Судя по его положительной реакции, нетрудно было догадаться, какое непомерное количество капусты оставил Колька в его кабинете.
Чтобы хоть как-то успокоить нервы, я убрал в сторонку Ленины рисунки, залез в нижнюю полку стола и достал свою секретную папку. В ней хранилась моя переписка со всевозможными риэлторскими и туристическими фирмами, которые предлагали недвижимость на побережьях. Тут у меня были и Сочи, и Геленджик, и Крым, и Кипр. Одно время мне очень нравился Таиланд. Я даже всерьез задумывался о том, чтобы купить небольшой ресторанчик в Пхукете, но теперь, в связи с атипичной пневмонией, эта тема отпала. Мне нравились Бали и Каймановы острова, реально было осесть на Кубе, но больше всех меня влекла к себе Новая Зеландия. Я столько прочитал об этой земле, что мог бы без проблем устроиться экскурсоводом. Одна незадача, чтобы получить в этой стране гражданство в качестве бизнесмена, нужно внести один миллион долларов, а у меня его пока не было.
Я давным-давно, почти наизусть знал все цены на любой вид недвижимости в районе экватора, начиная от ветхой лачуги и заканчивая шикарной виллой. В большинстве случаев то, что нравилось, было мне не по карману. Я уже вполне успокоился на эту тему. Но куда же девать мечты и картинки? В самые занудные периоды своей жизни я раскладывал перед собой красочные проспекты и любовался зелеными озерами, голубыми водопадами и заоблачными высями.
Позвонил Шамрук.
– Через пятнадцать минут, – сказал он, – привезу к тебе в канцелярский офис заместителя директора центрального универмага. Это мой приятель, он посмотрит твой ассортимент. Универмаг сейчас готовит договора с генеральными поставщиками на будущий год. Если вы с ним договоритесь, то они разрешат вам завалить их канцтоварами и бумагой. С деньгами у них все в порядке.
– Спасибо, выезжаю, – знаю я его приятелей, – одни сплошные деграданты.
По пути на завод геофизического оборудования, где мы арендовали весь второй этаж под оптовую канцелярскую фирму, я опять вспомнил вчерашний вечер и сегодняшнее утро.
– Слушай, Аркашка, – спросил я. – Как ты относишься к огню?
– В смысле?
– У тебя не возникает страха перед пламенем?
– Нет, – сказал он, потом с интересом посмотрел на меня. – Шеф, это на тебя так пожар подействовал. Попей валерьянки.
– А это… Ну… У тебя были неудачи с женщинами?
Аркашка опять вылупился на меня, бросив дорогу. Мы могли врезаться.
– Один раз было, – серьезно сказал он. – Влюбился в дамочку, знаешь, такая интеллигентная, в очках. Месяц ухаживал. Дарил цветы, даже стихи читал. А когда до дела дошло, она так элегантно очки сняла и что-то умное сказала приказным тоном. У меня, хоп… И никакого ветра в парусах.
Он усмехнулся.
– С этой девушкой мы, естественно, расстались. А у меня начались комплексы. Знаешь, как избавился?
– Ну?
– Купил двух проституток и двое суток с ними кувыркался. Представляешь, не выходя на улицу. Они мне чуть все мозги через член не высосали. Зато все восстановилось.
Я принял к сведению Аркашкин опыт.
За стеклами опять шел снег. Крупно, целыми кусками. Между ними каким-то загадочным образом летали голуби.
Шамрук уже уехал. По выставочному залу среди нескольких суетливых женщин бродил с деловым видом заместитель директора центрального универмага. Он был невысокий мятый и неопрятный. Фамилия у него, как потом выяснилось, была – Штейх.
– Вы меня отвезете обратно? – в первую очередь спросил он.
– Обязательно.
– Нас устраивает ваш ассортимент, – продолжил он, немного помолчав. – Все зависит от условий.
– Мы даем десять процентов, наличными.
– А пятнадцать можно? – осведомился гость.
– Можно, – я был к этому внутренне готов. – Но тогда нам придется на пять процентов поднять базовые цены.
– Годится. Ваши цены нас устраивают. Когда расчет?
– В тот же день, как только деньги упадут на наш счет.
– Завтра жду вас для заключения договора. Приятно говорить с деловыми людьми.
– Взаимно.
Вот и весь разговор. Человек берет взятки, не стесняется этого, открыто говорит об этом и точно знает, сколько ему надо. Без всяких выкрутасов, все довольны. Непонятно только куда он тратит бабки. Явно не на себя. Скорее всего большая их часть остается на дне стакана.
Я попросил Спицына отвезти гостя, мне не хотелось сидеть с ним в одной машине. Ко мне подошла Вероника, наш офис менеджер, и взволновано сказала:
– Сергей Леонидович, мне нужно с вами срочно поговорить наедине.
– Заманчиво, – осклабился я. – Где уединимся?
– Идемте на первый этаж, – Вероника не приняла моей шутки.
Мы спустились в фойе. Через, по-советски огромные, витражи было видно улицу и нас снаружи тоже. Вероника отошла в сторонку, прислонилась к стене и порывисто сказала:
– Сергей Леонидович, у нас появились воры.
– В смысле?
– У нас воруют товар.
– Кто?
– Я не знаю.
– На складах недавно была ревизия. Все было чики– поки.
– В том-то и дело, они все делают так, что никакая ревизия не найдет.
Я заметил, что последние года три мне все труднее воспринимать плохие новости. Если раньше неприятные известия я слушал бойцовски и смело бросался в схватку навстречу трудностям, то теперь любая фигня ничего кроме паники не вызывала. Мне даже не хотелось слушать. Спрятаться, отодвинуться. Пусть кто-нибудь все это решает.
– Рассказывай, – с трудом сказал я. – Как ты это обнаружила?
– Две недели назад ко мне приходила двоюродная сестра, купила сыну ранец, пенал, фломастеры. Я выписала накладную, она оплатила, получила на складе. Сегодня она пришла, попросила поменять ранец на более крупный. Ну, я посмотрела, товар не испорчен, решила поменять. Я ведь ничего неправильного не сделала?
– Нет.
– Тем более что она берет более дорогой товар. Так ведь?
– Так.
– Я зашла в «ОДИН ЭС», нашла эту накладную и обомлела. Она была исправлена. В нее вписали двадцать пачек несуществующей «снегурочки», благодаря чему сумма увеличилась на две тысячи. Я отлично помню эту накладную, там никакой бумаги не было. Вы понимаете?
– Нет.
– Они воруют бумагу, или какую другую продукцию, потом входят с любого компьютера в базу, задним числом вписывают украденный товар в подходящую накладную, выписанную на частное лицо и все! Якобы этот товар куплен за наличку.
– Ну и?
– Что ну? – рассердилась она на мою тупость. – Повторяю еще раз. Мы каждый день пересчитываем наличные деньги, сверяем их с накладными, выписанными на частных лиц или на любых других фигурантов, где есть пометка «нал». Больше мы к этим накладным никогда не возвращаемся! Но, в накладные, где клиент указан, они подставить ворованное не могут, потому, что покупатель может вернуться с этой бумажкой, или, например, он может получать с отсрочкой. А частное лицо считается разовой покупкой, и их всех не упомнишь. Я ведь не одна выписываю. Просто так совпало, что они подставили именно в мою накладную.
– Че за херня? Я ничего не понимаю. У нас бухгалтеров, как собак нерезаных, можно на выездных ревизиях колымить.
– Бухгалтера тут как раз ни при чем. У них по документам и по товару все сходится.
– Как же так?
– Наличные мы считаем каждый день, а ревизию проводим раз в четыре месяца. К этому времени они делают так, что документы соответствуют остаткам на складе. У нас схема неправильная. Бухгалтерия принимает данные компьютера как факт, берет их и сверяет с реальным количеством товара на складе. А ошибка уже в компьютере.
– Значит нужно сверять приход наличных, безналичных денег и остаток в течение всего месяца. Тогда бы все выплыло.
– Наверное. Но, есть ведь еще товар, отпущенный с отсрочкой платежа. Его тоже нужно учитывать. Нам нужно срочно усовершенствовать или менять программу.
– Это верно, – я почесал затылок. – А сейчас реально отличить исправленные накладные?
– В принципе, да.
Вероника облизнула губы и уставилась в стекло входной двери. Плечи у нее дрожали. Весь мир за окном дрожал, как мои руки. Ветер злился и хотел прорваться внутрь, чтобы погреться и скинуть с себя белых мошек. Он бился в створки и стекло дрожало под его ударами. Все вокруг превратилось в дрожь.
– Значит, мы можем легко посчитать, сколько они украли, – сказал я.
– В принципе, да, – после паузы радостно ответила Вероника. – Я как-то об этом не подумала, – она нахмурилась. – Правда, это будет гигантская работа, надо по новой пересчитывать каждый день.
Моя правая рука вытащила телефон, набрала какой-то номер и поднесла к уху. Я даже не заметил. Когда на том конце сказали алло, мне было невдомек, кто это. Я смотрел на Веронику, вначале на лицо, потом на грудь. Под моим взглядом грудь увеличилась до невероятных размеров и поглотила пространство. Возможно, это была самая красивая грудь из тех, которые встречались в моей жизни. Я с размаху бросился в нее и стал барахтаться. И что самое обидное – никакого возбуждения. Абсолютно!
– Что мне делать? – прекрасным голосом спросила Вероника.
– Ты че молчишь, придурок? – спросила трубка голосом Дальтоника.
– Ты никому не говорила? – это я Веронике.
– Секунду, – это я Кольке.
– Нет, – пропела Вероника.
– И не надо. Будь как ни в чем небывало. Никому ничего не говори.
– Я пошла?
– Угу. Чебоксаров, ты где?
– Я ем «У дедушки».
– Жди, я мчусь, – опрометчиво сказал я и минут пятнадцать ждал Аркашку.
Я решил, что Спицину последние известия знать пока необязательно, когда он высадил меня «У дедушки», я отослал его за вином.
– Все-таки на днях жена приезжает, надо вернуть все на место, – сказал я.
– Вы опять все скушали, шеф? – съехидничал Аркашка.
– Мне помогали.
В ресторане я сразу увидел своего компаньона. И без того жирная морда «Дальтоника» лоснилась, как будто он за минуту до моего прихода упал лицом в масло. Ел он очень энергично, как в последний раз.
Я рассказал ему все, что мне поведала Вероника, слово в слово. Он задал мне такие же вопросы, что я задавал Веронике. Я точно так же на них ответил. Минут пять он молча продолжал набивать зоб, потом вытер тарелку куском хлеба и отправил его в рот.
– Ну? – спросил я.
– Нужно звонить Спарыкину, – кое-как выдавил он.
– Ты без Спарыкина скоро в носу поковырять не сможешь, – с раздражением сказал я.
– Он мент, хоть и бывший. Как бы нам дров без него не наломать.
Тоже верно. Нужно не просто узнать, кто это, но и попытаться вернуть хотя бы часть денег.
Чебоксаров позвонил полковнику. Они немного поговорили, потом Дальтоник долго слушал трубку и, наконец, сказал:
– Давай без дешевых понтов. Ты – пенсионер, тебе уже давно делать нечего. У нас проблемы. Приезжай.
Чтобы не сидеть без дела, он заказал себе стакан кофе, конфеты и два пирожных, я ограничился кружкой чая с лимоном.
– Ты не находишь, что это все очень подозрительно? – спросил Чебоксаров, облизывая палец. – Вначале у нас сгорел склад, теперь обнаружилось воровство. Может, есть какая связь?
Мне эта мысль в голову не приходила.
– Да, очень подозрительно.
Спарыкин приехал через двадцать пять минут. Года три назад он бросил курить и сильно помолодел. Недавно я слышал от Кольки, что они собираются вместе бегать на стадионе. Я не мог себе представить Чебоксарова бегущим, ему даже ходить трудно, а вот полковника – вполне. Если так дальше пойдет, то он может омолодиться в конец и трансформироваться в младенца. Плакала тогда наша крыша.
Спарыкин внимательно нас выслушал и сильно обрадовался. За последние несколько лет он впервые очутился в своей стихии. Ловить, выслеживать и хватать за яйца – это то немногое, что он умел делать в совершенстве. Он сделал мудрое лицо и решительно заявил:
– В первую очередь нужно определиться, что у вас, вернее, у нас, похищали. Деньги или материальные ценности. Это уменьшит круг подозреваемых и поможет нам до конца вникнуть в схему.
– Ясно, понятно, что ценности, – сказал Чебоксаров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45