Земля словно разверзлась у нее под ногами. Почти десять лет она ждала Джованни, а он сообщает ей, что любит другую! Безудержный гнев вспыхнул в ее сердце. Женщина медленно встала и произнесла дрожащим голосом:
– Это все, что ты хотел сказать?
Джованни растерялся. Он понимал отчаяние Елены, но не мог лгать ей, даже во имя собственной жизни.
– Поступай, как сочтешь нужным. Но я слишком люблю тебя, чтобы обманывать.
– Тогда подумай еще немного. Если передумаешь до завтрашнего полудня, когда солнце будет в зените, дай мне знать через тюремщика. Потом будет слишком поздно, и ты умрешь. И твою жену, ту, которую ты так любишь, тоже приговорят к смерти.
– Прошу тебя, Елена, даже если ты дашь мне погибнуть, не вымещай свою ревность на Есфирь и моем ребенке.
– Твоем ребенке! – вскричала Елена. – Да он еще даже не родился! Тогда как…
Елена внезапно умолкла и в последний раз посмотрела на Джованни.
– У тебя есть время до завтрашнего полудня, чтобы определиться, кого ты больше любишь!
Затем она вытащила из складок платья конверт и дрожащей рукой протянула его Джованни.
– Держи! Знаменитое письмо мессера Луцио, то, что стоило ему жизни! Я хранила пакет в надежде, что смогу вернуть его при встрече. Теперь мне представилась такая возможность!
Джованни уставился на большой желтый конверт со смесью любопытства и тревоги.
– Ты открывала его?
– Нет.
– Сохрани его. Тюремщик заберет его, если найдет. И, если мне суждено умереть, прошу тебя, ради нашей былой любви, передай его Папе. Только так я смогу почтить память учителя.
Елене хотелось швырнуть конверт ему в лицо. Отчаяние и ярость раздирали ее, но она сумела сдержаться. Женщина спрятала письмо в платье и взбежала по ступеням, не желая, чтобы бывший любовник заметил ее слезы.
На половине пути она остановилась, немного помешкала и обернулась.
– Я попрошу начальника охраны развязать тебе руки и дать письменные принадлежности. Если ты решишь жить со мной, напиши название любого философского труда на листке бумаги. Отдай его тому же человеку. Если я не получу записку до полудня, то уже ничего не смогу сделать ни для тебя, ни для твоей жены.
Елена бросила последний взгляд на любимого и поспешила прочь.
Едва дверь в подземелье захлопнулась, Джованни разрыдался. Его сердце разрывалось на части. Он знал, что не переменит своего решения. Это означало бы предать себя самого, любимых и близких, а также смысл всей жизни. И снова на ум юноши пришли слова Христа, которые напомнил ему старец Симеон: «Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине» и «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих».
Согласится ли Елена помочь ему бежать вместе с Есфирь, понимая, что ей придется от него отказаться? Джованни не знал ответа на этот вопрос. Да и не ему нужно было на него отвечать. Он мог только ждать. Ждать и молиться.
Глава 88
На рассвете восьмого дня слабый лучик света проник сквозь отверстие в стене темницы и упал на лицо Джованни.
«Воскресенье», – подумал узник. Он знал, что скоро умрет. Он не передал сообщение через тюремщика, и Елена не пришла. Печаль переполняла душу Джованни, но он был спокоен. Он знал, что поступил правильно и не в силах изменить ход событий. Если судьбой ему уготовано сгореть на костре, что ж, пусть будет так. Джованни тревожился лишь о том, что произойдет с Еленой и Есфирь после его смерти. Он мог только вверить их в руки Господа и потому после визита Елены без устали молился Богу, чтобы Тот смягчил ее сердце и пришел на помощь брошенной в тюрьму Есфирь.
Тюремщик и два солдата вошли в подземелье и сняли с Джованни оковы. Затем повели его на площадь перед архиепископским дворцом, где уже был сложен костер.
Маленькая процессия прошла мимо православного храма, и Джованни услышал пение монахов. Образы из прошлой жизни на горе Афон промелькнули в его памяти. Вскоре его вытащили на середину площади, где уже собралась большая толпа. Некоторые глумились над несчастным, но большинство людей молчало, жалея его: они знали, что этого человека приговорили к смерти за убийство аристократа, которое он совершил, защищая честь женщины, и за бегство с галер. В конце площади, напротив дворца архиепископа, возвели трибуну. Сейчас она пустовала, но ожидалось, что губернатор, епископ и вся знать города займут там места, когда начнется казнь. Джованни подвели к сложенному костру и передали палачу.
* * *
В ту же минуту, за несколько лиг от места казни, Есфирь стало нехорошо, и она позвала на помощь. У нее не было никаких известий от Джованни, и она не знала, что происходит на другой стороне острова. Ночью у нее отошли воды, и теперь женщина лежала распростертая на полу тюремной камеры, куда ее бросили вместе с Сарой и дюжиной других евреек, выживших после резни.
Сара поспешила к хозяйке.
– Думаю, пора, – простонала Есфирь, задыхаясь. – Живот разрывается.
– Вставай! – закричала женщина по имени Ребекка. – Две из нас будут тебя держать, а две другие подхватят младенца. Я родила так всех своих восьмерых детей.
Есфирь с помощью Сары и еще одной узницы медленно поднялась на ноги и встала, прижавшись спиной к стене. Женщины поддерживали ее под руки.
* * *
Джованни медленно взошел по ступеням на помост, обложенный вязанками дров. Встал спиной к вбитому вертикально бревну, и стражники связали ему руки за спиной. Подошел священник, протянул смертнику крест для поцелуя и спросил, хочет ли несчастный исповедаться.
– Да, – тихо ответил Джованни.
Священник обратился в слух.
– Я прошу прощения у Бога за все те случаи, когда я не верил в Его милость и был недостоин Его любви.
Клирик удивился.
– Ты хочешь сознаться только в этом?
Джованни кивнул.
– Тогда я не могу дать тебе отпущение грехов. Твоя исповедь неискренна! Я знаю, ты совершил преступление, иначе суд не приговорил бы тебя к смерти!
– Я сказал о том, что отягощает мою совесть. А за все остальное пусть меня судит Всевышний, к счастью, Его суд не похож на людской.
– Значит, тебе нечего добавить?
Джованни заметил, как из дворца архиепископа появилась группа знатных горожан. За их спинами он без труда разглядел Елену. Сердце юноши сжалось. Она пришла посмотреть на его казнь.
– Я хочу сказать еще что-то.
– Продолжай, сын мой.
– У меня под поясом письмо к молодой еврейке, Есфирь, которую несправедливо заточили в цитадель Фамагусты. Пожалуйста, передайте это послание ей.
Священник просунул пальцы под кожаный пояс и вытащил клочок тонкой бумаги, сложенный вчетверо. Незаметно опустил в карман рясы и спросил:
– Это все?
– Нет. Пожалуйста, скажите дочери губернатора, Елене, что я всегда ее любил.
Елена сидела рядом с отцом. Уверенная, что любовник обязательно даст ей знать, она организовала все для побега. Но когда никто не пришел, неописуемый гнев охватил ее сердце и разум. Елена никак не могла смириться с тем, что Джованни любит другую женщину. Одна мысль об этом сводила ее с ума. Вместо того чтобы действовать согласно плану, Елена теряла драгоценное время, не в силах принять решение… пока не стало слишком поздно. Она пребывала в странном состоянии, словно была сама не своя, как мертвая. В ее сердце билась холодная ярость, но едва Елена увидела Джованни на костре, гнев сменился ощущением безмерной трагичности происходящего.
Священник спустился с эшафота и уступил место палачу, который, по обычаю, завязал рот приговоренного шарфом, чтобы заглушить крики.
* * *
Есфирь чувствовала, что ее ребенок вот-вот появится на свет. Схватки становились все чаще, и боль усиливалась. Ребекка вытащила из кармана платок и сунула в рот роженице.
– Кусай, будет легче терпеть.
Есфирь вцепилась зубами в ткань.
* * *
Барабанная дробь заглушила пение православных монахов. Губернатор на трибуне поднял руку, помедлил несколько мгновений и дал сигнал. Палач поджег дрова вокруг эшафота.
И только тогда Елена поняла, что все кончено. Злость исчезла, оставив в душе безграничное отчаяние. «О, мой любимый! Как могла я отправить тебя на смерть? Почему не пожертвовала желанием быть с тобой ради спасения твоей жизни? Я могла бы признаться, что ты – отец моей дочери, ведь именно поэтому меня заставили выйти замуж за нелюбимого сразу же после того, как тебя отправили на галеры. Я молчала из гордости, не хотела влиять на твое решение. Чтобы ты выбрал меня… но не из-за ребенка! А теперь все кончено! Прости меня, любимый! Прости…»
К небу начал подниматься густой белый дым. Джованни закашлялся, ему было трудно дышать, но огонь пока не сильно его беспокоил.
* * *
Есфирь стонала, схватки следовали одна за другой, все быстрее и быстрее. Вдруг Сара воскликнула:
– Он выходит!
Женщины подхватили новорожденного.
* * *
Джованни задыхался. Легкие как будто рвались на части, жар стал невыносимым.
«Господи, Иисусе Христе, помилуй мя, грешного», – воззвал несчастный.
Из груди его вырвался безмолвный вопль.
* * *
Младенец закричал. Ребекка перерезала пуповину.
– Мальчик!
* * *
Увидев, как языки пламени скрыли Джованни, Елена разрыдалась и упала без чувств.
Душа Джованни покинула тело.
* * *
– Такой красавчик! – заметила Ребекка, передавая малыша в руки Есфирь.
Молодая мать, еще измученная после родов, с любовью посмотрела на ребенка и прижала его к груди. Она думала о Джованни. «Как же ты обрадуешься сыну!»
Эпилог
Глава 89
Елена три раза тихо постучала. Дверь открыла Сара.
– Хозяйка ждет вас.
Служанка провела Елену через роскошные покои, которые дочь губернатора сама предоставила в распоряжение семьи Джованни, и попросила подождать на маленькой скамеечке.
– Я схожу за ней. Думаю, она уже закончила кормить ребенка.
Едва служанка вышла, Елена встала и подошла к окну. Вдали виднелась площадь перед архиепископским дворцом, та, где казнили Джованни. Елена винила себя в трагической гибели любимого, которая так потрясла ее, что той ночью женщина чуть не покончила с собой. Только присутствие дочери, их дочери, остановило ее в последнюю минуту. Два дня напролет Елена безутешно оплакивала возлюбленного. Так велико было ее горе, что никто не смел приблизиться к ней. На третий день она согласилась поговорить со священником, который исповедал Джованни перед казнью, и тот передал ей последние слова несчастного. Они не утешили Елену, а, наоборот, разбередили душевную рану и вызвали новые слезы. Но в этот раз не такие горькие и холодные. На другой день Елена перестала скрываться от людей и попросила отца об одной милости: отпустить всех евреев-заключенных, вознаградив их за страдания, и дать приют друзьям Джованни на время, пока младенцу требуется грудное вскармливание, перед тем как они вновь смогут отправиться в Аль-Джезаир. Паоло Контарини, видя, в каком отчаянии пребывает дочь, не осмелился отказать ей в странной просьбе. Он немедленно приказал освободить Елизара, Сару, Есфирь и ее сына. Елена поселила их в лучших комнатах дворца и сделала все, чтобы семейство ни в чем не нуждалось. Затем, собравшись с духом, пошла к Есфирь, которая, ничего не зная о судьбе мужа, спрашивала о нем по нескольку раз в день. Священник не выполнил желание смертника. Он прочитал письмо, понял, какие узы связывают Джованни и Есфирь, и не стал передавать послание, поэтому женщине ничего не было известно о трагической смерти супруга.
Елена рассказала Есфирь все от начала и до конца, не забыв упомянуть встречу в тюрьме. Она ничего не пропустила, даже нежные слова любви, которые Джованни сберег для своей жены. Несколько раз повествование прерывалось рыданиями, сотрясающими Елену. Она еще не успела закончить, а Есфирь уже стало ясно, что случилось самое страшное. Елена говорила, а сердце Есфирь словно раздирали на части. Когда рассказ подошел к концу и женщина поняла, что любимый муж мертв уже несколько дней, оно не выдержало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
– Это все, что ты хотел сказать?
Джованни растерялся. Он понимал отчаяние Елены, но не мог лгать ей, даже во имя собственной жизни.
– Поступай, как сочтешь нужным. Но я слишком люблю тебя, чтобы обманывать.
– Тогда подумай еще немного. Если передумаешь до завтрашнего полудня, когда солнце будет в зените, дай мне знать через тюремщика. Потом будет слишком поздно, и ты умрешь. И твою жену, ту, которую ты так любишь, тоже приговорят к смерти.
– Прошу тебя, Елена, даже если ты дашь мне погибнуть, не вымещай свою ревность на Есфирь и моем ребенке.
– Твоем ребенке! – вскричала Елена. – Да он еще даже не родился! Тогда как…
Елена внезапно умолкла и в последний раз посмотрела на Джованни.
– У тебя есть время до завтрашнего полудня, чтобы определиться, кого ты больше любишь!
Затем она вытащила из складок платья конверт и дрожащей рукой протянула его Джованни.
– Держи! Знаменитое письмо мессера Луцио, то, что стоило ему жизни! Я хранила пакет в надежде, что смогу вернуть его при встрече. Теперь мне представилась такая возможность!
Джованни уставился на большой желтый конверт со смесью любопытства и тревоги.
– Ты открывала его?
– Нет.
– Сохрани его. Тюремщик заберет его, если найдет. И, если мне суждено умереть, прошу тебя, ради нашей былой любви, передай его Папе. Только так я смогу почтить память учителя.
Елене хотелось швырнуть конверт ему в лицо. Отчаяние и ярость раздирали ее, но она сумела сдержаться. Женщина спрятала письмо в платье и взбежала по ступеням, не желая, чтобы бывший любовник заметил ее слезы.
На половине пути она остановилась, немного помешкала и обернулась.
– Я попрошу начальника охраны развязать тебе руки и дать письменные принадлежности. Если ты решишь жить со мной, напиши название любого философского труда на листке бумаги. Отдай его тому же человеку. Если я не получу записку до полудня, то уже ничего не смогу сделать ни для тебя, ни для твоей жены.
Елена бросила последний взгляд на любимого и поспешила прочь.
Едва дверь в подземелье захлопнулась, Джованни разрыдался. Его сердце разрывалось на части. Он знал, что не переменит своего решения. Это означало бы предать себя самого, любимых и близких, а также смысл всей жизни. И снова на ум юноши пришли слова Христа, которые напомнил ему старец Симеон: «Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине» и «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих».
Согласится ли Елена помочь ему бежать вместе с Есфирь, понимая, что ей придется от него отказаться? Джованни не знал ответа на этот вопрос. Да и не ему нужно было на него отвечать. Он мог только ждать. Ждать и молиться.
Глава 88
На рассвете восьмого дня слабый лучик света проник сквозь отверстие в стене темницы и упал на лицо Джованни.
«Воскресенье», – подумал узник. Он знал, что скоро умрет. Он не передал сообщение через тюремщика, и Елена не пришла. Печаль переполняла душу Джованни, но он был спокоен. Он знал, что поступил правильно и не в силах изменить ход событий. Если судьбой ему уготовано сгореть на костре, что ж, пусть будет так. Джованни тревожился лишь о том, что произойдет с Еленой и Есфирь после его смерти. Он мог только вверить их в руки Господа и потому после визита Елены без устали молился Богу, чтобы Тот смягчил ее сердце и пришел на помощь брошенной в тюрьму Есфирь.
Тюремщик и два солдата вошли в подземелье и сняли с Джованни оковы. Затем повели его на площадь перед архиепископским дворцом, где уже был сложен костер.
Маленькая процессия прошла мимо православного храма, и Джованни услышал пение монахов. Образы из прошлой жизни на горе Афон промелькнули в его памяти. Вскоре его вытащили на середину площади, где уже собралась большая толпа. Некоторые глумились над несчастным, но большинство людей молчало, жалея его: они знали, что этого человека приговорили к смерти за убийство аристократа, которое он совершил, защищая честь женщины, и за бегство с галер. В конце площади, напротив дворца архиепископа, возвели трибуну. Сейчас она пустовала, но ожидалось, что губернатор, епископ и вся знать города займут там места, когда начнется казнь. Джованни подвели к сложенному костру и передали палачу.
* * *
В ту же минуту, за несколько лиг от места казни, Есфирь стало нехорошо, и она позвала на помощь. У нее не было никаких известий от Джованни, и она не знала, что происходит на другой стороне острова. Ночью у нее отошли воды, и теперь женщина лежала распростертая на полу тюремной камеры, куда ее бросили вместе с Сарой и дюжиной других евреек, выживших после резни.
Сара поспешила к хозяйке.
– Думаю, пора, – простонала Есфирь, задыхаясь. – Живот разрывается.
– Вставай! – закричала женщина по имени Ребекка. – Две из нас будут тебя держать, а две другие подхватят младенца. Я родила так всех своих восьмерых детей.
Есфирь с помощью Сары и еще одной узницы медленно поднялась на ноги и встала, прижавшись спиной к стене. Женщины поддерживали ее под руки.
* * *
Джованни медленно взошел по ступеням на помост, обложенный вязанками дров. Встал спиной к вбитому вертикально бревну, и стражники связали ему руки за спиной. Подошел священник, протянул смертнику крест для поцелуя и спросил, хочет ли несчастный исповедаться.
– Да, – тихо ответил Джованни.
Священник обратился в слух.
– Я прошу прощения у Бога за все те случаи, когда я не верил в Его милость и был недостоин Его любви.
Клирик удивился.
– Ты хочешь сознаться только в этом?
Джованни кивнул.
– Тогда я не могу дать тебе отпущение грехов. Твоя исповедь неискренна! Я знаю, ты совершил преступление, иначе суд не приговорил бы тебя к смерти!
– Я сказал о том, что отягощает мою совесть. А за все остальное пусть меня судит Всевышний, к счастью, Его суд не похож на людской.
– Значит, тебе нечего добавить?
Джованни заметил, как из дворца архиепископа появилась группа знатных горожан. За их спинами он без труда разглядел Елену. Сердце юноши сжалось. Она пришла посмотреть на его казнь.
– Я хочу сказать еще что-то.
– Продолжай, сын мой.
– У меня под поясом письмо к молодой еврейке, Есфирь, которую несправедливо заточили в цитадель Фамагусты. Пожалуйста, передайте это послание ей.
Священник просунул пальцы под кожаный пояс и вытащил клочок тонкой бумаги, сложенный вчетверо. Незаметно опустил в карман рясы и спросил:
– Это все?
– Нет. Пожалуйста, скажите дочери губернатора, Елене, что я всегда ее любил.
Елена сидела рядом с отцом. Уверенная, что любовник обязательно даст ей знать, она организовала все для побега. Но когда никто не пришел, неописуемый гнев охватил ее сердце и разум. Елена никак не могла смириться с тем, что Джованни любит другую женщину. Одна мысль об этом сводила ее с ума. Вместо того чтобы действовать согласно плану, Елена теряла драгоценное время, не в силах принять решение… пока не стало слишком поздно. Она пребывала в странном состоянии, словно была сама не своя, как мертвая. В ее сердце билась холодная ярость, но едва Елена увидела Джованни на костре, гнев сменился ощущением безмерной трагичности происходящего.
Священник спустился с эшафота и уступил место палачу, который, по обычаю, завязал рот приговоренного шарфом, чтобы заглушить крики.
* * *
Есфирь чувствовала, что ее ребенок вот-вот появится на свет. Схватки становились все чаще, и боль усиливалась. Ребекка вытащила из кармана платок и сунула в рот роженице.
– Кусай, будет легче терпеть.
Есфирь вцепилась зубами в ткань.
* * *
Барабанная дробь заглушила пение православных монахов. Губернатор на трибуне поднял руку, помедлил несколько мгновений и дал сигнал. Палач поджег дрова вокруг эшафота.
И только тогда Елена поняла, что все кончено. Злость исчезла, оставив в душе безграничное отчаяние. «О, мой любимый! Как могла я отправить тебя на смерть? Почему не пожертвовала желанием быть с тобой ради спасения твоей жизни? Я могла бы признаться, что ты – отец моей дочери, ведь именно поэтому меня заставили выйти замуж за нелюбимого сразу же после того, как тебя отправили на галеры. Я молчала из гордости, не хотела влиять на твое решение. Чтобы ты выбрал меня… но не из-за ребенка! А теперь все кончено! Прости меня, любимый! Прости…»
К небу начал подниматься густой белый дым. Джованни закашлялся, ему было трудно дышать, но огонь пока не сильно его беспокоил.
* * *
Есфирь стонала, схватки следовали одна за другой, все быстрее и быстрее. Вдруг Сара воскликнула:
– Он выходит!
Женщины подхватили новорожденного.
* * *
Джованни задыхался. Легкие как будто рвались на части, жар стал невыносимым.
«Господи, Иисусе Христе, помилуй мя, грешного», – воззвал несчастный.
Из груди его вырвался безмолвный вопль.
* * *
Младенец закричал. Ребекка перерезала пуповину.
– Мальчик!
* * *
Увидев, как языки пламени скрыли Джованни, Елена разрыдалась и упала без чувств.
Душа Джованни покинула тело.
* * *
– Такой красавчик! – заметила Ребекка, передавая малыша в руки Есфирь.
Молодая мать, еще измученная после родов, с любовью посмотрела на ребенка и прижала его к груди. Она думала о Джованни. «Как же ты обрадуешься сыну!»
Эпилог
Глава 89
Елена три раза тихо постучала. Дверь открыла Сара.
– Хозяйка ждет вас.
Служанка провела Елену через роскошные покои, которые дочь губернатора сама предоставила в распоряжение семьи Джованни, и попросила подождать на маленькой скамеечке.
– Я схожу за ней. Думаю, она уже закончила кормить ребенка.
Едва служанка вышла, Елена встала и подошла к окну. Вдали виднелась площадь перед архиепископским дворцом, та, где казнили Джованни. Елена винила себя в трагической гибели любимого, которая так потрясла ее, что той ночью женщина чуть не покончила с собой. Только присутствие дочери, их дочери, остановило ее в последнюю минуту. Два дня напролет Елена безутешно оплакивала возлюбленного. Так велико было ее горе, что никто не смел приблизиться к ней. На третий день она согласилась поговорить со священником, который исповедал Джованни перед казнью, и тот передал ей последние слова несчастного. Они не утешили Елену, а, наоборот, разбередили душевную рану и вызвали новые слезы. Но в этот раз не такие горькие и холодные. На другой день Елена перестала скрываться от людей и попросила отца об одной милости: отпустить всех евреев-заключенных, вознаградив их за страдания, и дать приют друзьям Джованни на время, пока младенцу требуется грудное вскармливание, перед тем как они вновь смогут отправиться в Аль-Джезаир. Паоло Контарини, видя, в каком отчаянии пребывает дочь, не осмелился отказать ей в странной просьбе. Он немедленно приказал освободить Елизара, Сару, Есфирь и ее сына. Елена поселила их в лучших комнатах дворца и сделала все, чтобы семейство ни в чем не нуждалось. Затем, собравшись с духом, пошла к Есфирь, которая, ничего не зная о судьбе мужа, спрашивала о нем по нескольку раз в день. Священник не выполнил желание смертника. Он прочитал письмо, понял, какие узы связывают Джованни и Есфирь, и не стал передавать послание, поэтому женщине ничего не было известно о трагической смерти супруга.
Елена рассказала Есфирь все от начала и до конца, не забыв упомянуть встречу в тюрьме. Она ничего не пропустила, даже нежные слова любви, которые Джованни сберег для своей жены. Несколько раз повествование прерывалось рыданиями, сотрясающими Елену. Она еще не успела закончить, а Есфирь уже стало ясно, что случилось самое страшное. Елена говорила, а сердце Есфирь словно раздирали на части. Когда рассказ подошел к концу и женщина поняла, что любимый муж мертв уже несколько дней, оно не выдержало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67