Но стрела ее язвительности пролетела мимо.
— Мы и об этом говорили, — сказал он серьезно. — Ты бы согласилась жить с нами. Таким образом, мы бы все были как бы вовлечены в это дело.
— Не могу поверить, — сказала Джери-Ли и потрясла головой.
— Вполне осуществимый план, — сказал он. — Вчера вечером мы были в гостях у моего психотерапевта. Он устраивал особый прием. И все согласились, что идея могла бы отлично сработать.
— Все? Он кивнул.
— Все! Ты же знаешь моего психотерапевта, — мы называем его психик.
У него пациенты — из числа самых влиятельных лиц в городе. Раз в месяц мы встречаемся у него на своеобразном собеседовании, целью которого является повышение уровня нравственности. Проблемы совести. Вот так и возникла эта идея.
Джери-Ли знала его врача. Если вы совершенно не нуждались в его помощи в тот момент, когда обратились к нему, то уже к концу первого вашего визита вы будете остро нуждаться в помощи хорошего психиатра.
Конечно, при условии, что вы хорошо известный человек и можете позволить себе платить сотню за час.
— Ах, вот значит как! — сказала она с раздражением. — Нечего сказать — удружил! Мне понадобилось целых два года, чтобы этот город стал воспринимать меня серьезно. И в один вечер вы навесили на меня репутацию придурка.
— Да ничего подобного, Джери-Ли! — совершенно искренне запротестовал он. — Мы все совершенно откровенны на таком приеме у нашего психика. Мы открыто говорим друг с другом, и все очень высоко ценят тебя, уважают, поверь мне!
— Конечно, — пробурчала она.
— Точно, я говорю. Возьми, к примеру. Тома Касла. Он выпускает твою картину.
— Ну и что же он? — спросила она заинтересованно, надеясь узнать что-нибудь, что может подтвердить слова ее агента.
— Он сказал, что разговаривал с твоим агентом о том, чтобы ты написала сценарий, основанный на твоей книге. И еще он сказал, что убежден — только ты можешь это сделать. Особенно после того, как написанный Уорреном сценарий по твоей книге оказался таким безнадежным.
— Чего же он ждет? — спросила она.
— Он сказал, что студия не позволяет ему начинать действовать, пока нет звезды.
— Вот же какое дерьмо! — сказала она с отвращением. — Ничего не меняется. Так что же идет раньше — яйца или курица?
— Он сказал, что на студии хотят, чтобы снимался я. Если я соглашусь, они дадут ему полное добро.
Она не смогла удержаться и буквально взвилась:
— Так Бога ради, что тебя держит?
— Собственно, именно по этому делу я и пришел к тебе, — объяснил он ей терпеливо. — Я прочитал книгу. Но я не уверен, гожусь ли на эту роль именно я. Мне кажется, что ведущая роль там написана более возрастная.
— Не волнуйся, ты отлично можешь сыграть ее, — сказала она твердо.
— Но мой возраст, — продолжал он протестовать.
— Помнишь Джимми Дина в «Гиганте»? Он сыграл сорокалетнего, когда ему было двадцать три — двадцать четыре. А ты, как актер, не хуже него. У тебя есть те же качества, и ты действуешь на зрителя безотказно.
Она просто видела, как актерское самолюбие начало работать.
— Ты действительно так считаешь? — спросил он. — Хм... Джимми Дин...
Она кивнула.
— А что, по-твоему, заставило меня обратиться в первую очередь к тебе?
— Будь я проклят... — сказал он с удивлением в голосе и во взгляде.
— А я никогда даже и не думал об этом.
Но она видела, что ему приятно.
— Если ты будешь играть, я могу написать такую роль, что у всех задницы взмокнут, — добавила она для большей убедительности. — Вместе мы сможем добиться такого, что это будет само совершенство. Он задумчиво кивнул и сказал:
— Если подумать, это дьявольски интересная роль.
— Такая попадается раз в жизни, — продолжала подогревать его Джери-Ли. — Мечта актера. Исполнение этой роли сразу же поставит тебя в ряд с Мак-Куином и Редфордом. — Она засмеялась и торжественно произнесла:
— Джордж Баллентайн, суперзвезда!
Он тоже рассмеялся, потом его лицо опять стало серьезным и он спросил:
— А кто будет режиссером? У Джимми Дина были Казан и Джордж Стивене.
Нам нужен самый лучший: Коппола, Шлезингер, кто-то такого калибра.
— Ты назови его — и мы добудем.
— Мне нужно подумать, — сказал он. — Я обговорю все со своим агентом.
— Ты расскажи ему то, что я тебе сказала. Самое главное то, что мы сможем работать вместе.
— Конечно, — ответил он, но Джери-Ли видела, что он думает о чем-то другом.
— Скажи, как ты думаешь, Розмари сможет сыграть ту девочку?
— Мне кажется, что ты только что говорил о ее контракте на три года в сериале, не так ли?
— Во-первых, она может договориться и получить разрешение сыграть эпизодическую роль, — сказал он. — Кроме того, все будет выглядеть куда пристойнее, если мы все вместе будем в этом участвовать. Особенно после того, что произошло.
— Почему бы и нет? — она кивнула. — Роскошная смесь для кассового успеха.
— Мне пришла в голову одна мысль, — сказал он. — Почему бы тебе не приехать завтра к нам на ужин? Я бы пригласил моего агента, и мы бы все спокойненько обсудили все вместе.
Вот уж чего она не хотела бы делать — обсуждать всем вместе!
— Почему бы тебе вначале не обмозговать все самому? — выдвинула она встречное предложение. — А встретиться мы бы могли в конце недели, когда я немного окрепну и почувствую себя лучше.
— Замечательно, — сказал он и поднялся. И вдруг она заметила на его лице смущенное выражение.
— Вот же чертовщина! — сказал он и сунул руку в карман.
— В чем дело?
— Сам не могу понять, что в тебе есть такого, Джери-Ли? — спросил он со смущенным смешком. — Каждый раз, когда я оказываюсь рядом с тобой, — у меня встает.
— Ты сделал мне очаровательный комплимент, — рассмеялась она, поднялась и нежно поцеловала его в щеку. — Но тебе придется потерпеть и сохранить его в таком виде до тех пор, пока я не приду в себя и не поправлюсь.
— Он ушел? — спросилаАнджела, выходя из кухни. Джери-Ли кивнула.
— Мне он не нравится, — сказала Анджела категорически. — По его вине тебе пришлось пройти через эту операцию, а он даже не подумал спросить, как ты себя чувствуешь. Он бы поперся прямо в твою спальню, если бы я его не остановила. Эгоистичный, жлобский сукин сын.
Джери-Ли посмотрела на подружку и расхохоталась.
— И ко всему он еще и актер, что делает все вышесказанное тобой еще хуже, — сказала она.
— Не вижу ничего смешного, — сказала Анджела. — Я бы не стала разговаривать с человеком, подвергшим меня таким мучениям.
Джери-Ли покачала задумчиво головой.
— Не он один виноват, — сказала она. — До сих пор для того, чтобы забеременеть, нужны были двое. И если бы я не торопилась, то обязательно вспомнила бы о диафрагме.
Доктор закончил осмотр и выпрямился.
— У вас все идет хорошо, — сказал он. — Завтра, если хотите, можете начать выходить из дому. Но, конечно, не утомляться. Если почувствуете, что устали, возвращайтесь домой и ложитесь в постель.
— О'кей, Сэм.
— В понедельник придете в клинику, и я еще раз, окончательно, посмотрю вас.
— Я стала чувствовать себя, как подержанная автомашина.
— Не беспокойтесь, — улыбнулся он, — у вас запас прочности еще на добрых пятьдесят тысяч миль. Кроме того, у меня появилась идея насчет одной новой детали в вашем моторе: если ее заменить, вы будете двигаться даже лучше, чем до недавнего времени.
— Что это?
— Я только что получил данные клинических испытаний нового средства.
Это медная спираль, совсем небольшая. Я думаю, вы сможете с ней свободно ходить.
— Закажите для меня — я попробую.
— Я уже сделал заказ, — сказал доктор. — Всего хорошего.
— До свидания, Сэм, — сказала она. В это время зазвонил телефон. Она подняла трубку и одновременно крикнула Сэму:
— Я не провожаю!
Звонил ее агент.
— Кто это у тебя был?
— Доктор, — сказала она устало. Все агенты были одинаковы — они жаждали знать о тебе все до донышка.
— И что он сказал?
— Что я буду жить! В общем, завтра я могу выйти из дому.
— Хорошо, — ответил агент. — Нам необходимо устроить встречу, — его голос понизился до конфиденциального шепота. — У меня есть кое-какие хорошие новости, но я бы не хотел говорить об этом по телефону.
Вот еще одна характерная для всех агентов черта: все у них должно быть совершенно секретно. Никто из них в делах не желает доверять телефону, даже если речь идет о том, чтобы прочитать заголовки из ежедневной газеты.
— Ты хочешь сообщить о том, что хорошо, если Джордж будет участвовать в фильме? В его голосе прозвучало удивление.
— Я думал, что ты лежишь в постели. Откуда ты узнала?
— Ради Бога, Майк, — рассмеялась она, — ты же знаешь обо мне и Джордже.
— Нет, я не знаю! Что ты и Джордж?
— Ну, то, что это его ребенка мне вычистили только что.
— Вот же сукин сын! — воскликнул он. Потом он умолк и, видимо, размышлял. Наконец, заговорил, и в голосе его появилось нечто вроде успокоенности. — Но в таком случае для нас все значительно упрощается! Ему придется выслушать тебя. Ты можешь потребовать, чтобы он согласился сыграть главную роль!
— Я не могу потребовать от него ничего! — сказала Джери-Ли, — Все, что я могу, это попытаться уговорить его.
— Он тебе должен кое-что, — сказал агент многозначительно.
— Ничего он мне не должен, — сказала она категорически. — Я живу совсем по другим правилам: я взрослая девица, и я не делаю ничего, чего я не хотела бы делать.
— Ты можешь хотя бы прийти ко мне в офис завтра утром? Я попытаюсь объяснить тебе, как все это важно!
— В одиннадцать тебя устроит?
— Хорошо, — сказал он. — Я рад, что ты чувствуешь себя лучше.
— Я тоже рада, — сказала она.
В трубке щелкнуло, и она положила ее. Вздохнула. Нет, он был все-таки хорошим агентом, но жил в древнем мире и, соответственно, с юмором у него не все в порядке. Анджела сидела на кушетке и читала рекламный журнал.
— Что сказал доктор? — спросила она.
— Что мне лучше. Словом, завтра я могу выйти.
— Вот и хорошо, — сказала Анджела. — Ты хочешь обедать?
Джери-Ли пожала плечами.
— Может быть, вырезку? Или цыпленка? — спросила Анджела. — На всякий случай я достала из морозильника и то, и другое.
— Вырезку, — сказала Джери-Ли без, всяких сомнений. — Мне нужно набраться сил.
Анджела поднялась и пошла на кухню.
— Тогда я начинаю готовить, — крикнула она. — Будет еще салат и картофельная соломка в масле по-французски.
— И мы откроем бутылочку красного вина, — сказала Джери-Ли. — Хорошее вино. Шамбертен, то, что ты мне подарила. Я сохранила ее специально для такого вечера.
— А ты не забыла? — спросила Анджела.
— Не забыла.
— Свечи поставим? — спросила Анджела.
— Пойдет. Я скручу пару самокруток. Одну мы выкурим до обеда, другую после, перед тем как лечь спать.
Анджела продолжала улыбаться, и голос ее звучгл радостно и легко, когда она сказала:
— Совсем как в добрые старые времена.
Джери-Ли грустно посмотрела ей вслед, когда та уходила на кухню.
Все-таки есть в ней что-то очень трогательное...
Добрые старые времена... Только очень молодое существо может так думать. Или очень старый человек. Нет такого понятия — добрые старые времена. Есть только хорошее время и плохое время. И иногда хорошее приходит одновременно с плохим, а в другой раз плохое приходит вместе с хорошим. Все зависит от того, что творится в данный момент у вас в мыслях, в каком времени вы себя сами ощущаете — в хорошем или плохом.
Вот, к примеру, время, когда Джери-Ли превратилась в Джейн Рэндолф, и время, когда Джейн Рэндолф верну лась в эту жизнь и снова стала Джери-Ли Рэндол. Какое из них было хорошим, а какое плохим? Она не знала какое. Но, в любом случае, это не были «старые времена». Все произошло не так уж и давно.
Глава 11
Янтарный раскаленный глаз софита над крохотной сценой, на которой она танцевала, слепил ее, и поэтому все, что происходило в зале, было как бы затянуто желтоватым туманом. Яростные, ядовитые звуки рока заглушали голоса сидящих за столиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72