теперь мы их повязали, а он в стороне. Как ты думаешь, почему он своих не предупредил, когда понял, что квартиру с барахлом накрыли?
— Может, шкуру свою спасал, а о других позаботиться времени уже не было. — На светофоре зажёгся красный свет, но перекрёсток был пуст, и Дима, оглянувшись по сторонам, нажал на акселератор. — Но, по-моему, он это специально сделал. Знал, что никто про него ничего толком рассказать не сможет, вот и не волновался. У нас раскрыта серия тяжких преступлений, обезврежена опасная группа, а если один, пусть даже и организатор, скрылся, то никого это особенно волновать не будет. Брауна за утерю оружия наверняка уволят… Представляешь, лет десять бы назад такое случилось? Да этого гребаного Бориса за три дня просчитали бы и задержали. Есть ведь над чем поработать! Только нам это все равно не потянуть, не наш уровень, а больше никто и заниматься не станет. Ну, в министерство запрос пошлют какой-нибудь.
— А если это неправда все?
— Может, и так. Только я почему-то Олегу тоже верю.
Некоторое время они молчали. Костя смотрел в окно на проносящиеся мимо дома, мигающие светофоры, на редких прохожих и значительно чаще попадающиеся машины. Зубная боль поутихла, и, несмотря на массу проделанной за день работы, сильной усталости он уже не ощущал. И домой уже не хотелось. Не хотелось, потому что никто его там не ждал и делать было абсолютно нечего. Телевизионные программы скоро уже закончатся, видиком он так и не обзавёлся. Что остаётся-то? Полистать газеты, выпить бутылочку пива и лечь спать, надеясь, что хоть сегодня не придут кошмары, одолевающие его последние ночи.
— Знаешь, у меня к этому Боре-Славе особой злости нет, — задумчиво проговорил Дима, когда они почти приехали. — Не был бы он опером, так я о нём вообще бы не думал. Интересно, а он ведь, наверное, наш, а не комитетский.
— Да наш, наверное, — безразлично отозвался Костя. — У них специфика другая. А может, из этих, которых в конце восьмидесятых из КГБ в милицию на усиление прислали, помнишь?
— Помню, я тогда ещё постовым был. Я думаю, может, мужика допекло так. Денег нет, и взять неоткуда, а надо срочно. Жена заболела, или ребёнку какая-нибудь операция срочная за границей нужна. Вот и пошёл на грабежи. Посмотри: все, кого он грабил, фактически не пострадали! Помнишь того директора конторы по недвижимости? Для него пять тонн долларов, золото и аппаратура — так, мелкая неприятность, не больше. Он пару сделок с расселением коммуналок провернёт — и все себе обратно вернёт. Не так ли?
— Да ладно, не заводись ты! Ну плохо все, так это и так все знают. Кроме тех, кому это в первую очередь знать положено. Или ты его оправдать пытаешься, Деточкина из него сделать? Я не думаю, что он специально наказывать кого-то хотел. Просто выбирал богатые квартиры, а то, что там люди такие оказываются, так это… Так, примета времени. Каждый живёт как хочет и как может. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Лезть в политику или разбираться, почему у нас все так получается, — нет уж, пусть этим другие занимаются.
— Да ладно, не хочу я никого оправдывать, — махнул рукой Дима. — Противно просто. Все нарушают законы для своей выгоды, а мы — для того, чтобы этот самый закон хоть как-то поддерживать.
— Ты это судье скажи, который вымогателей и разбойников под залог отпускает, а грабителям условные сроки даёт. Нам же всем уже объяснили: да, сейчас плохо, но лет через пятьдесят нынешние бандиты перестанут стрелять и делить и начнут поднимать нашу экономику, и тогда всем будет хорошо.
— Ага, тогда те, кого мы сегодня не досажали, будут нам зарплату платить, — буркнул Дима, подъезжая к дому Ковалёва.
— Так и будет. Сегодня они в беспределе заинтересованы, а потом, наоборот, захотят, чтобы крепкий закон был. Вот тогда-то мы всем и понадобимся. А сейчас мы никому не нужны. Кроме самих себя.
— Приехали. До завтра!
Костя открыл дверь и успел поставить ногу на асфальт, когда его опять окликнул Дима:
— Подожди! Слушай, а вот ты, если бы совсем припёрло… Пошёл бы на такое?
— Не знаю. — Ковалёв пожал плечами. — Думаю, вряд ли. Наверное, просто смелости бы не хватило. Пока!
Костя поднялся в свою квартиру. Там было темно и уныло. Повесив куртку, он положил пистолет в ящик прикроватной тумбочки и прошёл в кухню. Пива не было — вчера допил последнюю бутылку. Недалеко от дома располагались круглосуточные торговые ларьки, но выходить на улицу уже не хотелось. Задумчиво посмотрев на полупустую бутылку «Смирновской», Костя захлопнул холодильник, поставил на плиту чайник и кастрюлю с сосисками и отправился принимать душ.
* * *
В четверг утром начались события, не имевшие, как поначалу казалось, прямого отношения к истории с Катей Ветровой, но впоследствии сыгравшие очень важную роль.
Руслан Осипов, двадцатидвухлетний красавец культурист, охранник одного из банков, купил машину. Как раз такую, о которой мечтал: реэкспортную «восьмёрку» цвета «мокрый асфальт», не старую, в хорошем состоянии и относительно недорогую — она обошлась даже на четыреста долларов дешевле, чем он рассчитывал.
С волнением сев за руль, Руслан объехал огороженную площадку автомагазина, а потом подвёз бывшего хозяина до какого-то офиса в центре.
— Ладно, удачи тебе. — Смуглый парень пожал Руслану руку, выскочил из машины и затерялся за многочисленными стеклянными дверьми.
Осипов прибавил громкость цифровой автомагнитолы и, наслаждаясь чистым звучанием четырех японских колонок, неспешно направился домой.
Должность сотрудника службы безопасности крупного банка, которую Осипов получил год назад благодаря протекции своего старого знакомого Гоши Сысолятина, оплачивалась более чем хорошо, а так как Руслан не брезговал и другими доходами, то смог осуществить свою заветную мечту довольно быстро. Сама работа ему тоже нравилась. В солидном костюме, с «Макаровым» под мышкой прохаживаешься в холле, приглядываешь за посетителями и отвечаешь на их вопросы. А после обеда, когда операционное время заканчивается, сидишь в своей комнате и вместе с другими охранниками смотришь видик. Солидность «крыши» банка полностью соответствовала его твёрдому финансовому положению, и это практически сводило на нет вероятность нападения с целью ограбления. Если только какие-нибудь «отмороженные» сопляки решат сорвать лёгкие деньги, но и в этом случае численность и оснащение охраны лишали такую попытку шансов на успех.
Контролировала банк «хабаровская» группировка, занимавшая в городе второе после «центровой» место и резво поднимавшаяся в гору. По слухам, банк был создан при её поддержке и для осуществления её же планов. Сысолятин, которого Руслан знал с детства, занимал не последнее место в запутанной иерархии «хабаровцев». Почти каждое своё дежурство Осипов видел, как Гоша небрежно паркует перед входом сверкающий «форд-скорпио» и направляется прямо в кабинет управляющего. Встречаясь с Осиновым, Гоша всегда здоровался с ним за руку, и это добавляло Руслану вес в глазах напарников. А в последнее время в разговорах с ними он позволял себе иногда намекнуть, что является членом группировки. А что? Руслан не сомневался, что пройдёт какое-то время, и Гоша обязательно предложит ему новую работу, более соответствующую его способностям и, естественно, лучше оплачиваемую.
Остановившись перед светофором, Осипов расслабленно откинулся на подголовник и прикрыл глаза. Боковые стекла машины были опущены, и мощные динамики доносили до прохожих и пассажиров соседних автомобилей душещипательное содержание песни о загубленной в Бутырской тюрьме юности.
Покупка машины сулила массу новых впечатлений и приятных ощущений. Пребывать в этом заблуждении Руслану оставалось совсем недолго.
* * *
В этот же день Саша впервые приступил к выполнению своих обязанностей в группе Билла. К половине десятого утра он подъехал к кафе «Космос». Остальные были уже на месте. Двое потягивали соки и смотрели видик в пустом обеденном зале, ещё один сражался с космическими монстрами на ярком экране игрового автомата. Сам Билл — невысокий, с могучим торсом и короткими кривыми ногами, стриженный наголо — энергично вычищал щёткой салон своего джипа «тойота-раннер», застывшего с распахнутыми дверьми перед входом в кафе.
Саша взял запотевшую банку пива и тоже пристроился перед экраном телевизора. Фильм был скучный — какая-то ерунда про благородного полицейского, у которого преступники убили напарника. Много печальной музыки и — часто крупным планом — глаза главного героя, особенно когда он в очередной раз расстреливает кого-то из врагов. Но Сашиным коллегам фильм нравился, они смотрели с интересом и наперебой комментировали, обращая, правда, больше внимания не на заложенный в сюжете смысл, а на демонстрируемые приёмы единоборств и виды оружия. Допив пиво, Саша отправился за следующей банкой. «Коллеги» посмотрели на него откровенно неодобрительно, но Саше на это было наплевать. Он бы даже обрадовался конфликту — может, тогда Гена вернёт его на прежнее место. Только Саша положил глаз и начал подбираться к двум сёстрам-кореянкам, продавщицам одного из контролируемых им ларьков, как на тебе! Сиди тут с утра до вечера в тёмном зале и мотайся на «стрелки», где когда-нибудь обязательно нарвёшься на пулю или на нож. Сколько Саша ни разговаривал с пацанами из других группировок, нигде не было такой системы, один Крутой изобрёл эти «пожарные команды». Не может, видите ли, забыть, как был когда-то офицером спецназа, тянет его на эти армейские штучки.
С банкой ледяного пива в руке Саша вышел из кафе и постоял у дверей, оглядывая залитую солнцем улицу. По противоположной стороне не спеша шли две девушки, лет по семнадцати-девятнадцати. Симпатичные, похожие на студенток. Блондинка и брюнетка. Проходя мимо, обе посмотрели на вывеску кафе. Блондинка встретилась взглядом с Сашей, улыбнулась и сказала что-то подруге. Та замедлила шаг и тоже посмотрела — пристально, сердито. Потом дёрнула блондинку за рукав, бросила что-то резкое и, видимо, обидное для Саши, пошла дальше.
Саша перебежал дорогу, догнал и с ходу вцепился брюнетке в руку.
— Подожди-ка!
Она остановилась. Вблизи блондинка оказалась далеко не такой привлекательной и натуральной, как с другой стороны улицы, хотя смотрела доброжелательно. В отличие от своей подруги, которая сразу рявкнула:
— Отпусти руку!
Разговаривать с Сашей в таком тоне было нельзя. «Колобок» в голове заволновался и проявил интерес к происходящему. Саша медленно сжал тонкое запястье, неотрывно глядя в насторожённые зелёные глаза брюнетки. Громко, с удовольствием отхлебнул пива.
— Ну отпусти же, мне больно! Девушка попыталась выдернуть руку, но безуспешно. Саша сжал пальцы ещё сильнее и медленно проговорил:
— Попроси-ка по-хорошему, красавица.
Её действительно можно было назвать красивой. Классические тонкие черты лица, приятного цвета гладкая кожа, ухоженные волосы. Зелёные глаза смотрели уже не так враждебно. Появился в них какой-то испуг.
Появился и начал стремительно расти, по мере того, как Саша сжимал её руку и все шире ухмылялся. Видимо, девочка была «домашней», не понимала, как себя надо вести. Поколебавшись, но видя, что самой ей не справиться, а единственная помощь подружки заключается в том, что она стоит рядом и строит глазки этому бугаю, брюнетка сказала почти просительным тоном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43