Что делают наши студенты, готовые протестовать против чего угодно? Все эти хиппи и сквотеры?
— А также распространители наркотиков и гангстеры? Последнее время они подозрительно попритихли. Я должен сказать, что я меньше беспокоюсь, когда эти типы размахивают железными прутьями и швыряют кирпичи в полицейских, переворачивают и жгут старые машины, потому что тогда мы точно знаем, где они и чем занимаются. А сейчас необычные для них мир и покой меня очень настораживают. Я чувствую, что кракеры что-то готовят.
— Ты не накличешь беду, а, Питер?
— У меня дурное предчувствие, что беда все равно будет. Вчера, во второй половине дня, когда поступил этот звонок из FFF, я послал двоих своих лучших людей в этот район. Надеялся, что им удастся что-нибудь разнюхать. Был некий шанс. Но сейчас преступность в Амстердаме сосредоточена в районе, где базируется банда, называющая себя кракерами. Как, по-вашему, FFF можно отнести к преступникам?
— Хочешь спросить, одного ли поля эти ягоды? Может быть. Но в FFF, похоже, ребята неглупые. Настолько неглупые, что не станут связываться с кракерами, которых никак не назовешь интеллектуалами преступного мира.
— Так вот, об FFF. Раз у нас уже есть этот длинный парень, у которого, возможно, не все в порядке с глазами и который, к тому же, может оказаться иностранцем, то можно считать, что мы их накрыли.
— Сарказм тебе не идет. Хорошо, хорошо, все версии надо отработать. Действие лучше, чем бездействие. А что за еда в «Ла Караче»?
— Для этого района — на удивление хорошая. Я там несколько раз ел... — Ван Эффен осекся и взглянул на де Граафа. — Вы собираетесь оказать нам честь, пообедав с нами, сэр?
— Ну, я подумал, что как шеф полиций...
— Конечно, конечно. Очень рад.
— И никто не будет знать, где я. — Казалось, эта перспектива де Граафа особенно радует. — Этот проклятый телефон может звонить, пока не охрипнет. Я его не услышу.
— Его вообще никто не услышит. Этот проклятый телефон, как вы выражаетесь, придется выключить, как только мы припаркуемся. Вы представляете, как прореагировали бы обитатели этих мест, услышав мобильный телефон?
Они тронулись с места. Через некоторое время де Грааф зажег новую манильскую сигару. Ван Эффен опустил окно. Полковник спросил:
— Ты конечно, поинтересовался владельцем «Ла Карачи». Как его зовут?
— Он предпочитает, чтобы его называли просто Джордж. Я знаю его сравнительно неплохо. Люди здесь о нем очень высокого мнения.
— Он что, добрый человек? Занимается благотворительностью? Достойный горожанин, да?
— Говорят, что он является членом трех или четырех успешно действующих преступных организаций, причем не рядовым. Никаких наркотиков или проституции. Эти виды преступной деятельности Джордж презирает и никогда с ними не связывается. Говорят, что его коньком является грабеж. Обычно вооруженный, с насилием или без, в зависимости от того, оказывают ли сопротивление. Сам же он может быть очень агрессивным. Это я лично могу подтвердить. Насилие, конечно, не. было направлено на меня. Нужно совсем из ума выжить, чтобы нападать на лейтенанта полиции. А Джордж в своем уме.
— У тебя, Питер, определенно редкий талант подбирать себе друзей, помощников, сотрудников или как еще ты их там называешь, — сказал, попыхивая сигарой де Грааф. Если его что-то и задело, он не подал виду. — А почему же эта угроза обществу до сих пор не за решеткой?
— Нельзя же арестовать, обвинить, преследовать и осудить человека на основании слухов. Не могу же я подойти к Джорджу с парой наручников и сказать: «Люди тут о тебе всякое рассказывают, так я тебя арестую». Кроме того, мы друзья.
— Но ты же сам сказал, что он может быть очень агрессивным. Ты можешь его поймать на этом.
— Нет. Он имеет право удалить любого посетителя, если тот пьян, пристает к другим, злословит или скандалит. Этим и ограничивается агрессивность Джорджа. Выдворением подобного посетителя. Чаще двоих за раз. По закону он имеет на это право. А мы и есть закон.
— Похоже, это интересная личность. Во всяком случае, не обычная. Двоих за раз, а?
— Подождите, пока не увидите Джорджа.
— И как же ты собираешься меня представить?
— Нет нужды подчеркивать принадлежность к полиции. Просто полковник де Грааф. Будем считать, что это полуофициальный визит.
— Но меня могут узнать.
— Полковник, в городе нет ни одного уважающего себя преступника, который не узнал бы вас за километр. Скорее всего, когда их дети плохо себя ведут, родители размахивают у них перед носом вашим портретом и говорят своим чадам, что если они не исправятся, то их заберут в кутузку.
— Очень остроумно! Ты и сам довольно известен. Хотел бы я знать, что говорит о тебе преступный элемент!
— Нечего и гадать. Они считают, что я слишком ловок для полицейского.
Перед весьма непривлекательным входом в «Ла Карачу» был маленький тупичок. Такой узкий, что по нему даже не мог проехать автомобиль. Потрескавшаяся штукатурка у входа и крошечное крылечко с шелушащейся краской создавали неверное представление о том, что ждало вас дальше. Войдя в заведение, вы попадали в бар. Он был чистым и хорошо освещенным. Стены бара были отделаны отполированными сосновыми досками, на которых было множество сучков. В зале стояло с полдюжины столиков, у каждого из которых было по четыре кресла. Это были именно кресла, а не привычные металлические или пластиковые стулья. Вдоль полукруглой стойки бара располагались привинченные к полу высокие табуретки. За стойкой возвышался сам хозяин. Взглянув на него, вы забывали обо всем остальном.
Джордж был громадным. Очень высоким и очень широкоплечим. Весил он, вероятно, не меньше ста тридцати килограммов. На нем было великолепное мексиканское сомбреро. Можно предположить, что между головным убором Джорджа и названием заведения, в котором было что-то латиноамериканское, была какая-то связь. На хозяине заведения также были белая рубашка, черный галстук в виде шнурка, черный жилет и черные кожаные брюки. Для полноты картины ему явно не хватало кобуры с кольтом. Глаза у этого великана были черные, брови тоже черные и мохнатые. Такими же черными были и усы. Густые, роскошные,
свисавшие ниже линии рта. Над крупными чертами его лица явно поработал каменотес, трудившийся с энтузиазмом, но без особого таланта. Казалось, Джордж сошел с одного из портретов, которые обильно украшали стены американских салунов девятнадцатого века.
— Так это Джордж? — Ван Эффен не стал отвечать на риторический вопрос. — Мне кажется, что когда он выбрасывает сразу двоих посетителей, то делает это одной рукой.
Хозяин заметил вошедших. Он вышел из-за стойки бара. На лице его сияла радушная улыбка, открывавшая ровные белые зубы. Чем ближе подходил Джордж, тем крупнее он казался. Еще не дойдя до гостей, мужчина начал поднимать руку.
— Добро пожаловать, Питер, добро пожаловать! И полковник де Грааф! Большая честь для меня! — Джордж сжал руку полковника с таким энтузиазмом, словно тот был его братом-близнецом, которого он не видел долгие годы.
Де Грааф тоже улыбнулся.
— Значит, вы меня знаете?
— Если в нашем городе и есть человек, который может не узнать комиссара полиции, то он либо слепой, либо никогда не читает ни газет, ни журналов. Питер, с этой минуты мне можно не волноваться за мою репутацию, — Он посмотрел на де Граафа и сказал уже тише: — При условии, конечно, что это неофициальный визит.
— Совершенно неофициальный, — подтвердил де Грааф. — Считайте меня гостем лейтенанта.
— Буду рад отметить это знаменательное событие, — сказал Джордж. — Что желаете: джин, виски, вино, пиво? В «Ла Караче» отличный винный погреб. Лучшего нет во всем Амстердаме. Но я бы рекомендовал вам «бессенженевер», джентльмены. Он только начал покрываться корочкой льда, — Джордж облизал губы. — Бесподобно!
Так оно и оказалось. Хозяин принес гостям громадные порции этого замечательного клюквенно-красного джина. Несколько минут хозяин побыл с ними, охотно беседуя на разные темы, но разговор неизбежно возвращался к бреши в дамбе, которая воскресила некогда существовавшее и давно забытое озеро Харлем.
— Не нужно искать этих злоумышленников среди профессиональных преступников Голландии, — решительно заявил Джордж. — Я употребил слово «профессиональные», потому что жалких любителей вроде кракеров нужно исключить. Эти горячие головы способны на любые зверства, независимо от того, сколько невинных людей при этом пострадает. Это совершенно аморальные лунатики, безмозглые идиоты, которые любят сам процесс разрушения. Но они не голландцы, хотя, возможно, родились в этой стране. Просто кракеры принадлежат к гнилой субкультуре, которая есть во многих странах.
— Но я не думаю, что они ответственны за затопление Схипхола. Однако, как бы мы ни осуждали террористов, вы должны признать, что в их действиях чувствуется интеллект, ясная голова. А человек с интеллектом не станет связываться со слабоумными, из которых состоит банда кракеров, хотя нельзя утверждать, что кракеров не могли нанять на какие-нибудь второстепенные роли, при условии, что они ничего не будут знать и не смогут навредить. Но ни один голландец, каким бы преступником он ни был, не мог совершить подобное преступление. Каждый голландец рождается с сознание того, что наши дамбы неприкосновенны. Можно сказать, что это вопрос веры. Я сам не страдаю, как это? да, ксенофобией, но идея этого преступления могла родиться только у иностранцев, иностранцы же ее осуществили. И это только начало. Будут и другие злодеяния. Вот увидите.
— Долго ждать нам не придется, — сказал де Грааф... — Они собираются пробить морскую плотину в Текселе сегодня в четыре тридцать.
Джордж кивнул, словно эта новость его не удивила.
— Скоро, очень скоро. А потом следующая дамба, за ней еще и еще. Когда поступят требования, а они должны поступить потому что за этим не может быть ничего, кроме шантажа, то эти требования будут ужасными. — Он взглянул в сторону бара, где группа мужчин нетерпеливо Сигналила ему, словно они умирали от жажды. — Извините меня, джентльмены.
— Необыкновенный парень, — заметил де Грааф. — Из него получился бы блестящий политик. Его даже не стали бы обвинять в том, что он не всегда может подыскать нужное слово. Очень странная личность для преступника, связанного с насилием. Этот человек умен и явно хорошо образован. С другой стороны, есть ряд печально знаменитых преступников, преуспевших в своей деятельности, которые также умны и образованны.
Но он меня очень заинтриговал. Такое впечатление, что Джордж прекрасно понимает, как работает ум криминального склада, и в то же время он думает и говорит, как полицейский. Джордж полагает, что преступники — выходцы из другой страны. Только, в отличие от нас, у него не было информации, которая могла бы навести его на эту мысль. Может быть, мы с тобой не так умны, как нам кажется.
— Может, вам стоит нанять Джорджа, пусть даже временно? Дать ему звание сержанта-исследователя Дамб. Неплохо звучит, а?
— Звучит-то хорошо, чего нельзя сказать о самой идее. Поставить вора ловить другого вора -.из этого никогда ничего путного не выходило. Так что не шути с начальством в столь трудный час. Кстати, есть-то мы будем?
— Давайте попросим.
Джордж вернулся к их столику с новыми порциями джина.
— Джордж, нам бы хотелось пообедать.
— Полковник собирается здесь есть? Это двойная честь для меня. Этот столик вас устроит?
— Я жду еще Васко и Аннемари.
— Конечно.
Джордж взял поднос с напитками и сделал четыре шага к обеденному залу. Комната была ярко освещенной, веселенькой и такой крошечной, что в ней было всего два столика. Джордж достал меню.
— Вся еда превосходна. Фирменным блюдом является мясо с яблоками.
— Возьмем фирменное, Питер?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52