– Насколько я знаю, в Лестере, – пожал плечами Блум.
Сорвин, проигнорировав это нарушение протокола, обменялся с Беверли многозначительными взглядами.
– Она была знакома с Уильямом Мойниганом? – спросил он.
– Да. Они очень дружили… – Блум резко умолк, внезапно сообразив, к чему его подталкивают. – Эй, эй, постойте! Я не имею никакого отношения к смерти Билла. Я же говорил…
– Признаешь ли ты, что сделал что-либо в отношении своего отца? – спокойно осведомился Сорвин.
Блум запаниковал.
– Они не имеют права! – вскричал он, поворачиваясь к своему адвокату. – Они все пытаются повесить на меня!
Адвокат, чувствуя, что должен проявить какую-то активность, сделал то, что сделал бы любой на его месте.
– Вам не кажется, что вы слишком усердствуете, пытаясь свалить на моего клиента все убийства, происшедшие здесь в последнее время? – саркастически осведомился он. – Я полагал, вас интересует лишь прискорбная кончина отца моего клиента.
– Нас интересуют также обстоятельства смерти мистера Мойнигана.
– Но насколько я знаю, пока не доказано, что его смерть не была самоубийством. И вам придется сильно постараться, чтобы доказать причастность моего клиента к этой трагедии.
К сожалению, сказанное было правдой.
– А твоя сестра когда уехала? – спросил Сорвин, не желая признавать очевидное.
– Семь-восемь лет назад.
Беверли подумала, что за это время произошло очень много событий.
– А почему она уехала?
Блум глубоко вздохнул.
– Не смогла больше терпеть.
– Отца? Того, как он с ней обращался?
– Думаю, да.
– А до этого она жила дома?
– Да.
– И он по-прежнему… досаждал ей?
– Да.
– И в один прекрасный день она решила, что с нее довольно?
– Это было очень тяжелое время, – ответил Блум, помолчав.
– В каком смысле?
– Этот старый пердун бил ее все чаще и чаще. Совсем взбесился, – после недолгого колебания объяснил Майкл.
– Для этого были какие-то особые причины?
Блум молча уставился на них.
– Она была беременна, – очень медленно произнес он.
Беверли едва заметно кивнула. Ну естественно.
– А от кого?
Блум сделал вид, что не расслышал вопроса.
– От кого, Майкл?
Блум не ответил, и Сорвин перевел взгляд на адвоката, который тоже повернулся к Блуму.
– Мы все равно это выясним, Майкл. Так что ты можешь спокойно сказать нам сам.
«От Альберта Блума. Отцом ребенка был Альберт Блум», – вспыхнуло в голове Беверли.
Однако в ответ прозвучало нечто совсем иное, хотя и не менее впечатляющее:
– От Малькольма Грошонга.
Сорвин и Беверли понимали, насколько серьезна эта информация, однако, вместо того чтобы что-то прояснить, она еще больше все запутывала, создавая новые призрачные связи.
– Она в то время встречалась с Биллом Мойниганом, – продолжил Блум. – Их отношения длились уже несколько месяцев, и мы считали, что они поженятся. По крайней мере, так думал наш отец.
А потом она забеременела, только не от Билла, а от Грошонга. Из-за этого они и поссорились. Грошонг уволил Билла, тот потерял коттедж, в котором жил, и уехал. Отец взбесился и выгнал сестру из дома. Она ушла прямо ночью, ничего мне не объяснив. Но я ее не виню.
– А что случилось с ребенком?
– С тех пор я ее не видел. – Блум пожал плечами.
– И ты не пытался найти ее?
– Я не знал, где она живет. А когда Билл вернулся, он сказал мне, что встречал ее в Лестере, хотя и не дал адреса.
Беверли задумалась, только ли Альберт Блум был возмущен неверностью Фионы. Возможно, Майкл излагал им несколько отлакированную версию событий.
– А что произошло вчера вечером?
Но здесь терпение Блума иссякло.
– Я уже рассказывал, – рявкнул он.
– Расскажи еще раз.
– Да пошли вы! – процедил Майкл сквозь зубы.
– Мы уже несколько раз обсуждали это, – вмешался адвокат, бросив многозначительный взгляд на часы.
– Еще один раз, Майкл, – попросил Сорвин.
Блум резко нагнулся вперед – это был агрессивный жест, но, по крайней мере, он отличался от его прежнего пассивного поведения.
– Я завел его на задворки. В последнее время он совсем не давал мне покоя. Все время твердил, что хочет помириться, что понял, каким был негодяем. Говорил, что просит прощения, – мрачно ухмыльнулся Блум.
– А ты не хотел его слушать?
– Извиняться надо было двадцать пять лет тому назад.
– И ты его избил.
– Слегка. В последнее время ему немного было надо.
Сорвин не стал задерживаться на этом – согласно медицинскому отчету, травм, ставших следствием побоев, было не много.
– Что было потом? – спросил он.
– Я оставил его на заднем дворе паба и пошел домой.
– И все?
– И все.
Сорвин решил остановиться на достигнутом и откинулся на спинку стула. Блум уже в третий раз повторял одно и то же и явно не собрался отходить от этой версии. Сорвин взглянул на Беверли, которая очень соблазнительно нахмурила брови.
Следующее письмо было написано несколькими месяцами позднее. Она сразу обратила внимание на дату, но не придала ей значения.
«Дорогая Нелл.
Я просто не могу поверить в то, что ты написала в своем последнем письме. Твоя тетя чуть не плакала, читая его. Неудивительно, что тебе стыдно, но должен сказать тебе, что совершенное тобой преступление настолько…»
– Что ты там делаешь?
Нелл приподнялась на локте и взглянула на то, чем занимается Елена. Но та, внезапно забыв все свои самооправдания, виновато захлопнула альбом.
– Он лежал на самом дне, – обернувшись, пояснила она.
Нелл, нахмурившись, села, кинула взгляд на альбом и быстрым движением выхватила его из рук Елены. Она на мгновение открыла его, заглянула внутрь и тут же захлопнула.
Ветер с безжалостным упорством продолжал стучать в окна.
– Я… – виновато начала Елена.
Лицо Нелл исказилось от страха, потрясения и гнева – одинаково сильных чувств, стремительно сменявших друг друга.
– Это мое! – чуть ли не выкрикнула она, и Елена безропотно кивнула.
– Прости, Нелл.
Но та не ответила и прижала к груди альбом, словно это было Святое Писание.
Майклу было предъявлено обвинение в убийстве его отца, Альберта Блума, и его отвели в камеру. Сорвин по телефону отчитался Таннеру о проделанной работе и вместе с Беверли отправился в свой кабинет.
– Ну что, ты – пай-мальчик, Таннер доволен?
– Вполне.
– И все же я считаю, что здесь что-то не так, – улыбнулась Беверли.
Сорвину это порядком надоело, но он сдержался, поскольку пребывал в благодушном настроении.
– Зато его рассказ согласуется с имеющимися фактами. – Он потряс головой. – Нет, это какая-то глупость. Свидетели из паба утверждают, что Блум готов был убить своего отца. И он полагает, мы поверим в то, что он просто бросил его и пошел домой спать.
– Знаешь, Эндрю, у свидетелей есть дурная привычка переосмысливать события в свете позднейших сведений. Обычный яростный спор превращается в намерение убить, когда выясняется, что один из споривших мертв.
– Ну а если Блум говорит правду, то как Альберт Блум оказался на пустоши? От паба до Стариковской Печали не меньше восьми километров. Не мог же он проделать такой путь зимой в полной темноте?
– А почему нет? Судя по всему, он часто ходил пешком. А может, его кто-то подбросил на машине.
– Может быть, даже Майкл.
Беверли покачала головой.
– На мой взгляд, это маловероятно. Если он был в таком бешенстве в пабе, трудно себе представить, что он зашвырнул старика в свою машину, отвез его на пустошь и там дал волю своим чувствам. Вряд ли. Очевидно, что нападение было совершено внезапно.
– Это сделал Майкл Блум, – упрямо повторил Сорвин. – Он ненавидел своего отца, он поругался с ним за два часа до смерти последнего, и у него нет алиби.
Беверли вздохнула. Он почти убедил ее.
Но только почти.
В дверь постучали, и в кабинет заглянул Джексон.
– На ночь его устроили.
– Спасибо.
Однако Джексон не торопился закрывать дверь.
– Бедняга, – продолжая стоять в дверях, заметил он.
– Кто? Майкл Блум? – вскинула голову Беверли.
– Да.
– Ты шутишь?! После того, что он сделал со своим отцом?
Джексон покачал головой.
– Вы никогда не видели, что делал его отец с ним и Фионой.
– Трудно представить, что этот старый бедолага был способен на такое, – ответил Сорвин.
– Да, – входя в кабинет, произнес Джексон, явно обрадованный тем, что может внести свою лепту в это дело. – После того как Альберт свалился с лестницы, все изменилось.
– А-а, тот самый «несчастный случай».
Джексон кивнул с самодовольным видом.
– Он очень долго пробыл в больнице. И вышел оттуда уже другим человеком. Совсем другим.
– И насколько я понимаю, Майкл не имел к этому никакого отношения? – спросила Беверли.
– Да, у него было алиби. Шесть человек под присягой показали, что видели его.
Сорвин взглянул на Беверли – они оба подумали об одном и том же.
– Это еще ничего не значит, – заметила Беверли.
– Конечно, – ухмыльнулся Джексон.
Закон джунглей. Но с другой стороны, разве она имела право судить?
Джексон с гордым видом вышел из кабинета.
– Интересно, но, думаю, не очень существенно, – заметила Беверли, обращаясь к Сорвину: – Но в конце концов, это твое дело, Эндрю. Может, ты и прав и экспертиза поставит все на свои места.
– Вот увидишь, – улыбнулся Сорвин. – Ты хорошо меня обучила, Беверли.
– Я старалась, – улыбнулась она, принимая комплимент.
Сорвин откинулся на спинку кресла и потянулся.
– Боже, какой длинный сегодня день!
– Зато ты поймал убийцу. А такое происходит не каждый день.
– Кстати, суперинтенданта надо поставить об этом в известность.
Сорвин протянул руку к телефону, и Беверли встала.
– Может, выпьем попозже? – спросила она.
– Почему бы и нет? – помедлив, улыбнулся он. – Как в старые времена.
– Да, сможем предаться воспоминаниям. До сих пор у нас не было времени это сделать.
Выходя из кабинета, Беверли заметила знакомый блеск в глазах Сорвина и поняла, что он по-прежнему испытывает к ней интерес.
Телефонный звонок разорвал тишину. Они посмотрели друг на друга и одновременно осознали, что, кто бы это ни был, его звонок во всеуслышание заявлял о совершенном ими грехе. Сорвин протянул руку и снял трубку.
– Алло?
Беверли откинулась на спину и, уставившись в потолок, стала прислушиваться к разговору.
– А, привет, Салли.
Беверли улыбнулась, тотчас позабыв о чувстве вины: ничто не могло затмить чувство одержанной победы.
– Нет-нет. Просто отдыхаю.
Отдыхает? Улыбка Беверли стала еще шире. За последний час у них было всего несколько минут, которые с натяжкой можно было назвать отдыхом.
– У нас произошло второе убийство.
Несомненно, это была серьезная новость.
– Убит Альберт Блум. Он жил в Вестерхэме.
Последовала еще одна пауза.
– Множественные колотые раны. Отвратительное зрелище.
Беверли попыталась представить, чем занималась в последний час констебль Фетр; она сомневалась, что ее деятельность была сопряжена с подобным количеством плотских удовольствий.
– Его сын. Еще не признался, но у него был мотив и была возможность, а алиби нет.
А может, и нет. Может быть, малышка Салли тоже не скучает в Лестере. Может, она тоже провела последний час с чьим-нибудь членом во рту.
Сорвин издал звук, который напоминал вздох изнемогающего от страсти любовника. Он старался не смотреть на Беверли, и она, решив, что не потерпит такого пренебрежения, слегка шевельнулась. Однако и этого было достаточно, чтобы часть ее обнаженного тела, а именно ее левая грудь, оказалась доступной боковому зрению Сорвина.
Затем она сделала еще одно движение, и сосок вышеупомянутой груди скользнул по его руке.
Ее восхитила стойкость, с которой он продолжил беседу.
– Пока очень шаткие. Очевидно, что он был знаком с Мойниганом, но мотивы не ясны. Возможно, Мойниган что-то знал, но пока все это лишь предположения.
Беверли решила продолжить испытание.
Сорвин непроизвольно всхлипнул, и, естественно, этот звук вызвал интерес на противоположном конце провода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54