Новичок Сондра Де-Вонн начинала подготовку в "Морских львах" и лишь недавно была переведена в «Бомбардир», чтобы заменить человека, погибшего в Северной Корее.
Как всегда, вглядываясь в их лица, Скуайрс ощутил прилив гордости... и острой ответственности, порожденной сознанием того, что, возможно, назад возвратятся не все. Подполковник вкладывал в свое ремесло всего себя, и все же он был большим фаталистом, чем Роджерс, чьим жизненным кредо было: "До тех пор пока в моих руках есть оружие, моя судьба не находится в руках господа".
Скуайрс перевел взгляд на экран компьютера и улыбнулся, мысленно представив жену и маленького сына Билли, забывшихся блаженным сном. И ощутил гордость от сознания того, что его близкие сейчас спокойно спят, поскольку на протяжении двухсот с лишним лет другие парни боролись с теми же самыми мыслями, что и он, переживали те же страхи, скача на конях и плывя через океаны, ведя машины и самолеты, чтобы своей грудью защитить демократию, в которую все они так страстно верили...
Глава 18
Понедельник, 08.20, Вашингтон
Небольшая столовая для руководства находилась на первом этаже Опцентра, сразу за столовой для сотрудников. Стены ее были покрыты звукоизолирующим материалом, плотные шторы всегда опущены, а ультракоротковолновый передатчик, установленный рядом со зданием на неиспользуемой взлетно-посадочной полосе, надежно заглушал любую аппаратуру подслушивания, которая могла быть здесь установлена.
Возглавив центр, Поль Худ настоял на том, чтобы в обеих столовых подавалось полноценное меню в духе ресторанов быстрого обслуживания, от булочки с яйцом вкрутую до пиццы. И за этим стояла не только забота о своих подчиненных; во время операции "Буря в пустыне" неприятель догадался о предстоящем наступлении, проанализировав информацию от шпионов, которые зафиксировали резкое увеличение заказов на доставку пиццы и гамбургеров в Пентагон. Если Опцентру по какой-то причине придется перейти в режим повышенной готовности, нельзя допустить, чтобы вражеские шпионы, журналисты и вообще кто бы то ни было узнал это от мальчишки, развозящего бутерброды на мотороллере.
Наибольшее оживление в столовой для руководства обычно царило от восьми до девяти часов утра. Дневная смена заступает на дежурство в шесть утра, и следующие два часа уходят на то, чтобы ознакомиться с разведывательной информацией, поступившей со всего мира. К восьми часам вся эта информация проанализирована и разобрана, и, если только речь не идет о каком-то масштабном кризисе, начальники всех отделений собираются в столовой, чтобы вместе позавтракать и сверить свои записи. Сегодня Роджерс разослал по электронной почте предупреждение об общем собрании руководства, назначенном на девять утра, поэтому уже через несколько минут столовая должна была полностью опустеть: всем предстояло отправиться в "бак".
Как только пресс-секретарь Анна Фаррис вошла в зал, ее изящный красный брючный костюм удостоился одобрительного кивка со стороны Лоуэлла Коффи. Молодая женщина сразу же поняла, что юридическому советнику выпала напряженная ночь. Когда Лоуэлл был бодрым и отдохнувшим, он неизменно обрушивался с конструктивной критикой на все – от моды до литературы.
– Пришлось работать всю ночь? – спросила Анна.
– Я был в комиссии Конгресса по надзору за разведывательными ведомствами, – ответил юрист, отворачиваясь к аккуратно сложенному свежему номеру "Вашингтон пост".
– А, – проронила Анна. – Ночка выдалась длинная. Что произошло?
– Майк считает, что у него есть ниточка, ведущая к тем русским, которые стоят за взрывом в тоннеле, – сказал Коффи. – И он пустил по следу "Бомбардира".
– Значит, этот маленький человечек Эйваль Экдол, которого задержали, работал не один.
– Далеко не один, – подтвердил Лоуэлл.
Подойдя к кофейному автомату, Анна вставила в него однодолларовую бумажку.
– Поль знает?
– Поль возвращается, – сказал Лоуэлл.
– Правда? – просияла Анна.
– Правда, правда, – ответил Лоуэлл. – Сел на ночной рейс из Лос-Анджелеса и утром уже будет здесь. В девять часов Майк собирает всю команду в "баке".
"Бедный Поль, – подумала Анна, взяв из автомата большой стаканчик черного кофе и забрав сдачу. – Не прошло и двадцати четырех часов, а он уже возвращается. Наверное, Шарон просто без ума от счастья".
Сотрудники, сидевшие за шестью круглыми столиками, похоже, никуда не торопились. Психолог Лиз Гордон жевала резинку с никотином, поскольку курить в столовой было запрещено, и, нервно теребя прядь коротких каштановых волос, потягивала черный кофе с тремя кусками сахара и изучала рекламные странички гламурных журналов.
Сотрудник вспомогательного оперативного отдела Мэтт Столл играл в покер с руководителем отдела контроля за окружающей средой Филом Катценом. На столике между ними высилась небольшая горка монет, а вместо колоды карт они пользовались двумя переносными компьютерами, подключенными друг к другу кабелем. Проходя мимо них, Анна безошибочно догадалась, что Столл проигрывает. Впрочем, он и сам всегда признавал, что играет в покер из рук вон плохо. Когда дела у Столла шли неважно – резался ли он в карты или пытался починить компьютер, играющий незаменимую роль в деле защиты свободного мира, – все поры его круглого херувимского личика источали капельки пота.
Столл скинул шестерку пик и четверку треф. Фил сдал ему взамен пятерку пик и семерку червей.
– Ну вот, по крайней мере теперь у меня карты более высокого достоинства, – заявил Мэтт, пасуя. – Еще одну партию, – предложил он. – Жаль, что это не похоже на квантовый компьютер. Там помешай себе ионы в паутину магнитных и электрических полей, обрушивай на попавшую в сети частицу поток лазерного излучения, чтобы перевести ее в возбужденное энергетическое состояние, затем повторяй все то же самое до тех пор, пока не добьешься нужного результата. Вот в чем фишка. Стройные ряды заряженных частиц, спешащих в квантовые логические вентили, – самый маленький, самый быстродействующий компьютер на свете. Все аккуратно, чисто и идеально.
– Да, – согласился Фил Катцен, – жаль, что это не так.
– Не смейся, – сказал Столл, отправляя в рот последнюю булочку, облитую шоколадным кремом, затем запивая ее черным кофе. – В следующий раз мы сыграем в бак-кару, и тогда все будет по-другому.
– Не будет, – уверенно заявил Катцен, откидываясь назад и сгребая выигрыш. – Ты и в баккару всегда проигрываешь.
– Знаю, – согласился Столл. – Но мне почему-то всегда неприятно, когда я проигрываю в покер. Понятия не имею, чем это вызвано.
– Потеря мужского достоинства, – вставила Лиз Гордон, не отрываясь от своего журнала.
Столл обернулся:
– Прошу прощения?
– Сами задумайтесь, – объяснила Лиз. – Твердая рука, блеф с каменным лицом, размеры ставок... и вообще вся эта атмосфера постоянных сигар, Дикого Запада, игральных комнат, ночей, проведенных с друзьями за игрой.
Столл и Катцен удивленно посмотрели на нее.
– Поверьте, – продолжала Лиз, переворачивая страницу, – я знаю, о чем говорю.
– Как можно верить человеку, который все новости получает из бульварных журналов? – удивился Катцен.
– Не новости, – возразила Лиз. – Психов. Знаменитости живут в особой, разреженной атмосфере, что делает их таким интересным объектом для изучения. А что касается любителей азартных игр, то в свое время мне в Атлантик-Сити пришлось иметь дело с запущенными хроническими случаями. Бильярд и покер – это те две игры, в которые мужчины отчаянно не любят проигрывать. Попробуйте играть в кинга или в настольный теннис – они не так пагубно влияют на самомнение.
Анна Фаррис подсела за столик к Лиз.
– А что насчет интеллектуальных игр, таких, как шахматы или скрэббл? – спросила она.
– В них мужское достоинство проявляется иначе, – ответила Лиз. – Мужчинам и тут не нравится терпеть поражение, однако проигрыш другому мужчине они переносят значительно легче, чем проигрыш женщине.
Лоуэлл Коффи презрительно фыркнул:
– Именно это я и ожидал услышать от женщины. Знаете, сенатор Барбара Фокс вчера потрепала мне нервы так, как это еще не удавалось ни одному мужчине.
– А может быть, она просто выполняет свою работу лучше, чем мужчины, – невозмутимо заметила Лиз.
– Нет, – возразил Коффи. – Я не смог разговаривать с ней на том профессиональном жаргоне, на котором привык общаться с мужчинами – членами комиссии. Вот спросите у Марты, она там была.
– Сенатор Фокс является ярой изоляционисткой с тех самых пор, как несколько лет назад во Франции была убита ее дочь, – вставила Анна.
– Послушайте, – сказала Лиз. – Все это не мое личное мнение. По этому вопросу написано несчетное множество работ.
– Несчетное множество работ написано и про НЛО, – возразил Коффи, – но я все равно убежден в том, что все это дерьмо собачье. Люди общаются с людьми, и половые различия тут ни при чем.
– Кэрол Лайнинг, Лоуэлл, – мило улыбнулась Лиз.
– Прошу прощения? – недоуменно спросил Коффи.
– Я не могу говорить об этом, – сказала Лиз, – а вот вы можете – если у вас хватит мужества.
– Вы имеете в виду прокурора Лайнинг? Дело Фрейзер против штата Мэриленд? И это есть в моем досье?
Лиз ничего не ответила.
Коффи покраснел. Развернув газету, он сложил ее по-новому, аккуратно разгладил складку и уставился в страницу.
– Тут вы ошибаетесь, Элизабет. После суда я врезался в ее машину случайно. Это было мое первое дело, я очень расстроился и не следил за дорогой. И тут совершенно ни при чем, что проиграл я женщине.
– Ну разумеется, – усмехнулась Лиз.
– Честное слово, – упорно настаивал Коффи. В этот момент у него запищал пейджер. Взглянув на номер, он бросил газету на стол и встал. – Прощу прощения, малыши, но мои заключительные аргументы вам придется выслушать как-нибудь в другой раз. Мне предстоит разговор с одним мировым лидером.
– С мужчиной или женщиной? – насмешливо спросил Фил.
Скорчив гримасу, Коффи вышел из столовой. Когда он ушел, Анна обратилась к Лиз Гордон:
– Лиз, тебе не кажется, что ты обошлась с ним несколько резковато?
Долистав до конца последний журнал, Лиз встала и посмотрела сверху вниз на брюнетку с розовыми щеками.
– Самую малость, Анна. Но Лоуэллу это только на пользу. Несмотря на напускную браваду, он прислушивается к тому, что говорят люди, и кое-что из услышанного пускает корни. Чего нельзя сказать про некоторых.
– Огромное спасибо, – откликнулся Столл, закрывая компьютер и отсоединяя кабель. – До твоего прихода, Анна, мы с Лиз "спорили", чем обусловлено ее патологическое неумение работать с аппаратным обеспечением: физическими ограничениями или подсознательным отрицанием всего мужского.
– Первым, – решительно заявила Лиз. – В противном случае это означало бы, что ваш профессионализм в работе с "железом" ipso facto делает вас мужчиной.
– Еще раз огромное спасибо, – сказал Столл.
– О господи, – пробормотала Анна. – Делаю поправку на то, что все получили с самого утра ударную дозу кофеина и сахара.
– Дело вовсе не в этом, – возразил Столл, после того как Лиз ушла. – Просто сегодня понедельник, а вчера вечером произошла серьезная международная катастрофа. Мы пришли к выводу, что, вероятно, все немного на взводе, потому что никто не догадался предварительно запрограммировать свой видеомагнитофон, чтобы тот записывал все интересные передачи на предстоящей неделе, которую нам придется целиком провести здесь.
Взяв компьютер под мышку, Катцен поднялся из-за стола.
– Мне нужно подготовить к совещанию кое-какой материал, – сказал он. – Увидимся через пятнадцать минут.
– А затем будем видеться через каждые четверть часа, – добавил Столл, направляясь следом за ним, – и так будет продолжаться до тех пор, пока мы не станем старыми и совершенно седыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Как всегда, вглядываясь в их лица, Скуайрс ощутил прилив гордости... и острой ответственности, порожденной сознанием того, что, возможно, назад возвратятся не все. Подполковник вкладывал в свое ремесло всего себя, и все же он был большим фаталистом, чем Роджерс, чьим жизненным кредо было: "До тех пор пока в моих руках есть оружие, моя судьба не находится в руках господа".
Скуайрс перевел взгляд на экран компьютера и улыбнулся, мысленно представив жену и маленького сына Билли, забывшихся блаженным сном. И ощутил гордость от сознания того, что его близкие сейчас спокойно спят, поскольку на протяжении двухсот с лишним лет другие парни боролись с теми же самыми мыслями, что и он, переживали те же страхи, скача на конях и плывя через океаны, ведя машины и самолеты, чтобы своей грудью защитить демократию, в которую все они так страстно верили...
Глава 18
Понедельник, 08.20, Вашингтон
Небольшая столовая для руководства находилась на первом этаже Опцентра, сразу за столовой для сотрудников. Стены ее были покрыты звукоизолирующим материалом, плотные шторы всегда опущены, а ультракоротковолновый передатчик, установленный рядом со зданием на неиспользуемой взлетно-посадочной полосе, надежно заглушал любую аппаратуру подслушивания, которая могла быть здесь установлена.
Возглавив центр, Поль Худ настоял на том, чтобы в обеих столовых подавалось полноценное меню в духе ресторанов быстрого обслуживания, от булочки с яйцом вкрутую до пиццы. И за этим стояла не только забота о своих подчиненных; во время операции "Буря в пустыне" неприятель догадался о предстоящем наступлении, проанализировав информацию от шпионов, которые зафиксировали резкое увеличение заказов на доставку пиццы и гамбургеров в Пентагон. Если Опцентру по какой-то причине придется перейти в режим повышенной готовности, нельзя допустить, чтобы вражеские шпионы, журналисты и вообще кто бы то ни было узнал это от мальчишки, развозящего бутерброды на мотороллере.
Наибольшее оживление в столовой для руководства обычно царило от восьми до девяти часов утра. Дневная смена заступает на дежурство в шесть утра, и следующие два часа уходят на то, чтобы ознакомиться с разведывательной информацией, поступившей со всего мира. К восьми часам вся эта информация проанализирована и разобрана, и, если только речь не идет о каком-то масштабном кризисе, начальники всех отделений собираются в столовой, чтобы вместе позавтракать и сверить свои записи. Сегодня Роджерс разослал по электронной почте предупреждение об общем собрании руководства, назначенном на девять утра, поэтому уже через несколько минут столовая должна была полностью опустеть: всем предстояло отправиться в "бак".
Как только пресс-секретарь Анна Фаррис вошла в зал, ее изящный красный брючный костюм удостоился одобрительного кивка со стороны Лоуэлла Коффи. Молодая женщина сразу же поняла, что юридическому советнику выпала напряженная ночь. Когда Лоуэлл был бодрым и отдохнувшим, он неизменно обрушивался с конструктивной критикой на все – от моды до литературы.
– Пришлось работать всю ночь? – спросила Анна.
– Я был в комиссии Конгресса по надзору за разведывательными ведомствами, – ответил юрист, отворачиваясь к аккуратно сложенному свежему номеру "Вашингтон пост".
– А, – проронила Анна. – Ночка выдалась длинная. Что произошло?
– Майк считает, что у него есть ниточка, ведущая к тем русским, которые стоят за взрывом в тоннеле, – сказал Коффи. – И он пустил по следу "Бомбардира".
– Значит, этот маленький человечек Эйваль Экдол, которого задержали, работал не один.
– Далеко не один, – подтвердил Лоуэлл.
Подойдя к кофейному автомату, Анна вставила в него однодолларовую бумажку.
– Поль знает?
– Поль возвращается, – сказал Лоуэлл.
– Правда? – просияла Анна.
– Правда, правда, – ответил Лоуэлл. – Сел на ночной рейс из Лос-Анджелеса и утром уже будет здесь. В девять часов Майк собирает всю команду в "баке".
"Бедный Поль, – подумала Анна, взяв из автомата большой стаканчик черного кофе и забрав сдачу. – Не прошло и двадцати четырех часов, а он уже возвращается. Наверное, Шарон просто без ума от счастья".
Сотрудники, сидевшие за шестью круглыми столиками, похоже, никуда не торопились. Психолог Лиз Гордон жевала резинку с никотином, поскольку курить в столовой было запрещено, и, нервно теребя прядь коротких каштановых волос, потягивала черный кофе с тремя кусками сахара и изучала рекламные странички гламурных журналов.
Сотрудник вспомогательного оперативного отдела Мэтт Столл играл в покер с руководителем отдела контроля за окружающей средой Филом Катценом. На столике между ними высилась небольшая горка монет, а вместо колоды карт они пользовались двумя переносными компьютерами, подключенными друг к другу кабелем. Проходя мимо них, Анна безошибочно догадалась, что Столл проигрывает. Впрочем, он и сам всегда признавал, что играет в покер из рук вон плохо. Когда дела у Столла шли неважно – резался ли он в карты или пытался починить компьютер, играющий незаменимую роль в деле защиты свободного мира, – все поры его круглого херувимского личика источали капельки пота.
Столл скинул шестерку пик и четверку треф. Фил сдал ему взамен пятерку пик и семерку червей.
– Ну вот, по крайней мере теперь у меня карты более высокого достоинства, – заявил Мэтт, пасуя. – Еще одну партию, – предложил он. – Жаль, что это не похоже на квантовый компьютер. Там помешай себе ионы в паутину магнитных и электрических полей, обрушивай на попавшую в сети частицу поток лазерного излучения, чтобы перевести ее в возбужденное энергетическое состояние, затем повторяй все то же самое до тех пор, пока не добьешься нужного результата. Вот в чем фишка. Стройные ряды заряженных частиц, спешащих в квантовые логические вентили, – самый маленький, самый быстродействующий компьютер на свете. Все аккуратно, чисто и идеально.
– Да, – согласился Фил Катцен, – жаль, что это не так.
– Не смейся, – сказал Столл, отправляя в рот последнюю булочку, облитую шоколадным кремом, затем запивая ее черным кофе. – В следующий раз мы сыграем в бак-кару, и тогда все будет по-другому.
– Не будет, – уверенно заявил Катцен, откидываясь назад и сгребая выигрыш. – Ты и в баккару всегда проигрываешь.
– Знаю, – согласился Столл. – Но мне почему-то всегда неприятно, когда я проигрываю в покер. Понятия не имею, чем это вызвано.
– Потеря мужского достоинства, – вставила Лиз Гордон, не отрываясь от своего журнала.
Столл обернулся:
– Прошу прощения?
– Сами задумайтесь, – объяснила Лиз. – Твердая рука, блеф с каменным лицом, размеры ставок... и вообще вся эта атмосфера постоянных сигар, Дикого Запада, игральных комнат, ночей, проведенных с друзьями за игрой.
Столл и Катцен удивленно посмотрели на нее.
– Поверьте, – продолжала Лиз, переворачивая страницу, – я знаю, о чем говорю.
– Как можно верить человеку, который все новости получает из бульварных журналов? – удивился Катцен.
– Не новости, – возразила Лиз. – Психов. Знаменитости живут в особой, разреженной атмосфере, что делает их таким интересным объектом для изучения. А что касается любителей азартных игр, то в свое время мне в Атлантик-Сити пришлось иметь дело с запущенными хроническими случаями. Бильярд и покер – это те две игры, в которые мужчины отчаянно не любят проигрывать. Попробуйте играть в кинга или в настольный теннис – они не так пагубно влияют на самомнение.
Анна Фаррис подсела за столик к Лиз.
– А что насчет интеллектуальных игр, таких, как шахматы или скрэббл? – спросила она.
– В них мужское достоинство проявляется иначе, – ответила Лиз. – Мужчинам и тут не нравится терпеть поражение, однако проигрыш другому мужчине они переносят значительно легче, чем проигрыш женщине.
Лоуэлл Коффи презрительно фыркнул:
– Именно это я и ожидал услышать от женщины. Знаете, сенатор Барбара Фокс вчера потрепала мне нервы так, как это еще не удавалось ни одному мужчине.
– А может быть, она просто выполняет свою работу лучше, чем мужчины, – невозмутимо заметила Лиз.
– Нет, – возразил Коффи. – Я не смог разговаривать с ней на том профессиональном жаргоне, на котором привык общаться с мужчинами – членами комиссии. Вот спросите у Марты, она там была.
– Сенатор Фокс является ярой изоляционисткой с тех самых пор, как несколько лет назад во Франции была убита ее дочь, – вставила Анна.
– Послушайте, – сказала Лиз. – Все это не мое личное мнение. По этому вопросу написано несчетное множество работ.
– Несчетное множество работ написано и про НЛО, – возразил Коффи, – но я все равно убежден в том, что все это дерьмо собачье. Люди общаются с людьми, и половые различия тут ни при чем.
– Кэрол Лайнинг, Лоуэлл, – мило улыбнулась Лиз.
– Прошу прощения? – недоуменно спросил Коффи.
– Я не могу говорить об этом, – сказала Лиз, – а вот вы можете – если у вас хватит мужества.
– Вы имеете в виду прокурора Лайнинг? Дело Фрейзер против штата Мэриленд? И это есть в моем досье?
Лиз ничего не ответила.
Коффи покраснел. Развернув газету, он сложил ее по-новому, аккуратно разгладил складку и уставился в страницу.
– Тут вы ошибаетесь, Элизабет. После суда я врезался в ее машину случайно. Это было мое первое дело, я очень расстроился и не следил за дорогой. И тут совершенно ни при чем, что проиграл я женщине.
– Ну разумеется, – усмехнулась Лиз.
– Честное слово, – упорно настаивал Коффи. В этот момент у него запищал пейджер. Взглянув на номер, он бросил газету на стол и встал. – Прощу прощения, малыши, но мои заключительные аргументы вам придется выслушать как-нибудь в другой раз. Мне предстоит разговор с одним мировым лидером.
– С мужчиной или женщиной? – насмешливо спросил Фил.
Скорчив гримасу, Коффи вышел из столовой. Когда он ушел, Анна обратилась к Лиз Гордон:
– Лиз, тебе не кажется, что ты обошлась с ним несколько резковато?
Долистав до конца последний журнал, Лиз встала и посмотрела сверху вниз на брюнетку с розовыми щеками.
– Самую малость, Анна. Но Лоуэллу это только на пользу. Несмотря на напускную браваду, он прислушивается к тому, что говорят люди, и кое-что из услышанного пускает корни. Чего нельзя сказать про некоторых.
– Огромное спасибо, – откликнулся Столл, закрывая компьютер и отсоединяя кабель. – До твоего прихода, Анна, мы с Лиз "спорили", чем обусловлено ее патологическое неумение работать с аппаратным обеспечением: физическими ограничениями или подсознательным отрицанием всего мужского.
– Первым, – решительно заявила Лиз. – В противном случае это означало бы, что ваш профессионализм в работе с "железом" ipso facto делает вас мужчиной.
– Еще раз огромное спасибо, – сказал Столл.
– О господи, – пробормотала Анна. – Делаю поправку на то, что все получили с самого утра ударную дозу кофеина и сахара.
– Дело вовсе не в этом, – возразил Столл, после того как Лиз ушла. – Просто сегодня понедельник, а вчера вечером произошла серьезная международная катастрофа. Мы пришли к выводу, что, вероятно, все немного на взводе, потому что никто не догадался предварительно запрограммировать свой видеомагнитофон, чтобы тот записывал все интересные передачи на предстоящей неделе, которую нам придется целиком провести здесь.
Взяв компьютер под мышку, Катцен поднялся из-за стола.
– Мне нужно подготовить к совещанию кое-какой материал, – сказал он. – Увидимся через пятнадцать минут.
– А затем будем видеться через каждые четверть часа, – добавил Столл, направляясь следом за ним, – и так будет продолжаться до тех пор, пока мы не станем старыми и совершенно седыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62