Хорошо бы успеть совершить восхождение на третий этаж, пока подруга-ночь еще не окончательно сдала свои позиции.
– Я приказал рассредоточиться по территории! – шумно злился Самсон. – Найду шутника, кто дымовуху-петарду запалил, – яйца отрежу!
Поспешное шарканье множества ног по асфальту, гулкие уверенные шаги Самсона. Он идет в мою сторону, вот ступил на газон, вышагивает совсем рядом с елочками, я даже чувствую запах одеколона, которым он вчера вечером обильно обрызгал свое тело после бани.
– Оцепление! – рявкнул Самсон не останавливаясь. – Марш все за мной к крыльцу на инструктаж!
Самсон, продолжая ругаться, скрылся за углом. Ребята, что стояли вдоль стены с моей стороны дома, трусцой побежали вслед за ним «к крыльцу» – так он называл пристройку, через которую можно попасть в здание.
Использование момента – мой главный шанс! Сейчас все, кто стоял вокруг дома, сгрудились вокруг Самсона «у крыльца» за углом. Остальная бандитская братия, согласно приказу, спешит «рассредоточиться по территории», а получив приказ, боец, как правило, спешит его выполнять и не оглядывается в сторону командира. Сколько могут длиться нравоучения Самсона? Как долго «рассредоточивающиеся» бойцы будут послушно разбегаться по сторонам, затылком чувствуя суровый взгляд командира, опасаясь оглянуться и встретиться с ним глазами? Минуту, не более! Всего одна минута есть у меня в запасе, чтобы вскарабкаться по отвесной стене и исчезнуть за створками незапертого окна. Шестьдесят секунд общей истерики, жажды деятельности и страха за собственную задницу.
Выползаю из-под укрытия голубых еловых ветвей, через мгновение я уже «на стене», как говорят альпинисты. Дома в Папином поселке облицованы грубоотесанным серым гранитом, как и подобает настоящим рыцарским замкам. Хвала Будде – крестный отец отдал предпочтение архитектурному ансамблю в стиле Вальтера Скотта, а не фантазиям на тему «города будущего» а-ля новое здание «Газпрома».
Лезть вверх по стене несложно и удобно. Искусство взбираться на естественные и рукотворные преграды в ниндзютцу называется «сака-но-бори». Дедушка начал обучать меня скалолазанию, когда мне было пять лет. Сначала я учился чувству баланса. Дед укрепил толстое бревно невысоко над землей, получилось нечто наподобие знакомого всем гимнастического снаряда. Я учился ходить по бревну, поворачиваться на нем, прыгать. Постепенно дед поднимал бревно все выше и выше, а само оно становилось все тоньше. Потом бревно заменила жердь, потом туго натянутая веревка, еще позже – веревка провисшая. Параллельно дедушка учил меня висеть. Уже в шесть лет я мог пробыть в состоянии виса, уцепившись руками за ветку дерева, более десяти минут. Но до ветки, на которой нужно зависнуть, необходимо было еще и добраться. Поначалу дед выбирал толстые сучковатые стволы деревьев, затем стволы гладкие, без сучка без задоринки. И ползать по деревьям я учился не только вверх, но и вниз.
И упражнения на баланс и лазание по деревьям, и вис на руках – все это были лишь сопутствующие уроки. Основная дисциплина – скалолазание – требовала, помимо чисто физических навыков, умения управлять своей психикой и использовать так называемую внутреннюю энергию: ки – по-японски, ци – по-китайски.
Научиться пользоваться ки и «врастать» в камень можно только «на стене». Теоретически все до банальности элементарно: нужно всего лишь мысленно устремиться «в глубь камня», прилипнуть к нему всем телом, стать его частью и сконцентрировать ки в кончиках пальцев верхних и нижних конечностей, а затем перемещаться вверх или вниз, в зависимости от необходимости, по принципу – «три конечности держат тело, четвертая ищет точку опоры». Ничего сложного! На словах… На деле – годы упорных тренировок, прежде чем почувствуешь, что ты и камень – единое целое, и прежде чем пальцы сами научатся искать малейшие выступы и впадины на отвесной поверхности…
Забраться по стене до приоткрытого окна мне, как я уже говорил, раз плюнуть. Я начал тренироваться по системе «сака-но-бори», когда мне было пять лет, закончил в пятнадцать…
Внутренний хронометр исправно отсчитывает секунды. Подъем занял почти всю отпущенную благосклонной судьбой минуту. Я перевалился через подоконник в унисон с шагами внизу – ребята из оцепления занимали свои места вокруг охраняемого дома.
Плавно прикрываю за собой окно, осторожно щелкаю шпингалетом. Все – теперь окно закрыто изнутри. Кроме меня, никто не заметил, что Папа забыл закрыть окно. Будем считать, что это не я, а он позаботился о шпингалете.
Осматриваю комнату. Она оказывается очень похожей на тот гостевой номер, в котором вчера вечером я познакомился с Александром Сергеевичем. Значит, и «глазок» видеокамеры спрятан там же – прямо над моей головой, чуть выше окна. Если я ошибаюсь, через пару секунд поднимется тревога и вся операция будет провалена.
Я не ошибся. Матовая пуговка линзы там, где ей и полагается быть. Отлично! Пока я не в кадре. Прикидываю угол обзора «видеоглазка», отмечаю для себя, куда можно и куда нельзя ходить. Интересно, как я смогу подойти к двери и остаться вне поля зрения наблюдателей?.. Стоп! А кто закрыл дверь на задвижку? Папа? Он не мог – дверь закрыта с внутренней стороны. Что же получается? Или Папа прошел сквозь стену, или он до сих пор в комнате… В комнате Папы нет, следовательно…
Створка стенного шкафа чуть-чуть приоткрыта. Сам шкаф вне сектора видеообзора. Бесшумно ступая по ковру, подхожу к шкафу. Нет, внутри Папа не прячется – это и ежу ясно, однако в шкафу должен быть оборудован потайной ход в секретное помещение без окон, без дверей. Папа услышал взрыв, понервничал минуты полторы и не удержался, вылез из тайника взглянуть, что на свете делается.
Открываю шкаф. Внутри пусто. Деревянный прямоугольник с крючками на задней стенке. Крючков много – двенадцать штук. Очень хочется сразу же начать дергать за крючки: очевидно, что один из крючков запускает механизм, открывающий проход в соседнее помещение. Хотя почему один? Логично предположить, что нужно в определенной последовательности воздействовать (нажать? сдвинуть?) на несколько крючков… Мда… задачка, достойная компьютерной игры… Думай, ниндзя, думай… Придумал! Точнее – вспомнил! Папа высовывался из окна, опираясь руками на карниз. Металлический карниз не блистает чистотой, не протирали его уже давно, это видно невооруженным глазом. К тому же сейчас раннее утро, туман, вследствие чего металл чуть-чуть влажный. Папа, безусловно, запачкал руки, а потом грязными пальцами вертел (или нажимал) крючки. Они сделаны из светлой пластмассы, на них должны остаться следы…
Залезаю в шкаф, внимательно осматриваю каждый из двенадцати пластмассовых завитков. Занятие, достойное Шерлока Холмса. Еле заметные отметины нахожу на первом, пятом и последнем, двенадцатом крючке, если вести отсчет слева направо. Закрываю глаза, кончиками пальцев касаюсь Крючков с отметинами. Двенадцатый самый влажный. Третий и первый вызывают одинаковые ощущения. Полностью отдаюсь во власть интуиции. Дотрагиваюсь до третьего крючка подушечкой указательного пальца, чувствую легкое покалывание, слабое тепло. Трогаю первый крючок. То же покалывание, но менее интенсивное, тепла не чувствую. Все очень субъективно, я это понимаю, но ведь экстрасенсорика и построена на субъективных ощущениях…
Итак – двенадцатый, третий, первый. Что ж, попробуем…
Двенадцатый крючок повернулся вокруг своей оси со слабым щелчком. Следующий – номер три. Поворот, щелчок. Теперь первый…
Громкий щелчок, скрежет шестеренок, и задняя стенка шкафа отъезжает в сторону.
Я не стал дожидаться, пока замаскированная дверь полностью откроется. Как только стало возможно, втиснулся в узкую щель и сразу же упал на пол. Вовремя! Пуля прожужжала выше, ударилась о стену, срикошетила и, взвизгнув, стукнулась об пол рядом со мной.
Отталкиваюсь от пола, бросаю тело вперед, торпедой налетаю на стрелка и успеваю выбить у него из рук пистолет прежде, чем он второй раз нажмет на курок. Короткий несильный удар большим пальцем в висок – стрелявший обмяк. Он больше не опасен. Теперь можно и осмотреться.
Небольшая комната, шесть-семь квадратных метров, не больше. Как я и предполагал, окон нет. Тусклая электрическая лампочка под потолком. Огромный железный сейф в углу, столик с прохладительными напитками и сигаретами, узкая кожаная кушетка. Вот и все убранство «секретной комнаты». На кушетке, нелепо раскинувшись, лежит Папа. Мой удар лишил его чувств. Пистолет с глушителем валяется на полу.
На стене, рядом с открытым сейчас тайным ходом, две кнопки, красная и синяя. Нажимаю на синюю. Щелчок, скрежет. Стенка хитрого шкафа возвращается в исходное положение. Мы с Папой вдвоем в замкнутом пространстве, как два жука в банке.
– Кто ты?.. – Жук-навозник очнулся.
Я размотал шарф, открыл лицо.
– Стальной?!
Заученным движением выхватываю меч из ножен.
– Говори быстро! – поднимаю меч над головой. – Говори все, что хочешь сказать. Как только мне станет неинтересно, я опущу меч. Твой труп будет очень похож на труп Мурзика. Понял меня?
– Стальной! Не убивай меня! Меня нельзя убивать! Если я умру, компьютер автоматически отправит на электронный адрес Федеральной службы безопасности и на адреса крупных газет, телевидения и прокуратуры пакет документов с информацией обо всех московских боссах. Убив меня, ты, Стальной, прямо или косвенно подставишь своих хозяев, кем бы они ни были…
– Интересно, как компьютер узнает, что ты сдох?
– Раз в месяц я должен вводить в программу одному мне известный пароль…
– Ясно! – перебил я лихорадочный Папин лепет. – Пароль ты, конечно, не скажешь или скажешь неправильно. Ломать все твои компьютеры здесь, в поселке, и в городе бесполезно. Они скорее всего объединены в сеть, и информация неоднократно сдублирована… К тому же ты, конечно, позаботился и ввел закодированную информацию в Интернет… Скажи – сведения, собранные Александром Сергеевичем, тоже…
– Да! И они тоже! Все, что известно про своих и чужих. Абсолютно все попадет куда следует!
– Предположим, я испугался, и что же мне делать? Харакири?
– Видишь сейф в углу? Подойди, открой его. Код номерного замка пятьсот двадцать четыре двести.
– Открой сам, а я пригляжу за тобой. И без глупостей!
Папа кинулся открывать сейф. Страх перед моим обнаженным клинком отступил. Папа был возбужден и уверен в себе. Давно припасенная на самый крайний случай карта, по мнению мафиози, била любые мои козыри.
Сейф покорно открылся перед своим хозяином. Полок внутри не было. На самом дне железного ящика лежал скромный черный «дипломат» и поверх него ручной фонарик, работающий на батарейках.
Папа вытащил из сейфа фонарь и «дипломат», потом, к моему немалому удивлению, встал на четвереньки и полез внутрь железного ящика.
– Папа, ты чего там делаешь?
– Сейчас, Стальной, одну секунду… – Внутри сейфа что-то звякнуло, заскрежетало. – …Вот и все, смотри!
Мафиози вылез из сейфа, и я заглянул в металлическое нутро несгораемого шкафа.
Днище сейфа исчезло, вместо него зияла пропасть уходящего вниз колодца.
– Там есть ступеньки, – объяснил Папа, – металлические скобы торчат из бетона, спускаться удобно, я пробовал. Сначала лезешь вниз, потом ползешь по трубе, освещаешь себе путь фонариком. Замаскированный выход на опушке леса. Об этом ходе никто не знает. Все эвакуационные коммуникации рыли бомжи, после чего их ликвидировали.
– Предлагаешь мне смыться?
– Да, но не пустому. Смотри сюда!
Папа схватил «дипломат», открыл крышку. В «дипломате» лежали деньги. Пачки стодолларовых купюр в банковских упаковках, поверх них синий заграничный паспорт, электробритва и зубная щетка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– Я приказал рассредоточиться по территории! – шумно злился Самсон. – Найду шутника, кто дымовуху-петарду запалил, – яйца отрежу!
Поспешное шарканье множества ног по асфальту, гулкие уверенные шаги Самсона. Он идет в мою сторону, вот ступил на газон, вышагивает совсем рядом с елочками, я даже чувствую запах одеколона, которым он вчера вечером обильно обрызгал свое тело после бани.
– Оцепление! – рявкнул Самсон не останавливаясь. – Марш все за мной к крыльцу на инструктаж!
Самсон, продолжая ругаться, скрылся за углом. Ребята, что стояли вдоль стены с моей стороны дома, трусцой побежали вслед за ним «к крыльцу» – так он называл пристройку, через которую можно попасть в здание.
Использование момента – мой главный шанс! Сейчас все, кто стоял вокруг дома, сгрудились вокруг Самсона «у крыльца» за углом. Остальная бандитская братия, согласно приказу, спешит «рассредоточиться по территории», а получив приказ, боец, как правило, спешит его выполнять и не оглядывается в сторону командира. Сколько могут длиться нравоучения Самсона? Как долго «рассредоточивающиеся» бойцы будут послушно разбегаться по сторонам, затылком чувствуя суровый взгляд командира, опасаясь оглянуться и встретиться с ним глазами? Минуту, не более! Всего одна минута есть у меня в запасе, чтобы вскарабкаться по отвесной стене и исчезнуть за створками незапертого окна. Шестьдесят секунд общей истерики, жажды деятельности и страха за собственную задницу.
Выползаю из-под укрытия голубых еловых ветвей, через мгновение я уже «на стене», как говорят альпинисты. Дома в Папином поселке облицованы грубоотесанным серым гранитом, как и подобает настоящим рыцарским замкам. Хвала Будде – крестный отец отдал предпочтение архитектурному ансамблю в стиле Вальтера Скотта, а не фантазиям на тему «города будущего» а-ля новое здание «Газпрома».
Лезть вверх по стене несложно и удобно. Искусство взбираться на естественные и рукотворные преграды в ниндзютцу называется «сака-но-бори». Дедушка начал обучать меня скалолазанию, когда мне было пять лет. Сначала я учился чувству баланса. Дед укрепил толстое бревно невысоко над землей, получилось нечто наподобие знакомого всем гимнастического снаряда. Я учился ходить по бревну, поворачиваться на нем, прыгать. Постепенно дед поднимал бревно все выше и выше, а само оно становилось все тоньше. Потом бревно заменила жердь, потом туго натянутая веревка, еще позже – веревка провисшая. Параллельно дедушка учил меня висеть. Уже в шесть лет я мог пробыть в состоянии виса, уцепившись руками за ветку дерева, более десяти минут. Но до ветки, на которой нужно зависнуть, необходимо было еще и добраться. Поначалу дед выбирал толстые сучковатые стволы деревьев, затем стволы гладкие, без сучка без задоринки. И ползать по деревьям я учился не только вверх, но и вниз.
И упражнения на баланс и лазание по деревьям, и вис на руках – все это были лишь сопутствующие уроки. Основная дисциплина – скалолазание – требовала, помимо чисто физических навыков, умения управлять своей психикой и использовать так называемую внутреннюю энергию: ки – по-японски, ци – по-китайски.
Научиться пользоваться ки и «врастать» в камень можно только «на стене». Теоретически все до банальности элементарно: нужно всего лишь мысленно устремиться «в глубь камня», прилипнуть к нему всем телом, стать его частью и сконцентрировать ки в кончиках пальцев верхних и нижних конечностей, а затем перемещаться вверх или вниз, в зависимости от необходимости, по принципу – «три конечности держат тело, четвертая ищет точку опоры». Ничего сложного! На словах… На деле – годы упорных тренировок, прежде чем почувствуешь, что ты и камень – единое целое, и прежде чем пальцы сами научатся искать малейшие выступы и впадины на отвесной поверхности…
Забраться по стене до приоткрытого окна мне, как я уже говорил, раз плюнуть. Я начал тренироваться по системе «сака-но-бори», когда мне было пять лет, закончил в пятнадцать…
Внутренний хронометр исправно отсчитывает секунды. Подъем занял почти всю отпущенную благосклонной судьбой минуту. Я перевалился через подоконник в унисон с шагами внизу – ребята из оцепления занимали свои места вокруг охраняемого дома.
Плавно прикрываю за собой окно, осторожно щелкаю шпингалетом. Все – теперь окно закрыто изнутри. Кроме меня, никто не заметил, что Папа забыл закрыть окно. Будем считать, что это не я, а он позаботился о шпингалете.
Осматриваю комнату. Она оказывается очень похожей на тот гостевой номер, в котором вчера вечером я познакомился с Александром Сергеевичем. Значит, и «глазок» видеокамеры спрятан там же – прямо над моей головой, чуть выше окна. Если я ошибаюсь, через пару секунд поднимется тревога и вся операция будет провалена.
Я не ошибся. Матовая пуговка линзы там, где ей и полагается быть. Отлично! Пока я не в кадре. Прикидываю угол обзора «видеоглазка», отмечаю для себя, куда можно и куда нельзя ходить. Интересно, как я смогу подойти к двери и остаться вне поля зрения наблюдателей?.. Стоп! А кто закрыл дверь на задвижку? Папа? Он не мог – дверь закрыта с внутренней стороны. Что же получается? Или Папа прошел сквозь стену, или он до сих пор в комнате… В комнате Папы нет, следовательно…
Створка стенного шкафа чуть-чуть приоткрыта. Сам шкаф вне сектора видеообзора. Бесшумно ступая по ковру, подхожу к шкафу. Нет, внутри Папа не прячется – это и ежу ясно, однако в шкафу должен быть оборудован потайной ход в секретное помещение без окон, без дверей. Папа услышал взрыв, понервничал минуты полторы и не удержался, вылез из тайника взглянуть, что на свете делается.
Открываю шкаф. Внутри пусто. Деревянный прямоугольник с крючками на задней стенке. Крючков много – двенадцать штук. Очень хочется сразу же начать дергать за крючки: очевидно, что один из крючков запускает механизм, открывающий проход в соседнее помещение. Хотя почему один? Логично предположить, что нужно в определенной последовательности воздействовать (нажать? сдвинуть?) на несколько крючков… Мда… задачка, достойная компьютерной игры… Думай, ниндзя, думай… Придумал! Точнее – вспомнил! Папа высовывался из окна, опираясь руками на карниз. Металлический карниз не блистает чистотой, не протирали его уже давно, это видно невооруженным глазом. К тому же сейчас раннее утро, туман, вследствие чего металл чуть-чуть влажный. Папа, безусловно, запачкал руки, а потом грязными пальцами вертел (или нажимал) крючки. Они сделаны из светлой пластмассы, на них должны остаться следы…
Залезаю в шкаф, внимательно осматриваю каждый из двенадцати пластмассовых завитков. Занятие, достойное Шерлока Холмса. Еле заметные отметины нахожу на первом, пятом и последнем, двенадцатом крючке, если вести отсчет слева направо. Закрываю глаза, кончиками пальцев касаюсь Крючков с отметинами. Двенадцатый самый влажный. Третий и первый вызывают одинаковые ощущения. Полностью отдаюсь во власть интуиции. Дотрагиваюсь до третьего крючка подушечкой указательного пальца, чувствую легкое покалывание, слабое тепло. Трогаю первый крючок. То же покалывание, но менее интенсивное, тепла не чувствую. Все очень субъективно, я это понимаю, но ведь экстрасенсорика и построена на субъективных ощущениях…
Итак – двенадцатый, третий, первый. Что ж, попробуем…
Двенадцатый крючок повернулся вокруг своей оси со слабым щелчком. Следующий – номер три. Поворот, щелчок. Теперь первый…
Громкий щелчок, скрежет шестеренок, и задняя стенка шкафа отъезжает в сторону.
Я не стал дожидаться, пока замаскированная дверь полностью откроется. Как только стало возможно, втиснулся в узкую щель и сразу же упал на пол. Вовремя! Пуля прожужжала выше, ударилась о стену, срикошетила и, взвизгнув, стукнулась об пол рядом со мной.
Отталкиваюсь от пола, бросаю тело вперед, торпедой налетаю на стрелка и успеваю выбить у него из рук пистолет прежде, чем он второй раз нажмет на курок. Короткий несильный удар большим пальцем в висок – стрелявший обмяк. Он больше не опасен. Теперь можно и осмотреться.
Небольшая комната, шесть-семь квадратных метров, не больше. Как я и предполагал, окон нет. Тусклая электрическая лампочка под потолком. Огромный железный сейф в углу, столик с прохладительными напитками и сигаретами, узкая кожаная кушетка. Вот и все убранство «секретной комнаты». На кушетке, нелепо раскинувшись, лежит Папа. Мой удар лишил его чувств. Пистолет с глушителем валяется на полу.
На стене, рядом с открытым сейчас тайным ходом, две кнопки, красная и синяя. Нажимаю на синюю. Щелчок, скрежет. Стенка хитрого шкафа возвращается в исходное положение. Мы с Папой вдвоем в замкнутом пространстве, как два жука в банке.
– Кто ты?.. – Жук-навозник очнулся.
Я размотал шарф, открыл лицо.
– Стальной?!
Заученным движением выхватываю меч из ножен.
– Говори быстро! – поднимаю меч над головой. – Говори все, что хочешь сказать. Как только мне станет неинтересно, я опущу меч. Твой труп будет очень похож на труп Мурзика. Понял меня?
– Стальной! Не убивай меня! Меня нельзя убивать! Если я умру, компьютер автоматически отправит на электронный адрес Федеральной службы безопасности и на адреса крупных газет, телевидения и прокуратуры пакет документов с информацией обо всех московских боссах. Убив меня, ты, Стальной, прямо или косвенно подставишь своих хозяев, кем бы они ни были…
– Интересно, как компьютер узнает, что ты сдох?
– Раз в месяц я должен вводить в программу одному мне известный пароль…
– Ясно! – перебил я лихорадочный Папин лепет. – Пароль ты, конечно, не скажешь или скажешь неправильно. Ломать все твои компьютеры здесь, в поселке, и в городе бесполезно. Они скорее всего объединены в сеть, и информация неоднократно сдублирована… К тому же ты, конечно, позаботился и ввел закодированную информацию в Интернет… Скажи – сведения, собранные Александром Сергеевичем, тоже…
– Да! И они тоже! Все, что известно про своих и чужих. Абсолютно все попадет куда следует!
– Предположим, я испугался, и что же мне делать? Харакири?
– Видишь сейф в углу? Подойди, открой его. Код номерного замка пятьсот двадцать четыре двести.
– Открой сам, а я пригляжу за тобой. И без глупостей!
Папа кинулся открывать сейф. Страх перед моим обнаженным клинком отступил. Папа был возбужден и уверен в себе. Давно припасенная на самый крайний случай карта, по мнению мафиози, била любые мои козыри.
Сейф покорно открылся перед своим хозяином. Полок внутри не было. На самом дне железного ящика лежал скромный черный «дипломат» и поверх него ручной фонарик, работающий на батарейках.
Папа вытащил из сейфа фонарь и «дипломат», потом, к моему немалому удивлению, встал на четвереньки и полез внутрь железного ящика.
– Папа, ты чего там делаешь?
– Сейчас, Стальной, одну секунду… – Внутри сейфа что-то звякнуло, заскрежетало. – …Вот и все, смотри!
Мафиози вылез из сейфа, и я заглянул в металлическое нутро несгораемого шкафа.
Днище сейфа исчезло, вместо него зияла пропасть уходящего вниз колодца.
– Там есть ступеньки, – объяснил Папа, – металлические скобы торчат из бетона, спускаться удобно, я пробовал. Сначала лезешь вниз, потом ползешь по трубе, освещаешь себе путь фонариком. Замаскированный выход на опушке леса. Об этом ходе никто не знает. Все эвакуационные коммуникации рыли бомжи, после чего их ликвидировали.
– Предлагаешь мне смыться?
– Да, но не пустому. Смотри сюда!
Папа схватил «дипломат», открыл крышку. В «дипломате» лежали деньги. Пачки стодолларовых купюр в банковских упаковках, поверх них синий заграничный паспорт, электробритва и зубная щетка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62