Он назвал имя человека старше Петровского по званию.
Состоялся второй телефонный разговор, после чего омоновец кивнул своему коллеге, и шлагбаум поднялся. Монк оставил машину на парковке и вошел в здание.
За столом консьержа на первом этаже сидел еще один охранник; он кивнул, разрешая Монку пройти. На восьмом этаже у лифта его ожидали еще двое. Они обыскали Монка, проверили атташе-кейс и внимательно осмотрели его удостоверение. После чего один из них что-то передал по интеркому. Секунд через десять дверь открылась. Монк знал, что его разглядывали в «глазок».
Дверь открыл ординарец в белой куртке, чье телосложение и манера поведения наводили на мысль, что он способен на большее, чем разносить бутерброды, если потребуют обстоятельства, а затем Монк очутился в чисто семейной атмосфере. Из гостиной выбежала маленькая девочка, посмотрела на него и сказала:
– Вот моя кукла. – Она показала белокурую куклу в ночной рубашке.
Монк улыбнулся:
– Какая красивая. А как тебя зовут?
– Татьяна.
Вышедшей вслед за ребенком женщине было около сорока; она улыбнулась, как бы извиняясь за девочку, и увела ребенка. Затем появился мужчина без пиджака, вытиравший губы, как любой человек, которого оторвали от обеда.
– Полковник Сорокин?
– Так точно.
– Странное время для визита.
– Прошу прощения. Возникло срочное дело. Я могу подождать, пока вы закончите обед.
– Не надо. Уже закончил. Все равно сейчас время мультиков по телевидению, так что это не для меня. Проходите сюда.
Он провел гостя в кабинет. При более ярком свете Монк рассмотрел, что борец с преступностью не старше его самого и такой же крепкий.
Три раза – у патриарха, генерала и банкира – он начинал с признания, что воспользовался чужим именем, и ему это сходило с рук. В данном случае Монк предполагал, что он вполне может умереть раньше, чем успеет извиниться. Он раскрыл атташе-кейс. Охранники проверили его, но увидели только две папки с документами на русском языке и не прочитали ни слова. Монк протянул генералу серую папку, заверенный доклад.
– Вот, генерал. Мы пришли к выводу, что это вызывает тревогу.
– Могу я прочитать это позже?
– Но это дело может потребовать немедленного действия.
– О черт. Вы пьете?
– Не на службе.
– Значит, они там, в МВД, делают успехи. Кофе?
– С удовольствием, день был длинным.
Генерал Петровский улыбнулся:
– А когда он бывает коротким?
Он позвал ординарца и велел приготовить кофе для двоих. Затем начал читать. Ординарец принес кофе и вышел. Монк налил себе сам. Наконец генерал Петровский поднял голову.
– Откуда, черт побери, это пришло?
– От британской разведки.
– Что?
– Но это не провокация». Все проверено. Вы можете перепроверить утром: Акопов, секретарь, оставивший на столе манифест, мертв. Как и старый уборщик Зайцев. Как и британский журналист, который в действительности ничего не знал.
– Я помню его, – задумчиво произнес Петровский. – Выглядело как бандитское нападение с убийством, но никакого мотива. Чтобы убить иностранного журналиста?… Вы думаете, это была «черная гвардия» Комарова?
– Или долгоруковские киллеры, нанятые для этой работы.
– Так где же этот таинственный «Черный манифест»?
– Здесь, генерал. – Монк постучал пальцем по кейсу.
– У вас есть экземпляр? Вы принесли его с собой?
– Да.
– Но согласно этому докладу, его передали в британское посольство. Оттуда в Лондон. Как он попал к вам?
– Мне его дали.
Генерал Петровский смотрел на Монка, не скрывая подозрений.
– И как, черт возьми, МВД получило экземпляр?… Вы не из МВД. Откуда вы? СВР? ФСБ?
Две названные им организации являлись российскими Службой внешней разведки и Федеральной службой безопасности – преемниками Первого и Второго главных управлений бывшего КГБ.
– Нет, сэр, я из Америки.
Генерал Петровский ничем не проявил испуга. Он только смотрел пристально на своего посетителя, ища признаки угрозы, ибо его семья находилась в соседней комнате, а этот человек мог оказаться наемным убийцей. Но он смог определить, что у самозванца не было ни бомбы, ни оружия.
Монк заговорил, объясняя, как черная папка, лежащая в его кейсе, попала в посольство, оттуда в Лондон, затем в Вашингтон. Как манифест прочитали не менее сотни людей, входящих в оба правительства. Он не упомянул о совете Линкольна: если генерал Петровский предпочитает думать, что Монк представляет правительство США, то в этом нет вреда.
– Как ваше настоящее имя?
– Джейсон Монк.
– Вы действительно американец?
– Да, сэр.
– Ну, ваш русский чертовски хорош. Итак, что же в этом «Черном манифесте»?
– Среди всего прочего Игорь Комаров вынес смертный приговор вам и большинству ваших людей.
В наступившей тишине Монк расслышал произнесенные за стеной по-русски слова: «Вот хороший мальчик». По телевизору показывали «Тома и Джерри». Татьяна заливалась смехом. Петровский протянул руку.
– Покажите, – сказал он.
В течение тридцати минут он читал сорок страниц, разделенных заголовками на двадцать глав. Прочитав, он отшвырнул манифест.
– Чепуха.
– Почему?
– У него ничего не выйдет.
– До сих пор выходило. Личная армия черногвардейцев, превосходно вооруженных и получающих хорошую оплату. Большие по численности, но менее обученные части молодых боевиков. И достаточно денег. «Крестные отцы» долгоруковской мафии заключили с ним два года назад сделку: средства на проведение предвыборной кампании в размере четверти миллиарда американских долларов за полную власть над этой землей.
– У вас нет доказательств.
– Доказательство – сам манифест. В нем упоминается о вознаграждении тем, кто предоставлял средства. Долгоруковская мафия захочет получить «свой фунт мяса». После истребления чеченцев и изгнания армян, грузин и украинцев в этом проблемы не будет. Но они не удовлетворятся этим. Захотят отомстить тем, кто преследовал их. Начиная с коллегии, в ведении которой находится управление по борьбе с организованной преступностью. Им потребуются рабы для новых трудовых лагерей, для добычи золота, соли и свинца. Кто лучше годится для этого, как не молодые люди, которыми вы командуете, СОБР и ОМОН? Конечно, вы не доживете и не увидите этого.
– Он может и не победить.
~ Верно, генерал, он может и не победить. Его звезда начинает заходить. Несколько дней назад его разоблачил генерал Николаев.
– Я видел. Подумал: чертовски неожиданно. Имеет это отношение к вам?
– Возможно.
– Здорово!
– Теперь коммерческие телевизионные станции прекратили трансляцию выступлений Комарова. Его журналы не выходят. Последний опрос показал, что его рейтинг составил шестьдесят процентов против семидесяти в прошлом месяце.
– Да, его рейтинг падает, мистер Монк. Может быть, он не победит.
– А если победит?
– Я не могу выступить против самих президентских выборов. Хоть я и генерал, но я всего лишь служу в милиции. Вам следует обратиться к исполняющему обязанности президента.
– Парализован от страха.
– Я все равно не могу помочь.
– Если он посчитает, что не сумеет победить, он может напасть на государство.
– Если кто-то нападет на государство, мистер Монк, государство защитит себя.
– Вы когда-либо слышали слово sippenschaft, генерал?
– Я не говорю по-английски.
– Это по-немецки. Можно записать ваш домашний номер телефона?
Петровский указал на телефон, стоявший рядом. Монк запомнил номер. Он собрал свои папки и положил их в кейс.
– Это немецкое слово, что оно значит?
– Когда группа немецких офицеров организовала заговор против Гитлера, их повесили на струнах от рояля. По закону «sippenschaft» их жены и дети были брошены в лагеря.
– Даже коммунисты не были столь жестоки, – сердито сказал Петровский. – Семьи лишались квартир, возможности учиться, но только не лагеря.
– Он же, вы знаете, помешанный. Под личиной культурного и воспитанного человека скрывается безумец. Но Гришин выполнит все его приказания. Я могу идти?
– Лучше идите, пока я не арестовал вас.
Монк подошел к двери.
– На вашем месте я бы принял некоторые меры предосторожности. Если он победит или увидит, что проигрывает, вам, может быть, придется сражаться за вашу жену и ребенка.
И он ушел.
Доктор Проубин напоминал маленького возбужденного школьника. С гордостью он подвел сэра Найджела к схеме размером три фута на три, приколотой к стене. Было очевидно, что он создал ее сам.
– Что вы об этом думаете? – спросил он.
Сэр Найджел смотрел на схему, ничего в ней не понимая. Имена, десятки имен, соединенных горизонтальными и вертикальными линиями.
– План монгольского метрополитена без перевода? – предположил он.
Проубин ухмыльнулся:
– Остроумно. Вы смотрите на пересекающиеся линии родословных четырех королевских династий Европы. Датской, греческой, британской и российской. Две из них существуют до сих пор, одна лишилась трона, а одна прекратила свое существование.
– Объясните, – попросил Ирвин.
Доктор Проубин взял большие красные, синие и черные карандаши.
– Начнем сверху. Датчане. Они – ключ ко всему этому.
– Датчане? Почему датчане?
– Позвольте мне рассказать вам правдивую историю, сэр Найджел. Сто шестьдесят лет назад в Дании правил король, имевший нескольких детей. Вот они. – Он указал на верх схемы, где стояло имя короля Дании, а под ним на горизонтальной линии располагались имена его потомков. – Итак, старший мальчик стал наследным принцем и наследовал трон своего отца. Больше он не представляет интереса для нас. А вот младший…
– Принц Вильгельм был приглашен стать королем Георгом Первым в Греции. Вы упомянули об этом, когда я был у вас прошлый раз.
– Великолепно! – восхитился Проубин. – Какая память! Так вот, он здесь снова. Его отправляют в Афины, и он становится королем Греции. Что он делает дальше? Он женится на великой княгине Ольге из России, и они производят на свет принца Николая – принца греческого, но этнически полудатчанина-полурусского, то есть Романова. Теперь оставим на время принца Николая, все еще холостяка. – Он отметил имя Николая синим карандашом и указал снова на датчан вверху. – У старого короля имелись и дочери, две из которых очень хорошо устроились. Дагмар поехала в Москву, чтобы стать российской императрицей, сменила имя на Марию, перешла в православную веру и родила Николая Второго, царя Всея Руси.
– Убитого вместе со всей семьей в Екатеринбурге.
– Именно так. Но посмотрите на другую. Александра Датская приехала в Англию и вышла замуж за нашего принца, который стал Эдуардом Седьмым. Они произвели на свет сына, ставшего впоследствии Георгом Пятым. Понятно?
– Так царь Николай и король Георг были двоюродными братьями?
– Точно. Их матери – родные сестры. Итак, когда во время первой мировой войны король Георг обращался к царю «кузен Ники», он был абсолютно точен.
– Кроме того, что все закончилось в 1917 году.
– Да, так случилось. Но теперь посмотрим на британскую линию. – Доктор Проубин привстал и обвел красным имена короля Эдуарда и королевы Александры. Затем красный карандаш опустился и обвел имя короля Георга Пятого. – Так вот, у него было пятеро сыновей. Джон умер ребенком, остальные выросли. Вот они здесь: Дэвид, Альберт, Генри и Георг. Вот этот последний нас и интересует, принц Георг. – Красный карандаш обвел имя четвертого сына Георга Пятого, принца Георга Виндзорского. – Далее. Он погиб в авиакатастрофе во время второй мировой войны, но оставил двух сыновей, которые живы до сих пор. Вот они. Мы должны сконцентрировать внимание на младшем. – Красный карандаш спустился на нижнюю линию, чтобы заключить в кружок имя второго английского принца. – А теперь проследите линию в обратном направлении, – сказал доктор Проубин. – Его отцом был принц Георг, дедом – король Георг. но его прабабушка была сестрой матери царя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Состоялся второй телефонный разговор, после чего омоновец кивнул своему коллеге, и шлагбаум поднялся. Монк оставил машину на парковке и вошел в здание.
За столом консьержа на первом этаже сидел еще один охранник; он кивнул, разрешая Монку пройти. На восьмом этаже у лифта его ожидали еще двое. Они обыскали Монка, проверили атташе-кейс и внимательно осмотрели его удостоверение. После чего один из них что-то передал по интеркому. Секунд через десять дверь открылась. Монк знал, что его разглядывали в «глазок».
Дверь открыл ординарец в белой куртке, чье телосложение и манера поведения наводили на мысль, что он способен на большее, чем разносить бутерброды, если потребуют обстоятельства, а затем Монк очутился в чисто семейной атмосфере. Из гостиной выбежала маленькая девочка, посмотрела на него и сказала:
– Вот моя кукла. – Она показала белокурую куклу в ночной рубашке.
Монк улыбнулся:
– Какая красивая. А как тебя зовут?
– Татьяна.
Вышедшей вслед за ребенком женщине было около сорока; она улыбнулась, как бы извиняясь за девочку, и увела ребенка. Затем появился мужчина без пиджака, вытиравший губы, как любой человек, которого оторвали от обеда.
– Полковник Сорокин?
– Так точно.
– Странное время для визита.
– Прошу прощения. Возникло срочное дело. Я могу подождать, пока вы закончите обед.
– Не надо. Уже закончил. Все равно сейчас время мультиков по телевидению, так что это не для меня. Проходите сюда.
Он провел гостя в кабинет. При более ярком свете Монк рассмотрел, что борец с преступностью не старше его самого и такой же крепкий.
Три раза – у патриарха, генерала и банкира – он начинал с признания, что воспользовался чужим именем, и ему это сходило с рук. В данном случае Монк предполагал, что он вполне может умереть раньше, чем успеет извиниться. Он раскрыл атташе-кейс. Охранники проверили его, но увидели только две папки с документами на русском языке и не прочитали ни слова. Монк протянул генералу серую папку, заверенный доклад.
– Вот, генерал. Мы пришли к выводу, что это вызывает тревогу.
– Могу я прочитать это позже?
– Но это дело может потребовать немедленного действия.
– О черт. Вы пьете?
– Не на службе.
– Значит, они там, в МВД, делают успехи. Кофе?
– С удовольствием, день был длинным.
Генерал Петровский улыбнулся:
– А когда он бывает коротким?
Он позвал ординарца и велел приготовить кофе для двоих. Затем начал читать. Ординарец принес кофе и вышел. Монк налил себе сам. Наконец генерал Петровский поднял голову.
– Откуда, черт побери, это пришло?
– От британской разведки.
– Что?
– Но это не провокация». Все проверено. Вы можете перепроверить утром: Акопов, секретарь, оставивший на столе манифест, мертв. Как и старый уборщик Зайцев. Как и британский журналист, который в действительности ничего не знал.
– Я помню его, – задумчиво произнес Петровский. – Выглядело как бандитское нападение с убийством, но никакого мотива. Чтобы убить иностранного журналиста?… Вы думаете, это была «черная гвардия» Комарова?
– Или долгоруковские киллеры, нанятые для этой работы.
– Так где же этот таинственный «Черный манифест»?
– Здесь, генерал. – Монк постучал пальцем по кейсу.
– У вас есть экземпляр? Вы принесли его с собой?
– Да.
– Но согласно этому докладу, его передали в британское посольство. Оттуда в Лондон. Как он попал к вам?
– Мне его дали.
Генерал Петровский смотрел на Монка, не скрывая подозрений.
– И как, черт возьми, МВД получило экземпляр?… Вы не из МВД. Откуда вы? СВР? ФСБ?
Две названные им организации являлись российскими Службой внешней разведки и Федеральной службой безопасности – преемниками Первого и Второго главных управлений бывшего КГБ.
– Нет, сэр, я из Америки.
Генерал Петровский ничем не проявил испуга. Он только смотрел пристально на своего посетителя, ища признаки угрозы, ибо его семья находилась в соседней комнате, а этот человек мог оказаться наемным убийцей. Но он смог определить, что у самозванца не было ни бомбы, ни оружия.
Монк заговорил, объясняя, как черная папка, лежащая в его кейсе, попала в посольство, оттуда в Лондон, затем в Вашингтон. Как манифест прочитали не менее сотни людей, входящих в оба правительства. Он не упомянул о совете Линкольна: если генерал Петровский предпочитает думать, что Монк представляет правительство США, то в этом нет вреда.
– Как ваше настоящее имя?
– Джейсон Монк.
– Вы действительно американец?
– Да, сэр.
– Ну, ваш русский чертовски хорош. Итак, что же в этом «Черном манифесте»?
– Среди всего прочего Игорь Комаров вынес смертный приговор вам и большинству ваших людей.
В наступившей тишине Монк расслышал произнесенные за стеной по-русски слова: «Вот хороший мальчик». По телевизору показывали «Тома и Джерри». Татьяна заливалась смехом. Петровский протянул руку.
– Покажите, – сказал он.
В течение тридцати минут он читал сорок страниц, разделенных заголовками на двадцать глав. Прочитав, он отшвырнул манифест.
– Чепуха.
– Почему?
– У него ничего не выйдет.
– До сих пор выходило. Личная армия черногвардейцев, превосходно вооруженных и получающих хорошую оплату. Большие по численности, но менее обученные части молодых боевиков. И достаточно денег. «Крестные отцы» долгоруковской мафии заключили с ним два года назад сделку: средства на проведение предвыборной кампании в размере четверти миллиарда американских долларов за полную власть над этой землей.
– У вас нет доказательств.
– Доказательство – сам манифест. В нем упоминается о вознаграждении тем, кто предоставлял средства. Долгоруковская мафия захочет получить «свой фунт мяса». После истребления чеченцев и изгнания армян, грузин и украинцев в этом проблемы не будет. Но они не удовлетворятся этим. Захотят отомстить тем, кто преследовал их. Начиная с коллегии, в ведении которой находится управление по борьбе с организованной преступностью. Им потребуются рабы для новых трудовых лагерей, для добычи золота, соли и свинца. Кто лучше годится для этого, как не молодые люди, которыми вы командуете, СОБР и ОМОН? Конечно, вы не доживете и не увидите этого.
– Он может и не победить.
~ Верно, генерал, он может и не победить. Его звезда начинает заходить. Несколько дней назад его разоблачил генерал Николаев.
– Я видел. Подумал: чертовски неожиданно. Имеет это отношение к вам?
– Возможно.
– Здорово!
– Теперь коммерческие телевизионные станции прекратили трансляцию выступлений Комарова. Его журналы не выходят. Последний опрос показал, что его рейтинг составил шестьдесят процентов против семидесяти в прошлом месяце.
– Да, его рейтинг падает, мистер Монк. Может быть, он не победит.
– А если победит?
– Я не могу выступить против самих президентских выборов. Хоть я и генерал, но я всего лишь служу в милиции. Вам следует обратиться к исполняющему обязанности президента.
– Парализован от страха.
– Я все равно не могу помочь.
– Если он посчитает, что не сумеет победить, он может напасть на государство.
– Если кто-то нападет на государство, мистер Монк, государство защитит себя.
– Вы когда-либо слышали слово sippenschaft, генерал?
– Я не говорю по-английски.
– Это по-немецки. Можно записать ваш домашний номер телефона?
Петровский указал на телефон, стоявший рядом. Монк запомнил номер. Он собрал свои папки и положил их в кейс.
– Это немецкое слово, что оно значит?
– Когда группа немецких офицеров организовала заговор против Гитлера, их повесили на струнах от рояля. По закону «sippenschaft» их жены и дети были брошены в лагеря.
– Даже коммунисты не были столь жестоки, – сердито сказал Петровский. – Семьи лишались квартир, возможности учиться, но только не лагеря.
– Он же, вы знаете, помешанный. Под личиной культурного и воспитанного человека скрывается безумец. Но Гришин выполнит все его приказания. Я могу идти?
– Лучше идите, пока я не арестовал вас.
Монк подошел к двери.
– На вашем месте я бы принял некоторые меры предосторожности. Если он победит или увидит, что проигрывает, вам, может быть, придется сражаться за вашу жену и ребенка.
И он ушел.
Доктор Проубин напоминал маленького возбужденного школьника. С гордостью он подвел сэра Найджела к схеме размером три фута на три, приколотой к стене. Было очевидно, что он создал ее сам.
– Что вы об этом думаете? – спросил он.
Сэр Найджел смотрел на схему, ничего в ней не понимая. Имена, десятки имен, соединенных горизонтальными и вертикальными линиями.
– План монгольского метрополитена без перевода? – предположил он.
Проубин ухмыльнулся:
– Остроумно. Вы смотрите на пересекающиеся линии родословных четырех королевских династий Европы. Датской, греческой, британской и российской. Две из них существуют до сих пор, одна лишилась трона, а одна прекратила свое существование.
– Объясните, – попросил Ирвин.
Доктор Проубин взял большие красные, синие и черные карандаши.
– Начнем сверху. Датчане. Они – ключ ко всему этому.
– Датчане? Почему датчане?
– Позвольте мне рассказать вам правдивую историю, сэр Найджел. Сто шестьдесят лет назад в Дании правил король, имевший нескольких детей. Вот они. – Он указал на верх схемы, где стояло имя короля Дании, а под ним на горизонтальной линии располагались имена его потомков. – Итак, старший мальчик стал наследным принцем и наследовал трон своего отца. Больше он не представляет интереса для нас. А вот младший…
– Принц Вильгельм был приглашен стать королем Георгом Первым в Греции. Вы упомянули об этом, когда я был у вас прошлый раз.
– Великолепно! – восхитился Проубин. – Какая память! Так вот, он здесь снова. Его отправляют в Афины, и он становится королем Греции. Что он делает дальше? Он женится на великой княгине Ольге из России, и они производят на свет принца Николая – принца греческого, но этнически полудатчанина-полурусского, то есть Романова. Теперь оставим на время принца Николая, все еще холостяка. – Он отметил имя Николая синим карандашом и указал снова на датчан вверху. – У старого короля имелись и дочери, две из которых очень хорошо устроились. Дагмар поехала в Москву, чтобы стать российской императрицей, сменила имя на Марию, перешла в православную веру и родила Николая Второго, царя Всея Руси.
– Убитого вместе со всей семьей в Екатеринбурге.
– Именно так. Но посмотрите на другую. Александра Датская приехала в Англию и вышла замуж за нашего принца, который стал Эдуардом Седьмым. Они произвели на свет сына, ставшего впоследствии Георгом Пятым. Понятно?
– Так царь Николай и король Георг были двоюродными братьями?
– Точно. Их матери – родные сестры. Итак, когда во время первой мировой войны король Георг обращался к царю «кузен Ники», он был абсолютно точен.
– Кроме того, что все закончилось в 1917 году.
– Да, так случилось. Но теперь посмотрим на британскую линию. – Доктор Проубин привстал и обвел красным имена короля Эдуарда и королевы Александры. Затем красный карандаш опустился и обвел имя короля Георга Пятого. – Так вот, у него было пятеро сыновей. Джон умер ребенком, остальные выросли. Вот они здесь: Дэвид, Альберт, Генри и Георг. Вот этот последний нас и интересует, принц Георг. – Красный карандаш обвел имя четвертого сына Георга Пятого, принца Георга Виндзорского. – Далее. Он погиб в авиакатастрофе во время второй мировой войны, но оставил двух сыновей, которые живы до сих пор. Вот они. Мы должны сконцентрировать внимание на младшем. – Красный карандаш спустился на нижнюю линию, чтобы заключить в кружок имя второго английского принца. – А теперь проследите линию в обратном направлении, – сказал доктор Проубин. – Его отцом был принц Георг, дедом – король Георг. но его прабабушка была сестрой матери царя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80