Пока что никто не обратил на него никакого внимания.
– Неужели система ПВО никак не отреагировала на постановку помех? – недоверчиво спросил Худ.
– Мы сделали это только для того, чтобы скрыть, с какой стороны появились, – ответил Роджерс. – Оказавшись в воздушном пространстве России, наш "Ил" стал вести себя совершенно естественно. Экипаж хранит полное радиомолчание, а на обратном пути в Находку сообщит, что самолет направляется на Хоккайдо за запасными частями для радиопередатчиков.
– И все равно я не могу поверить, что все прошло так гладко, – сказал Худ.
– За последние два года, – возразил Роджерс, – российская армия сдала еще больше. Солдатам, которые обслуживают радиолокационные станции, приходится находиться на дежурстве дольше, чем прежде. Естественно, они устают. Если не произойдет ничего из ряда вон выходящего, все будет в порядке.
– Ты так в этом уверен? – не сдавался Худ. – А что, если это ловушка, в которую мышка заходит, но не может выбраться обратно?
– Планируя операцию, мы рассматривали и такую возможность, – сказал Роджерс. – Русским нет смысла рисковать, позволяя "Бомбардиру" беспрепятственно высадиться. Все дело в том, Поль, что та Россия, с которой нам приходится иметь дело сейчас, имеет мало общего с той Россией, которая в прошлом доставляла нам столько беспокойства.
– И все же у этой России достаточно сил и средств, чтобы заставить нас кусать ногти, – возразил Худ.
– Тут ты попал в точку, – согласился Роджерс.
Встав с кушетки, Худ позвонил Беннету и попросил его собрать начальников отдела в "баке", затем сходил в отдельную туалетную комнату, чтобы соскоблить с глаз сон. Вытираясь, он никак не мог избавиться от мыслей о России. Неужели Майк прав, или же все они заблуждаются, опьяненные ложной эйфорией, вызванной крахом коммунизма и распадом Советского Союза?
И был ли этот крах? А может быть, все это лишь иллюзия, созданная с помощью дыма и зеркал, небольшая передышка, подобная временным затишьям Ледникового периода? Что, если силы зла просто ушли на время в тень, чтобы перестроиться и вернуться, неумолимыми как никогда?
Русские не привыкли к свободе и независимости. Еще со времен Ивана Грозного ими правят диктаторы.
"Иван Грозный... ячейка "Грозная", – с ужасом подумал Худ.
Направляясь в "бак", директор Опцентра размышлял о том, что, как бы ни развивались события завтрашнего дня, Империя зла вовсе не мертва.
Глава 48
Вторник, 14.29, Санкт-Петербург
Во время своего первого полета в космос генерал Орлов не имел возможности поговорить с Машей, и, возвратившись на землю, он застал жену очень обиженной. Маша напомнила ему, что за все время знакомства еще не было ни дня – не говоря уж о трех днях, – чтобы они не разговаривали друг с другом.
Тогда Орлов решил, что это лишь глупые женские переживания, которых ему не понять. Но затем, когда родился Никита, и Маша, потерявшая при родах много крови, какое-то время не могла говорить, Орлов осознал, каким же утешением может быть голос любимого человека. Если бы Маша смогла сказать хотя бы: "Я тебя люблю", долгие дни, проведенные у изголовья ее кровати, дались бы ему значительно легче.
С тех пор больше не проходило ни дня без того, чтобы Орлов не поговорил с женой, и каждый раз он не переставал удивляться, как даже несколько простых фраз вселяли в них с Машей дополнительные силы. Хотя Маша не должна была знать о характере работы мужа в Эрмитаже, Орлов открыл ей правду – разумеется, не вдаваясь в подробности и не посвящая в детали о тех, с кем ему приходилось работать. Исключение было сделано для одного только Росского: Орлову нужно было хоть кому-то жаловаться на полковника.
Позвонив Маше в половине одиннадцатого утра, Орлов огорошил ее словами о том, что "дела идут хорошо, но мне нужно немного задержаться на работе", и направился в командный центр. Он хотел быть вместе со своими людьми, когда завершится первый день работы Операционного центра.
За несколько минут до одиннадцати появился Росский, и они с Орловым заняли свои неофициальные места. Орлов медленно прохаживался за спинами операторов компьютеров, Росский остановился рядом с прапорщиком Ивашиным, который поддерживал связь с Догиным и другими министрами. Полковник Росский держался еще более замкнуто и сосредоточенно, чем обычно. Он следил за развитием ситуации в политической и военной сферах. Орлов сомневался, что в такое настроение полковника привело известие о прибытии двух вражеских разведчиков из Финляндии, однако решил ни о чем его не спрашивать. Похоже, от вопросов, заданных полковнику Росскому, все равно никакой практической пользы не бывает.
В 13.30 было перехвачено сообщение станции наблюдения ПВО под Находкой, переданное в разведывательное управление главного командования военно-воздушными силами о том, что в работе радиолокатора произошел сбой, длившийся почти четыре минуты, но теперь все системы работают исправно. Система ПВО проверила сигналы маячков всех самолетов, находящихся в регионе, убеждаясь, что среди них нет нарушителей, но Орлов сразу же понял, что сбой в работе локатора произошел по вине "Ил-76Т" из Берлина. Теперь самолет находился в воздушном пространстве России и направлялся на запад. До встречи с составом, если такова была цель незваного гостя, ему оставалось лететь меньше часа.
Орлов тотчас же позвонил Григорию Стенину, сменившему Титова в центре связи, и попросил связать его с главкомом войск ПВО. Ему ответили, что генерал-полковник Петров на совещании.
– Это срочно, – настаивал Орлов.
Росский попросил у Ивашина наушники.
– Разрешите попробовать мне, – предложил он.
Орлов ждал, держа трубку у уха. Росского тотчас же связали с генералом Петровым. От Орлова не укрылся торжествующий блеск в глазах полковника.
– Товарищ генерал, – сказал Росский, – с вами хочет переговорить генерал Сергей Орлов, начальник Операционного центра в Санкт-Петербурге.
– Благодарю вас, полковник, – ответил Петров.
Орлов на мгновение лишился дара речи. Он, глава разведывательного ведомства, внезапно почувствовал себя совершенно беззащитным...
Орлов рассказал маршалу про "Ил-76Т", и Петров ответил, что в воздух уже подняты два "МиГа", которым приказано заставить нарушителя сесть, а если он откажется – сбить. Положив трубку, Орлов, не отрывая взгляда от лица полковника Росского, подошел к нему.
– Благодарю вас, – сказал генерал.
Росский расправил плечи.
– Всегда рад вам помочь, товарищ генерал.
– Мы с генералом Петровым – близкие друзья, полковник.
– Рад это слышать, товарищ генерал.
– А вы с ним знакомы? – продолжал Орлов.
– Никак нет, товарищ генерал, – ответил Росский.
– В таком случае, объясните.
Хотя голос Орлова оставался тихим, это была не просьба, а приказ.
– Я вас не понимаю, товарищ генерал.
И тут Орлов со всей определенностью понял, что разговор Росского с Петровым, а теперь с ним является игрой. Но он не собирался прилюдно выяснять с полковником, кто из них главный, тем более что в этом противоборстве он мог потерпеть поражение.
– Понятно, – сказал Орлов. – Выполняйте свои обязанности, полковник.
– Слушаюсь, товарищ генерал, – ответил Росский.
Орлов вернулся на свое место. У него крепло подозрение, что даже его назначение на эту должность было частью какой-то большой игры. Ловя на себе брошенные украдкой взгляды Делева, Спанского и других сотрудников, генерал гадал, кто из них остается предан ему, кто в игре с самого начала, а кто, подобно Петрову, подключился к ней в течение последних нескольких часов. Масштабы обмана поразили его, однако гораздо более сильную боль причинила мысль о том, что друзья отвернулись от него, заботясь лишь о собственной карьере.
Орлов вернулся на свое место позади ряда компьютеров. Однако за последние несколько минут многое изменилось. Центр силы ощутимо сместился в сторону Росского. Орлов чувствовал, что ему нужно вернуть в свои руки ускользающую власть. Он никогда в жизни ни перед чем не отступал и сейчас также не собирался сдаваться без борьбы. Но Орлов понимал, что в первую очередь необходимо обезвредить Росского, и в самое ближайшее время, причем сделать это нужно в открытую. Он не может сражаться с полковником его же собственными методами.
В конце концов Орлов пришел к выводу, что у него остается только один путь. В этот момент Ивашин доложил Росскому, что сотрудник местной милиции Ронаш только что позвонил в центральное управление милиции Санкт-Петербурга.
Взяв наушники, Росский прижал их к уху и молча выслушал доклад сержанта Лизичева о том, что видел Ронаш.
Полковник передвинул закрепленный на наушниках микрофон ко рту.
– Сержант, – сказал он, – передай Ронашу, пусть он следит за этой парочкой. Это как раз те, кто нам нужен. Скорее всего, они направляются к станции метро. Если это так, пусть Ронаш спускается вслед за ними. Их будут ждать сотрудники в штатском на пересадочной станции "Технологический институт", а также на станциях "Гостиный двор" и "Невский проспект". Вероятно, эти двое сойдут на "Невском"; я сам встречу вас там. – Выслушав ответ Лизичева, Росский сказал: – Хорошо, шарфы в красную и желтую полоску – буду ждать.
Протянув наушники Ивашину, Росский подошел к Орлову вплотную и заговорил тихим голосом:
– Вы преданно служили центру и России, – сказал он, – и не совершили ничего такого, что можно было бы поставить вам в вину. Ради вашей пенсии, ради карьеры вашего сына пусть так будет оставаться и впредь.
– Ваша дерзость не осталась без внимания, полковник Росский, – громко и отчетливо произнес Орлов. – Соответствующая запись будет сделана в вашем личном деле. Больше вы ничего не хотите мне сказать?
Росский лишь молча сверкнул глазами.
– Вот и отлично, – сказал Орлов. Он кивнул в сторону двери: – А теперь можете идти. Вернетесь, когда будете готовы выполнять приказы – мои приказы. В противном случае мне придется доложить о вас в Москву, министру Догину.
Он понимал, что тому следует поторопиться, чтобы успеть перехватить агентов, однако со стороны будет выглядеть так, будто полковник выполняет его приказ.
Не потрудившись отдать честь, Росский развернулся и поспешно вышел из командного центра. Орлов знал, что полковник не покинет Операционный центр во время государственного переворота. Теперь он понимал, что речь идет именно об этом. И хотя Орлов оставался здесь, мыслями своими он последовал за Росским, пытаясь определить, каким будет его следующий шаг...
Глава 49
Вторник, 21.30, в небе над Хабаровским краем
–Зеркало заднего обозрения показывает, что у нас появились спутники, – предупредил Скуайрса первый пилот Мэтт Мейзер.
Командир "Бомбардира" заглянул в пилотскую кабину за три минуты до прыжка, чтобы поблагодарить командира корабля за помощь. На экране радара были отчетливо видны две мигающие точки – перехватчики "МиГи", приближавшиеся со скоростью около семисот миль в час.
– Приготовься выкинуть штучку, – обратился Мейзер ко второму пилоту Джону Барилику.
– Слушаюсь, сэр, – ответил тот, несмотря на внешнее спокойствие, принимаясь усиленно терзать зубами жевательную резинку.
Американские ВВС предусмотрительно оснастили "Ил-76Т" дополнительным топливным баком увеличенного объема, разделенным на два отсека: из одного горючее поступало в двигатели, из другого нажатием кнопки оно начинало выливаться за борт. Вытекающее топливо давало самолету в случае обнаружения повод развернуться назад. При необходимости это можно было осуществить мгновенно и, воспользовавшись близостью к береговой границе, оторваться от преследования и покинуть воздушное пространство России, прежде чем перехватчики собьют самолет или заставят его приземлиться на российском аэродроме.
Скуайрс понял, что в любом случае его группе предстоит возвращаться домой не на этом "Иле".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– Неужели система ПВО никак не отреагировала на постановку помех? – недоверчиво спросил Худ.
– Мы сделали это только для того, чтобы скрыть, с какой стороны появились, – ответил Роджерс. – Оказавшись в воздушном пространстве России, наш "Ил" стал вести себя совершенно естественно. Экипаж хранит полное радиомолчание, а на обратном пути в Находку сообщит, что самолет направляется на Хоккайдо за запасными частями для радиопередатчиков.
– И все равно я не могу поверить, что все прошло так гладко, – сказал Худ.
– За последние два года, – возразил Роджерс, – российская армия сдала еще больше. Солдатам, которые обслуживают радиолокационные станции, приходится находиться на дежурстве дольше, чем прежде. Естественно, они устают. Если не произойдет ничего из ряда вон выходящего, все будет в порядке.
– Ты так в этом уверен? – не сдавался Худ. – А что, если это ловушка, в которую мышка заходит, но не может выбраться обратно?
– Планируя операцию, мы рассматривали и такую возможность, – сказал Роджерс. – Русским нет смысла рисковать, позволяя "Бомбардиру" беспрепятственно высадиться. Все дело в том, Поль, что та Россия, с которой нам приходится иметь дело сейчас, имеет мало общего с той Россией, которая в прошлом доставляла нам столько беспокойства.
– И все же у этой России достаточно сил и средств, чтобы заставить нас кусать ногти, – возразил Худ.
– Тут ты попал в точку, – согласился Роджерс.
Встав с кушетки, Худ позвонил Беннету и попросил его собрать начальников отдела в "баке", затем сходил в отдельную туалетную комнату, чтобы соскоблить с глаз сон. Вытираясь, он никак не мог избавиться от мыслей о России. Неужели Майк прав, или же все они заблуждаются, опьяненные ложной эйфорией, вызванной крахом коммунизма и распадом Советского Союза?
И был ли этот крах? А может быть, все это лишь иллюзия, созданная с помощью дыма и зеркал, небольшая передышка, подобная временным затишьям Ледникового периода? Что, если силы зла просто ушли на время в тень, чтобы перестроиться и вернуться, неумолимыми как никогда?
Русские не привыкли к свободе и независимости. Еще со времен Ивана Грозного ими правят диктаторы.
"Иван Грозный... ячейка "Грозная", – с ужасом подумал Худ.
Направляясь в "бак", директор Опцентра размышлял о том, что, как бы ни развивались события завтрашнего дня, Империя зла вовсе не мертва.
Глава 48
Вторник, 14.29, Санкт-Петербург
Во время своего первого полета в космос генерал Орлов не имел возможности поговорить с Машей, и, возвратившись на землю, он застал жену очень обиженной. Маша напомнила ему, что за все время знакомства еще не было ни дня – не говоря уж о трех днях, – чтобы они не разговаривали друг с другом.
Тогда Орлов решил, что это лишь глупые женские переживания, которых ему не понять. Но затем, когда родился Никита, и Маша, потерявшая при родах много крови, какое-то время не могла говорить, Орлов осознал, каким же утешением может быть голос любимого человека. Если бы Маша смогла сказать хотя бы: "Я тебя люблю", долгие дни, проведенные у изголовья ее кровати, дались бы ему значительно легче.
С тех пор больше не проходило ни дня без того, чтобы Орлов не поговорил с женой, и каждый раз он не переставал удивляться, как даже несколько простых фраз вселяли в них с Машей дополнительные силы. Хотя Маша не должна была знать о характере работы мужа в Эрмитаже, Орлов открыл ей правду – разумеется, не вдаваясь в подробности и не посвящая в детали о тех, с кем ему приходилось работать. Исключение было сделано для одного только Росского: Орлову нужно было хоть кому-то жаловаться на полковника.
Позвонив Маше в половине одиннадцатого утра, Орлов огорошил ее словами о том, что "дела идут хорошо, но мне нужно немного задержаться на работе", и направился в командный центр. Он хотел быть вместе со своими людьми, когда завершится первый день работы Операционного центра.
За несколько минут до одиннадцати появился Росский, и они с Орловым заняли свои неофициальные места. Орлов медленно прохаживался за спинами операторов компьютеров, Росский остановился рядом с прапорщиком Ивашиным, который поддерживал связь с Догиным и другими министрами. Полковник Росский держался еще более замкнуто и сосредоточенно, чем обычно. Он следил за развитием ситуации в политической и военной сферах. Орлов сомневался, что в такое настроение полковника привело известие о прибытии двух вражеских разведчиков из Финляндии, однако решил ни о чем его не спрашивать. Похоже, от вопросов, заданных полковнику Росскому, все равно никакой практической пользы не бывает.
В 13.30 было перехвачено сообщение станции наблюдения ПВО под Находкой, переданное в разведывательное управление главного командования военно-воздушными силами о том, что в работе радиолокатора произошел сбой, длившийся почти четыре минуты, но теперь все системы работают исправно. Система ПВО проверила сигналы маячков всех самолетов, находящихся в регионе, убеждаясь, что среди них нет нарушителей, но Орлов сразу же понял, что сбой в работе локатора произошел по вине "Ил-76Т" из Берлина. Теперь самолет находился в воздушном пространстве России и направлялся на запад. До встречи с составом, если такова была цель незваного гостя, ему оставалось лететь меньше часа.
Орлов тотчас же позвонил Григорию Стенину, сменившему Титова в центре связи, и попросил связать его с главкомом войск ПВО. Ему ответили, что генерал-полковник Петров на совещании.
– Это срочно, – настаивал Орлов.
Росский попросил у Ивашина наушники.
– Разрешите попробовать мне, – предложил он.
Орлов ждал, держа трубку у уха. Росского тотчас же связали с генералом Петровым. От Орлова не укрылся торжествующий блеск в глазах полковника.
– Товарищ генерал, – сказал Росский, – с вами хочет переговорить генерал Сергей Орлов, начальник Операционного центра в Санкт-Петербурге.
– Благодарю вас, полковник, – ответил Петров.
Орлов на мгновение лишился дара речи. Он, глава разведывательного ведомства, внезапно почувствовал себя совершенно беззащитным...
Орлов рассказал маршалу про "Ил-76Т", и Петров ответил, что в воздух уже подняты два "МиГа", которым приказано заставить нарушителя сесть, а если он откажется – сбить. Положив трубку, Орлов, не отрывая взгляда от лица полковника Росского, подошел к нему.
– Благодарю вас, – сказал генерал.
Росский расправил плечи.
– Всегда рад вам помочь, товарищ генерал.
– Мы с генералом Петровым – близкие друзья, полковник.
– Рад это слышать, товарищ генерал.
– А вы с ним знакомы? – продолжал Орлов.
– Никак нет, товарищ генерал, – ответил Росский.
– В таком случае, объясните.
Хотя голос Орлова оставался тихим, это была не просьба, а приказ.
– Я вас не понимаю, товарищ генерал.
И тут Орлов со всей определенностью понял, что разговор Росского с Петровым, а теперь с ним является игрой. Но он не собирался прилюдно выяснять с полковником, кто из них главный, тем более что в этом противоборстве он мог потерпеть поражение.
– Понятно, – сказал Орлов. – Выполняйте свои обязанности, полковник.
– Слушаюсь, товарищ генерал, – ответил Росский.
Орлов вернулся на свое место. У него крепло подозрение, что даже его назначение на эту должность было частью какой-то большой игры. Ловя на себе брошенные украдкой взгляды Делева, Спанского и других сотрудников, генерал гадал, кто из них остается предан ему, кто в игре с самого начала, а кто, подобно Петрову, подключился к ней в течение последних нескольких часов. Масштабы обмана поразили его, однако гораздо более сильную боль причинила мысль о том, что друзья отвернулись от него, заботясь лишь о собственной карьере.
Орлов вернулся на свое место позади ряда компьютеров. Однако за последние несколько минут многое изменилось. Центр силы ощутимо сместился в сторону Росского. Орлов чувствовал, что ему нужно вернуть в свои руки ускользающую власть. Он никогда в жизни ни перед чем не отступал и сейчас также не собирался сдаваться без борьбы. Но Орлов понимал, что в первую очередь необходимо обезвредить Росского, и в самое ближайшее время, причем сделать это нужно в открытую. Он не может сражаться с полковником его же собственными методами.
В конце концов Орлов пришел к выводу, что у него остается только один путь. В этот момент Ивашин доложил Росскому, что сотрудник местной милиции Ронаш только что позвонил в центральное управление милиции Санкт-Петербурга.
Взяв наушники, Росский прижал их к уху и молча выслушал доклад сержанта Лизичева о том, что видел Ронаш.
Полковник передвинул закрепленный на наушниках микрофон ко рту.
– Сержант, – сказал он, – передай Ронашу, пусть он следит за этой парочкой. Это как раз те, кто нам нужен. Скорее всего, они направляются к станции метро. Если это так, пусть Ронаш спускается вслед за ними. Их будут ждать сотрудники в штатском на пересадочной станции "Технологический институт", а также на станциях "Гостиный двор" и "Невский проспект". Вероятно, эти двое сойдут на "Невском"; я сам встречу вас там. – Выслушав ответ Лизичева, Росский сказал: – Хорошо, шарфы в красную и желтую полоску – буду ждать.
Протянув наушники Ивашину, Росский подошел к Орлову вплотную и заговорил тихим голосом:
– Вы преданно служили центру и России, – сказал он, – и не совершили ничего такого, что можно было бы поставить вам в вину. Ради вашей пенсии, ради карьеры вашего сына пусть так будет оставаться и впредь.
– Ваша дерзость не осталась без внимания, полковник Росский, – громко и отчетливо произнес Орлов. – Соответствующая запись будет сделана в вашем личном деле. Больше вы ничего не хотите мне сказать?
Росский лишь молча сверкнул глазами.
– Вот и отлично, – сказал Орлов. Он кивнул в сторону двери: – А теперь можете идти. Вернетесь, когда будете готовы выполнять приказы – мои приказы. В противном случае мне придется доложить о вас в Москву, министру Догину.
Он понимал, что тому следует поторопиться, чтобы успеть перехватить агентов, однако со стороны будет выглядеть так, будто полковник выполняет его приказ.
Не потрудившись отдать честь, Росский развернулся и поспешно вышел из командного центра. Орлов знал, что полковник не покинет Операционный центр во время государственного переворота. Теперь он понимал, что речь идет именно об этом. И хотя Орлов оставался здесь, мыслями своими он последовал за Росским, пытаясь определить, каким будет его следующий шаг...
Глава 49
Вторник, 21.30, в небе над Хабаровским краем
–Зеркало заднего обозрения показывает, что у нас появились спутники, – предупредил Скуайрса первый пилот Мэтт Мейзер.
Командир "Бомбардира" заглянул в пилотскую кабину за три минуты до прыжка, чтобы поблагодарить командира корабля за помощь. На экране радара были отчетливо видны две мигающие точки – перехватчики "МиГи", приближавшиеся со скоростью около семисот миль в час.
– Приготовься выкинуть штучку, – обратился Мейзер ко второму пилоту Джону Барилику.
– Слушаюсь, сэр, – ответил тот, несмотря на внешнее спокойствие, принимаясь усиленно терзать зубами жевательную резинку.
Американские ВВС предусмотрительно оснастили "Ил-76Т" дополнительным топливным баком увеличенного объема, разделенным на два отсека: из одного горючее поступало в двигатели, из другого нажатием кнопки оно начинало выливаться за борт. Вытекающее топливо давало самолету в случае обнаружения повод развернуться назад. При необходимости это можно было осуществить мгновенно и, воспользовавшись близостью к береговой границе, оторваться от преследования и покинуть воздушное пространство России, прежде чем перехватчики собьют самолет или заставят его приземлиться на российском аэродроме.
Скуайрс понял, что в любом случае его группе предстоит возвращаться домой не на этом "Иле".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62