- Он весь в крови, - сказал Литвин, низко наклонившись над пистолетом, - и отпечатки четкие, невооруженным глазом видны. Кровь засохла, следы закрепились.
- Вы его, Юрий Иванович, конечно, не из колодца достали, - заметил Коваль, рассматривая рукоятку с отбитой пластинкой, о которой говорил на допросе Чепиков. - Вода, даже стоячая, размыла бы следы.
- Где же вы нашли, Юрий Иванович? Подробнее, - попросил Литвин, опускаясь на стул.
- В лесу. Почти рядом с домом. В восьмидесяти пяти шагах. Сам не знаю, как на глаза попал!.. Вышел прямо на него! - Радостное возбуждение еще не оставило капитана, и он изъяснялся отрывочными фразами. - Словно ждал меня. Лежит, миленький, под старым грабом! В развилке корня. Лишь слегка прикрыт травой и молодой порослью! Иду себе... Гляжу - парабеллум! Даже зажмурился: не сон ли?! Раскрыл глаза - лежит! Тогда расстелил на земле платок и палочками осторожно перенес его. Завязал, значит, платок...
- А в колодце искали?
- Все обшарили, каждый сантиметр дна прощупали - и, конечно, ничего... Знаете, когда в колодце искали, у меня было чувство, что даром стараемся... Решил побродить по лесу. Почему - и сам не знаю. Чтобы нервы успокоить... А в лесу вдруг чувствую, что я его, - Бреус кивнул на пистолет, - сегодня обязательно найду... И вот иду, иду, никуда не сворачивая, - и пожалуйста!..
- Значит, интуиция, - согласился майор. - Но и случаю поклониться стоит... Как же это мы его раньше не нашли?! Вроде все кругом обшарили.
- Это в сторону реки, Сидор Тихонович... Может, Чепиков добежал туда, споткнулся об этот самый корень и выронил пистолет, а потом, не помня себя, побежал назад, к дому, где его и схватили...
- Знаете, бывает, - перебил Бреуса Коваль, - смотришь на вещь и не видишь. Тем более что пистолет упал в траву, под дерево.
- Но какое у меня было предчувствие, вы себе не представляете! - не мог успокоиться Бреус.
Дмитрий Иванович улыбнулся.
- Некоторые считают, что с развитием криминалистической техники роль интуиции уменьшится. Но я не согласен. Техника никогда не заменит полностью человека. Потому что не только наука и техника развиваются. Меняется и сам человек, он становится интеллектуальнее. Исчезает атавистическая острота предчувствий, но чувства, развиваясь, становятся тоньше и осмысленнее, так как это развитие основывается на более высоком и более богатом интеллекте и знании...
Рассуждения Коваля показались майору очень сложными и не к месту. Но вслух этого не высказал.
- Проведем опознание Чепиковым своего оружия, а потом пошлем парабеллум на исследование. Интуиция вещь хорошая, но ее, к сожалению, к документам не подошьешь, - сказал Литвин, ни к кому не обращаясь, - а вот экспертиза на все даст ответ...
VIII
- Ну вот, - удовлетворенно произнес Литвин, вынимая из большого конверта только что полученные фотографии следов на парабеллуме и заполненные бланки экспертизы, - наконец имеем прямое доказательство, завершающее нашу работу. - Он разложил снимки на столе в несколько рядов, как раскладывают карточный пасьянс, всем своим видом приглашая Коваля и капитана Бреуса начать последнее оперативное совещание. - Прямо гора с плеч. Я, как видите, не ошибся в отношении Чепикова.
Все трое, склонившись, рассматривали увеличенные фотографии парабеллума и отпечатки пальцев на нем.
- Пистолет почти весь в засохшей крови Лагуты, как свидетельствует экспертиза, и следы пальцев Чепикова отчетливо видны... - продолжал Литвин. - Нам повезло, что не пошли дожди.
- Да, - вздохнув, согласился капитан Бреус. Сегодня у него уже не было того торжествующего вида, как тогда, когда он привез парабеллум. Доказательства свидетельствовали против Чепикова, и ему почему-то это было неприятно.
- Интересно, каким образом на пистолете оказалась кровь Лагуты? осторожно заметил Коваль.
- Чепиков испачкался в его крови. Очевидно, не только выстрелил, но еще и набросился, - допустил майор.
- Кровь Лагуты попала на пистолет уже после выстрела. О чем это говорит? - Коваль помолчал, давая возможность собеседникам самим сделать вывод.
В глазах Бреуса зажглись удивленные огоньки.
- Нельзя утверждать, - продолжал свою мысль Коваль, - что Чепиков сперва выстрелил, а потом испачкался в крови. В таком случае эта кровь смазала бы отпечатки его пальцев. Наличие четкого рисунка на металле и дереве окровавленной рукоятки свидетельствует, что пистолет очутился в руках Чепикова уже после того, как пролилась кровь Лагуты. То есть после убийства.
- Он мог держать его и до и после, - не отступал майор.
- Вполне возможно, тем более что раньше он сотни раз брал в руки этот парабеллум.
Начальник милиции старался понять, к чему клонит Коваль.
- Я хочу сказать, что эти отпечатки еще нам ничего не доказывают: есть они или не было бы их - все равно. Для нас важны и доказательны только те, которые образовались до, точнее - во время выстрела...
Литвин подумал, что в словах подполковника есть смысл.
- Поинтересуемся другими следами, - Дмитрий Иванович взял со стола два снимка. - Правда, они еле заметные, поэтому эксперты сфотографировали пистолет при боковом освещении, делающим снимок более рельефным... Всех, кто держал в руках этот парабеллум, теперь трудно установить, поскольку рукоятка, как и некоторые другие части, испачкана кровью. Но вот на затворе и на стволе остались чуть различимые следы. Как определяет экспертиза, пистолет за ствол держала Мария.
- Могла схватиться за него, когда Чепиков целился, - согласился майор.
- Но вполне допустимо, согласно экспертизе, Сидор Тихонович, что при выстреле Мария могла держаться и за рукоятку, - возразил Коваль.
- То есть как?! Она же не стреляла!
- А вот на затворе, - невозмутимо продолжал подполковник, показывая фотоснимок и словно бы не слыша реплики Литвина, - тоже обнаружены отпечатки ее пальцев и... Петра Лагуты... Выходит, что парабеллум держали в руках все трое! В таком случае... пока невозможно определить, кто же из троих нажимал на спусковой крючок. И данные экспертизы не только не обвиняют конкретно Чепикова, а, наоборот, могут трактоваться как доказательство его невиновности... Но... кто же все-таки нажал на спуск?.. Если брать все в совокупности, то, на мой взгляд, вырисовывается следующая картина: есть, по крайней мере, три варианта или три версии событий. - Он взял из своей папки блокнот, в котором были вычерчены его последние графики.
Капитан Бреус слушал как завороженный. Только Литвин хмурился, опасаясь, что подполковник снова заведет дознание в тупик.
- Отбросим на минуту первую, уже принятую нами версию: стрелял Чепиков, стрелял в обоих, потому что, повторяю, следы, оставленные на окровавленной рукоятке пистолета, не являются еще доказательством инкриминированного ему деяния. Мы знаем, что и до убийства на пистолете были отпечатки его пальцев. Так что следы пальцев Чепикова, обнаруженные сейчас, после использования парабеллума как орудия преступления, еще ничего не доказывают... Порассуждаем иначе. А нельзя ли допустить, что пистолет Чепикова каким-то образом очутился у Лагуты? Вполне. Но допустим, что Лагута убил Марию, а потом его самого застрелил Чепиков, который после первого выстрела выскочил во двор. Очень условно. Ибо, держа в руках пистолет, Лагута мог бы сразу застрелить и Чепикова. Однако этого, как видим, не произошло. Будем помнить: обе жертвы убиты из одного и того же пистолета. Предположим другое... Пистолет нашла Мария и по той или иной причине, под влиянием тех или иных обстоятельств застрелила Лагуту. Тогда кто же ее убил? Как видим, отпечатки пальцев на парабеллуме дают возможность строить не только три, а множество версий. Буду основываться на данных, позволяющих сделать однозначный вывод... Обратим внимание, продолжал Коваль, - на характер ран у обоих погибших. На минуту допустим, что участников событий было двое, только двое!
При этих словах Литвин разочарованно уставился на подполковника:
- Что же они, Дмитрий Иванович, друг друга постреляли? Как на дуэли?
Капитан Бреус внутренне улыбнулся - он понимал, как нелегко сейчас майору сдерживаться.
- Дуэль? Хорошо. На минутку допустим и это, - согласился Коваль. Итак, раны. Медэкспертиза засвидетельствовала, что пуля попала в сердце Марии и смерть наступила мгновенно. Скажите, могла ли она, если первый выстрел был направлен в нее, в свою очередь стрелять в Лагуту? Мгновенно умершая женщина... - Коваль взял папиросу и нарочно долго прикуривал, посматривая в окно, за которым опускалось красневшее солнце. Он словно давал возможность собеседникам освоиться с его мыслью и подготовить возражения.
- Ясно, не могла! - вырвалось у Бреуса.
- Правильно, - согласился Коваль. - А вот Лагута, которому пуля пробила легкое, некоторое время после выстрела еще жил - экспертиза это допускает. И мог вполне потом выстрелить. Такой вывод подкрепляет и кровавый след на земле. Кровь Марии натекла большим пятном возле трупа так бывает, когда сраженный пулей человек падает на месте. А кровь, разбрызганная по двору, - это кровь Лагуты. Значит, смерть наступила не сразу, он еще двигался и сделал свой выстрел - в Марию. Право на этот вывод мне дает и такое соображение: первый неточный выстрел - это выстрел слабой женщины, никогда не державшей в руках оружие, а второй - в сердце это выстрел сильного человека, который не промахнулся, даже агонизируя...
Коваль стоял у окна и смотрел, как солнце разрисовало потухающий небосвод багряными и красно-золотыми полосами. "Быть завтра ветру", подумал он.
- Мои предположения, - продолжал подполковник, - вызывают много новых вопросов. Но на каждый можно ответить фактами, экспертными выводами, а также логикой событий и характеров... Например: в чьих руках оказался парабеллум, потерянный Чепиковым? У Марии или у Лагуты? Кто пришел с ним во двор? Сам Чепиков, как мы знаем, не помнит, где он потерял пистолет. Ясно, что с Лагутой он встречался меньше, чем с женой, и на его дворе бывал реже, чем на своем. Отсюда вывод: скорее всего Чепиков потерял оружие дома. Правда, он мог выронить его и на "дубках", где хозяйничала Ганна Кульбачка. Наконец Мария, найдя дома пистолет, могла выбросить эту страшную для нее вещь или отнести ее своему духовному поводырю... Но логика подсказывает, что парабеллум оставался все-таки в доме у Марии... Я представляю события так, - уверенно говорил Коваль, - первой, очевидно, с близкого расстояния стреляла Мария. Это подтверждается экспертизой сорочки Лагуты, опаленной выстрелом, и частицами пороха в его коже, что бывает, когда стреляют в упор, например при самоубийстве. Но цепкий Лагута был не из тех, кто так просто уходит из жизни... Не умея стрелять, Мария Чепикова попала ему в легкое; он, свалившись, некоторое время еще жил... Ошеломленная своим поступком, Мария уронила пистолет и стояла в оцепенении, не в силах двинуться с места. Тем временем Лагута еще боролся со смертью, его крепкий организм не сдавался. Схватив упавший возле него парабеллум, он нашел в себе силы прицелиться и выстрелить. Пуля угодила в сердце. Мария упала, смерть наступила мгновенно. А Лагута еще какое-то время ползал по траве, словно пытался уйти от своей смерти. Он протащился несколько метров по кругу, где на него и наткнулся Чепиков...
Дмитрий Иванович умолк. Литвин и Бреус по-своему воспринимали то, что сказал подполковник. На полном лице начальника милиции отражалась целая гамма противоречивых чувств. Капитан, наоборот, с самого начала признал железную логику в рассуждениях Коваля и смотрел на него с восхищением.
Подполковник в последний раз бросил взгляд на потемневшую в сумерках Рось, на мельницу и тихий уголок улицы и снова обратился к своим коллегам:
- Эти мои соображения подтверждаются выводами и медицинской, и баллистической экспертизы. Пуля пробила легкое Лагуты почти под прямым углом;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36