На полках вдоль стен хранились компьютерные дискеты и лазерные диски, папки с совершенно секретными документами и материалами о правительственных органах, вооруженных силах и разведывательных ведомствах всех государств мира. Посреди задней стены имелась дверь, ведущая в коридор, откуда можно было попасть в криптографический центр, службу безопасности, столовую, туалеты и к выходу. Двери в кабинеты Орлова и Росского были расположены соответственно справа и слева.
Стоя в сердце центра, Орлов чувствовал себя капитаном корабля будущего, который, хотя и не перемещался в пространстве, обладал возможностью взирать на землю с небес и заглядывать под камни, который буквально за считанные мгновения мог узнать практически все, практически обо всех. Даже находясь на орбите и глядя на медленно вращающуюся внизу Землю, он никогда не ощущал себя таким всемогущим. А поскольку любому правительству требуются точные и своевременные разведданные, на финансирование работ по созданию этого центра никак не сказывались катаклизмы, имевшие место в различных регионах России. Теперь Орлов представлял себе, как, наверное, чувствовал себя император Николай Второй, до самого конца живший в блаженной изоляции от окружающего мира. Очень легко находиться в таком месте, в полной оторванности от повседневных проблем других, и Орлов мысленно взял на заметку ежедневно прочитывать три-четыре разных газеты, чтобы не потерять контакт с действительностью.
Внезапно прапорщик Ивашин вскочил с места и, повернувшись к генералу, отдал честь. Сняв с головы наушники с микрофоном, он протянул их Орлову.
– Товарищ генерал, – сказал Ивашин, – из центра связи сообщают, что для вас поступил вызов.
– Благодарю вас, – ответил Орлов, жестом показывая убрать наушники. – Я буду говорить из своего кабинета.
Развернувшись, он направился к двери в дальнем правом конце зала.
Введя личный код доступа с клавиатуры, расположенной слева от двери, Орлов вошел в кабинет. Его помощница Нина Терова, услышав шум, высунулась из-за перегородки в дальней части помещения. Дородная, широкоплечая тридцатипятилетняя женщина была в темно-синем обтягивающем пиджаке и юбке. Ее каштановые волосы, как всегда, забраны в пучок; красивое лицо с большими глазами не портил даже пересекающий лоб наискосок шрам, оставленный скользнувшей пулей. Бывшая сотрудница петербургской милиции Терова несла также шрамы на груди и на правом плече, свидетельства мужества, проявленного при задержании двух преступников, совершивших вооруженное нападение на обменный пункт валюты.
– Примите мои поздравления, товарищ генерал, – приветствовала Орлова Нина.
– Спасибо, – ответил тот, закрывая за собой дверь. – Однако нам нужно выполнить еще несколько сотен тестов...
– Знаю, – сказала Нина, – а когда будут успешно проведены все тесты, вы станете ждать окончания первого – полноценного рабочего дня, затем первой недели, первого года и так далее...
– Что значит жизнь без новых целей? – спросил генерал, усаживаясь за свой письменный стол. Черная акриловая столешница была установлена на четыре тонкие белые ножки, сделанные из деталей ракеты-носителя "Восток", которая впервые вывела Орлова на орбиту. Весь кабинет был заполнен фотографиями, моделями, наградами и памятными вещами, свидетельствами многих лет, связанных с космосом. Почетное место было отдано самому ценному сувениру – приборной панели того примитивного корабля, в котором Юрий Гагарин совершил первый управляемый полет в космос.
Опустившись в обтянутое кожей кресло, Орлов развернулся к компьютеру и ввел с клавиатуры код доступа. На экране тотчас же появилось изображение затылка министра Догина.
– Здравия желаю, товарищ министр, – произнес Орлов в конденсаторный микрофон, закрепленный в левом нижнем углу монитора.
Прошло несколько секунд, прежде чем Догин обернулся. Орлов не мог сказать, то ли министру нравится заставлять других ждать, то ли ему не хочется показывать, что он сам кого-то ждет. В любом случае, это была игра, что пришлось Орлову совсем не по душе.
Министр внутренних дел улыбнулся.
– Прапорщик Ивашин доложил, что все прошло, как и было запланировано.
– Прапорщик перескочил через голову начальства, не говоря уж о том, что он поторопился, – заметил Орлов. – Мы пока что не успели проверить все поступающие данные.
– Не сомневаюсь, все будет в полном порядке, – заверил Догин. – И не сердитесь на Ивашина за его чрезмерную радость. Для всей вашей команды это знаменательный день.
"Для всей команды". Орлов мысленно прокрутил эту фразу. Когда он работал в Центре управления полетами, команда представляла собой группу преданных делу людей, работающих во имя одной цели: расширения человеческого присутствия в космосе. Конечно, за всем этим стояла политика, однако важность работы была такова, что остальное по сравнению с этим меркло. Но здесь у Орлова не было единой команды. Команд было несколько, и каждая тянула в свою сторону, даже группа одержимых манией преследования посредников, возглавляемая начальником службы безопасности Глинкой, которые отчаянно пытались определить, какую из команд ей поддерживать. Возможно, это будет стоить ему должности, но Орлов дал себе слово, что все его подчиненные будут работать как единая команда.
– Как выясняется, – продолжал Догин, – мы не могли бы подгадать время начала работы Центра более удачно. Именно в настоящий момент реактивный "Гольфстрим" пересекает южную часть Тихого океана, направляясь в Японию. Дозаправившись в Токио, самолет полетит дальше во Владивосток. Я попрошу своего помощника направить вам его полетный план. Мне нужно, чтобы Центр следил за продвижением этого самолета. У летчика есть приказ связаться с вами сразу же по прилете во Владивосток, что произойдет приблизительно в пять часов утра по местному времени. Как только это случится, дайте мне знать, и я сообщу вам, какие дальнейшие инструкции вы должны будете ему переслать.
– Это также входит в программу тестирования? – поинтересовался Орлов.
– Нет, генерал. Груз, находящийся на борту "Гольфстрима", имеет огромную важность для вашего Центра.
– В таком случае, Николай Александрович, – заметил Орлов, – поскольку у нас проверены еще не все системы, почему бы не поручить эту задачу нашим войскам ПВО? Они располагают необходимыми радиолокационным оборудованием и связью...
– Все это только создаст ненужные сложности, – прервал его Догин. Он усмехнулся. – Генерал, я хочу, чтобы за самолетом следили именно вы. Не сомневаюсь, Центр справится с этой задачей. Разумеется, все сообщения с борта самолета будут поступать к вам в зашифрованном виде. Обо всех проблемах и задержках лично мне будете докладывать вы или полковник Росский. Вопросы есть?
– Так точно, есть, и не один, – признался Орлов. – Однако я зафиксирую ваш приказ в журнале и сделаю все, как вы просили. – Он ввел команду, автоматически записавшую дату и время, и в нижней части экрана открылось окно. Генерал набрал с клавиатуры: "Министр Догин приказал следить за полетом реактивного самолета "Гольфстрим", следующего во Владивосток". Перечитав запись, он нажал клавишу сохранения. Компьютер пискнул, показывая, что информация благополучно записана на жесткий диск.
– Благодарю вас, генерал, – сказал Догин. – Придет время, и вы получите ответы на все ваши вопросы. А сейчас желаю вам удачи в проведении последних тестов. С нетерпением жду, когда вы меньше чем через три часа доложите о том, что жемчужина в короне нашей разведки стала полностью работоспособной.
– Слушаюсь, товарищ министр, – сказал Орлов. – Однако меня интересует вот какой вопрос: кто наденет эту корону?
Догин продолжал улыбаться.
– Я разочарован вами, генерал Орлов. Дерзость вам не к лицу.
– Виноват, – сказал Орлов. – Меня это очень беспокоит. Видите ли, мне еще никогда не приходилось руководить операцией, обладая неполной информацией и работая на непроверенном оборудовании, и я еще никогда не оказывался в ситуации, когда мои подчиненные без стеснения обращаются к вышестоящему начальству, минуя меня.
– Все мы растем и меняемся, – заметил Догин. – Позвольте напомнить вам слова Сталина из обращения к советскому народу 3 июля 1941 года: "Необходимо, далее, чтобы в наших рядах не было места нытикам и трусам, паникерам и дезертирам; чтобы наши люди не знали страха". Генерал Орлов, вы человек мужественный и рассудительный. Доверьтесь мне, и, обещаю, ваше доверие будет вознаграждено.
Догин нажал клавишу, и изображение на экране, моргнув, исчезло. Уставившись на погасший экран, Орлов размышлял о том, что его нисколько не удивил выговор министра – при этом ответ Догина едва ли принес спокойствие. На самом деле после разговора с министром Орлов задумался, не слишком ли слепо доверился ему. Незаметно для него самого его мысли вернулись к Великой Отечественной войне, начало которой и побудило Сталина выступить со своим знаменитым обращением, и вместе с этими мыслями пришла тревога, совладать с которой никак не удавалось: а что, если и министр Догин считает, что России предстоит вести войну... и если он так считает, то с кем будет вестись эта война?..
Глава 20
Вторник, 03.03, Токио
Саймон Ли по прозвищу Смоль, родившийся и выросший в Гонолулу, решил посвятить свою жизнь работе в полиции 24 августа 1967 года. В тот день семилетний Саймон смотрел очередную серию телевизионного сериала "Гавайи 5-0" с участием Джека Лорда и Джеймса Макартура, в которой его верзила-отец снимался в эпизоде. Впоследствии он сам не мог сказать, что заронило ему в душу любовь к полиции – то ли вдохновенная игра Лорда, то ли то обстоятельство, что его герою удалось справиться с отцом Саймона; однако, именно подражая Лорду, он стал красить волосы в черный как смоль цвет, чем и заслужил свое прозвище.
Какими бы ни были движущие им силы, в 1983 году Ли, окончив полицейскую академию третьим в выпуске, поступил в ФБР и вернулся в Гонолулу в качестве полностью оперившегося агента. Дважды он отказывался от повышения по службе, чтобы оставаться на оперативной работе и заниматься любимым делом: охотиться на преступников и делать мир чуточку чище.
Вот почему в настоящий момент Ли находился в Токио, с благословения японских сил самообороны прикрываясь "легендой" авиационного механика. Сырье для производства наркотиков поступало в Японию через Гавайские острова, и вместе со своим напарником в Гонолулу Ли наблюдал за прилетающими и улетающими частными самолетами, фиксируя все подозрительное.
И этот "Гольфстрим-3" показался ему очень подозрительным. Напарник Ли на Гавайях проследил за "Гольфстримом" от Колумбии и установил, что самолет принадлежит компании по доставке хлебопекарной продукции из Нью-Йорка. По документам "Гольфстрим" якобы как раз перевозил ингредиенты для каких-то необычных рогаликов, на которых специализировалась компания. Разбуженный звонком у себя в номере в гостинице, расположенной всего в пяти минутах от аэропорта, Ли предупредил своего напарника, сержанта японских сил самообороны Кена Савару, и поспешил в путь.
Делая вид, что он занимается маленьким турбовинтовым "Джей-ти-7", стоящим в ангаре на краю взлетно-посадочной полосы, Ли слушал в наушниках команды авиадиспетчеров. Непрерывно копаясь в одном и том же двигателе на протяжении двух недель, он успел выучить его устройство лучше, чем это знал любой сотрудник компании "Пратт энд Уитни", разработавшей этот двигатель. "Гольфстрим" только что совершил посадку и после краткого осмотра должен был вылететь во Владивосток.
Это показалось Ли еще более подозрительным, поскольку имелись некоторые сведения о связи хлебопекарной компании с русской мафией.
Чувствуя себя неудобно в бронежилете, надетом под белым свитером, Ли отложил гаечный ключ и подошел к телефону на стене ангара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62