Потом я дважды обошёл вокруг квартала. Я уверен, что никто за мной не следил.
Хайсл удовлетворённо кивнул.
— Полиция, конечно, будет искать тебя, но, думаю, не очень прилежно. Однако тебе больше нельзя ходить пешком по этому маршруту. Некоторые торговцы могут узнать тебя, а доносы — едва ли не самый главный источник их доходов. Конечно, было бы лучше всего уехать отсюда, но ты не закончил подготовку. Я позабочусь, чтобы в следующие пять дней тебя забирали и отвозили обратно на машине.
Хайсл выглядел мрачным. Мирек допил свой амаретто и нарочито весело сказал:
— Во всяком случае, теперь вы можете быть уверены, что пятнадцать тысяч долларов были потрачены не зря.
Но и это замечание не приободрило Хайсла. Тогда Мирек указал на стол:
— А кто у нас сегодня в гостях?
Хайсл посмотрел на часы:
— Аня Крол. Она должна быть здесь с минуты на минуту. Её подготовка в Риме закончена. Теперь я буду заниматься с ней всё то время, пока ты не закончишь занятия с доктором Гамелли.
Мирек кивнул и ничего не сказал, хотя нетерпение в нём нарастало. После спора с Беконным Священником насчёт «жены» Миреку очень хотелось взглянуть на свою напарницу. У него не укладывалось в голове, как могла монахиня отрешиться от своих обетов и отправиться в поездку через всю Восточную Европу с незнакомым мужчиной. Хайсл, видимо, прочёл его мысли. Он жёстко проговорил:
— Мирек, ты должен помнить, что она ничего не знает о твоей главной цели. Она знает, что ты — секретный посланник церкви, направляющийся в Москву. Это всё.
— Она знает, что я неверующий?
— Да, она знает, что ты атеист… Кроме того, кардинал Менини сказал ей, что ты, с нашей точки зрения, плохой человек.
Он сел в кресло. Комната наполнилась громким хохотом Скибора.
Мирек выпил ещё один стакан, но Хайсл с удовлетворением отметил, что он больше не наливал. Слишком часто люди перед лицом опасности избирают своим другом алкоголь. В последние дни на столе в этом доме всегда было хорошее вино, но Мирек пил очень умеренно. Скибор сказал с глупой улыбкой на губах:
— Видимо, она очень ждёт того момента, когда мы отправимся в путешествие.
Хайсл резко ответил:
— Она готова выполнить свой долг перед Господом. Между прочим, она выражала озабоченность относительно своей физической безопасности рядом с тобой.
Мирек весь покраснел от злости:
— Я ведь не паршивый насильник. Вы что, решили, что раз я атеист, так я обязательно должен был насильником?! Ну конечно, это же сказал ваш могущественный придурок Менини. Да к вашему сведению, именно я иногда ловил ваших святош за подобными занятиями. В прошлом году я арестовал одного за то, что он совратил десятилетнюю девочку!
Его глаза так и горели яростью. Хайсл поднял руку.
— Мирек, успокойся. В наших рядах попадаются иногда слабые, опустившиеся люди, но их совсем немного. Ведь мы тоже люди и иногда не можем удержаться от грехов. Никто не обвинял тебя в том, что ты насильник. Да, с нашей точки зрения, ты далеко не святой человек, но я склонен считать, что у тебя есть собственный моральный кодекс.
Мирек немного успокоился. Он повернулся к окну и посмотрел на улицу. На углу остановилось такси. Из него вышла женщина с маленьким голубым чемоданом в руке. Она поставила его на тротуар и наклонилась к окошку, расплачиваясь с водителем. На ней был бежевый плащ, туго затянутый на талии поясом. Мирек автоматически отметил про себя, что у неё красивые ноги. Такси отъехало, женщина взяла свой чемоданчик и направилась к дому. Мирек не мог рассмотреть её лица, но он обратил внимание на иссиня-чёрные волосы, подстриженные в форме каре, и уверенную походку. Она остановилась, рассматривая номера домов. Мирек повернулся и сказал Хайслу:
— Вы правы, отец… но мой кодекс чести не остановит, меня, если женщина сама захочет близости со мной… даже монахиня.
Хайсл собрался что-то ответить, но его прервал звонок в дверь.
* * *
На ужин были спагетти и мясо по-флорентийски. Отец Хайсл сидел напротив Мирека и справа от Ани. Как и обычно, старушка прислуживала молча, едва различимым поклоном благодаря за комплименты в адрес её кулинарного искусства.
Ко времени, когда первое блюдо было закончено, Хайсл начал нервничать. Атмосфера за столом была очень натянутой. Каждое редкое слово отдавало холодом. Мирек вёл себя совершенно не так, как ожидал Хайсл. Поздоровавшись с Аней и будучи ей представлен, Мирек сразу стал жёстким и необщительным. Он почти не ел и только раз пригубил отличного кьянти. Его настроение передалось и Ане. Она неуверенно посматривала на Хайсла. Заметив, что тот тоже волнуется, она спросила:
— Всё в порядке, отец?
Но Мирек не дал немцу ответить. Он едко сказал:
— Нет, отец Хайсл очень огорчён тем, что я надавал сегодня тумаков двум паршивеньким карманникам.
Хайсл раздражённо ответил:
— Я не считаю, что Ане необходимо об этом знать.
Мирек ответил тоже достаточно раздражённо:
— А я думаю как раз наоборот.
Он повернулся к Ане:
— Они попытались украсть у меня кошелёк. Одному я сломал челюсть, притом очень серьёзно. Другой остался без глаза и, пардон, без причиндалов. Отец Хайсл думает, что я несколько погорячился, но я с ним совсем не согласен.
Потом Мирек немного наклонился к ней и указал рукой влево:
— Если что-нибудь подобное случится там, во время нашего путешествия, то я таких подонков убью. Убью их, чтобы они не смогли дать нашего описания. Ты меня понимаешь?
Она согласно кивнула:
— Я знаю, что наше путешествие опасно, но надеюсь, что тебе не придётся никого убивать.
Мирек добавил:
— Ещё один момент. Ты должна знать, что я был против того, чтобы ты со мной ехала. Я очень этого не хотел, но мне пришлось подчиниться.
— Спасибо, что сказал. Я постараюсь быть для тебя как можно более полезной в ходе этого путешествия.
Она говорила спокойно, глядя ему прямо в глаза:
— Я думаю, путешествующая супружеская чета не будет выглядеть особо подозрительной. Я смогу общаться с жителями стран, через которые мы едем, на их родном языке. Я здорова, неглупа и вполне подхожу для этой роли. Ещё до того, как мы доберёмся до Москвы, ты перестанешь жалеть о том, что я — твоя спутница.
Мирек скептически хмыкнул, но ответить не успел, потому что как раз в этот момент в комнату вошла старуха, неся поднос с мясом по-флорентийски. Она положила каждому по порции и ушла, а Мирек повернулся к Хайслу и сказал:
— Вы все, в том числе и Беконный Священник, должны помнить, что самое главное в этом деле — моя конечная цель.
Он указал на Аню:
— Если она мне помешает, я уничтожу её. Если за нами будут гнаться, а она отстанет, я брошу её. Если она будет ранена, я оставлю её.
Всё это было сказано резким тоном. Хайсл заёрзал на своём стуле, согласно кивая Миреку, а Аня сухо сказала:
— Это и так всем ясно, Мирек Скибор. Ладно, раз я твоя жена, я должна знать хоть что-нибудь о твоих привычках и вкусах… Ты любишь музыку?
Хайсл, посмотрев на Мирека, понял, что тот ошеломлён неожиданной сменой темы разговора. Скибор погладил свои теперь уже хорошо заметные усы, пожал плечами и сказал:
— В какой-то мере да.
— А что именно?
Он ответил, как бы защищаясь от её внезапного напора.
— Нашу музыку. Хорошую польскую музыку. Например, сонаты и мазурки Шопена.
Аня довольно улыбнулась:
— Я тоже. Мне нравятся его этюды. Больше всего я люблю «Бабочку». Ты когда-нибудь её слышал?
Мирек кивнул. Отец Хайсл впервые за всё время их беседы заметил, что Скибор немного оживился. В течение следующих двадцати минут до окончания ужина Мирек с Аней болтали о Шопене и вообще о польской музыке. Отец Хайсл, не будучи большим любителем музыки, почти не участвовал в их разговоре.
В конце ужина Мирек отказался от кофе, объявил всем, что ему завтра рано вставать, и покинул Хайсла и Аню. Отец Хайсл мягко сказал Ане:
— Твоя задача не из лёгких, дитя моё. С этим человеком будет трудно. Как бы там ни было, может, ты и будешь находиться в опасности рядом с ним, но, я уверен, опасность не будет исходить от него самого.
— Я думаю, вы правы, отец мой. Но если он сам так жаждет выполнить эту миссию, что готов убивать всех, кто встретится на его пути, значит, это нужно не только церкви, но в какой-то мере и ему самому? Могут ли его амбиции помочь церкви?
Наливая кофе в обе чашки, она вспомнила, что Хайсл обычно клал себе два кусочка сахара и добавлял немного молока.
— Да, Аня. Верь мне, это так. Но я не могу рассказать тебе о конечной цели операции.
— Из опасений, что меня могут схватить?
— Да.
— А не для спокойствия моего духа?
Отец Хайсл взял чашечку, обдумывая ответ. Эта девушка слишком умна для того, чтобы говорить ей всякие банальности. Он отхлебнул немного кофе и спокойно произнёс:
— Я даже этого не могу тебе сказать. Беконный Священник сообщил тебе всё, что ты должна знать. А спокойствие духа тебе принесут молитвы.
Она смиренно ответила:
— Да, отец мой.
Но Хайсл знал, что её ум будет подхлёстывать её любопытство. Он сказал:
— А хорошо ты с ним сегодня справилась! Тебе будет легче, когда он наконец осознает, что ты можешь помочь ему, и когда он привыкнет к тебе.
Аня улыбнулась:
— Не волнуйтесь, у меня с ним всё будет нормально. Я позабочусь о спокойствии своего духа, а вы берегите себя.
* * *
У себя в комнате, наверху, Мирек чувствовал себя обеспокоенным. Эта женщина вывела его из равновесия. Он не мог этого понять, ведь обычно именно он волновал женщин, а не они его. Мирек проанализировал свои впечатления и понял, что произошло. У большинства мужчин существуют фантазии насчёт монахинь, молодых, симпатичных и девственных. Он вспомнил случай из своей карьеры.
Однажды Миреку пришлось допрашивать двух монахинь в Кракове. Их подозревали в связи с диссидентами. Одной из них было лет сорок, она была ничем не привлекательной женщиной. Вторая была симпатичной девушкой. Мирек допрашивал их по отдельности. Допросы были длительными. Когда он допрашивал молоденькую, то почувствовал, что его взгляды, да и вообще просто то, что он — мужчина, производили на монашку определённое впечатление. Она была одета в длинные одеяния. Всё, что он видел, было её лицо. Но он мысленно раздел её, пытаясь представить её скрытое под монашеской одеждой мягкое обнажённое тело, и почувствовал возбуждение.
На этот раз, с Аней Крол, всё обстояло иначе. Она была не в монашеских одеяниях. Её платье из мягкой шерстяной ткани отнюдь не скрывало очертаний фигуры. Мирек отметил полную грудь, узкую талию и красивые ноги. Лицо было красивым, кожа нежного оливкового цвета, а густые волосы отливали иссиня-чёрным. Но в своём воображении он мог представить её только облачённой в монашеские одеяния и головной убор.
* * *
Комната Мирека была обставлена по-спартански. Односпальная кровать вдоль стены, шкаф для одежды и небольшой стол с единственным стулом.
Мирек подошёл к окну и остановился, разглядывая улицу. Пошёл мелкий дождь, и тротуары заблестели, отражая уличные огни. По тротуару медленно прошла парочка, при этом и мужчина, и женщина о чём-то спорили, активно жестикулируя. Мирек решил, что это супруги. Он и сам однажды был на пороге того, чтобы стать главой семейного очага. Избранницей Мирека была дочь одного полковника из их управления. Она была симпатичной, очень жизнерадостной и страстной в любви. Он видел, что у неё бурный характер, но не очень беспокоился, так как полагал, что она умеет держать себя в руках. Ему нравились женщины с характером. Умная и симпатичная жена — достояние перспективного офицера, каким себя считал он. Через несколько недель Мирек решил сделать ей предложение. Он был воспитан в соответствии с давними традициями, так что прежде, чем заговорить об этом с ней, попросился на приём к её отцу по личному вопросу. Встреча была назначена в кабинете полковника после окончания рабочего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Хайсл удовлетворённо кивнул.
— Полиция, конечно, будет искать тебя, но, думаю, не очень прилежно. Однако тебе больше нельзя ходить пешком по этому маршруту. Некоторые торговцы могут узнать тебя, а доносы — едва ли не самый главный источник их доходов. Конечно, было бы лучше всего уехать отсюда, но ты не закончил подготовку. Я позабочусь, чтобы в следующие пять дней тебя забирали и отвозили обратно на машине.
Хайсл выглядел мрачным. Мирек допил свой амаретто и нарочито весело сказал:
— Во всяком случае, теперь вы можете быть уверены, что пятнадцать тысяч долларов были потрачены не зря.
Но и это замечание не приободрило Хайсла. Тогда Мирек указал на стол:
— А кто у нас сегодня в гостях?
Хайсл посмотрел на часы:
— Аня Крол. Она должна быть здесь с минуты на минуту. Её подготовка в Риме закончена. Теперь я буду заниматься с ней всё то время, пока ты не закончишь занятия с доктором Гамелли.
Мирек кивнул и ничего не сказал, хотя нетерпение в нём нарастало. После спора с Беконным Священником насчёт «жены» Миреку очень хотелось взглянуть на свою напарницу. У него не укладывалось в голове, как могла монахиня отрешиться от своих обетов и отправиться в поездку через всю Восточную Европу с незнакомым мужчиной. Хайсл, видимо, прочёл его мысли. Он жёстко проговорил:
— Мирек, ты должен помнить, что она ничего не знает о твоей главной цели. Она знает, что ты — секретный посланник церкви, направляющийся в Москву. Это всё.
— Она знает, что я неверующий?
— Да, она знает, что ты атеист… Кроме того, кардинал Менини сказал ей, что ты, с нашей точки зрения, плохой человек.
Он сел в кресло. Комната наполнилась громким хохотом Скибора.
Мирек выпил ещё один стакан, но Хайсл с удовлетворением отметил, что он больше не наливал. Слишком часто люди перед лицом опасности избирают своим другом алкоголь. В последние дни на столе в этом доме всегда было хорошее вино, но Мирек пил очень умеренно. Скибор сказал с глупой улыбкой на губах:
— Видимо, она очень ждёт того момента, когда мы отправимся в путешествие.
Хайсл резко ответил:
— Она готова выполнить свой долг перед Господом. Между прочим, она выражала озабоченность относительно своей физической безопасности рядом с тобой.
Мирек весь покраснел от злости:
— Я ведь не паршивый насильник. Вы что, решили, что раз я атеист, так я обязательно должен был насильником?! Ну конечно, это же сказал ваш могущественный придурок Менини. Да к вашему сведению, именно я иногда ловил ваших святош за подобными занятиями. В прошлом году я арестовал одного за то, что он совратил десятилетнюю девочку!
Его глаза так и горели яростью. Хайсл поднял руку.
— Мирек, успокойся. В наших рядах попадаются иногда слабые, опустившиеся люди, но их совсем немного. Ведь мы тоже люди и иногда не можем удержаться от грехов. Никто не обвинял тебя в том, что ты насильник. Да, с нашей точки зрения, ты далеко не святой человек, но я склонен считать, что у тебя есть собственный моральный кодекс.
Мирек немного успокоился. Он повернулся к окну и посмотрел на улицу. На углу остановилось такси. Из него вышла женщина с маленьким голубым чемоданом в руке. Она поставила его на тротуар и наклонилась к окошку, расплачиваясь с водителем. На ней был бежевый плащ, туго затянутый на талии поясом. Мирек автоматически отметил про себя, что у неё красивые ноги. Такси отъехало, женщина взяла свой чемоданчик и направилась к дому. Мирек не мог рассмотреть её лица, но он обратил внимание на иссиня-чёрные волосы, подстриженные в форме каре, и уверенную походку. Она остановилась, рассматривая номера домов. Мирек повернулся и сказал Хайслу:
— Вы правы, отец… но мой кодекс чести не остановит, меня, если женщина сама захочет близости со мной… даже монахиня.
Хайсл собрался что-то ответить, но его прервал звонок в дверь.
* * *
На ужин были спагетти и мясо по-флорентийски. Отец Хайсл сидел напротив Мирека и справа от Ани. Как и обычно, старушка прислуживала молча, едва различимым поклоном благодаря за комплименты в адрес её кулинарного искусства.
Ко времени, когда первое блюдо было закончено, Хайсл начал нервничать. Атмосфера за столом была очень натянутой. Каждое редкое слово отдавало холодом. Мирек вёл себя совершенно не так, как ожидал Хайсл. Поздоровавшись с Аней и будучи ей представлен, Мирек сразу стал жёстким и необщительным. Он почти не ел и только раз пригубил отличного кьянти. Его настроение передалось и Ане. Она неуверенно посматривала на Хайсла. Заметив, что тот тоже волнуется, она спросила:
— Всё в порядке, отец?
Но Мирек не дал немцу ответить. Он едко сказал:
— Нет, отец Хайсл очень огорчён тем, что я надавал сегодня тумаков двум паршивеньким карманникам.
Хайсл раздражённо ответил:
— Я не считаю, что Ане необходимо об этом знать.
Мирек ответил тоже достаточно раздражённо:
— А я думаю как раз наоборот.
Он повернулся к Ане:
— Они попытались украсть у меня кошелёк. Одному я сломал челюсть, притом очень серьёзно. Другой остался без глаза и, пардон, без причиндалов. Отец Хайсл думает, что я несколько погорячился, но я с ним совсем не согласен.
Потом Мирек немного наклонился к ней и указал рукой влево:
— Если что-нибудь подобное случится там, во время нашего путешествия, то я таких подонков убью. Убью их, чтобы они не смогли дать нашего описания. Ты меня понимаешь?
Она согласно кивнула:
— Я знаю, что наше путешествие опасно, но надеюсь, что тебе не придётся никого убивать.
Мирек добавил:
— Ещё один момент. Ты должна знать, что я был против того, чтобы ты со мной ехала. Я очень этого не хотел, но мне пришлось подчиниться.
— Спасибо, что сказал. Я постараюсь быть для тебя как можно более полезной в ходе этого путешествия.
Она говорила спокойно, глядя ему прямо в глаза:
— Я думаю, путешествующая супружеская чета не будет выглядеть особо подозрительной. Я смогу общаться с жителями стран, через которые мы едем, на их родном языке. Я здорова, неглупа и вполне подхожу для этой роли. Ещё до того, как мы доберёмся до Москвы, ты перестанешь жалеть о том, что я — твоя спутница.
Мирек скептически хмыкнул, но ответить не успел, потому что как раз в этот момент в комнату вошла старуха, неся поднос с мясом по-флорентийски. Она положила каждому по порции и ушла, а Мирек повернулся к Хайслу и сказал:
— Вы все, в том числе и Беконный Священник, должны помнить, что самое главное в этом деле — моя конечная цель.
Он указал на Аню:
— Если она мне помешает, я уничтожу её. Если за нами будут гнаться, а она отстанет, я брошу её. Если она будет ранена, я оставлю её.
Всё это было сказано резким тоном. Хайсл заёрзал на своём стуле, согласно кивая Миреку, а Аня сухо сказала:
— Это и так всем ясно, Мирек Скибор. Ладно, раз я твоя жена, я должна знать хоть что-нибудь о твоих привычках и вкусах… Ты любишь музыку?
Хайсл, посмотрев на Мирека, понял, что тот ошеломлён неожиданной сменой темы разговора. Скибор погладил свои теперь уже хорошо заметные усы, пожал плечами и сказал:
— В какой-то мере да.
— А что именно?
Он ответил, как бы защищаясь от её внезапного напора.
— Нашу музыку. Хорошую польскую музыку. Например, сонаты и мазурки Шопена.
Аня довольно улыбнулась:
— Я тоже. Мне нравятся его этюды. Больше всего я люблю «Бабочку». Ты когда-нибудь её слышал?
Мирек кивнул. Отец Хайсл впервые за всё время их беседы заметил, что Скибор немного оживился. В течение следующих двадцати минут до окончания ужина Мирек с Аней болтали о Шопене и вообще о польской музыке. Отец Хайсл, не будучи большим любителем музыки, почти не участвовал в их разговоре.
В конце ужина Мирек отказался от кофе, объявил всем, что ему завтра рано вставать, и покинул Хайсла и Аню. Отец Хайсл мягко сказал Ане:
— Твоя задача не из лёгких, дитя моё. С этим человеком будет трудно. Как бы там ни было, может, ты и будешь находиться в опасности рядом с ним, но, я уверен, опасность не будет исходить от него самого.
— Я думаю, вы правы, отец мой. Но если он сам так жаждет выполнить эту миссию, что готов убивать всех, кто встретится на его пути, значит, это нужно не только церкви, но в какой-то мере и ему самому? Могут ли его амбиции помочь церкви?
Наливая кофе в обе чашки, она вспомнила, что Хайсл обычно клал себе два кусочка сахара и добавлял немного молока.
— Да, Аня. Верь мне, это так. Но я не могу рассказать тебе о конечной цели операции.
— Из опасений, что меня могут схватить?
— Да.
— А не для спокойствия моего духа?
Отец Хайсл взял чашечку, обдумывая ответ. Эта девушка слишком умна для того, чтобы говорить ей всякие банальности. Он отхлебнул немного кофе и спокойно произнёс:
— Я даже этого не могу тебе сказать. Беконный Священник сообщил тебе всё, что ты должна знать. А спокойствие духа тебе принесут молитвы.
Она смиренно ответила:
— Да, отец мой.
Но Хайсл знал, что её ум будет подхлёстывать её любопытство. Он сказал:
— А хорошо ты с ним сегодня справилась! Тебе будет легче, когда он наконец осознает, что ты можешь помочь ему, и когда он привыкнет к тебе.
Аня улыбнулась:
— Не волнуйтесь, у меня с ним всё будет нормально. Я позабочусь о спокойствии своего духа, а вы берегите себя.
* * *
У себя в комнате, наверху, Мирек чувствовал себя обеспокоенным. Эта женщина вывела его из равновесия. Он не мог этого понять, ведь обычно именно он волновал женщин, а не они его. Мирек проанализировал свои впечатления и понял, что произошло. У большинства мужчин существуют фантазии насчёт монахинь, молодых, симпатичных и девственных. Он вспомнил случай из своей карьеры.
Однажды Миреку пришлось допрашивать двух монахинь в Кракове. Их подозревали в связи с диссидентами. Одной из них было лет сорок, она была ничем не привлекательной женщиной. Вторая была симпатичной девушкой. Мирек допрашивал их по отдельности. Допросы были длительными. Когда он допрашивал молоденькую, то почувствовал, что его взгляды, да и вообще просто то, что он — мужчина, производили на монашку определённое впечатление. Она была одета в длинные одеяния. Всё, что он видел, было её лицо. Но он мысленно раздел её, пытаясь представить её скрытое под монашеской одеждой мягкое обнажённое тело, и почувствовал возбуждение.
На этот раз, с Аней Крол, всё обстояло иначе. Она была не в монашеских одеяниях. Её платье из мягкой шерстяной ткани отнюдь не скрывало очертаний фигуры. Мирек отметил полную грудь, узкую талию и красивые ноги. Лицо было красивым, кожа нежного оливкового цвета, а густые волосы отливали иссиня-чёрным. Но в своём воображении он мог представить её только облачённой в монашеские одеяния и головной убор.
* * *
Комната Мирека была обставлена по-спартански. Односпальная кровать вдоль стены, шкаф для одежды и небольшой стол с единственным стулом.
Мирек подошёл к окну и остановился, разглядывая улицу. Пошёл мелкий дождь, и тротуары заблестели, отражая уличные огни. По тротуару медленно прошла парочка, при этом и мужчина, и женщина о чём-то спорили, активно жестикулируя. Мирек решил, что это супруги. Он и сам однажды был на пороге того, чтобы стать главой семейного очага. Избранницей Мирека была дочь одного полковника из их управления. Она была симпатичной, очень жизнерадостной и страстной в любви. Он видел, что у неё бурный характер, но не очень беспокоился, так как полагал, что она умеет держать себя в руках. Ему нравились женщины с характером. Умная и симпатичная жена — достояние перспективного офицера, каким себя считал он. Через несколько недель Мирек решил сделать ей предложение. Он был воспитан в соответствии с давними традициями, так что прежде, чем заговорить об этом с ней, попросился на приём к её отцу по личному вопросу. Встреча была назначена в кабинете полковника после окончания рабочего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55