— Вечно эти твои проклятые подсказки, Спирс! Я не собираюсь отправляться в Чейз. Мистер Уикс и сам справится с этой задачей. Правда, вряд ли присутствие Дукессы сможет оказать ему ценную поддержку. Но ей же так хотелось вмешаться! Можешь не затруднять себя ответом. В любом случае я встречусь с лордом Дрэкони завтра в министерстве военных дел.
— Можно ли мне пойти распорядиться насчет вашей ванны, милорд?
— Да, конечно. И не пытайся влиять на мои решения, Спирс. Я не собираюсь отправляться в Чейз из-за этого Тревора с женственной талией. Хотя, пожалуй, мне надо связаться с мистером Уиксом и сказать, чтобы он не давал окончательный отворот Тревору и его семейке. Пусть знают, что у них еще остается шанс унаследовать Чейз после меня… Да, мне непременно надо переговорить с мистером Уиксом.
— Но Дукесса ваша жена, сэр!
— О, она уже не питает никаких надежд и полностью осведомлена о моих намерениях. Если у нее и появятся дети, то они будут не моей крови и не смогут унаследовать титул.
Марк с удовольствием отметил негодующий взгляд Спирса и улыбнулся. Пусть позлится. Черт побери этого проклятого камердинера, сующего во все свой нос! Он продолжал счастливо улыбаться до тех пор, пока двое лакеев не внесли в комнату ванну и баки с водой.
Намыливая голову, он чувствовал излучаемое Спирсом неодобрение и строгий взгляд. Но это лишь забавляло его.
Заметив, что Спирс снова собирается раскрыть рот, Марк тут же предупредил его ледяным тоном:
— Нет, Спирс, я не поеду в Чейз. Мне нет никакого дела до Тревора, мистера Уикса и Дукессы. Я собираюсь развлечься здесь, в Лондоне.
— Милорд, осмелюсь заметить, не повредит ли тяга к наслаждениям вашим текущим делам? Вам предстоит подготовиться к Венскому конгрессу, который состоится этой осенью.
— О, все это не очень меня касается, Спирс. Я ведь не какой-нибудь проклятый дипломат. Пусть они там и лгут что хотят и придумывают. Лорд Кэстельри уже спрашивал, не хочу ли я включиться в эту работу, но я ответил, что у меня есть дела поважнее. Разумеется, я не так ему сказал и был с ним очень вежлив, но твердо дал понять, что намерен сам располагать собой как мне заблагорассудится, а в политику если и буду вмешиваться, то лишь когда пожелаю. Что же касается моих обязанностей, связанных с лордом Дрэкони в Лондоне, то намереваюсь взять у него завтра отвод, по крайней мере на время. Мне ведь нужно вступить в права владения и позаботиться о фамильной собственности. Эти вопросы требуют достаточных усилий. Думаю, лорд будет лишь рад положению моих дел, связанных с наследством, и не станет чинить препятствий.
— Я понял, милорд. Но вы сами изволили заметить, сколько усилий потребуется для управления вашей собственностью. Лишь чтобы войти в курс всех дел, вам потребуется не меньше десяти месяцев.
— О да, я знаю, Спирс. Но ради Бога, не ищи больше аргументов в пользу моей поездки в Чейз! Дукесса — это женщина, которую я хочу видеть меньше всех на свете.
— Но она графиня и ваша жена, милорд.
— Твои бесконечные упреки и споры просто невыносимы, Спирс. Убирайся и оставь меня одного! Забудь про Чейз.
Чейз-парк
Дукесса уставилась на Вильгельмину Уиндем не веря своим ушам:
— Простите, мэм?
— Я сказала, что в перьях этих рябчиков может оказаться полно паразитов.
Столь резкая манера шокировала Дукессу, но она тактично ответила:
— Я попрошу Баджи тщательно проверить их перед тем, как отнести на кухню.
Вильгельмина кивнула, обводя взглядом огромную Зеленую гостиную.
— Ах, эта комната совершенно такая, как муж описывал ее! Весь Чейз-парк хранится в моем воображении. И вот наконец я здесь. Вы, конечно, удивляетесь, почему мы сразу же отправились сюда, а не в Лондон. Но я так хорошо знала, где находится Чейз, и мне так не терпелось попасть сюда!
Дукесса вежливо заметила:
— Но, мэм, даже если бы мы с Марком не поженились, Чейз мог принадлежать лишь прямому наследнику титула.
— Да, я знаю. Вы что, принимаете нас за дураков?! Ведь это дом моего мужа, неужели вы не допускали, что мне захочется взглянуть на него?
— Ах, понимаю… Что ж, Чейз-парк достаточно интересное место, хотя бы с точки зрения истории, но, может быть, вам захочется посетить и Лондон, прежде чем отправиться в Америку?
— Ты, девчонка, я не нуждаюсь в советах!
Дукесса была вынуждена снова притвориться, что не слышит.
— Прошу прощения, мэм?
— Я сказала, что вы здесь хозяйка положения, и мы должны умолять вас позволить нам погостить здесь. Я так и поступлю. Не хочется покидать вас, Джозефина. Вы ведь так одиноки! Не хотите же вы сказать, что мы тут не к месту?
— Вы уже приехали, мэм, не спросив моего согласия. Что же касается наследства, то вам не на что рассчитывать.
— О, я полагаю, ты немало постаралась для этого, сука, — слегка сжевав конец, произнесла Вильгельмина.
На этот раз Дукесса уже не просила повторить, она лишь откинулась назад в кресле, принимая, насколько это было возможно, безразличный вид.
— Должно быть, очень приятно быть богатой, — как ни в чем не бывало продолжала Вильгельмина.
— Разумеется.
Улыбнувшись, Вильгельмина спросила:
— А что вы думаете о моих мальчиках?
Мальчиках? Тревору было двадцать четыре, столько же, сколько и Марку, а Джеймсу — двадцать.
— Они очаровательны, мэм. Урсула тоже очень приятный ребенок.
— Урсула — девчонка и ничего не стоит или стоит побольше вас, черт побери!
— Простите, мэм!
— Я говорю, что Урсуле повезло с рождением, мой сладкий ягненочек. Я верю, что она сможет сделать блестящую партию, выйдя замуж.
У Дукессы уже не на шутку разыгралась мигрень, и она лишь едва заметно кивнула, поняв, что Вильгельмина намерена покинуть ее. Затем, через дверь, в которую удалилась Вильгельмина, она выскользнула в сад, такой прекрасный в самом разгаре лета, с роскошно цветущими розами, нежными гиацинтами, пышными шапками гортензий и очаровательными кроткими маргаритками. Гроздья сирени источали столь приторный аромат, что заставляли забывать обо всем, навевая волшебные грезы. Дукесса подошла к старому дубу, столь кряжистому и развесистому, что под ним, казалось, собирались все ведьмы и духи в канун ночи 31 октября. Она уселась на его нижнюю ветку, прислонилась к толстому стволу и закрыла глаза. Хотелось побыть одной, однако мешали мысли о Вильгельмине. Казалось, что она провела с ней уже не один день, а целых десять. Хотя на самом деле и дня не было — лишь утро и вечер.
Мистер Уикс не мог сопротивляться атакам Вильгельмины и явно находился на пути к отступлению.
Но удивляло другое. По прибытии в Чейз Вильгельмина приняла их как своих гостей. Тетушка Гвент стояла позади и выглядела довольно сконфуженной. Было заметно, что она стушевалась перед властной гостьей.
Дукессу неприятно поразила эта встреча. Тревор тоже обманул ее ожидания. Она рассчитывала найти в нем грациозное, женственное существо с нежными белокурыми волосами; должен же он был по крайней мере шепелявить и носить бабочки до ушей! Марк будет разочарован.
Интересно, приехал ли он уже в Лондон?..
Спустя десять минут ее отыскали в саду Близнецы вместе с Урсулой. Ее головная боль к этому моменту из резкой успела превратиться в ноющую. Антония тут же объяснила:
— Я решила выйти замуж за Тревора, Дукесса. Он мне очень понравился.
— Тревора жаль. Несчастный! Он не может жениться на тебе, Антония, ведь тебе лишь пятнадцать, а он уже почти старый, — прервала ее Урсула.
Девушке было четырнадцать лет. Она была белокурая, как мама, с нежными мелкими чертами лица и обещала стать красавицей через пару лет.
— Старый! Тревор еще очень молод. — Щеки Антонии вспыхнули при таком высказывании о ее новом идоле.
— А почему он несчастен? — откусывая крупный кусок яблока, спросила Фанни. Раздался звук жевания.
"Она похудела, несмотря на то что продолжала все время жевать”, — отметила Дукесса. Лицо Фанни как-то вытянулось в последние месяцы. Они с Антонией еще росли. Дукесса вдруг почувствовала себя старой.
— Потому что его жена умерла, — ответила ей Урсула.
— Разве он был женат? — спросила Дукесса в изумлении.
— Да, его жену звали Хелен, она была очень хорошенькая, но у нее было слабое здоровье. Она умерла вследствие выкидыша, случившегося после падения с лошади. Они прожили всего полтора года вместе. Поэтому Тревор и отправился в Нью-Йорк.
Получив письмо от мистера Уикса, мать вызвала его, хотя наш Джеймс и был против. Он считал, что ему больше подходит роль старшего в семье после смерти отца, и хотел сам заботиться о нас. Он не разговаривает с Тревором уже целую неделю, но тот почти не обращает на это внимания, ему нет никакого дела до Джеймса. У него такой характер: находясь с нами, он постоянно витает где-то. Надеюсь, ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Да, — ответила Дукесса, — я понимаю.
"Боже, — подумала она, — ведь я совершенно ничего не знаю о всех них: что им нравится, на что они надеются, какие у них секреты”.
— К тому времени, когда мне будет восемнадцать, — сказала Антония с самоуверенностью девочки, считающей себя завидной богатой невестой, способной распоряжаться другими всю свою жизнь, — Тревор сможет забыть о своих несчастьях. Он женится на мне, и я не умру, ожидая ребенка, потому что очень крепкая, сильная и отлично езжу верхом. Тетушка Гвент говорит, что я вынослива, как горностай.
Фанни окончательно расправилась со своим яблоком и , швырнула огрызок в пруд. Несколько диких уток испуганно вспорхнули в воздух.
— Возможно, я возьму себе Джеймса, — сказала Фанни. — Пусть он немного подрастет. Мальчишек можно сравнить с желторотыми птенцами или вином, которое нуждается в выдержке. Кажется, так папа всегда говорил о Чарли и Марке? Да, он говорил, что они пока лишь уксус, который еще должен стать марочным вином.
Урсула рассмеялась, но Антония выглядела несколько подавленной.
Дукессе стало неловко от слов Фанни.
— Очень хорошо, что ты вспоминаешь о своих умерших братьях с радостью и улыбкой. Я тоже очень хорошо помню то время, когда они были подростками, — сказала она, чтобы смягчить ситуацию.
— Мои кузены умерли, поэтому Марку и удалось стать графом… — сказала Урсула.
— Марк такой же твой кузен, как и они, — заметила ей Дукесса. — Ваши отцы были братьями. Ты должна уважать его, Урсула, потому что он теперь глава рода Уиндемов.
— Да, мэм, я понимаю.
— У тебя есть шанс выказать свое уважение прямо сейчас, Урсула.
Дукесса замерла. Потом, очень медленно повернувшись, она увидела Марка, стоявшего за толстым стволом с другой стороны дуба. Интересно, как долго он мог находиться там, слушая их глупые разговоры… Она молча уставилась на него.
— Охотно, милорд, — ответила Урсула.
— Ты можешь называть меня просто Марком, ведь я твой кузен.
— Да, Марк.
— И никакого горячего приветствия собственному мужу? — Марк подошел к Дукессе, почти лениво взял ее руку и поднес к губам.
Глава 12
Марк нахмурился при звуках сочного баритона Спирса, распевавшего на всю спальню куплеты про русского царя, принца и княгиню Екатерину.
— Милорд, вы уже виделись с Дукессой?
— Да, всего на какой-то миг. Она была в саду с юными леди.
— С ней все в порядке?
— А что с ней могло случиться, Спирс? Постой, ты что же, хочешь, чтобы я следил за ней так же, как ты за мной?
— Ну что вы, милорд! Просто когда я видел ее в последний раз, она показалась мне не очень счастливой. Ваш тон с ней часто бывает недопустимым, нужно соблюдать хотя бы внешние приличия!
— Она не заслуживает никаких приличий, допустимого тона и тому подобного, понимаешь ты это, предательский болван?
— Я очень ценю сдержанность и безупречные манеры вашего сиятельства, — ответил Спирс, бережно раскладывая в одежном ящике галстуки-бабочки с блестящей металлической нитью.
— Ты издеваешься надо мной, Спирс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51