Чарли прошел через холл - со всех сторон работали автоматически
включившиеся экраны. Разобрать что-либо было трудно. Голоса дикторов
накладывались один на другой - сплошная многоголосица и неразбериха:
"...сообщили сегодня о том, что в пустыне бассейна Амазонки освоено
еще десять тысяч квадратных миль..."
"...плохие новости... несмотря на гигантские усилия, Лондон снова
погружается со скоростью два дюйма в обгод..."
"...ответьте на седьмой вопрос и вы выиграете еще сорок кредиток,
заверенных правительством. В каком году - в исчислении Новой Эры и по
старому стилю - состоялось сражение при Далласе?"
"...древний философ Вуди Аллен утверждал, что все мы - монады без
глаз. Среди историков имеются разногласия относительно трактовки старинных
записей. Некоторые заявляют, что Аллен говорил "странники", а не "монады"
[англ. monad - одноклеточный организм; в философии Лейбница монада -
неделимые духовные первичные элементы, составляющие основу мироздания;
англ. nomad - странник, кочевник]. В этом случае..."
"...голосуя за Нучала Келли Ванга, вы голосуете против продолжения
использования в питьевой воде химических контрацептивов. Остановим этот
устаревший и ненадежный метод контроля рождаемости! На планете достаточно
места для людей! Голосуя за Ванга, вы голосуете за будущее! Люди требуют
права рожать детей, и все-таки..."
Один из нескольких экранов, содержащих напоминания о предстоящих
делах, показывал, что в следующее Воскресенье Чарли предстояло пройти тест
на квалификацию в качестве выборщика.
Надпись на экране гласила:
ЗАНИМАЙСЯ УСЕРДНО, БЕЗДЕЛЬНИК.
ПОМНИ, ЧТО В ПРОШЛЫЙ РАЗ ТЫ ЗАВАЛИЛ ЭКЗАМЕН.
- Какая разница, - промычал Чарли. - Ванг - единственный, за кого
хотелось бы голосовать, но у него нет никаких шансов.
Экран новостей в кухне встретил его изображением Папы Сикста XI,
стоящего на крыльце своего дома в Риме. Запись производилась в прошлую
Субботу во время посвящения Ивана Фамифона Йети в сан сегодняшнего главы
Римской Католической Церкви. Камера прошлась по лицам пятидесяти или около
того верующих, собравшихся на лужайке перед домом, и переместилась в дом.
Доставая из своего личного ящика кубик кофе на четыре чашки, Чарли
остановился посмотреть, что будет дальше. На экране прошли лица шести
других наместников Христа, разместившихся в цилиндрах в небольшой
комнатушке, - лица старых людей, много повидавших на своем веку и много
страдавших.
- Страдание весьма способствует становлению личности, - изрек Ом и
приказал экрану переключиться на другой канал. Он не был столь уж
беспечным, наоборот, испытывал чувства, справиться с которыми в этот
момент было для него довольно тяжело. Однако и на этом канале он услышал
нечто такое, что отнюдь не способствовало улучшению настроения: Манхэттен
Мэнглерс проиграла Род Айленд Рустерс со счетом 4:5. После футбольного
матча произошла настоящая свалка, одна из тех, в которых и сам Чарли
обычно участвовал с большим удовольствием. Саму свалку, в которой десять
человек получили ранения, не показали - Чарли услышал о ней по другой
специальной сигнальной системе оповещения.
Была проведена запись со спутников, и теперь после увеличения
органики изучат ее. Затем виновные в нанесении повреждений другим людям
будут идентифицированы и арестованы. Зачинщики беспорядков и раненые также
будут арестованы.
Чарли выключил экран, положил кубик в глубокую тарелку, а ее - в
дестоунер и повернул выключатель. Открыв дверцу, он достал тарелку, налил
кофе в фильтр и включил кофеварку. Ожидая, пока кофе приготовится, Чарли
подошел к окну и выглянул на Вуменвэй. Небо было абсолютно чистым. Еще
один жаркий день. Улицу заполняли люди - мужчины и женщины - одетые в
яркие шотландские юбки, рубашки с большими кружевными жабо и широкополые
шляпы с естественными или искусственными цветами. Пешеходы старались
выбирать путь в тени огромных дубов и пальм, рядами стоящих по обеим
сторонам улицы. У многих велосипедистов в корзинках на багажнике лежали
игрушечные медведи, впрочем и пешеходы тоже по большей части держали такие
же в руках. Морды игрушечных зверей лишь наполовину были медвежьи; вторая
же половина воспроизводила кого-нибудь из дорогих родственников, супругов,
любовников, а иногда - вот уж настоящие Нарциссы - их собственные лица.
Чарли тряхнул головой - словно сбрасывая с себя эту причуду - и налил
большую чашку кофе. Споткнувшись и неуклюже наклонившись над столом, он
опустился в кресло, пролив кофе на стол. Задумчиво уставившись на кофе -
единственный достойный способ, которым он мог хоть как-то восстановить
себя по утрам (было уже почти десять часов), Чарли попытался вспомнить
события вчерашнего вечера. Домой он пришел довольно поздно, едва сумел
вставить диск в замочную скважину, а затем, добавив еще внушительное
количество пива, свалился в постель.
И вот теперь он не мыт, не брит и голова трещит - просто нет сил. В
голове действительно стучало так, будто ее отрезали и использовали как
шар, которым сбивали кегли. Каждый новый прилив крови к мозгу отдавался
настоящим ударом, от которого во все стороны разлетались острые иглы,
впивавшиеся в череп. И как только удалось ему заполучить такую головную
боль, которую никто, даже самый грешный из грешников, не заслужил всеми
своими проступками? О... да... Отработав в баре, он не пошел домой, что
следовало бы сделать, а проторчал весь вечер с дружками в таверне.
- Нет, дольше никогда! - С губ его сорвался жалобный крик. - Больше
никогда! - Он откинулся на спинку кресла, пораженный дикостью своего
порыва. Он говорил вслух.
Чарли налил еще кофе. Что это был за сон, который так потряс его? Он
помнил о нем не более, чем о подробностях буйного вечера накануне.
Подождите-ка... Из темного тумана появляются какие-то смутные, фигуры. Он
пытается схватить их, но видит, как они отступают назад, в туман.
Впрочем, какое это имеет значение. Сейчас он выпьет еще немного кофе,
съест легкий завтрак и позанимается в гостиной на тренажере. Затем,
побрившись и приняв душ, он возьмет рапиру и отправится в гимнастический
зал. Потренировавшись часок, он вернется в свою квартиру, еще раз примет
душ, а затем переоденется, чтобы идти на работу.
Кстати об одежде. Чего это он сидит здесь нагишом? Он вспомнил, что
не раздевался после того, как доковылял до квартиры. Но он должен был это
сделать. Странно, что он не видит одежды на полу. Конечно же, он снял ее
перед тем, как лечь в постель. Наверно, ночью он ходил в ванную, а снова
ложась, забросил одежду в свой шкаф. Даже растяпы, грязные и
безответственные, антиобщественные по своей природе и ленивые до мозга
костей, были настолько обработаны пропагандой, что автоматически делали
некоторые вещи, входящие в противоречие с их натурой.
"И в самом деле надо меньше пить", - пробормотал Чарли. Он встал,
чтобы налить себе еще кофе, но остановился с чашкой в руках. Экран на
стене за его спиной громко загудел. Обернувшись, он увидел оранжевый
мерцающий сигнал. Произнеся команду, чтобы отключить сигнал тревоги, он
увидел на экране какого-то человека, стоящего перед дверью его квартиры, -
высокого, крепко сложенного мужчину примерно тридцати сублет. Одет он был
в лиловую шляпу, украшенную желтыми розами, тесную желтую рубаху с
кружевными манжетами и зеленым жабо и в полосатую черно-белую юбку. На
плече мужчины висела сумка из кожи аллигатора - их разводили на одной из
ферм в Бруклине. Игрушечный медведь, которого мужчина держал под мышкой,
был такого же цвета, что и рубаха. Мордочка игрушки напоминала своего
хозяина.
- Что такое?.. - начал было Чарли Ом и осекся.
Внезапно он узнал узкое, лисье лицо этого человека. В течение
нескольких последних сублет Чарли не раз приходилось, выполняя его заказы
в баре, подавать ему выпить. Мужчина неизменно обращался с рюмками, словно
держал в руках умирающую птицу. Три порции бурбона - и вечер в баре для
Хетмана Яноса Ананда Маджа был закончен.
- ...Что вы делаете здесь?
Он отдал команду на включение аудиосистемы экрана у входной двери и
сказал немного громче, чем необходимо:
- Подождите минуту!
Чарли поспешил из кухни вниз по лестнице. Каждая ступенька отдавалась
в голове стреляющей болью. Он прошел через узкий холл - зажегся свет - и
вставил кончик звезды в отверстие под надписью СУББОТА. Спустя несколько
секунд одетый в юбку Чарли быстро прошел к двери и остановился. Что делает
здесь Янос Мадж? Неужели он, Чарли Ом, чем-то оскорбил Маджа вчера вечером
и теперь тот пришел сюда требовать извинений? Или, может быть, Мадж - это
органик и явился арестовать его, Чарли, за какой-то проступок, совершенный
прошлым вечером? Что он мог натворить? Это предположение не представлялось
Чарли вероятным, поскольку на экране было четко видно, что Мадж находился
в холле один.
- Что вы хотите? - спросил Чарли.
По лицу Маджа пробежало... раздражение?
- Мне нужно поговорить с вами, Ом.
- О чем?
Мадж посмотрел по сторонам - в холле было пусто? Правда, это не
означает, что за ним не наблюдали с каких-то мониторов. Какой-нибудь
другой разгильдяй-вииди наверняка разглядывает его сейчас на своем экране.
Мадж сунул руки в карман своей юбки и вытащил тонкую квадратную
черную пластину. Держа пластину двумя пальцами, он что-то произнес в нее -
так тихо, что Ом не расслышал. Затем Мадж поднял ее. На экране появилось
одно слово, мерцающее оранжевым цветом на черном фоне.
ИММЕР
После трех вспышек слово исчезло.
- О Господи! - воскликнул Чарли.

23
Пока Ом, увидев на экране карточку иммера, открывал дверь, боль его
странным образом улетучилась. Она не просто разрядилась, а буквально
взорвалась, сжалась внутрь. Фрагменты похмельных страданий, будто
шрапнель, наделали дырок в личности Чарли Ома, а то, что осталось после
этого, ринулось в образовавшуюся брешь, В памяти пробежали события
Субботнего вечера - неясные и далекие. Как и это похмелье, испытываемое им
сегодня утром, в некотором смысле существует само по себе, имея к нему,
Ому, всего лишь косвенное отношение. Боль казалась ему призрачной,
отражением отстраненного оригинала: само это смутное состояние он пережил,
избавился от него еще в прошлое Воскресенье, будучи Отцом Томом Зурваном.
Отец Том никогда не потреблял алкоголя, но тем не менее вынужден был
страдать от бесчинств Чарли Ома. Отец Том принимал преследовавшую его
головную боль как часть тяжелой кармы, доставшейся ему от прошлой жизни.
Похмелье отпустило пять дней назад. И все же, когда он в качестве
Чарли Ома проснулся этим утром, то сразу же закутался в мысленный кокон.
Все события и опасности, через которые прошли четыре его предшественника,
оказались арестованными и заключенными в темницу. Или - все страсти и
эмоции минувших дней он просто запрятал в цилиндры души где-то внутри
себя. Он, окаменевший во всех отношениях, окаменевший Чарли Ом, не помнил
ровным счетом ничего. Но он был именно им. Омом, барменом на полставки,
пьяницей и разгильдяем. Дни, отделявшие сегодня от прошлой Субботы,
отцепились от него, отошли вдаль, словно он и не был иммером, не пережил
их лично. Даже похмелье, более не существовавшее, и то возвращалось к
жизни. Невидимая рука прошлой Субботы сжимала его, пытаясь выдавить все
соки других дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53