— Здесь он живет уже тридцать лет.
— Я хотел спросить другое — где он сейчас?
— Мне велено помалкивать. В последние дни у нас тут всякое бывало...
— Из-за аварии?
— Ну да. Капитан — исполнительный вице-президент компании. Ему приходится отвечать за все, даже если он чист, как свежий снег.
— Я видел в почтовом ящике дырки от пуль.
— Да уж! Кое-кто получает большое удовольствие от возможности пострелять по чужой собственности.
— Это форма протеста против выброса нефти в море?
— Они не соблаговолили задержаться и дать объяснения. Заявились на мотоциклах. У них, видно, руки чесались немного пострелять. — Он посмотрел на дорогу, потом на меня — взгляд был долгий, изучающий. — Но вы вроде бы приехали сюда не для того, чтобы расспрашивать о мотоциклистах?
— Это тоже интересно. Когда они пожаловали?
— Вчера вечером. Прикатили с ревом, постреляли и с ревом укатили. Капитана тогда не было. В доме был я и видел по телевизору, как капитан и мистер Леннокс-младший — это отец Лорел — выступали в десятичасовом выпуске новостей, рассказывали про нефтяное пятно.
— Как они объяснили его появление?
— Сказали, что это Божья десница. — Если в его голосе и была легкая ирония, то лицо оставалось непроницаемо серьезным. — Они сказали, что время от времени природа выкидывает такие штучки и приходится за ней убирать.
— Не очень справедливо по отношению к природе.
— Не знаю. — Он глубоко вдохнул ароматный ночной воздух. — Мое дело — смотреть за домом капитана, вот и все.
Он говорил, как человек, который знает гораздо больше.
— Вы давно здесь работаете, мистер?
— Смит. Моя фамилия Смит. Я работаю здесь двадцать пять лет, с тех пор как мы с капитаном демобилизовались. А до этого я был его ординарцем, когда он служил на море. Мы были вместе на Окинаве. Тогда капитан потерял свой корабль. А я получил вот это. Он потрогал левую искалеченную руку правой здоровой.
Он был готов пуститься в военные воспоминания. Но я его поспешил упредить:
— Итак, вы знали Лорел с детства?
— В общем-то да. Когда она была маленькой, я ее видел куда чаще, чем теперь. После войны ее родители жили в Палисейдсе. — Он ткнул пальцем в сторону моря. — Они забрасывали ее сюда, когда не с кем было оставить. Прелестная девчушка, но временами — перец!
— Что она делала?
— Сбегала — как сегодня от вас. Иной раз я часами ее разыскивал. Если бы она пряталась забавы ради, это бы еще куда ни шло. Не тут-то было. Она делала это от страха. Вы, наверное, думаете, я сердился? Нет, я ее и пальцем не тронул. Я ее очень даже любил. — Его голос и взгляд сделались мягче от воспоминаний.
— Чего же она боялась?
— Да всего на свете! А прежде всего скандалов и размолвок. Если, скажем, птица разбивалась о стекло и помирала, ее трясло потом полдня. Помню, как-то раз я запустил камнем в бродячую кошку. Я хотел только ее попугать. Но я угодил в нее, и она завопила. Мисс Лорел увидела это и спряталась где-то до обеда.
— Где же она пряталась?
— У нее было несколько любимых местечек. Она их часто меняла. В гараже. На складе. Где угодно!
— Не могли бы вы мне показать эти ее убежища?
— Сейчас?
— Она может не дожить до утра.
Он пристально на меня посмотрел:
— Вы серьезно думаете, она может прятаться где-то там?
— Это не исключено. Иногда люди возвращаются в места, где проводили детство — если им очень плохо.
Он кивнул:
— Понятно. Со мной тоже такое бывало.
Он провел меня к гаражу и открыл дверь. Там было три машины: пожилой «континенталь», новенький «форд» и пикап-полутонка, производства «Дженерал моторс». Четвертой машине встать было некуда. Это навело меня на мысль, что капитан Сомервилл вполне может быть дома.
Лорел не было ни в одной из машин, ни в комнатке, где хранились инструменты, ни в ванной, приделанной к гаражу. Смит захватил в инструменталке фонарик. Мы стали спускаться по горе, продираясь сквозь деревья и кусты, стукаясь головами о незрелые апельсины на ветках. Смит отпер дверь склада.
Склад был построен из нешлифованных досок Мамонтова дерева и наполнен всякой всячиной, скопившейся за долгие годы: старая мебель, полки с пыльными книгами, пыльные же чемоданы с заграничными этикетками, ржавый шкаф-картотека, садовые инструменты, инсектициды, крысиный яд. Лорел не было нигде, хотя луч фонарика осветил самые дальние закоулки склада.
Некоторое время Смит не отводил фонарика от большого морского сундука, выкрашенного в синий цвет, по которому красной краской были выведены фамилия и звание его хозяина, а также название его корабля.
Затем луч взметнулся выше, к фотографии, что висела на стене над сундуком. Через пыльное и треснутое стекло улыбался человек в капитанской фуражке.
— Это капитан до того, как потерял свой корабль, — пояснил Смит.
Он светил фонариком, а я рассматривал портрет. Капитан был хорош собой, и в глазах его светилась отвага, но его застывший в полуулыбке рот был лишен мужественности.
Когда мы вышли, я спросил:
— А капитана точно нет дома?
— С чего вы взяли, что он может быть дома?
— Вы показали мне все, кроме самого дома.
— Так велено. В дом не приказано никого впускать.
Мы пошли по дорожке, вымощенной каменными плитами, к насосной. Насос дышал за стеной тяжело, словно бегун-марафонец. За его вздохами я расслышал шуршание лапок: там бегало какое-то маленькое животное.
Смит передал мне фонарик и вынул из кармана пистолет 38-го калибра со стволом в два дюйма.
— Что вы собираетесь делать?
— Тут вроде бы крыса. Попробуйте ее высветить.
Он распахнул дверь искалеченной рукой. Я включил фонарик и направил его на цементный пол, боясь, что на полу может лежать Лорел и получить не предназначавшуюся ей пулю.
В светлом пятне появилась крыса с блестящими глазками. Она кинулась к дренажному отверстию. Но не успела она добежать, как грянул выстрел. Крыса упала, дернулась и осталась лежать неподвижно в красной лужице.
Глава 9
Словно подчиняясь выстрелу, как сигналу, наверху в доме стал звонить телефон. Он дал три звонка и затих. К тому времени Смит уже оказался на вершине холма, а я ненамного от него отстал. Мы остановились возле бассейна, из дома доносился мужской голос — хриплый и напряженный. Мужчина говорил по телефону.
— Значит, капитан все-таки дома? — спросил я Смита.
— Да. Он сказал, чтобы его не беспокоили.
— Но теперь, когда его все-таки побеспокоили, может, вы меня к нему проводите?
— Зачем?
— Насчет Лорел.
— Ее же здесь нет. Вы сами убедились.
— А вдруг это Лорел позвонила?
— Сейчас спрошу его.
Он отпер раздвижную дверь и вошел в дом, оставив меня на улице. Я стал расхаживать взад и вперед у бассейна, пытаясь подавить чувство безысходности. Пока в моем активе была лишь убитая крыса и навязчивое видение — лежащая Лорел, а рядом пустой флакон из-под нембутала.
Из дома опять донесся голос капитана, но разобрать, что он говорит, было невозможно — так бывает в плохом сне. Затем я услышал голос Смита. Он подошел к стеклянной двери и раздвинул ее ровно настолько, чтобы впустить меня.
— Капитан примет вас. Только, пожалуйста, покороче. Он не спал две ночи.
Капитан сидел за столом своего кабинета в пижаме. Вид у него был серый и измученный. В его бесформенном лице было нелегко узнать человека, портрет которого висел на складе. В кабинете никаких фотографий и картин не было.
Он встал и коротко пожал мне руку — жест, лишенный, несмотря на все усилия хозяина, признаков энергии.
— Насколько я понял, мистер Арчер, вы частный детектив. Я не понимаю другого: на кого вы работаете?
— На Тома Рассо, мужа вашей племянницы.
— Где она?
— Не знаю. Она сбежала с флаконом нембутала...
— Где и когда это произошло? — резко спросил он меня.
— Сбежала из моей квартиры в Западном Лос-Анджелесе, около восьми часов вечера.
— Кто с ней был?
— Она ушла одна.
— Вы уверены? — глаза на загорелом лице Сомервилла смотрели недоверчиво.
— Ее могли подобрать на улице, — предположил я.
— Значит, кто-то ее там ждал?
— Я говорю, что такое могло быть...
— Кто же?
— Не знаю. Я не уверен, что это случилось.
Он повернулся, дошел до стены кабинета, бесшумно ступая по ковру босыми ногами, потом, развернувшись, пошел на меня, выставив палец, словно обвинитель на суде.
— Зачем вы приехали сюда?
— Я езжу по адресам, где она может оказаться. Я был у ее мужа. У ее подруги Джойс Хэмпшир. Я говорил с ее родителями.
— Как давно?
Я взглянул на мои часы. Двенадцатый час.
— Пару часов назад. Я не понимаю смысл ваших вопросов.
— Неужели?
Капитан привстал на цыпочки. Из нас троих он был самый малорослый. Смит молчаливо высился над ним, почтительно окаменев в соответствии с субординацией военных времен, от которой за эти годы вполне могло бы и не остаться следа.
— Вы говорите загадками, капитан, — сказал я.
— Хорошо, оставим экивоки. Прежде чем я продолжу разговор, я хотел бы знать имена тех, кто может за вас поручиться. Тех, кого я знаю лично — или репутация которых общеизвестна.
— Это непросто в такое время...
— У нас и ситуация необычная...
— Ладно. Вы знаете Джона Тратвелла из Пасифик-Пойнта?
— Да, но весьма отдаленно. Я больше знаком с его прежним партнером Эмерсоном Литтлом. Он адвокат моей тещи.
— Наведите у него справки обо мне.
Капитан сел за стол, позвонил, Эмерсон Литтл был дома. После обмена обычными в таких случаях репликами он поинтересовался мнением Литтла обо мне. Он бесстрастно выслушал ответ, затем поблагодарил собеседника и положил трубку.
— Он дал вам высокую оценку. Надеюсь, он знает, что говорит.
— Я тоже на это надеюсь.
— Жизнь моей племянницы может быть под угрозой?
— Я действую, исходя именно из этого тезиса.
Его лицо сомкнулось, как кулак, который он готов был сунуть в мою физиономию.
— Вы знаете, что ее похитили?
— Нет.
— Так знайте. Ее отец получил требование о выкупе, как только вернулся домой сегодня вечером.
— Письменно или по телефону?
— Кажется, по телефону. Сумма внушительная — это больше того, чем он располагает.
— Сколько же?
— Сто тысяч долларов наличными. Поскольку у Джека и Мариан таких денег нет, они обратились к его матери, бабке Лорел. Она-то и позвонила мне несколько минут назад. Джек просил ее никому об этом не говорить, но она все же решила со мной посоветоваться. Я считаюсь полноправным членом семьи, хотя связан с Ленноксами через жену.
Эти нотки тщеславия никак не увязывались с его искренней обеспокоенностью за племянницу. Я спросил:
— Когда должны быть доставлены деньги?
— Требовали сегодня же. Но это нереально, поскольку речь идет о наличных. Тут нужно время.
— Они будут перезванивать?
— Похоже, что да, в течение ночи. Джек попытается уговорить их подождать до середины завтрашнего дня.
— Он намерен обращаться в полицию?
— Вряд ли. Они ему не советовали. Я не говорил с Джеком. Мне звонила бабка Лорел, Сильвия. Она очень расстроена, говорила не очень связно.
— Она готова дать деньги?
— Конечно. Сильвия обожает Лорел. Как и все мы. Деньги не проблема.
— Тут могут быть другие проблемы. Прежде чем платить, хорошо бы удостовериться, что она и правда находится у лиц, требующих выкуп. А также, что она жива.
Сомервилл с тревогой посмотрел на меня.
— Я не могу взять на себя такую ответственность. У меня и так забот полон рот с этой аварией.
— Вы не связываете аварию с тем, что случилось с вашей племянницей?
— Я не совсем вас понимаю. Вы утверждаете, что похищение — дело рук кого-то из борцов за экологию?
— Я ничего не утверждаю. Проблемы экологии волнуют и меня. Волновали они и... — тут я осекся, поймав себя на том, что я говорю о Лорел в прошедшем времени, допуская, что ее нет в живых. — Волнуют они и вашу племянницу.
— Что же вы тогда утверждаете?
— Ваша семья в эти дни на виду. Она получила рекламу — от одних хорошую, от других плохую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35