На меня он взирал, мягко говоря, недружелюбно, желваки под кожей его ангельски-розовых щек тяжело перекатывались.
— Ну во-первых, не воровка и не мошенница. — Голос мой подрагивал жалко и гаденько, вызывая, вероятно, сомнения в правдивости слов. — А во-вторых, давайте поговорим спокойно… Я, собственно, и пришла сюда для того, чтобы с вами поговорить.
— И для этого вскрыли замок? — поддельно изумился Болдырев.
— Ничего я не вскрывала. Вы меня сами заперли, когда с мусорным ведром вернулись… Я просто увидела, что дверь открыта, заглянула на секундочку…
— Леха, ты прикинь, как она круто заглянула! — Славик состроил брезгливую физиономию и упер руки в бока. — Не в прихожую, не на кухню, а сразу в дальнюю комнату! По шкафам рыться, что ли? Бабки искать?
Я немедленно обиделась:
— Да что тут найти-то можно? Стадо мамонтов влегкую потеряется!..
Грохот я за дверью услышала и мат, вот и зашла. Подумала, тут какие-то разборки и вас спасать надо… Идиотка!
— Точно! — охотно согласился Болдырев. — Или слепошарая. Ты «Криминал» по телевизору хоть раз смотрела? Видала, что с квартирами после разборок бывает? Видала или нет? Ты что, зашла — кровь увидела? Стулья переломанные?
Дырки от пуль в стене? Чего ты в дальнюю комнату поперлась?
Мои глаза к тому времени уже расширились до нормального состояния, сонная припухлость спала.
В общем, выглядеть я стала более или менее прилично, что лучше всякого зеркала отразил заинтересованный взгляд Лехи. Вдохновленная этим обстоятельством, я несколько обнаглела и заявила:
— Ну, крови, возможно, и не было. А яичная скорлупа по всему полу валялась. И помидоры тухлые. А еще картофельные очистки и шмотки стогом навалены. Нормальный человек при нормальных обстоятельствах такой бардак развести не может!
Леха жизнерадостно ухнул, Славик же обиделся:
— У себя дома командуй, ладно?
На несколько секунд повисла тишина, нарушаемая лишь монотонным шуршанием. Похоже, кот на кухне рылся в остатках мусора. Я не знала, что сказать в свое оправдание, Славик не знал, на чем дальше строить систему обвинения. Молчание прервал Леха, хлопнув себя по коленям и предложив:
— Ну что, ребята! По пивку в таком случае дернем, что ли? Барышня, похоже, безвинно пострадала, ей за это бутылочка «Балтики» полагается.
Болдырев неопределенно пожал плечами и молча вышел из комнаты. Или «Балтикой» не хотел делиться, или просто общество ему мое не нравилось.
Впрочем, я не только не страдала по этому поводу, но даже все время, пока он отсутствовал, усиленно аккумулировала положительные эмоции. Кареглазый Леха не сводил с меня глаз. При этом он совершенно не походил на профессионального донжуана. Физиономия простецкая, но по-мужски привлекательная, глаза круглые, как пуговицы, подбородок — в меру квадратный, из тех, какие мне нравятся. И вел он себя весьма располагающе. Вместо того чтобы выспрашивать паспортные данные, телефончик и интересоваться моим свободным временем после полуночи, просто спросил:
— А что тут у Славки громыхало-то? На кого он матюгался?
— На кота, наверное, — предположила я. — Кот, похоже, сгущенку разлил, еще и съел половину.
— Бедный Мессер! — усмехнулся Леха. — Теперь опять неделю одни картофельные очистки жрать будет.
— Бедный кто?
— Мессер. Мессершмитт его полное имя. Видела, какой он здоровый? Как бомбардировщик!..
Так непринужденно, без излишних реверансов, мы перешли на «ты». Когда вернулся Славик, между нами уже установилось что-то вроде психологической близости. Физически это выразилось в том, что Леха, пару минут поерзав на месте, все-таки придвинулся ко мне поближе. Наши плечи теперь почти соприкасались. Гнусный Болдырев, естественно, не мог не разрушить сию чудную ауру, скучно заметив, что древняя кровать тяжести двух человек не выдерживает, к попросив друга пересесть на пол. Тот попытался его урезонить, добродушно загудев:
«Да ладно тебе! Двух человек она не выдерживает! Кому-нибудь рассказывай, только не мне. Я-то, слава Богу, про твои уик-энды знаю!» — однако даже эти эротические намеки не произвели желаемого эффекта. Славик не повеселел, и Леха в конце концов покорно пересел на пол, предварительно расшвыряв ногами кассеты.
Носки он носил точно такие же, как Вадим Петрович, — черные, с едва заметным рельефным узором. Я была далека от мысли, что мой новый знакомый снял их с мертвого тела, и прекрасно понимала, что таких носков — на каждом рынке пруд пруди. Но тем не менее факт этот меня отрезвил и направил мысли в нужное русло. А тут еще и Болдырев, отхлебнув из горлышка своей бутылки, поинтересовался:
— Ну что? Так и будем молча сидеть или все-таки скажешь, зачем пришла?..
Быть может, не придумала еще просто?
— Понимаете, Слава, — я с легким, но убийственным кокетством провела указательным пальцем по нижней губе, — я — всего лишь одна из посетительниц вашего бара…
Болдырев страдальчески возвел глаза к потолку и стал похож на молящегося ангелочка.
— …И хотела бы с вами поговорить по поводу еще одной посетительницы, в отличие от меня — постоянной.
Леха неловко заерзал в своем углу. Видимо, последняя словесная конструкция показалась ему слишком затейливой.
— Она, видимо, бывает у вас часто, потому что вы знаете, какой кофе она обычно заказывает…
— Ну? — нетерпеливо перебил Славик и еще раз хлебнул «Балтики».
Я же повертела в руках свою так и не тронутую бутылку с уже осевшей пеной и выдала:
— Ее зовут Ольга. Когда мы несколько дней на зад забегали в «Лилию», на ней был белый кашемировый свингер, большой пестрый платок и высокие сапоги. У нее очень красивый, поставленный голос и просто шикарные волосы — темные, слегка волнистые…
Я готова была к любой реакции, но только не к такой: Славик мгновенно побледнел, поставил «Балтику» на пол и скрестил руки на груди, Леха посмотрел на меня как-то странно и, вероятно пытаясь скрыть неловкость, принялся насвистывать «Позови меня с собой». Не до конца оценив всю щекотливость ситуации, я продолжила:
— Мне очень важно ее разыскать. Вы даже себе не представляете, как важно! Если вы мне поможете, я заплачу любые деньги… В пределах разумного, конечно! И если…
— Пошла вон! — коротко и емко уронил Болдырев. — И не вздумай больше попадаться мне на глаза, добром предупреждаю! Не знаю я никакой Ольги, и знать не хочу.
— Но подождите…
— Никаких «подождите»! Вали давай отсюда, пока я не вызвал милицию — и не сказал, что ты в квартиру забралась, пока меня дома не было!
Леха во время нашего светского диалога явно чувствовал себя неловко, но почему-то не вмешивался. Мне казалось, что он чего-то побаивается: в круглых его глазах застыл страх кролика, торопливо пожирающего морковку на хозяйской грядке. Как мужчина он сильно померк в моих глазах, однако в качестве объекта для наблюдения стал представлять несомненный интерес. Чувствовалось, что дело тут нечисто. Но в то же время было абсолютно ясно: сегодня ловить здесь больше нечего. Славик про Ольгу ничего не скажет!
Коротко и демонстративно усмехнувшись, я встала, смахнула с рукава невидимые пылинки и прошествовала в прихожую. Естественно, никто из джентльменов провожать меня не стал. Я сама отперла дверь, сама же и прикрыла ее за собой.
"Ольга, Ольга, кто же ты такая, если при одном упоминании твоего имени здоровенные бугаи начинают дрожать, как овечьи хвосты? — билось у меня в висках, пока я спускалась по лестнице. — Крестная мать местной мафии, что ли?
Ладно, пусть так…, Но почему тогда для выполнения своего плана ты просто не наняла опытного киллера? Зачем было втягивать еще и меня, понимая, что в милиции я опишу твою внешность подробно и охотно? Или ты постоянно следишь за мной и знаешь, что до милиции мне дойти не суждено?"
Последняя мысль была совсем уж безрадостной, и я даже вздрогнула, услышав за спиной торопливые шаги. Леха выскочил вслед за мной из подъезда, как-то неловко откашлялся и поправил воротник своего длинного черного плаща.
— Я тут это… — Закончив с плащом, он принялся теребить белое кашне. — Подумал, в общем, что поздно, темно уже… Может, тебя до метро проводить?
— Ну проводи, — согласилась я. — Не откажусь, если дашь мне пятерку, или десятку взаймы, а то мне от метро ехать не на что…
Минут через пять Леха уже знал, что я живу в Люберцах, мне двадцать восемь лет и зовут меня Женя. Я же выжидала момент, когда он наконец успокоится, перестанет с повышенным интересом разглядывать небо и фонари и можно будет задать ему главный вопрос. Впрочем, он избавил меня от необходимости выдумывать завуалированную прелюдию и начал сам:
— Ты только на Славку не обижайся, Жень. Вообще, он мужик хороший!
— Ничего себе хороший! Хам, каких свет не видывал! Ну что я ему сделала?
Просто про Ольгу спросила! Не хотел, мог бы не отвечать, а то раскричался:
«Пошла вон! Увижу — убью!»
— А она тебе кто — эта Ольга? — Лехин активный интерес к небу и фонарям сменился интересом к шнуркам собственных ботинок.
— Никто. Просто знакомая. Мне ее надо найти по одному конфиденциальному делу.
— Не надо ее искать.
— Это почему?
— Потому. — Слова выдавливались из Лехи тяжело, как остатки зубной пасты из практически пустого тюбика. — Просто мой тебе совет: оставь ее в покое…
Может, я как-нибудь помогу твою проблему решить?
— Леша, — я резко остановилась и с расчетливой нежностью коснулась холодными пальцами его руки, — объясни мне, в чем дело? Я запуталась, ничего не понимаю… На назначенную встречу Ольга не явилась, пропала куда-то. Вы тут еще меня пугаете! Что мне делать-то, Леша?!.
На театральном языке такое поведение называется «пристройка снизу» — пристройка слабого к сильному, зависимого к защитнику. Мужчинам такое женское поведение, как правило, льстит.
— Ну Жень! — Он страдальчески поморщился. — Не могу я тебе всего сказать… Просто поверь мне на слово — и все!
— «Не могу всего сказать», «не могу всего сказать»! Так или в кино говорят, или в милиции…
Очаровательно капризничать и дуться я научилась, когда в Новосибирске играла купеческую дочку Липочку из Островского. Леха помялся на месте, еще раз с неизбывной тоской взглянул на мой отнюдь не классический профиль.
— В общем, этой Ольгой интересуешься не ты одна, а еще некоторые темные личности. А Славка вспомнил, что это ты с ней за столиком сидела, когда… Ну, короче, ты меня поняла?
В данном случае симулировать патологическую тупость не пришлось.
— Не поняла! — честно ответила я и еще жалостливее взглянула в Лехины «пуговичные» глаза.
— А-а! — Он махнул рукой, словно собираясь среди зимы прыгать в прорубь.
— Слушай, короче! Только никому не рассказывай… Заходит иногда в «Лилию» клоун один. Так-то он, может, и ничего, нормальный мужик, но алкаш. Причем алкаш прикольный: кого хочешь может тебе изобразить — хоть президента, хоть дворника, хоть лягушку-квакушку! То ли он пародист бывший, то ли артист… И я так понял, что наняла его одна контора, чтобы он по барам и ресторанам шлялся и кое-какую информацию распространял типа «заройте ваши денежки на Поле чудес».
Вот… Ну а эта контора она не только «полями чудес» занимается и не только «пирамидки» строит, там и посерьезнее дела делаются…
— Опять непонятно!
— Да подожди ты! — Леха досадливо мотнул крупной головой и тяжело вздохнул. — Не должен я, конечно, тебе это все рассказывать… Так вот клоун этот пару раз встречался в «Лилии» с еще одним мужиком. Вот тот на самом деле странный типчик. Весь в сером, плащ до самых пяток, половина лица перевязана, как у человека-невидимки, шапка какая-то на голове — не то кепка, не то тюбетейка. И говорит так, будто ему вчера голосовые связки прооперировали…
Один раз они посидели, кофе попили, мы со Славкой сразу на этого кента внимание обратили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56