Раз в год встречаешь среди нашей грязи нормального человека — и на тебе!
— Погоди, товарищ майор. Ты кого имеешь в виду — журналиста? Так ствол-то, извини, тут как тут… Посидит немного — умней станет.
Чайковский усмехнулся, вытащил новую сигарету.
— Ствол, говоришь? Ствол — это, конечно, причина…
— А что — не было ствола?
— Может, и не было, — сказал Чайковский совершенно непонятную фразу. Щелкнул зажигалкой, прикурил.
Рядом с восьмеркой затормозил милицейский «УАЗ». Двое в бронежилетах, с автоматами, выпрыгнули наружу.
— Выйдем из машины, граждане, предъявим документики, — сказал крупный усатый сержант.
— Свои, сержант, — ответил Блинов и показал удостоверение. Усатый козырнул. То, что свои, он понял даже без ксивы — по интонации, по уверенности Блинова. Менты сели в «УАЗ», уехали. Да и Сашка вскоре пошел домой. Лора уже спала, и никаких препирательств по поводу выпивки в ту ночь не было.
А майор Чайковский купил по дороге еще бутылку водки. Приехал к себе и напился, как говорил военный переводчик Обнорский, в три звезды. Майор сидел на расстеленном диване, пил водку, иногда матерился и скрипел зубами. Заснул он одетый. Во сне громко стонал.
Саня Блинов отвез изъятое на обыске оружие в ЭКО. И козе понятно, что «парабеллум» боевой… да и патроны не игрушечные. Но пока не будет заключения экспертизы, пистолет считается предметом, похожим на пистолет. Перед трассологической и баллистической экспертизами поставили минимальный стандартный набор вопросов:
1. Является ли представленный на экспертизу предмет огнестрельным оружием?
2. Являются ли представленные на экспертизу предметы (количество — 8 (восемь) штук), похожие на патроны, боеприпасами?
3. Имеются ли на представленных предметах отпечатки пальцевых капиллярных линий? И, если имеются, кому они принадлежат?
4. Прошу провести баллистическую экспертизу представленных предметов и сделать проверку по уже существующим уголовным делам по СПб и РФ.
На первых два вопроса старший лейтенант получил ответ быстро. После беглого осмотра предмета, похожего на пистолет ему накатали «Справку эксперта». Заключение было однозначным: пистолет является огнестрельным оружием, патроны — боеприпасами. К стрельбе и то и другое пригодно.
«Справка эксперта» — служебный документ и в уголовное дело не подшивается. Позже будет нормальное, полное и подробное заключение экспертизы. Быстро его не сделаешь — необходимо произвести отстрел оружия, направить стреляные гильзы и пули в региональную пулегильзотеку, потом в центральную, в Москву, и дождаться ответов. Пройдет, скорее всего, пара недель… а обвинение-то нужно предъявить в три дня. Даже если упаковать клиента по 90-й статье на десять суток в СИЗО — и то можно не успеть… Но для этого-то и существует «Справка эксперта».
Со справкой старший лейтенант Блинов поехал в Смольнинское РУВД. Усталый, невыспавшийся следак предъявил Андрею Обнорскому обвинение по статье 218, части 1 УК РФ. И вынес постановление об избрании меры пресечения — заключении под стражу.
— Надо же, — сказал он, заполняя бумаги, — а у журналиста-то день рождения сегодня. То-то подарок.
И засмеялся.
В тот же день, тридцатого сентября, помощник прокурора района санкционировал постановление следователя.
В этот день в опечатанной квартире Обнорского часто звонил телефон. В пустом помещении привычный звук казался исполненным скрытого смысла… Электронное мурлыканье стелилось над пыльным паркетом, над раскрытой, но непрочитанной книгой, над незаданным вопросом, над бесконечной снежной равниной, по которой несется спецэшелон МВД N 934… Звук достигал задернутых штор и засыпал в их тяжелых складках.
— Ты слышал звук телефона в пустой квартире?
— Нет, никогда.
Антибиотик был вне себя. Все последние дни дела шли из рук вон. Началось с идиотской смерти Гургена и Резо в Москве. Событие вроде бы весьма далекое от Питера… ан нет! Не все так просто. Смерть короля всегда и везде вызывает некие перемены, возмущения среды. Да и на похороны пришлось лететь. Похороны вора законного — дело серьезное. Один из легальных поводов собраться авторитетным людям.
Не хотелось Палычу лететь! Не хотелось. Но и не лететь нельзя — не так поймут. Полетел… Гургена с почестями опустили в землю. Речи произнесли какие положено. И воры, и спортсмены, и певец народный Иосиф. И депутаты думские отметились. На ментовских операторов с видеокамерами все плевали — пусть снимают… Резо тоже досталась доля почестей. Хоть и поскромней, чем Гургену, но все же побольше, чем иному госдеятелю. Только что почетный караул не салютовал…
Это была официальная часть. Видимая, эффектная и не главная. Главное-то началось потом, на поминках в дорогом и престижном московском ресторане. Там разговоры носили иной характер — деловой. Палыч предполагал, что могут и с него спросить за питерские дела. У воров спрос за волюнтаризм покруче будет, чем в Политбюро ЦК КПСС… Обошлось! Обошлось, хотя негативное к себе отношение он все же ощутил. А это опасный симптом: если лишиться поддержки Наумова в городе и поддержки воровской вне его — худо дело. Можно в яму лечь. Как Гурген.
…В Москве вроде бы обошлось, но и в Питере дела шли из рук вон. Невзирая на заявления адвокатов, на серьезную кампанию в независимой прессе, так и не удалось вынуть с кича Ильдара с Мухой. Продолжали ребятки париться в Крестах. А без них никак было не раскрутить одну серьезную тему. Потом — новая неприятность: ростовский киллер оплошал. Это было худо само по себе. Давно и страстно хотел Палыч смерти Директора. А ростовский всю малину обгадил. Это было вдвойне худо потому, что менты закусили удила и пошерстили братву. Массовые задержания произвели впечатление на кое-кого из пацанов. И вызвали новые брожения… Это было втройне худо потому, что некто позвонил на личный, известный только узкому кругу номер и сказал:
— Теперь заказывай гроб, Антибиотик. За выстрел в Никиту ты, сука рваная, ответишь.
Звонок этот сильно Палыча озаботил. Сразу вспомнилось предупреждение покойного Черепа: в случае физической ликвидации Директора со стороны ментов последуют аналогичные меры… Очень сильно это Палыча обеспокоило. Он уже неплохо умел бороться с легальными действиями ментов. Но если они начнут действовать как бандиты?
Следующий прокол вышел с Березой: упустили. Дал четкую команду — замочить, не мешкая. Опасен Береза, знает то, чего знать вообще никто не должен. Так нет — упустили. Где он теперь? Куда подался? Какие шаги предпримет?… Отдал Палыч команду: найти. Перетряхнуть всех дружков-подружек, но найти. Из-под земли достать.
Единственным светлым пятном на всем этом фоне стал арест писарчука позорного. Погоды это, разумеется, никакой не делало. С точки зрения серьезного человека — баловство. Но тем не менее немного грело душу. (Или то, что у Антибиотика было вместо души. А была там — авторы знают это точно — черная яма, заваленная трупами погубленных Палычем людей…) Грело душу сознание, что в тюрьме ли, на зоне ли, — Обнорский обречен. Там ему от Палыча спасения нет. Весь вопрос только: сразу мальчонку на фарш пустить аль погодя?
Лучше, решил богобоязненный старичок, погодя. Опустить урода, прогнать по куткам петушиным. И там опустить! Чтобы пожил опущенным.
Весело рассмеялся Антибиотик, весело. Бывают и в грустной стариковской жизни маленькие радости.
Вечером того же тридцатого сентября произошли два любопытных разговора. Один состоялся в элитном заведении «Галеон». За ужином встретились концессионеры — Наумов и Семенов.
Полковник возвращался из Швеции, где он провел конфиденциальную встречу с английскими детективами. Сотрудники агентства «Пирсон энд Морган» недвусмысленно дали ему понять, что работа по Рахиль Даллет идет на околокриминальном пространстве… вы понимаете, сэр? Да, джентльмены, я понимаю.
На свой страх и риск Семенов убедил англичан продолжить работу на условиях немалого увеличения оплаты. После встречи прикрывавшие полковника консультанты засекли слежку. Английские коллеги явно стремились узнать о заказчике больше, чем он о себе сообщил. Хвост, разумеется, обрубили. Тактично и профессионально. Коллеги, надо думать, оценили профессионализм.
Обо всем этом и шел разговор в отдельном кабинете клуба «Галеон».
— Да, — задумчиво сказал Наумов, разглядывая на свет бокал с коньяком, — да… мягко говоря, не очень дешево.
— Недешево, — согласился Семенов. — Но следует помнить о конечной ставке. Не так ли, Николай Иваныч?
Наумов улыбнулся, кивнул и сделал глоток коньяка.
— Во-вторых, следует учитывать, что англичане работают отлично. За очень короткий срок они собрали массу информации. Это я вам как профессионал говорю. Если бы мы взялись за эту тему, то определенно потратили бы времени на порядок больше. А они уже выдали сведения относительно уно фише.
— Даже так? — несколько оживился банкир. Он по достоинству оценил эту информацию. — И каково уно фише?
— Осталось то же, что и было: дактилоскопия.
— Так-так… худо.
— Напротив, — возразил Семенов. — Посторонние лица гарантированно не смогут воспользоваться вкладом. А владелец рано или поздно объявится. Это только нищие неуловимы… а если человек имеет собственность, капитал в банке, недвижимость — рано или поздно он появится. Если он жив и в здравом уме. Именно это, кстати, мы и наблюдали в случае с Гончаровым. Кроме того, человек, имеющий недвижимость, должен время от времени исполнять некоторые обязанности: платить налоги, оплачивать какие-то счета и так далее… Это тоже один из вариантов взять след. Вы согласны?
— Согласен, Роман Константинович, согласен… Но — сроки и финансовые потери? Вот два пункта, вызывающие особенный интерес. И беспокойство.
— Относительно сроков прогнозировать не берусь, — ответил Семенов. — Возможно, дамочка всплывет через год. Возможно — через неделю. Это, Николай Иванович, непредсказуемо. А цены? Да, цены высоки, но англичане тоже рискуют: законодательство развитых стран предписывает частным сыскным фирмам заявлять властям о ставших известными им фактах преступлений. И даже о подозрениях. Вокруг нашего дела этих фактов полно… Если «Пирсон энд Морган» засветятся, они запросто могут лишиться лицензии. Вы понимаете?
— Понимаю… Значит, ловить нашу Катю следует в Канаде?
— Не обязательно. Она, в принципе, может жить в любой европейской стране. Но недвижимость и деньги имеет только в Австрии, Швеции и Канаде. Главное, чтобы мы были готовы к тому моменту, когда она будет обнаружена. Как там наш заложник?
— Наш заложник уже арестован. Не сбежит.
— Вот как! — сказал Семенов. — Хорошо. Но следует помнить, что человек в зоне — товар скоропортящийся. Желательно обеспечить условия хранения, так сказать… Я мог бы предложить вариант.
— То есть? — спросил Наумов.
— У меня есть неплохие связи в одной из зон. Там он будет под контролем и во вполне приличных условиях.
Зазвонил телефон внутренней связи, и Наумов снял трубку. Он выслушал невидимого собеседника и бросил:
— Несите. Это из кухни, — пояснил он Семенову. — Несут горячее…
Николай Иванович быстро анализировал последние слова Семенова. Содержать Обнорского в контролируемой зоне? Резонно. Вполне резонно… Если бы полковник своей неосторожной фразой о знакомстве с Андреем не заронил сомнения в душу Наумова, тот, наверное, согласился бы. Да, пожалуй, он бы согласился… Но зерно сомнений было уже заронено. Предложение Семенова показалось банкиру попыткой сосредоточить весь контроль в своих руках: и контакты с англичанами у него, и заложник стоимостью $ 50'000'000 тоже. Э-э, нет, Роман Константинович, так не пойдет…
— У меня есть предложение получше, — спокойно сказал Наумов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— Погоди, товарищ майор. Ты кого имеешь в виду — журналиста? Так ствол-то, извини, тут как тут… Посидит немного — умней станет.
Чайковский усмехнулся, вытащил новую сигарету.
— Ствол, говоришь? Ствол — это, конечно, причина…
— А что — не было ствола?
— Может, и не было, — сказал Чайковский совершенно непонятную фразу. Щелкнул зажигалкой, прикурил.
Рядом с восьмеркой затормозил милицейский «УАЗ». Двое в бронежилетах, с автоматами, выпрыгнули наружу.
— Выйдем из машины, граждане, предъявим документики, — сказал крупный усатый сержант.
— Свои, сержант, — ответил Блинов и показал удостоверение. Усатый козырнул. То, что свои, он понял даже без ксивы — по интонации, по уверенности Блинова. Менты сели в «УАЗ», уехали. Да и Сашка вскоре пошел домой. Лора уже спала, и никаких препирательств по поводу выпивки в ту ночь не было.
А майор Чайковский купил по дороге еще бутылку водки. Приехал к себе и напился, как говорил военный переводчик Обнорский, в три звезды. Майор сидел на расстеленном диване, пил водку, иногда матерился и скрипел зубами. Заснул он одетый. Во сне громко стонал.
Саня Блинов отвез изъятое на обыске оружие в ЭКО. И козе понятно, что «парабеллум» боевой… да и патроны не игрушечные. Но пока не будет заключения экспертизы, пистолет считается предметом, похожим на пистолет. Перед трассологической и баллистической экспертизами поставили минимальный стандартный набор вопросов:
1. Является ли представленный на экспертизу предмет огнестрельным оружием?
2. Являются ли представленные на экспертизу предметы (количество — 8 (восемь) штук), похожие на патроны, боеприпасами?
3. Имеются ли на представленных предметах отпечатки пальцевых капиллярных линий? И, если имеются, кому они принадлежат?
4. Прошу провести баллистическую экспертизу представленных предметов и сделать проверку по уже существующим уголовным делам по СПб и РФ.
На первых два вопроса старший лейтенант получил ответ быстро. После беглого осмотра предмета, похожего на пистолет ему накатали «Справку эксперта». Заключение было однозначным: пистолет является огнестрельным оружием, патроны — боеприпасами. К стрельбе и то и другое пригодно.
«Справка эксперта» — служебный документ и в уголовное дело не подшивается. Позже будет нормальное, полное и подробное заключение экспертизы. Быстро его не сделаешь — необходимо произвести отстрел оружия, направить стреляные гильзы и пули в региональную пулегильзотеку, потом в центральную, в Москву, и дождаться ответов. Пройдет, скорее всего, пара недель… а обвинение-то нужно предъявить в три дня. Даже если упаковать клиента по 90-й статье на десять суток в СИЗО — и то можно не успеть… Но для этого-то и существует «Справка эксперта».
Со справкой старший лейтенант Блинов поехал в Смольнинское РУВД. Усталый, невыспавшийся следак предъявил Андрею Обнорскому обвинение по статье 218, части 1 УК РФ. И вынес постановление об избрании меры пресечения — заключении под стражу.
— Надо же, — сказал он, заполняя бумаги, — а у журналиста-то день рождения сегодня. То-то подарок.
И засмеялся.
В тот же день, тридцатого сентября, помощник прокурора района санкционировал постановление следователя.
В этот день в опечатанной квартире Обнорского часто звонил телефон. В пустом помещении привычный звук казался исполненным скрытого смысла… Электронное мурлыканье стелилось над пыльным паркетом, над раскрытой, но непрочитанной книгой, над незаданным вопросом, над бесконечной снежной равниной, по которой несется спецэшелон МВД N 934… Звук достигал задернутых штор и засыпал в их тяжелых складках.
— Ты слышал звук телефона в пустой квартире?
— Нет, никогда.
Антибиотик был вне себя. Все последние дни дела шли из рук вон. Началось с идиотской смерти Гургена и Резо в Москве. Событие вроде бы весьма далекое от Питера… ан нет! Не все так просто. Смерть короля всегда и везде вызывает некие перемены, возмущения среды. Да и на похороны пришлось лететь. Похороны вора законного — дело серьезное. Один из легальных поводов собраться авторитетным людям.
Не хотелось Палычу лететь! Не хотелось. Но и не лететь нельзя — не так поймут. Полетел… Гургена с почестями опустили в землю. Речи произнесли какие положено. И воры, и спортсмены, и певец народный Иосиф. И депутаты думские отметились. На ментовских операторов с видеокамерами все плевали — пусть снимают… Резо тоже досталась доля почестей. Хоть и поскромней, чем Гургену, но все же побольше, чем иному госдеятелю. Только что почетный караул не салютовал…
Это была официальная часть. Видимая, эффектная и не главная. Главное-то началось потом, на поминках в дорогом и престижном московском ресторане. Там разговоры носили иной характер — деловой. Палыч предполагал, что могут и с него спросить за питерские дела. У воров спрос за волюнтаризм покруче будет, чем в Политбюро ЦК КПСС… Обошлось! Обошлось, хотя негативное к себе отношение он все же ощутил. А это опасный симптом: если лишиться поддержки Наумова в городе и поддержки воровской вне его — худо дело. Можно в яму лечь. Как Гурген.
…В Москве вроде бы обошлось, но и в Питере дела шли из рук вон. Невзирая на заявления адвокатов, на серьезную кампанию в независимой прессе, так и не удалось вынуть с кича Ильдара с Мухой. Продолжали ребятки париться в Крестах. А без них никак было не раскрутить одну серьезную тему. Потом — новая неприятность: ростовский киллер оплошал. Это было худо само по себе. Давно и страстно хотел Палыч смерти Директора. А ростовский всю малину обгадил. Это было вдвойне худо потому, что менты закусили удила и пошерстили братву. Массовые задержания произвели впечатление на кое-кого из пацанов. И вызвали новые брожения… Это было втройне худо потому, что некто позвонил на личный, известный только узкому кругу номер и сказал:
— Теперь заказывай гроб, Антибиотик. За выстрел в Никиту ты, сука рваная, ответишь.
Звонок этот сильно Палыча озаботил. Сразу вспомнилось предупреждение покойного Черепа: в случае физической ликвидации Директора со стороны ментов последуют аналогичные меры… Очень сильно это Палыча обеспокоило. Он уже неплохо умел бороться с легальными действиями ментов. Но если они начнут действовать как бандиты?
Следующий прокол вышел с Березой: упустили. Дал четкую команду — замочить, не мешкая. Опасен Береза, знает то, чего знать вообще никто не должен. Так нет — упустили. Где он теперь? Куда подался? Какие шаги предпримет?… Отдал Палыч команду: найти. Перетряхнуть всех дружков-подружек, но найти. Из-под земли достать.
Единственным светлым пятном на всем этом фоне стал арест писарчука позорного. Погоды это, разумеется, никакой не делало. С точки зрения серьезного человека — баловство. Но тем не менее немного грело душу. (Или то, что у Антибиотика было вместо души. А была там — авторы знают это точно — черная яма, заваленная трупами погубленных Палычем людей…) Грело душу сознание, что в тюрьме ли, на зоне ли, — Обнорский обречен. Там ему от Палыча спасения нет. Весь вопрос только: сразу мальчонку на фарш пустить аль погодя?
Лучше, решил богобоязненный старичок, погодя. Опустить урода, прогнать по куткам петушиным. И там опустить! Чтобы пожил опущенным.
Весело рассмеялся Антибиотик, весело. Бывают и в грустной стариковской жизни маленькие радости.
Вечером того же тридцатого сентября произошли два любопытных разговора. Один состоялся в элитном заведении «Галеон». За ужином встретились концессионеры — Наумов и Семенов.
Полковник возвращался из Швеции, где он провел конфиденциальную встречу с английскими детективами. Сотрудники агентства «Пирсон энд Морган» недвусмысленно дали ему понять, что работа по Рахиль Даллет идет на околокриминальном пространстве… вы понимаете, сэр? Да, джентльмены, я понимаю.
На свой страх и риск Семенов убедил англичан продолжить работу на условиях немалого увеличения оплаты. После встречи прикрывавшие полковника консультанты засекли слежку. Английские коллеги явно стремились узнать о заказчике больше, чем он о себе сообщил. Хвост, разумеется, обрубили. Тактично и профессионально. Коллеги, надо думать, оценили профессионализм.
Обо всем этом и шел разговор в отдельном кабинете клуба «Галеон».
— Да, — задумчиво сказал Наумов, разглядывая на свет бокал с коньяком, — да… мягко говоря, не очень дешево.
— Недешево, — согласился Семенов. — Но следует помнить о конечной ставке. Не так ли, Николай Иваныч?
Наумов улыбнулся, кивнул и сделал глоток коньяка.
— Во-вторых, следует учитывать, что англичане работают отлично. За очень короткий срок они собрали массу информации. Это я вам как профессионал говорю. Если бы мы взялись за эту тему, то определенно потратили бы времени на порядок больше. А они уже выдали сведения относительно уно фише.
— Даже так? — несколько оживился банкир. Он по достоинству оценил эту информацию. — И каково уно фише?
— Осталось то же, что и было: дактилоскопия.
— Так-так… худо.
— Напротив, — возразил Семенов. — Посторонние лица гарантированно не смогут воспользоваться вкладом. А владелец рано или поздно объявится. Это только нищие неуловимы… а если человек имеет собственность, капитал в банке, недвижимость — рано или поздно он появится. Если он жив и в здравом уме. Именно это, кстати, мы и наблюдали в случае с Гончаровым. Кроме того, человек, имеющий недвижимость, должен время от времени исполнять некоторые обязанности: платить налоги, оплачивать какие-то счета и так далее… Это тоже один из вариантов взять след. Вы согласны?
— Согласен, Роман Константинович, согласен… Но — сроки и финансовые потери? Вот два пункта, вызывающие особенный интерес. И беспокойство.
— Относительно сроков прогнозировать не берусь, — ответил Семенов. — Возможно, дамочка всплывет через год. Возможно — через неделю. Это, Николай Иванович, непредсказуемо. А цены? Да, цены высоки, но англичане тоже рискуют: законодательство развитых стран предписывает частным сыскным фирмам заявлять властям о ставших известными им фактах преступлений. И даже о подозрениях. Вокруг нашего дела этих фактов полно… Если «Пирсон энд Морган» засветятся, они запросто могут лишиться лицензии. Вы понимаете?
— Понимаю… Значит, ловить нашу Катю следует в Канаде?
— Не обязательно. Она, в принципе, может жить в любой европейской стране. Но недвижимость и деньги имеет только в Австрии, Швеции и Канаде. Главное, чтобы мы были готовы к тому моменту, когда она будет обнаружена. Как там наш заложник?
— Наш заложник уже арестован. Не сбежит.
— Вот как! — сказал Семенов. — Хорошо. Но следует помнить, что человек в зоне — товар скоропортящийся. Желательно обеспечить условия хранения, так сказать… Я мог бы предложить вариант.
— То есть? — спросил Наумов.
— У меня есть неплохие связи в одной из зон. Там он будет под контролем и во вполне приличных условиях.
Зазвонил телефон внутренней связи, и Наумов снял трубку. Он выслушал невидимого собеседника и бросил:
— Несите. Это из кухни, — пояснил он Семенову. — Несут горячее…
Николай Иванович быстро анализировал последние слова Семенова. Содержать Обнорского в контролируемой зоне? Резонно. Вполне резонно… Если бы полковник своей неосторожной фразой о знакомстве с Андреем не заронил сомнения в душу Наумова, тот, наверное, согласился бы. Да, пожалуй, он бы согласился… Но зерно сомнений было уже заронено. Предложение Семенова показалось банкиру попыткой сосредоточить весь контроль в своих руках: и контакты с англичанами у него, и заложник стоимостью $ 50'000'000 тоже. Э-э, нет, Роман Константинович, так не пойдет…
— У меня есть предложение получше, — спокойно сказал Наумов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59