Скажи, что
произошло двойное убийство.
— Иду,— сказала девушка. В тишине послышались ее быстрые шаги.
Шейни вытянул руки вперед и двинулся к стоящим в дверях возбужденным и испуганным людям.
— Вам незачем смотреть на это,— резко сказал он,— Возвращайтесь в свои комнаты и никуда не уходите. Полицейские всех вас опросят.
Он плотно закрыл дверь, не обращая внимания на вопросы и возмущенные выкрики.
Глава вторая
Майкл Шейни, много лет проработавший частным детективом, не раз видел смерть в самых разных ее обличьях. Но ни разу за все эти годы его глазам не открывалось более ужасное зрелище, чем то, что он увидел в этой комнате.
По планировке и убранству эта квартира ничем не отличалась от хорошо знакомых Майклу комнат, где жила Люси Гамильтон.
Посреди гостиной лежала мертвая женщина. Ее конечности были сведены страшным напряжением предсмертной судороги, лицо исказила гримаса мучительной боли.
Это была женщина лет тридцати пяти с красивой стройной фигурой, одетая в роскошное желто-зеленое шелковое платье для коктейля. Шейни подумал, что она была очень привлекательна. На пальцах женщины были бриллиантовые кольца, шею украшало жемчужное колье, рыжевато-коричневые волосы были тщательно уложены.
С некоторым усилием Шейни заставил себя перевести взгляд на то, что осталось от мужчины, тело которого свешивалось из глубокого кресла у окна.
На полу рядом с креслом лежал дробовик двенадцатого калибра. Шейни повидал достаточно самоубийств, чтобы понять, что в момент выстрела дуло ружья было у мужчины во рту. Страшная сила порохового заряда буквально разнесла несчастному голову. Сейчас нельзя было сказать, старый это человек или молодой, блондин или брюнет.
Он был босой, в желтой шелковой пижаме и парчовом халате. Пол позади него был залит кровью, усеян осколками черепа и разбрызганными мозгами.
Майкл Шейни неподвижно стоял у стены. Дверь в спальню была открыта. Наверняка открыто было и окно спальни — легкий ветерок проносился по гостиной, постепенно рассеивая кислый запах пороха.
На коврике в двух футах от тела женщины лежал перевернутый бокал для коктейля. Но рядом с ним, на коврике, не было влажного пятна. Значит, бокал был уже пуст, когда женщина его уронила. Второй бокал лежал возле открытой двери на кухню. Большое темное пятно на ковре ясно показывало, что его уронили полным или почти полным.
На низеньком столике слева от Шейни лежали аккуратно сложенные черные шелковые дамские перчатки и шляпа с широкими полями.
Когда память детектива с фотографической точностью запечатлела каждую деталь этой жуткой сцены, он медленно двинулся вперед. Обошел труп женщины и остановился у стоящего перед диваном журнального столика, разглядывая два лежащих на нем листка бумаги. На обоих листках были второпях написанные записки. Шейни сел на диван и осторожно, чтобы ни к чему не прикоснуться и ничего не сдвинуть с места, наклонился вперед.
Обе записки были написаны одним и тем же неразборчивым почерком. Более короткая гласила:
«Тем, к кому это относится.Когда вы будете это читать, мы с Эльзой уже будем мертвы. Мы с ней обо всем договорились. Я приготовил яд и теперь жду прихода Эльзы, чтобы вместе выпить напиток забвения.
Мй верим, что бог простит нас,— ведь у нас нет другого выхода. Мы не можем жить друг без друга, а религия, которую исповедует моя жена, не оставляет нам никакой надежды, что в этой жизни мы когда-нибудь будем вместе/
Сейчас мы осушим свой последний коктейль и навсегда соединимся в мире ином.
Боже, прости нас обоих!Роберт Ламберт»
Вторую, более длинную записку, было еще труднее прочесть. Косые строчки наползали одна на другую, расстояние между словами было очень маленьким, так что Шейни с трудом ее разобрал:
«Как ужасно то, что я сделал! Моя любимая Эльза лежит передо мной, мгновенно убитая смертельным зельем, которое она выпила смело и честно.
А я все еще жив. Какой же я жалкий трус! Ничтожная малодушная тварь! Не думал, что так получится, клянусь честью, я этого не ожидал. Но нет, в решающий момент меня подвёл не дух. Дрогнула плоть. Мы провозгласили тост за смерть в наших бокалах и, радостно приветствуя забвение, поднесли ее к губам.
К моему величайшему позору и — клянусь! — помимо моей воли плоть моя восстала в тот момент, когда я уже готов был выпить яд. Пальцы разжались, и бокал упал на пол. Я стоял, онемев от ужаса, не имея сил закричать и остановить Эльзу.
В следующее мгновение, показавшееся мне вечностью, я увидел, как. моя дорогая возлюбленная покачнулась и упала. Как страшно было сознавать, что должно произойти с ней дальше! Я стал возле Эльзы на колени и, рыдая, говорил ей о своей любви, а она уходила в Вечность.
У меня не осталось цианистого калия, чтобы сделать еще одну дозу смертельного напитка и присоединиться к любимой. Но я нашел другой выход. В шкафу висит мой дробовик.
Потерпи немного, Эльза. Не отчаивайся и не сомневайся во мне. Твоя твердость укрепила мой дух. На этот раз я сделаю все как следует. Я не могу оставаться в живых, зная, что ты ждешь меня там.
Иду к Тебе. Роберт Ламберт»Дочитав это жуткое послание с того света, Майкл Шейни с глубоким вздохом откинулся на спинку дивана и принялся подергивать себя за мочку левого уха. Несчастные, глупые, жалкие, страдаю-
щие люди! Выбрав этот путь даже в самом тяжелом- положении, они потеряли слишком много. Неизмеримо много — две человеческие жизни.
Два трупа, лежащие перед ним в квартире, в точности похожей на ту, что находится этажом ниже, где он и Люси так приятно проводили сегодняшний вечер... Пока они ели приготовленный Люси обед и пили коньяк, совсем рядом, всего этажом выше, эти двое готовились совершить последний страшный шаг.
Пронзительный вой полицейской сирены дал ему знать, что Люси уже дозвонилась в полицию. Он встал с дивана и сунул руки в карманы, хорошо зная, что Джентри будет гораздо приятнее, если ему доложат, что Шейни ни к чему не притронулся до прибытия полиции.
Майкл вышел на кухню. Все здесь сияло чистотой. Только на умывальнике стоял поднос с полурастаявшими кубиками льда и двумя открытыми бутылками. В одной был черный ром, в другой мятный ликер.
Он немного постоял, раздумывая, какой из напитков использовала злосчастная парочка для приготовления смертельного зелья.
Вой полицейской сирены оборвался у самого дома, и Шейни, пройдя через гостиную к входной двери, остановился в ожидании представителя официальной власти.
Это оказался совсем молодой розовощекий полицейский, приехавший на патрульной машине. Распахнув ударом ноги жалобно скрипнувшую дверь, он очутился лицом к лицу с поджидавшим его Шейни. Свой служебный револьвер парень держал наготове. Мгновенно направив его на Шейни, он прорычал:
— Руки вверх, ты! Нам сообщили, что здесь произошло убийство. Шейни небрежно поднял руки до уровня подбородка и кивком указал в сторону трупов.
— Все правильно. Вот они лежат.
Не опуская револьвера, молодой полицейский искоса осмотрел интерьер комнаты и застыл. Румянец мгновенно покинул его лицо, ствол револьвера неуверенно запрыгал в руке. Он несколько раз судорожно сглотнул.
— Да-да, я вижу.— Взгляд полицейского снова вернулся К Шейни.
В дверях появился плотный сержант. Он быстро взглянул на Шейни, на своего молодого коллегу и на два лежащих на полу трупа.
— Все в порядке, Роджерс,— покровительственно произнес он.— Ванная за дверью слева. Ни к чему не прикасайся, даже воду не спускай.
Потом повернулся к Шейни и спокойно спросил:
— Ты уложил этих двоих, Майкл? Шейни мрачно улыбнулся.
— Я был этажом ниже, тихо проводил вечер у своей секретарши, когда здесь раздался выстрел из дробовика. Я поднялся и вышиб дверь. Больше ничего об этом не знаю. Так что уступаю место. Все это ваше, сержант О'Хара.
Патрульный уже исчез в ванной, и, судя по звукам, у него началась рвота. О'Хара хмуро взглянул в сторону ванной и кисло заметил:
— Один из тихих вечеров, которые Майкл Шейни проводит со своей секретаршей. Да хранит нас бог.
Он склонил голову, прислушиваясь к доносившимся с лестницы звукам.
— Приехали ребята из отдела по расследованию убийств. Стой, где стоишь, приятель, и расскажи им еще раз то, что говорил мне.— Он быстро двинулся к ванной и негромко произнес: — Заканчивай с этим, Роджерс, и быстрее выметайся оттуда. Не позорь свой
мундир.
Группа по расследованию убийств сразу взялась за дело. Они фотографировали, снимали отпечатки пальцев, рисовали диаграммы; помощник медицинского эксперта произвел предварительный осмотр трупов и приказал отвезти их в морг; детективы сновали по лестнице вверх-вниз, снимая показания у жильцов дома, а Шейни рассказывал лейтенанту, как он услышал выстрел из дробовика, поднялся наверх и выломал запертую и закрытую на цепочку дверь.
Только через полчаса рыжеволосый детектив освободился л сразу поспешил вниз, зная, что там его нетерпеливо ждет Люси.
На полпути он встретил Тимоти Рурка. Увидев Шейни, лучший репортер «Ньюс» остановился.
— Что там произошло, Майкл? Когда я услышал адрес, то вначале даже не понял, что это дом Люси. Говорят, двойное убийство?
— Двойное самоубийство,— поправил Шейни.—Ты немного опоздал, Тим. Полицейские заканчивают осмотр, а трупы уже унесли. Может, спустимся вниз? Люси приготовит нам выпить, а я пока расскажу тебе все, что знаю. Потом ты узнаешь подробности в полиции и успеешь сделать репортаж в сегодняшний выпуск.
— Ладно,— согласился Рурк и вместе с Шейни спустился к Люси.
Когда девушка увидела входящего вслед за Шейни худощавого репортера, она сразу вышла на кухню и принесла бутылку «Бурбона». Поставив ее на стол рядом с коньяком, Люси спросила:
— Так что там стряслось, Майкл? Ты сказал, что это двойное самоубийство?
— Самоубийство по договору,— Майкл плеснул себе граммов сто коньяка и уселся на диван.— Мрачная история.
Рурк, сделал себе хайболл с «Бурбоном», а Майкл продолжал свой рассказ:
— Женщина выпила коктейль с цианистым калием, как настоящий мужчина...— он замолчал и нахмурился.— Почему я так сказал, черт возьми? Как настоящая женщина! А мужчина дрогнул, уронил на пол свой стакан и в ужасе смотрел, как она умирает. Вторая попытка удалась— он вставил дуло дробовика двенадцатого калибра себе в рот и пальцем ноги спустил курок. Ты знаешь, как это бывает, Тим?
Репортер скривился и кивнул.
— По всей комнате разлетаются куски и брызги,— пробормотал он.— Как тебе удалось восстановить всю картину, Майкл? Свидетелей-то наверняка никаких не было?
— Он оставил две записки,— объяснил Шейни.— Одна была написана перед приходом женщины, а вторая — после ее смерти.
Майкл глотнул коньяка, запил ледяной водой и пересказал содержание первой записки.
— Очевидно, он приготовил два коктейля и всыпал в них весь яд, но в последний момент струсил и уронил свой бокал на пол. Женщина умирала у него на глазах, и тогда он написал вторую записку, объясняющую, почему ему пришлось воспользоваться дробовиком, чтобы довести дело до конца. Каких только неприятностей люди сами себе не выдумывают! — недовольно закончил Шейни.
— Кто это был, Майкл? — спросила Люси.— Я его знаю?
— Роберт Ламберт. Кажется, он живет в этом доме совсем недавно. Соседи по этажу почти ничего о нем не знают. Говорят,
что это мужчина среднего роста с приятным лицом, у него темные усы и очки, чуть тонированные голубоватым цветом, —Шейни замолчал, вопросительно глядя на Люси, и она сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
произошло двойное убийство.
— Иду,— сказала девушка. В тишине послышались ее быстрые шаги.
Шейни вытянул руки вперед и двинулся к стоящим в дверях возбужденным и испуганным людям.
— Вам незачем смотреть на это,— резко сказал он,— Возвращайтесь в свои комнаты и никуда не уходите. Полицейские всех вас опросят.
Он плотно закрыл дверь, не обращая внимания на вопросы и возмущенные выкрики.
Глава вторая
Майкл Шейни, много лет проработавший частным детективом, не раз видел смерть в самых разных ее обличьях. Но ни разу за все эти годы его глазам не открывалось более ужасное зрелище, чем то, что он увидел в этой комнате.
По планировке и убранству эта квартира ничем не отличалась от хорошо знакомых Майклу комнат, где жила Люси Гамильтон.
Посреди гостиной лежала мертвая женщина. Ее конечности были сведены страшным напряжением предсмертной судороги, лицо исказила гримаса мучительной боли.
Это была женщина лет тридцати пяти с красивой стройной фигурой, одетая в роскошное желто-зеленое шелковое платье для коктейля. Шейни подумал, что она была очень привлекательна. На пальцах женщины были бриллиантовые кольца, шею украшало жемчужное колье, рыжевато-коричневые волосы были тщательно уложены.
С некоторым усилием Шейни заставил себя перевести взгляд на то, что осталось от мужчины, тело которого свешивалось из глубокого кресла у окна.
На полу рядом с креслом лежал дробовик двенадцатого калибра. Шейни повидал достаточно самоубийств, чтобы понять, что в момент выстрела дуло ружья было у мужчины во рту. Страшная сила порохового заряда буквально разнесла несчастному голову. Сейчас нельзя было сказать, старый это человек или молодой, блондин или брюнет.
Он был босой, в желтой шелковой пижаме и парчовом халате. Пол позади него был залит кровью, усеян осколками черепа и разбрызганными мозгами.
Майкл Шейни неподвижно стоял у стены. Дверь в спальню была открыта. Наверняка открыто было и окно спальни — легкий ветерок проносился по гостиной, постепенно рассеивая кислый запах пороха.
На коврике в двух футах от тела женщины лежал перевернутый бокал для коктейля. Но рядом с ним, на коврике, не было влажного пятна. Значит, бокал был уже пуст, когда женщина его уронила. Второй бокал лежал возле открытой двери на кухню. Большое темное пятно на ковре ясно показывало, что его уронили полным или почти полным.
На низеньком столике слева от Шейни лежали аккуратно сложенные черные шелковые дамские перчатки и шляпа с широкими полями.
Когда память детектива с фотографической точностью запечатлела каждую деталь этой жуткой сцены, он медленно двинулся вперед. Обошел труп женщины и остановился у стоящего перед диваном журнального столика, разглядывая два лежащих на нем листка бумаги. На обоих листках были второпях написанные записки. Шейни сел на диван и осторожно, чтобы ни к чему не прикоснуться и ничего не сдвинуть с места, наклонился вперед.
Обе записки были написаны одним и тем же неразборчивым почерком. Более короткая гласила:
«Тем, к кому это относится.Когда вы будете это читать, мы с Эльзой уже будем мертвы. Мы с ней обо всем договорились. Я приготовил яд и теперь жду прихода Эльзы, чтобы вместе выпить напиток забвения.
Мй верим, что бог простит нас,— ведь у нас нет другого выхода. Мы не можем жить друг без друга, а религия, которую исповедует моя жена, не оставляет нам никакой надежды, что в этой жизни мы когда-нибудь будем вместе/
Сейчас мы осушим свой последний коктейль и навсегда соединимся в мире ином.
Боже, прости нас обоих!Роберт Ламберт»
Вторую, более длинную записку, было еще труднее прочесть. Косые строчки наползали одна на другую, расстояние между словами было очень маленьким, так что Шейни с трудом ее разобрал:
«Как ужасно то, что я сделал! Моя любимая Эльза лежит передо мной, мгновенно убитая смертельным зельем, которое она выпила смело и честно.
А я все еще жив. Какой же я жалкий трус! Ничтожная малодушная тварь! Не думал, что так получится, клянусь честью, я этого не ожидал. Но нет, в решающий момент меня подвёл не дух. Дрогнула плоть. Мы провозгласили тост за смерть в наших бокалах и, радостно приветствуя забвение, поднесли ее к губам.
К моему величайшему позору и — клянусь! — помимо моей воли плоть моя восстала в тот момент, когда я уже готов был выпить яд. Пальцы разжались, и бокал упал на пол. Я стоял, онемев от ужаса, не имея сил закричать и остановить Эльзу.
В следующее мгновение, показавшееся мне вечностью, я увидел, как. моя дорогая возлюбленная покачнулась и упала. Как страшно было сознавать, что должно произойти с ней дальше! Я стал возле Эльзы на колени и, рыдая, говорил ей о своей любви, а она уходила в Вечность.
У меня не осталось цианистого калия, чтобы сделать еще одну дозу смертельного напитка и присоединиться к любимой. Но я нашел другой выход. В шкафу висит мой дробовик.
Потерпи немного, Эльза. Не отчаивайся и не сомневайся во мне. Твоя твердость укрепила мой дух. На этот раз я сделаю все как следует. Я не могу оставаться в живых, зная, что ты ждешь меня там.
Иду к Тебе. Роберт Ламберт»Дочитав это жуткое послание с того света, Майкл Шейни с глубоким вздохом откинулся на спинку дивана и принялся подергивать себя за мочку левого уха. Несчастные, глупые, жалкие, страдаю-
щие люди! Выбрав этот путь даже в самом тяжелом- положении, они потеряли слишком много. Неизмеримо много — две человеческие жизни.
Два трупа, лежащие перед ним в квартире, в точности похожей на ту, что находится этажом ниже, где он и Люси так приятно проводили сегодняшний вечер... Пока они ели приготовленный Люси обед и пили коньяк, совсем рядом, всего этажом выше, эти двое готовились совершить последний страшный шаг.
Пронзительный вой полицейской сирены дал ему знать, что Люси уже дозвонилась в полицию. Он встал с дивана и сунул руки в карманы, хорошо зная, что Джентри будет гораздо приятнее, если ему доложат, что Шейни ни к чему не притронулся до прибытия полиции.
Майкл вышел на кухню. Все здесь сияло чистотой. Только на умывальнике стоял поднос с полурастаявшими кубиками льда и двумя открытыми бутылками. В одной был черный ром, в другой мятный ликер.
Он немного постоял, раздумывая, какой из напитков использовала злосчастная парочка для приготовления смертельного зелья.
Вой полицейской сирены оборвался у самого дома, и Шейни, пройдя через гостиную к входной двери, остановился в ожидании представителя официальной власти.
Это оказался совсем молодой розовощекий полицейский, приехавший на патрульной машине. Распахнув ударом ноги жалобно скрипнувшую дверь, он очутился лицом к лицу с поджидавшим его Шейни. Свой служебный револьвер парень держал наготове. Мгновенно направив его на Шейни, он прорычал:
— Руки вверх, ты! Нам сообщили, что здесь произошло убийство. Шейни небрежно поднял руки до уровня подбородка и кивком указал в сторону трупов.
— Все правильно. Вот они лежат.
Не опуская револьвера, молодой полицейский искоса осмотрел интерьер комнаты и застыл. Румянец мгновенно покинул его лицо, ствол револьвера неуверенно запрыгал в руке. Он несколько раз судорожно сглотнул.
— Да-да, я вижу.— Взгляд полицейского снова вернулся К Шейни.
В дверях появился плотный сержант. Он быстро взглянул на Шейни, на своего молодого коллегу и на два лежащих на полу трупа.
— Все в порядке, Роджерс,— покровительственно произнес он.— Ванная за дверью слева. Ни к чему не прикасайся, даже воду не спускай.
Потом повернулся к Шейни и спокойно спросил:
— Ты уложил этих двоих, Майкл? Шейни мрачно улыбнулся.
— Я был этажом ниже, тихо проводил вечер у своей секретарши, когда здесь раздался выстрел из дробовика. Я поднялся и вышиб дверь. Больше ничего об этом не знаю. Так что уступаю место. Все это ваше, сержант О'Хара.
Патрульный уже исчез в ванной, и, судя по звукам, у него началась рвота. О'Хара хмуро взглянул в сторону ванной и кисло заметил:
— Один из тихих вечеров, которые Майкл Шейни проводит со своей секретаршей. Да хранит нас бог.
Он склонил голову, прислушиваясь к доносившимся с лестницы звукам.
— Приехали ребята из отдела по расследованию убийств. Стой, где стоишь, приятель, и расскажи им еще раз то, что говорил мне.— Он быстро двинулся к ванной и негромко произнес: — Заканчивай с этим, Роджерс, и быстрее выметайся оттуда. Не позорь свой
мундир.
Группа по расследованию убийств сразу взялась за дело. Они фотографировали, снимали отпечатки пальцев, рисовали диаграммы; помощник медицинского эксперта произвел предварительный осмотр трупов и приказал отвезти их в морг; детективы сновали по лестнице вверх-вниз, снимая показания у жильцов дома, а Шейни рассказывал лейтенанту, как он услышал выстрел из дробовика, поднялся наверх и выломал запертую и закрытую на цепочку дверь.
Только через полчаса рыжеволосый детектив освободился л сразу поспешил вниз, зная, что там его нетерпеливо ждет Люси.
На полпути он встретил Тимоти Рурка. Увидев Шейни, лучший репортер «Ньюс» остановился.
— Что там произошло, Майкл? Когда я услышал адрес, то вначале даже не понял, что это дом Люси. Говорят, двойное убийство?
— Двойное самоубийство,— поправил Шейни.—Ты немного опоздал, Тим. Полицейские заканчивают осмотр, а трупы уже унесли. Может, спустимся вниз? Люси приготовит нам выпить, а я пока расскажу тебе все, что знаю. Потом ты узнаешь подробности в полиции и успеешь сделать репортаж в сегодняшний выпуск.
— Ладно,— согласился Рурк и вместе с Шейни спустился к Люси.
Когда девушка увидела входящего вслед за Шейни худощавого репортера, она сразу вышла на кухню и принесла бутылку «Бурбона». Поставив ее на стол рядом с коньяком, Люси спросила:
— Так что там стряслось, Майкл? Ты сказал, что это двойное самоубийство?
— Самоубийство по договору,— Майкл плеснул себе граммов сто коньяка и уселся на диван.— Мрачная история.
Рурк, сделал себе хайболл с «Бурбоном», а Майкл продолжал свой рассказ:
— Женщина выпила коктейль с цианистым калием, как настоящий мужчина...— он замолчал и нахмурился.— Почему я так сказал, черт возьми? Как настоящая женщина! А мужчина дрогнул, уронил на пол свой стакан и в ужасе смотрел, как она умирает. Вторая попытка удалась— он вставил дуло дробовика двенадцатого калибра себе в рот и пальцем ноги спустил курок. Ты знаешь, как это бывает, Тим?
Репортер скривился и кивнул.
— По всей комнате разлетаются куски и брызги,— пробормотал он.— Как тебе удалось восстановить всю картину, Майкл? Свидетелей-то наверняка никаких не было?
— Он оставил две записки,— объяснил Шейни.— Одна была написана перед приходом женщины, а вторая — после ее смерти.
Майкл глотнул коньяка, запил ледяной водой и пересказал содержание первой записки.
— Очевидно, он приготовил два коктейля и всыпал в них весь яд, но в последний момент струсил и уронил свой бокал на пол. Женщина умирала у него на глазах, и тогда он написал вторую записку, объясняющую, почему ему пришлось воспользоваться дробовиком, чтобы довести дело до конца. Каких только неприятностей люди сами себе не выдумывают! — недовольно закончил Шейни.
— Кто это был, Майкл? — спросила Люси.— Я его знаю?
— Роберт Ламберт. Кажется, он живет в этом доме совсем недавно. Соседи по этажу почти ничего о нем не знают. Говорят,
что это мужчина среднего роста с приятным лицом, у него темные усы и очки, чуть тонированные голубоватым цветом, —Шейни замолчал, вопросительно глядя на Люси, и она сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21