..
Но очерк об этой заразе я все-таки накатал, причем особенно расписал, какая она комсомолка.
-- Дело идет, беру тебя в корреспондентский штат, -- сказал редактор Куриляпов, скользя карандашом по моей заметке. Странно он читал газету -каждый столбец сверху донизу, словно на полосе была только одна статья. А может, так и надо. В сущности, все статьи на одну тему.
-- Товарищ Сплю работает на полставки, другую половину я держал в резерве. Пиши заявление и забирай.
С этого дня я совмещал три должности и стал высокооплачиваемым сотрудником редакции, ничего не делая...
Майор уже храпит над журналом. Незнайка, видимо, так и ушел в школу с несобранным портфелем. Я кидаю в Сплю ластиком и попадаю в макушку Сплю просыпается.
-- Надо работать, -- говорю я. -- Открывайте журнал и регистрируйте письма трудящихся.
-- Здесь-на-чаль-ник-я, -- отвечает майор.
-- Делайте, что вам говорят, товарищ начальник. Письма идут в редакцию каждый день, горы писем...
"Во вчерашнем номере в рубрике "Мужчины в доме" вы печатали советы, как лучше установить мебель в квартире. Мне советы понравились, но вот беда -нет квартиры. Помогите через газету, похлопочите, вам не откажут. Я уже десять лет работаю на..."
-- Это письмо в архив без комментариев,-- говорю я майору и поднимаюсь
-- Вы-ку-да? -- спрашивает Сплю.
-- Курить.
"Объясните, пожалуйста, на страницах вашей газеты, почему у человека сначала вырастают молочные зубы, а потом-- коренные? Почему выпадают молочные? Может, они ненастоящие?"
-- Это, наверное, вы написали и спрятались за псевдонимом,-- смеюсь я, протягивая майору письмо, и поднимаюсь.
-- Вы-ку-да? -- спрашивает Сплю.
-- Курить.
".. Работаю на заводе токарем, значит, я пролетариат. А участковый говорит, что никакой я не пролетариат, а хулиган, деклассированный элемент. Объясните, пожалуйста, какова моя классовая сущность". Во как! Значит, и дом у человека есть, и работой доволен, и телевизор вовремя ремонтируют, а ему все мало. Объяснений захотел!
-- В архив.
-- О-пять-ку-рить?
-- Нет, в сортир.
"Дорогой "Девичник" (так называется воскресная страничка для женщин)! Меня никто не берет замуж. Мальчики говорят: "Ты жирная для семьи". Расскажи, "Девичник", как похудеть? Продавщица маг. No8 райпищеторга Елена Тулстул".
Это уже кое-что. Я открываю справочник, звоню в магазин и прошу автора к телефону:
-- Из редакции, по вашему письму. Вы в каком отделе работаете?
-- В гастрономическом.
-- Отлично! На днях к вам заглянет наш корреспондент, занесет советы. Ну, и вы встретьте его, как полагается.-- Колбаса давно была мне нужна в больших количествах, а клянчить каждый раз у товарища Примерова надоело. Он в отместку требовал от меня невозможного.
-- О-пять-в-сор-тир? -- спрашивает Сплю. Я на эту рожу уже смотреть не могу, а все равно сижу и слушаю. Ведь интересно, какую дурь он еще спросит? Я напускаю серьезный вид и говорю:
-- Все, майор, кончилось мое терпение,-- снимаю телефонную трубку и звоню на склад его жене.-- Слушай! Уйми своего кобеля, не то его дурость на тебя выльется.
Сплю засовывает ладони между колен и закрывает глаза. Он так делает, когда ему становится страшно. Наверное, майора в детстве часто лупили по рукам.
"Верните мне мужа, детям -- отца, а стране -- гражданина..."
А ключ от квартиры не надо?.. Сил нет читать эту дребедень. Может, предложить Сплю сыграть в "Морской бой"? Но он, подлец, ставит последний корабль в последнюю свободную клетку и частенько меня обыгрывает. Я иду в кабинет ответственного секретаря.
Илья Федорович, надоело дурью маяться. Дайте какое-нибудь задание.
Ответственный секретарь крутит на пальце кольцо из скрепок, смотрит в окно и говорит:
-- В центральных газетах, которые для нас не просто печатное слово, а руководство к действию, пишут, что современному производству нужны не директора, а хозяева. Причем хозяева эти липовые, на самом деле хозяин у нас -- советский народ. Требуется директор, который был бы хозяином хозяев, но при этом не командовал бы хозяевами. Толком объяснить это невозможно, но сделать как-то надо. Вот тебе и задание. Возьми директора типографии или бани... Хотя баня -- это не завод, но тоже -- "производство чистых тел". Нет, лучше Сусанина. Ты же там работал, должен его знать.
-- Он вчера пришел ко мне в трусах и в майке.
-- Про тебя болтают, что ты пробивной малый? -- спрашивает ответственный секретарь и смотрит на меня.
Я молчу. А что ответишь? Что слух обо мне прошел по всей земле великой?..
-- У меня через неделю день рождения. Ты с деликатесами дружен?
-- Я со всеми дружен, кто со мной дружен...
В двенадцать я прихожу домой, и следом за мной мчится Любка Чертовачая -- кладовщица с базы райпищеторга. Сам бог велел взять такую в любовницы. Она одна съедает сервелата больше, чем все жители Сворска вместе взятые. "Кто полюбит меня больше всех, тот и получит больше всех при распределении материальных благ",-- говорит Чертоватая.
Года два назад мы лежали в постели, и Любке было видение, будто подошел к ней Сплю и дал кулаком по морде. Она посреди ночи расплакалась и решила, что это -- знак, что майор должен стать ее нареченным,-- и окрутила парня с пенсией, хотя у них разница двадцать пять лет. Очень дружная получилась семья, прямо как в сказке: "Жили-были, старик с молодухой, он был придурок, она была придура..." Хотя, если подумать, Любке бы, наверное, стоило выйти замуж за какого-нибудь военного, только не в отставке. Из нее получилась бы настоящая боевая подруга. Часто, напившись спирта на складе, она выходила к воротам базы и говорила истомившейся очереди снабженцев: "Мужики называются! Вот возьму нас всех, куплю и продам! Эх вы, только и можете, что за мной крохи подбирать! Я одна вас прокормлю, одену, обую, уложу и сама рядом лягу!.."
-- Что у тебя есть вкусненького? -- спрашивает Любка.
-- Ты что, на складе не нажралась? -- спрашиваю я. -- Вчера достал два десятка английских дисков. Сплошной хитпарад. Посмотри, может выберешь.
Я знаю, на что клюют кладовщицы!
-- Сколько?
-- По сорок рублей за штучку.
-- Оптом дешевле?
-- Дороже,-- говорю я.-- Икра у тебя есть? Черная, по госцене?
-- Двадцать килограммов икры, -- прикидывает Чертоватая. Но ты же знаешь, у меня килограмм -- полтинник. И дешевле я не отдам даже товарищу Примерову.
-- Отдашь.
-- Нет. И не проси.
Ладно, говорю я,-- о делах потом, давай развлечемся. Мы лезем в постель, и минут через пять я спрашиваю, прерывая страстный поцелуй:
-- Ну, надумала? Отдашь по сорок? Килограмм икры -- за пластинку?
-- Потом, милый...-- стонет Любка.-- После...
-- Нет, скажи сейчас.
-- Отда-а-а-м...
-- То-то... Банки какие? Килограммовые?..
Я провожаю Чертоватую до склада. Прятаться нам незачем, весь город и так знает, что мы любовники, только майор, как водится, ничего не подозревает.
Знаешь,-- говорит она на прощание,-- я вчера сняла чулки и приставила ступни к сетке акустической колонки. Я не слушала музыку, я ее ощущала! До дрожи!
-- Молодец,-- говорю я.-- У меня скопилось много грязного белья. Ты когда стирать собираешься?
-- В воскресенье, наверное.
-- Тогда я свое занесу.
Любка исчезает среди стеллажей склада, я тащусь в типографию.
Кабинет Сусанина находится на чердаке. Это маленькое помещение, в котором раньше уборщицы хранили веники и швабры, имеет три стены и крутой покатый потолок. Возле двери до потолка невозможно достать рукой, даже подпрыгнув, а с противоположной стороны между ним и полом с трудом пролезает ладонь. Почти всю площадь потолка занимает окно. Летом в хорошую погоду Сусанин раздвигает раму, и его голова оказывается на крыше...
Я вхожу (секретарши нет -- жена не разрешает) и вижу, что Адам Петрович сидит в кресле, и из его рта высовывается ложка. В руках он держит банку с халвой. Рядом сидит какой-то человек и уплетает за обе щеки зефир в шоколаде. Не иначе -- посланец конфетной фабрики.
-- Вы, наверное, меня преследуете? -- говорит Сусанин.
-- Я по делу, от газеты.
-- Тогда ждите,-- говорит Адам Петрович и сует мне горсть леденцов.-Так вот, мил человек, вернемся к нашим баранам. Эту иллюстрацию я тоже печатать отказываюсь. Она неправильная. Что пишет Пушкин? "У Лукоморья дуб зеленый..." и так далее. Где там сказано, что у кота ошейник и он посажен на золотую цепь? Ошейник у дерева, потому что цепью обмотаны ствол и ветви, и по ней ходит кот. Залезет наверх -- сказку расскажет, спустится вниз -песню споет, смотря в какую сторону закручена цепь...
-- Вы не художественный совет! -- кричит в сердцах человек, выплевывая кусочки зефира на стол.-- Ваше дело принять заказ!
-- Я не могу. Если картинку увидит мой ребенок и спросит: "Папа, разве нормальные люди сажают кошек на цепь, как сторожевых псов?" -- что мне ответить? Нет, дочка, не сажают, сажают ненормальные художники. И кончим на этом. Доешьте зефир, идите домой и переделайте И относитесь построже к Пушкину, он это заслужил... Слушаю вас, Александр,-- говорит мне Сусанин
-- Собственно, разговор мы уже начали, Адам Петрович. И то, что я сейчас услышал,-- записал. А пришел я к вам, чтобы написать о вас очерк, как о передовом руководителе
-- Что от меня требуется?
-- Я буду задавать вопросы, а вы -- отвечать
-- Поехали,-- говорит Сусанин
-- Как удается типографии в течение семи лет подряд, то есть с тех пор, как вы взяли кормило власти, перевыполнять план, хотя до вас такого не случалось?
-- Хитрость невелика: перед Новым годом мы выставляем счета на инкассо первым попавшимся предприятиям, которые никаких заказов нам, конечно, не делали. Банк автоматически перечисляет деньги, план выполнен. После Нового года мы возвращаем деньги, если с нас их требуют.
-- И как мне это записать?
-- Простым доступным языком: своевременная профилактика, предупреждающая преждевременный износ дореволюционных машин, образцовая дисциплина и высокая производительность труда за счет этого, строгий спрос с заказчиков... еще десяток штампов... создают условия для выполнения и перевыполнения... Ну, что я вас учу? Вы же газетчик.
-- Вопрос насчет заказчиков То, что я сейчас видел, и есть строгий спрос?
-- Не только. Например, к нам часто обращается Каракумский заповедник. Сегодня мы отослали в его адрес пятьдесят тысяч плакатов "Береги лес и не загрязняй воду".
-- Первоапрельская шутка?
-- Эти плакаты лет десять назад заказало какое-то лесничество и не выкупило. Но работа сделана, на помойку плакаты не выкинешь. А завтра приедет комиссия. Чтобы она эти и плакаты не увидела, мы их и отправили в Каракумы. Если там они не нужны, их вернут, и мы подумаем, кому послать их в следующий раз. Но ревизору придраться будет не к чему -- продукция реализована. Точно так же я поступил с полсотней ролей бумаги, которые прибыли вчера и которыми вы так любите спекулировать. Они уже едут во Владивосток. Разгружать сейчас нам некуда, а за простой вагонов надо платить бешеный штраф. Гораздо дешевле оплатить переезд в другой конец Советского Союза. А когда бумага вернется, мы уже построим склад, который сгорел в прошлом году.
-- Если я напишу о том, что слышал, вас уволят.
-- Не уволят -- вашу статью не напечатают,-- отвечает Сусанин.-- Я запрещу ее набирать.
-- Так расскажите мне что-нибудь, о чем можно писать.
-- Ну напишите, что вчера ко мне приходила посетительница, и, пока мы беседовали, из приемной украли ее ондатровую шапку, и я, добрая душа, дал ей двести рублей из собственного кармана.
-- Это, действительно, так?
-- Нет, конечно. Жена выгнала бы меня из дома, если бы я так сделал. Я составил липовый трудовой договор через подставных лиц.
-- Вопрос в лоб: "За что вас любят подчиненные?"
-- Ответ по лбу: "За то, что я директор. Вот вас, Саша, любить некому. Завидуйте мне, но хорошей советской завистью..."
-- А на химическом заводе рабочие готовы сожрать директора с потрохами.
-- Потому что он не разрешает воровать спирт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Но очерк об этой заразе я все-таки накатал, причем особенно расписал, какая она комсомолка.
-- Дело идет, беру тебя в корреспондентский штат, -- сказал редактор Куриляпов, скользя карандашом по моей заметке. Странно он читал газету -каждый столбец сверху донизу, словно на полосе была только одна статья. А может, так и надо. В сущности, все статьи на одну тему.
-- Товарищ Сплю работает на полставки, другую половину я держал в резерве. Пиши заявление и забирай.
С этого дня я совмещал три должности и стал высокооплачиваемым сотрудником редакции, ничего не делая...
Майор уже храпит над журналом. Незнайка, видимо, так и ушел в школу с несобранным портфелем. Я кидаю в Сплю ластиком и попадаю в макушку Сплю просыпается.
-- Надо работать, -- говорю я. -- Открывайте журнал и регистрируйте письма трудящихся.
-- Здесь-на-чаль-ник-я, -- отвечает майор.
-- Делайте, что вам говорят, товарищ начальник. Письма идут в редакцию каждый день, горы писем...
"Во вчерашнем номере в рубрике "Мужчины в доме" вы печатали советы, как лучше установить мебель в квартире. Мне советы понравились, но вот беда -нет квартиры. Помогите через газету, похлопочите, вам не откажут. Я уже десять лет работаю на..."
-- Это письмо в архив без комментариев,-- говорю я майору и поднимаюсь
-- Вы-ку-да? -- спрашивает Сплю.
-- Курить.
"Объясните, пожалуйста, на страницах вашей газеты, почему у человека сначала вырастают молочные зубы, а потом-- коренные? Почему выпадают молочные? Может, они ненастоящие?"
-- Это, наверное, вы написали и спрятались за псевдонимом,-- смеюсь я, протягивая майору письмо, и поднимаюсь.
-- Вы-ку-да? -- спрашивает Сплю.
-- Курить.
".. Работаю на заводе токарем, значит, я пролетариат. А участковый говорит, что никакой я не пролетариат, а хулиган, деклассированный элемент. Объясните, пожалуйста, какова моя классовая сущность". Во как! Значит, и дом у человека есть, и работой доволен, и телевизор вовремя ремонтируют, а ему все мало. Объяснений захотел!
-- В архив.
-- О-пять-ку-рить?
-- Нет, в сортир.
"Дорогой "Девичник" (так называется воскресная страничка для женщин)! Меня никто не берет замуж. Мальчики говорят: "Ты жирная для семьи". Расскажи, "Девичник", как похудеть? Продавщица маг. No8 райпищеторга Елена Тулстул".
Это уже кое-что. Я открываю справочник, звоню в магазин и прошу автора к телефону:
-- Из редакции, по вашему письму. Вы в каком отделе работаете?
-- В гастрономическом.
-- Отлично! На днях к вам заглянет наш корреспондент, занесет советы. Ну, и вы встретьте его, как полагается.-- Колбаса давно была мне нужна в больших количествах, а клянчить каждый раз у товарища Примерова надоело. Он в отместку требовал от меня невозможного.
-- О-пять-в-сор-тир? -- спрашивает Сплю. Я на эту рожу уже смотреть не могу, а все равно сижу и слушаю. Ведь интересно, какую дурь он еще спросит? Я напускаю серьезный вид и говорю:
-- Все, майор, кончилось мое терпение,-- снимаю телефонную трубку и звоню на склад его жене.-- Слушай! Уйми своего кобеля, не то его дурость на тебя выльется.
Сплю засовывает ладони между колен и закрывает глаза. Он так делает, когда ему становится страшно. Наверное, майора в детстве часто лупили по рукам.
"Верните мне мужа, детям -- отца, а стране -- гражданина..."
А ключ от квартиры не надо?.. Сил нет читать эту дребедень. Может, предложить Сплю сыграть в "Морской бой"? Но он, подлец, ставит последний корабль в последнюю свободную клетку и частенько меня обыгрывает. Я иду в кабинет ответственного секретаря.
Илья Федорович, надоело дурью маяться. Дайте какое-нибудь задание.
Ответственный секретарь крутит на пальце кольцо из скрепок, смотрит в окно и говорит:
-- В центральных газетах, которые для нас не просто печатное слово, а руководство к действию, пишут, что современному производству нужны не директора, а хозяева. Причем хозяева эти липовые, на самом деле хозяин у нас -- советский народ. Требуется директор, который был бы хозяином хозяев, но при этом не командовал бы хозяевами. Толком объяснить это невозможно, но сделать как-то надо. Вот тебе и задание. Возьми директора типографии или бани... Хотя баня -- это не завод, но тоже -- "производство чистых тел". Нет, лучше Сусанина. Ты же там работал, должен его знать.
-- Он вчера пришел ко мне в трусах и в майке.
-- Про тебя болтают, что ты пробивной малый? -- спрашивает ответственный секретарь и смотрит на меня.
Я молчу. А что ответишь? Что слух обо мне прошел по всей земле великой?..
-- У меня через неделю день рождения. Ты с деликатесами дружен?
-- Я со всеми дружен, кто со мной дружен...
В двенадцать я прихожу домой, и следом за мной мчится Любка Чертовачая -- кладовщица с базы райпищеторга. Сам бог велел взять такую в любовницы. Она одна съедает сервелата больше, чем все жители Сворска вместе взятые. "Кто полюбит меня больше всех, тот и получит больше всех при распределении материальных благ",-- говорит Чертоватая.
Года два назад мы лежали в постели, и Любке было видение, будто подошел к ней Сплю и дал кулаком по морде. Она посреди ночи расплакалась и решила, что это -- знак, что майор должен стать ее нареченным,-- и окрутила парня с пенсией, хотя у них разница двадцать пять лет. Очень дружная получилась семья, прямо как в сказке: "Жили-были, старик с молодухой, он был придурок, она была придура..." Хотя, если подумать, Любке бы, наверное, стоило выйти замуж за какого-нибудь военного, только не в отставке. Из нее получилась бы настоящая боевая подруга. Часто, напившись спирта на складе, она выходила к воротам базы и говорила истомившейся очереди снабженцев: "Мужики называются! Вот возьму нас всех, куплю и продам! Эх вы, только и можете, что за мной крохи подбирать! Я одна вас прокормлю, одену, обую, уложу и сама рядом лягу!.."
-- Что у тебя есть вкусненького? -- спрашивает Любка.
-- Ты что, на складе не нажралась? -- спрашиваю я. -- Вчера достал два десятка английских дисков. Сплошной хитпарад. Посмотри, может выберешь.
Я знаю, на что клюют кладовщицы!
-- Сколько?
-- По сорок рублей за штучку.
-- Оптом дешевле?
-- Дороже,-- говорю я.-- Икра у тебя есть? Черная, по госцене?
-- Двадцать килограммов икры, -- прикидывает Чертоватая. Но ты же знаешь, у меня килограмм -- полтинник. И дешевле я не отдам даже товарищу Примерову.
-- Отдашь.
-- Нет. И не проси.
Ладно, говорю я,-- о делах потом, давай развлечемся. Мы лезем в постель, и минут через пять я спрашиваю, прерывая страстный поцелуй:
-- Ну, надумала? Отдашь по сорок? Килограмм икры -- за пластинку?
-- Потом, милый...-- стонет Любка.-- После...
-- Нет, скажи сейчас.
-- Отда-а-а-м...
-- То-то... Банки какие? Килограммовые?..
Я провожаю Чертоватую до склада. Прятаться нам незачем, весь город и так знает, что мы любовники, только майор, как водится, ничего не подозревает.
Знаешь,-- говорит она на прощание,-- я вчера сняла чулки и приставила ступни к сетке акустической колонки. Я не слушала музыку, я ее ощущала! До дрожи!
-- Молодец,-- говорю я.-- У меня скопилось много грязного белья. Ты когда стирать собираешься?
-- В воскресенье, наверное.
-- Тогда я свое занесу.
Любка исчезает среди стеллажей склада, я тащусь в типографию.
Кабинет Сусанина находится на чердаке. Это маленькое помещение, в котором раньше уборщицы хранили веники и швабры, имеет три стены и крутой покатый потолок. Возле двери до потолка невозможно достать рукой, даже подпрыгнув, а с противоположной стороны между ним и полом с трудом пролезает ладонь. Почти всю площадь потолка занимает окно. Летом в хорошую погоду Сусанин раздвигает раму, и его голова оказывается на крыше...
Я вхожу (секретарши нет -- жена не разрешает) и вижу, что Адам Петрович сидит в кресле, и из его рта высовывается ложка. В руках он держит банку с халвой. Рядом сидит какой-то человек и уплетает за обе щеки зефир в шоколаде. Не иначе -- посланец конфетной фабрики.
-- Вы, наверное, меня преследуете? -- говорит Сусанин.
-- Я по делу, от газеты.
-- Тогда ждите,-- говорит Адам Петрович и сует мне горсть леденцов.-Так вот, мил человек, вернемся к нашим баранам. Эту иллюстрацию я тоже печатать отказываюсь. Она неправильная. Что пишет Пушкин? "У Лукоморья дуб зеленый..." и так далее. Где там сказано, что у кота ошейник и он посажен на золотую цепь? Ошейник у дерева, потому что цепью обмотаны ствол и ветви, и по ней ходит кот. Залезет наверх -- сказку расскажет, спустится вниз -песню споет, смотря в какую сторону закручена цепь...
-- Вы не художественный совет! -- кричит в сердцах человек, выплевывая кусочки зефира на стол.-- Ваше дело принять заказ!
-- Я не могу. Если картинку увидит мой ребенок и спросит: "Папа, разве нормальные люди сажают кошек на цепь, как сторожевых псов?" -- что мне ответить? Нет, дочка, не сажают, сажают ненормальные художники. И кончим на этом. Доешьте зефир, идите домой и переделайте И относитесь построже к Пушкину, он это заслужил... Слушаю вас, Александр,-- говорит мне Сусанин
-- Собственно, разговор мы уже начали, Адам Петрович. И то, что я сейчас услышал,-- записал. А пришел я к вам, чтобы написать о вас очерк, как о передовом руководителе
-- Что от меня требуется?
-- Я буду задавать вопросы, а вы -- отвечать
-- Поехали,-- говорит Сусанин
-- Как удается типографии в течение семи лет подряд, то есть с тех пор, как вы взяли кормило власти, перевыполнять план, хотя до вас такого не случалось?
-- Хитрость невелика: перед Новым годом мы выставляем счета на инкассо первым попавшимся предприятиям, которые никаких заказов нам, конечно, не делали. Банк автоматически перечисляет деньги, план выполнен. После Нового года мы возвращаем деньги, если с нас их требуют.
-- И как мне это записать?
-- Простым доступным языком: своевременная профилактика, предупреждающая преждевременный износ дореволюционных машин, образцовая дисциплина и высокая производительность труда за счет этого, строгий спрос с заказчиков... еще десяток штампов... создают условия для выполнения и перевыполнения... Ну, что я вас учу? Вы же газетчик.
-- Вопрос насчет заказчиков То, что я сейчас видел, и есть строгий спрос?
-- Не только. Например, к нам часто обращается Каракумский заповедник. Сегодня мы отослали в его адрес пятьдесят тысяч плакатов "Береги лес и не загрязняй воду".
-- Первоапрельская шутка?
-- Эти плакаты лет десять назад заказало какое-то лесничество и не выкупило. Но работа сделана, на помойку плакаты не выкинешь. А завтра приедет комиссия. Чтобы она эти и плакаты не увидела, мы их и отправили в Каракумы. Если там они не нужны, их вернут, и мы подумаем, кому послать их в следующий раз. Но ревизору придраться будет не к чему -- продукция реализована. Точно так же я поступил с полсотней ролей бумаги, которые прибыли вчера и которыми вы так любите спекулировать. Они уже едут во Владивосток. Разгружать сейчас нам некуда, а за простой вагонов надо платить бешеный штраф. Гораздо дешевле оплатить переезд в другой конец Советского Союза. А когда бумага вернется, мы уже построим склад, который сгорел в прошлом году.
-- Если я напишу о том, что слышал, вас уволят.
-- Не уволят -- вашу статью не напечатают,-- отвечает Сусанин.-- Я запрещу ее набирать.
-- Так расскажите мне что-нибудь, о чем можно писать.
-- Ну напишите, что вчера ко мне приходила посетительница, и, пока мы беседовали, из приемной украли ее ондатровую шапку, и я, добрая душа, дал ей двести рублей из собственного кармана.
-- Это, действительно, так?
-- Нет, конечно. Жена выгнала бы меня из дома, если бы я так сделал. Я составил липовый трудовой договор через подставных лиц.
-- Вопрос в лоб: "За что вас любят подчиненные?"
-- Ответ по лбу: "За то, что я директор. Вот вас, Саша, любить некому. Завидуйте мне, но хорошей советской завистью..."
-- А на химическом заводе рабочие готовы сожрать директора с потрохами.
-- Потому что он не разрешает воровать спирт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32