— Вот почему, перелившись через запруду, вода затопила отстойники и ядовитый цианид попал в ручей, погубив все живое. К счастью, его попало туда совсем немного и через несколько километров воды стали безопасны. Но в пораженной зоне для восстановления экологии потребуются годы.
— Что же все-таки предпринято? — нетерпеливо спросил Яневич.
— Наращивать плотину не имело смысла, так как высота селя непредсказуема, — спокойно продолжал Волошин. — Поэтому мы возвели второе защитное кольцо вокруг отстойников; это предотвратит подобные аварии в будущем.
Выяснив главный вопрос, перешли к обсуждению финансовых проблем. Петр, несмотря на возражения руководства прииска — оно настаивало на том, чтобы направить всю прибыль на нужды производства, — добился выплаты очередных дивидендов акционерам.
После совещания, продлившегося до самого вечера, в небольшой, уютной столовой руководство прииска устроило банкет. После всех обязательных тостов, к Петру подошел Василий Савельевич — надо поговорить. Отошли в сторонку, и тот, немного замявшись, объявил:
— Я тебе очень за все благодарен, Петя, но остаться здесь и работать в этой должности не могу! Не мой профиль, и слишком далеко от дома.
— Как это — не ваш профиль? — не понял Петр.
— Моя специализация — контроль за защитой окружающей среды, а не собственно защита: это требует знания технологии производства, у меня его нет. Поэтому подаю в отставку и еду домой! Все, что мог, сделал.
— Подождите, — не согласился Петр. — Пусть не заместителем директора, но старшим инспектором по экологии вы ведь можете работать? Нам нельзя терять такого специалиста! Неужели вам не жаль этого чудесного края? Вы ведь теперь тоже акционер.
— Пожалуй, периодически проводить инспекции — это я не возражаю, — немного подумав, ответил Василий Савельевич. — Думаю, сумею это совместить с другой работой.
— Ну вот и договорились, — улыбнулся Петр. — Завтра уладим это с руководством прииска.
Помолчал немного и смутившись задал вопрос, давно вертевшийся на языке:
— От Даши были какие-нибудь вести?
— Скучает она там, хотя работа у нее идет хорошо, — немного сухо откликнулся Волошин. — Пишет, что вряд ли выдержит.
— Я ведь тоже туда собираюсь, — сообщил Петр с тайной надеждой, что об этом узнает Даша. — Через несколько недель; на учебу.
Василий Савельевич ничего на это не ответил, и Петр хотел было вернуться к столу, но неожиданно его окликнул директор:
— Петр Михайлович! Для вас экстренное известие. Собравшиеся притихли, и он объявил.
— Нам только что сообщила из Барнаула супруга Льва Ефимовича, а ей позвонила ваша матушка: ранен ваш отец; просит срочно прибыть домой!
— Вертолет ждет нас, Петя, — сочувственно добавил Яневич. — Что поделаешь, надо возвращаться!
К растерявшемуся от неожиданного удара судьбы Петру подошел Волошин.
— Можно мне полететь с вами? — попросил он. — Простите уж… мне здесь все равно делать больше нечего.
Петр уже пришел в себя; молча кивнул ему в знак согласия и направился к выходу. «Что там опять с пучилось с папой? — Он гнал от себя мрачные мысли. — Хватит уже ему постоянно рисковать собой…»
Глава 41. Эпилог
К середине августа Михаил Юрьевич Юсупов окончательно поправился. Основное ранение — в ногу, пришлось ее положить в гипс, а мелкие осколочные, в живот и шею, зарубцевались через неделю. Милиция, как обычно, не установила преступников; сам он нисколько не сомневался насчет того, кто заказчик преступления.
— Это результат моего последнего расследования, — объяснил он жене и сыну, как только пришел в себя после операции. — Удалось получить материалы, разоблачающие крупную аферу. Пытались у меня их выкупить, угрожали. Как видите, — пошутил он, — я оказался несговорчивым.
— Тебе весело, Миша, а нам — нет… Посмотрел бы, какой у тебя вид, — огорчилась Светлана Ивановна. — Тебя же хотели убить! Да и нас могли…
— Если б хотели — убили бы, — став серьезным, возразил он. — Это они умеют. Решили напугать — предупредить, так сказать, что не шутят. Заряд пустяковый, а то бы мне несдобровать.
Наступила пауза; все подавленно молчали.
— Но как же вышло, папа, — не выдержал Петр, — что ты, такой искушенный в этих делах, зная об их угрозах, не уберегся?
— И на старуху бывает проруха… Уж больно хитро они это проделали. — Знаю ведь их фокусы, изучил все виды взрывных устройств, — всегда сохраняю бдительность. А тут… — И смущенно замялся, — не у входной двери, а на площадке лежит небольшой бумажный пакет с мусором… ну, словно неряха соседка обронила… Ну, я в сердцах и пнул его ногой.
— Вот что, папа! — Петр бросил взгляд на мать, как бы прося у нее поддержки. — Не кажется тебе, что ты уже навоевался? Зачем тебе лезть в крутые криминальные дела, пока преступникам и бандитам у нас такое приволье?
Остановился, собираясь с духом, и заявил решительно:
— Я против, чтобы ты и дальше рисковал своим здоровьем! Покидая вас с мамой надолго, хочу быть уверенным, что у вас здесь все благополучно.
— Погоди, сын! — перебил его Михаил Юрьевич. — Ты забываешь, что у меня целый коллектив сыщиков — их кормить надо. А криминальные расследования оплачиваются лучше других.
Но у Петра уже созрела плодотворная идея.
— Давай, папа, так сделаем, деловито предложил он. — Чтобы у тебя не было этой головной боли, наша компания заключит с твоим агентством долгосрочный договор и откроет беспроцентный кредит. Кроме того, перед отъездом я открою на мамино имя личный счет, чтобы материальные заботы вас не беспокоили.
— А что, Мишенька, разве это не выход? — Светлана Ивановна повеселела. — Наш капиталист от этого не обеднеет, а тебе и твоим сыщикам не придется лезть в пекло. Займитесь лучше бракоразводными делами, — пошутила она. — За это вас взрывать не будут.
— Мама права! — подхватил Петр. — Мои доходы велики. Никому не отказываю в спонсорской поддержке, особенно если это касается науки и искусства. Ну а помочь родным сам Бог велел.
Михаил Юрьевич давно уже тяготился тем, что ради заработка приходится постоянно рисковать жизнью своей и сотрудников. Скрепя сердце он согласился на предложение сына: по выходе из больницы заключил с ним договор, обеспечивший агентству безбедное существование. А Петр, сделав все от него зависящее, чтобы не беспокоиться о близких, стал готовиться к временному переселению за океан.
В нью-йоркский аэропорт Кеннеди самолет прибыл точно по расписанию. Перелет оказался долгим и очень тяжелым — над Атлантикой изрядно поболтало. Петр, помятый, усталый, с облегчением вздохнул — кончено! Вместе с другими пассажирами московского рейса проследовал по самодвижущейся дорожке в здание аэровокзала.
Пройдя таможенный контроль, обрадовался, заметив стоящих на виду с табличкой в руках представителя фирмы-посредника и работника Российского консульства, — встречают его согласно договоренности. Представитель фирмы, приземистый, лысоватый толстяк, непрестанно вытиравший со лба пот (в Нью-Йорке стояла жара), должен был сопровождать Петра до места, а молодой, осанистый дипломат взялся помочь на первых порах справиться с языковыми трудностями.
— Мы пробудем в этом Вавилоне дня два, покажу вам главные достопримечательности. — Он приветливо улыбнулся Петру. — У нас небольшая разница в возрасте, — думаю, мы неплохо проведем время.
— А я, пока вы будете… э-э… развлекать себя, займусь… хозяйственными вопросами! Запинаясь, на неважном русском языке заявил толстяк. — Еще раз… э-э… позвонюсь с университетом, выясню, что вам нужно — вещи… э-э… личные, учебные пособия.
Снова вытер лоб и добавил:
— Чтобы у вас потом не было… э-э… как это говорят русские… да, «болезни головы». А мне надо вернуться на службу. Мой босс — он так… э-э… повелел.
Петр слушал его вполуха, завороженный обстановкой грандиозного аэропорта, одного из крупнейших в мире. Окружающее поражало своими масштабами — подлинный муравейник, но порядок повсюду отменный. Погрузив багаж на удобную тележку, покатили ее к выходу.
Когда Петр с сопровождающими уже приближался к стоянке машин, из подошедшего микроавтобуса высыпала группка молодых людей: все одеты по-дорожному, в спортивных куртках и джинсах. Петр не обратил бы на них внимания, не услышь он русскую речь… Вгляделся — и обомлел, не веря глазам: нет не ошибка — среди них Даша!..
«Ведь это надо же! — молнией сверкнуло у него в мозгу. — Ну как после этого не верить в судьбу?» Бросив своих обомлевших спутников, он устремился к ней, не удержавшись от возгласа:
— Дашенька! Неужели ты?!
Посмотрев в его сторону, Даша выронила из рук чемодан… Зная уже от родителей, что Петр собирается в США на учебу, не чаяла вот так неожиданно с ним столкнуться, да еще в нью-йоркском аэропорту… Выйдя из оцепенения, с радостным возгласом бросилась к нему и повисла у него на шее — совсем, как в прежние времена.
Сжимая друг друга в объятиях, забыв о своих спутниках, они лишь взглядами выражали обуревающие их чувства. Сопровождавшие Петра фирмач и дипломат наблюдали эту сцену бурной встречи с вежливым любопытством; но друзья Даши были совершенно поражены, особенно заметно огорчился двухметровый красавец — его симпатичная физиономия прямо-таки вытянулась.
— Ты все-таки прилетел… — наконец с трудом вымолвила Даша. — А я, Петя, домой, в отпуск. Нас всех, — кивнула она в сторону друзей, — отпустили на месяц — отдохнуть, опять напряженная работа предстоит.
И глубоко вздохнула, неотрывно глядя ему в глаза.
— Я ведь почти решила разорвать контракт и уехать отсюда. Но теперь, — голос ее дрогнул, и она опустила глаза, — обязательно вернусь. Раз ты здесь.
— У меня нет слов, Дашенька… выразить, как я рад… как счастлив тебя видеть, — глядя на нее, шептал Петр. — Хорошенько отдохни и возвращайся! А я… я теперь студент Калифорнийского университета. Мы обязательно встретимся!
С трудом оторвавшись друг от друга и обменявшись лишь долгими взглядами — каждый уносил с собой любимый образ, — они вернулись к своим спутникам.
С тех пор как Петр вновь окунулся в учебу, время летело как на крыльях. Программы университета и Горного института сильно отличались, — пришлось наверстывать упущенное, а тут еще надо преодолевать языковой барьер. При таком напряжении человеку не до любовных переживаний: за день он так выматывался, что, приходя к себе, валился как подкошенный и тут же засыпал. Все же несколько раз за осенний семестр пытался связаться с Дашей, но безуспешно. «Занята на съемках», — слышал он неизменный ответ; менеджеры ее с ним не соединяли. Сама она почему-то никаких вестей о себе не подавала, хотя его адрес и телефон ей дали бы в справочной Калифорнийского университета.
«Неужели Даша увлеклась все же кем-то другим? — время от времени лезли ему в голову ревнивые мысли. — А что? Тот красивый парень в аэропорту больно уж зло на меня смотрел…» Эти мысли порой оказывались просто нестерпимы, — спасали от них только усталость и занятость.
Судя по взглядам, какие бросали на него сокурсницы, многим он нравился, но познакомиться с кем-нибудь поближе мешала скованность в устной речи. Петр все понимал, что ему говорили, но робел в разговоре и не решался особенно раскрывать рот — поднимут еще на смех…
Так подошло Рождество; он уже готов был принять приглашение товарища по комнате провести праздник в его семье — и тут судьба улыбнулась ему вновь. За два дня до каникул, когда он пришел домой из библиотеки, убиравшая комнату горничная сообщила:
— Вам уже два раза звонила какая-то мисс… имя трудно произносится. Сказала — будет звонить еще.
«Наверно, Даша! — У него радостно забилось сердце. — Да и кто бы это еще мог быть?»
Разговор их все-таки состоялся — через несколько дней.
— Петенька!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— Что же все-таки предпринято? — нетерпеливо спросил Яневич.
— Наращивать плотину не имело смысла, так как высота селя непредсказуема, — спокойно продолжал Волошин. — Поэтому мы возвели второе защитное кольцо вокруг отстойников; это предотвратит подобные аварии в будущем.
Выяснив главный вопрос, перешли к обсуждению финансовых проблем. Петр, несмотря на возражения руководства прииска — оно настаивало на том, чтобы направить всю прибыль на нужды производства, — добился выплаты очередных дивидендов акционерам.
После совещания, продлившегося до самого вечера, в небольшой, уютной столовой руководство прииска устроило банкет. После всех обязательных тостов, к Петру подошел Василий Савельевич — надо поговорить. Отошли в сторонку, и тот, немного замявшись, объявил:
— Я тебе очень за все благодарен, Петя, но остаться здесь и работать в этой должности не могу! Не мой профиль, и слишком далеко от дома.
— Как это — не ваш профиль? — не понял Петр.
— Моя специализация — контроль за защитой окружающей среды, а не собственно защита: это требует знания технологии производства, у меня его нет. Поэтому подаю в отставку и еду домой! Все, что мог, сделал.
— Подождите, — не согласился Петр. — Пусть не заместителем директора, но старшим инспектором по экологии вы ведь можете работать? Нам нельзя терять такого специалиста! Неужели вам не жаль этого чудесного края? Вы ведь теперь тоже акционер.
— Пожалуй, периодически проводить инспекции — это я не возражаю, — немного подумав, ответил Василий Савельевич. — Думаю, сумею это совместить с другой работой.
— Ну вот и договорились, — улыбнулся Петр. — Завтра уладим это с руководством прииска.
Помолчал немного и смутившись задал вопрос, давно вертевшийся на языке:
— От Даши были какие-нибудь вести?
— Скучает она там, хотя работа у нее идет хорошо, — немного сухо откликнулся Волошин. — Пишет, что вряд ли выдержит.
— Я ведь тоже туда собираюсь, — сообщил Петр с тайной надеждой, что об этом узнает Даша. — Через несколько недель; на учебу.
Василий Савельевич ничего на это не ответил, и Петр хотел было вернуться к столу, но неожиданно его окликнул директор:
— Петр Михайлович! Для вас экстренное известие. Собравшиеся притихли, и он объявил.
— Нам только что сообщила из Барнаула супруга Льва Ефимовича, а ей позвонила ваша матушка: ранен ваш отец; просит срочно прибыть домой!
— Вертолет ждет нас, Петя, — сочувственно добавил Яневич. — Что поделаешь, надо возвращаться!
К растерявшемуся от неожиданного удара судьбы Петру подошел Волошин.
— Можно мне полететь с вами? — попросил он. — Простите уж… мне здесь все равно делать больше нечего.
Петр уже пришел в себя; молча кивнул ему в знак согласия и направился к выходу. «Что там опять с пучилось с папой? — Он гнал от себя мрачные мысли. — Хватит уже ему постоянно рисковать собой…»
Глава 41. Эпилог
К середине августа Михаил Юрьевич Юсупов окончательно поправился. Основное ранение — в ногу, пришлось ее положить в гипс, а мелкие осколочные, в живот и шею, зарубцевались через неделю. Милиция, как обычно, не установила преступников; сам он нисколько не сомневался насчет того, кто заказчик преступления.
— Это результат моего последнего расследования, — объяснил он жене и сыну, как только пришел в себя после операции. — Удалось получить материалы, разоблачающие крупную аферу. Пытались у меня их выкупить, угрожали. Как видите, — пошутил он, — я оказался несговорчивым.
— Тебе весело, Миша, а нам — нет… Посмотрел бы, какой у тебя вид, — огорчилась Светлана Ивановна. — Тебя же хотели убить! Да и нас могли…
— Если б хотели — убили бы, — став серьезным, возразил он. — Это они умеют. Решили напугать — предупредить, так сказать, что не шутят. Заряд пустяковый, а то бы мне несдобровать.
Наступила пауза; все подавленно молчали.
— Но как же вышло, папа, — не выдержал Петр, — что ты, такой искушенный в этих делах, зная об их угрозах, не уберегся?
— И на старуху бывает проруха… Уж больно хитро они это проделали. — Знаю ведь их фокусы, изучил все виды взрывных устройств, — всегда сохраняю бдительность. А тут… — И смущенно замялся, — не у входной двери, а на площадке лежит небольшой бумажный пакет с мусором… ну, словно неряха соседка обронила… Ну, я в сердцах и пнул его ногой.
— Вот что, папа! — Петр бросил взгляд на мать, как бы прося у нее поддержки. — Не кажется тебе, что ты уже навоевался? Зачем тебе лезть в крутые криминальные дела, пока преступникам и бандитам у нас такое приволье?
Остановился, собираясь с духом, и заявил решительно:
— Я против, чтобы ты и дальше рисковал своим здоровьем! Покидая вас с мамой надолго, хочу быть уверенным, что у вас здесь все благополучно.
— Погоди, сын! — перебил его Михаил Юрьевич. — Ты забываешь, что у меня целый коллектив сыщиков — их кормить надо. А криминальные расследования оплачиваются лучше других.
Но у Петра уже созрела плодотворная идея.
— Давай, папа, так сделаем, деловито предложил он. — Чтобы у тебя не было этой головной боли, наша компания заключит с твоим агентством долгосрочный договор и откроет беспроцентный кредит. Кроме того, перед отъездом я открою на мамино имя личный счет, чтобы материальные заботы вас не беспокоили.
— А что, Мишенька, разве это не выход? — Светлана Ивановна повеселела. — Наш капиталист от этого не обеднеет, а тебе и твоим сыщикам не придется лезть в пекло. Займитесь лучше бракоразводными делами, — пошутила она. — За это вас взрывать не будут.
— Мама права! — подхватил Петр. — Мои доходы велики. Никому не отказываю в спонсорской поддержке, особенно если это касается науки и искусства. Ну а помочь родным сам Бог велел.
Михаил Юрьевич давно уже тяготился тем, что ради заработка приходится постоянно рисковать жизнью своей и сотрудников. Скрепя сердце он согласился на предложение сына: по выходе из больницы заключил с ним договор, обеспечивший агентству безбедное существование. А Петр, сделав все от него зависящее, чтобы не беспокоиться о близких, стал готовиться к временному переселению за океан.
В нью-йоркский аэропорт Кеннеди самолет прибыл точно по расписанию. Перелет оказался долгим и очень тяжелым — над Атлантикой изрядно поболтало. Петр, помятый, усталый, с облегчением вздохнул — кончено! Вместе с другими пассажирами московского рейса проследовал по самодвижущейся дорожке в здание аэровокзала.
Пройдя таможенный контроль, обрадовался, заметив стоящих на виду с табличкой в руках представителя фирмы-посредника и работника Российского консульства, — встречают его согласно договоренности. Представитель фирмы, приземистый, лысоватый толстяк, непрестанно вытиравший со лба пот (в Нью-Йорке стояла жара), должен был сопровождать Петра до места, а молодой, осанистый дипломат взялся помочь на первых порах справиться с языковыми трудностями.
— Мы пробудем в этом Вавилоне дня два, покажу вам главные достопримечательности. — Он приветливо улыбнулся Петру. — У нас небольшая разница в возрасте, — думаю, мы неплохо проведем время.
— А я, пока вы будете… э-э… развлекать себя, займусь… хозяйственными вопросами! Запинаясь, на неважном русском языке заявил толстяк. — Еще раз… э-э… позвонюсь с университетом, выясню, что вам нужно — вещи… э-э… личные, учебные пособия.
Снова вытер лоб и добавил:
— Чтобы у вас потом не было… э-э… как это говорят русские… да, «болезни головы». А мне надо вернуться на службу. Мой босс — он так… э-э… повелел.
Петр слушал его вполуха, завороженный обстановкой грандиозного аэропорта, одного из крупнейших в мире. Окружающее поражало своими масштабами — подлинный муравейник, но порядок повсюду отменный. Погрузив багаж на удобную тележку, покатили ее к выходу.
Когда Петр с сопровождающими уже приближался к стоянке машин, из подошедшего микроавтобуса высыпала группка молодых людей: все одеты по-дорожному, в спортивных куртках и джинсах. Петр не обратил бы на них внимания, не услышь он русскую речь… Вгляделся — и обомлел, не веря глазам: нет не ошибка — среди них Даша!..
«Ведь это надо же! — молнией сверкнуло у него в мозгу. — Ну как после этого не верить в судьбу?» Бросив своих обомлевших спутников, он устремился к ней, не удержавшись от возгласа:
— Дашенька! Неужели ты?!
Посмотрев в его сторону, Даша выронила из рук чемодан… Зная уже от родителей, что Петр собирается в США на учебу, не чаяла вот так неожиданно с ним столкнуться, да еще в нью-йоркском аэропорту… Выйдя из оцепенения, с радостным возгласом бросилась к нему и повисла у него на шее — совсем, как в прежние времена.
Сжимая друг друга в объятиях, забыв о своих спутниках, они лишь взглядами выражали обуревающие их чувства. Сопровождавшие Петра фирмач и дипломат наблюдали эту сцену бурной встречи с вежливым любопытством; но друзья Даши были совершенно поражены, особенно заметно огорчился двухметровый красавец — его симпатичная физиономия прямо-таки вытянулась.
— Ты все-таки прилетел… — наконец с трудом вымолвила Даша. — А я, Петя, домой, в отпуск. Нас всех, — кивнула она в сторону друзей, — отпустили на месяц — отдохнуть, опять напряженная работа предстоит.
И глубоко вздохнула, неотрывно глядя ему в глаза.
— Я ведь почти решила разорвать контракт и уехать отсюда. Но теперь, — голос ее дрогнул, и она опустила глаза, — обязательно вернусь. Раз ты здесь.
— У меня нет слов, Дашенька… выразить, как я рад… как счастлив тебя видеть, — глядя на нее, шептал Петр. — Хорошенько отдохни и возвращайся! А я… я теперь студент Калифорнийского университета. Мы обязательно встретимся!
С трудом оторвавшись друг от друга и обменявшись лишь долгими взглядами — каждый уносил с собой любимый образ, — они вернулись к своим спутникам.
С тех пор как Петр вновь окунулся в учебу, время летело как на крыльях. Программы университета и Горного института сильно отличались, — пришлось наверстывать упущенное, а тут еще надо преодолевать языковой барьер. При таком напряжении человеку не до любовных переживаний: за день он так выматывался, что, приходя к себе, валился как подкошенный и тут же засыпал. Все же несколько раз за осенний семестр пытался связаться с Дашей, но безуспешно. «Занята на съемках», — слышал он неизменный ответ; менеджеры ее с ним не соединяли. Сама она почему-то никаких вестей о себе не подавала, хотя его адрес и телефон ей дали бы в справочной Калифорнийского университета.
«Неужели Даша увлеклась все же кем-то другим? — время от времени лезли ему в голову ревнивые мысли. — А что? Тот красивый парень в аэропорту больно уж зло на меня смотрел…» Эти мысли порой оказывались просто нестерпимы, — спасали от них только усталость и занятость.
Судя по взглядам, какие бросали на него сокурсницы, многим он нравился, но познакомиться с кем-нибудь поближе мешала скованность в устной речи. Петр все понимал, что ему говорили, но робел в разговоре и не решался особенно раскрывать рот — поднимут еще на смех…
Так подошло Рождество; он уже готов был принять приглашение товарища по комнате провести праздник в его семье — и тут судьба улыбнулась ему вновь. За два дня до каникул, когда он пришел домой из библиотеки, убиравшая комнату горничная сообщила:
— Вам уже два раза звонила какая-то мисс… имя трудно произносится. Сказала — будет звонить еще.
«Наверно, Даша! — У него радостно забилось сердце. — Да и кто бы это еще мог быть?»
Разговор их все-таки состоялся — через несколько дней.
— Петенька!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55