Но что ночью делает здесь Джудит Перл, исчезнувшая из дома три дня назад? Куда едет она, сидя на лошади позади мужчины, направляясь на юго-запад, причем едет явно не по принуждению, а добровольно?
Найалл так долго стоял, не шевелясь, не произнося ни звука, что мелкие обитатели леса, казалось, потеряли всякий страх перед ним или просто позабыли о нем. За полянкой на продолжении его тропы раз-другой что-то громко зашуршало в густом подлеске, потом звуки стали удаляться на запад и вскоре стихли. Найалл очнулся от своего оцепенения и, повернувшись, стал прислушиваться к глухому стуку копыт по мягкой, заросшей травой земле, пока все не замерло. Наступила глубокая тишина.
Найалл не мог поверить тому, что увидел, и ничего не понимал. Этого не было, не могло быть! Ему, наверное, померещилось! Куда она ехала? Кто был ее спутник? Каковы ее намерения? Все было тайной, но это была ее тайна, а вера Найалла в Джудит была так сильна и неколебима, что никакое, даже самое странное ночное видение не могло пошатнуть ее. Единственным несомненным фактом являлось то, что он, благодарение господу, нашел ее и теперь должен удержать, не потерять снова, и этого было достаточно. Если он ей не нужен, если ей не грозит никакая опасность, пусть так и будет, он никогда не побеспокоит ее. Но он последует за ней, он должен это сделать, должен быть поблизости, чтобы быть уверенным, что с ней ничего плохого не случится, покуда то непонятное путешествие не закончится и он не увидит ее целой и невредимой при свете дня. Найалла не оставляло предчувствие, что, если он сейчас потеряет Джудит из виду, больше он ее никогда не увидит.
Он вышел из своего укрытия и ступил на тропу, по которой они поехали. Он не боялся потерять их: лес впереди становился все гуще, так что лошадь могла двигаться только по тропе, а ночью, в такой темноте, к тому же только шагом. Пеший человек мог легко обогнать их, если он знал лес так, как знал его Найалл. Ему нужно было только уловить направление, откуда доносятся звуки, и подойти по возможности ближе, чтобы быть рядом, если вдруг Джудит станет угрожать какая-нибудь беда. Эта местность была знакома Найаллу хуже, чем путь до Палли, так как деревушка Меол осталась в стороне, но лес и здесь был почти таким же, как там, и Найалл мог идти вперед, пробираясь от дерева к дереву неподалеку от тропы, и двигаться при этом быстрее, чем лошадь со всадниками. Вскоре он снова услышал тихий, мерно повторяющийся стук копыт. Звякнула уздечка, когда лошадь тряхнула головой, обеспокоенная, по-видимому, тем, что в темноте рядом с тропой что-то зашевелилось. Дважды до Найалла донесся короткий, отрывистый звон колокольчиков, похожий на призыв к молитве. Найалл понял, что Джудит близко и что он сможет быстро оказаться рядом с ней, если в том будет необходимость.
Они двигались прямо на юго-запад, все больше углубляясь в чащу Долгого леса. Здесь редко встречались открытые поляны, зато стали попадаться вересковые пустоши и голые, выступающие из земли обломки скал. Позади осталось не меньше мили, но всадники продолжали все так же осторожно двигаться вперед. Затянутое облаками небо потемнело, тучи стали плотнее. Поднимая глаза, Найалл с трудом мог различить верхушки деревьев. Он шел, вытянув руки, отводя в сторону сучья, пробираясь между ветвей от дерева к дереву, все время продолжая прислушиваться к ровному шагу лошади. Один раз он вдруг понял, что находится совсем рядом с ней, скорее почувствовал, чем увидел, как она движется по тропе справа от него. Он приостановился и подождал, пока чуть различимое пятно светлой лошадиной шкуры снова мелькнуло где-то впереди, и продолжал идти следом, только более осторожно.
Он потерял представление о времени, не знал, сколько уже длится эта ночная прогулка по лесу, ему казалось, что не меньше часа. А если они едут из города, значит, они покинули его еще на час раньше. Куда они направляются, Найалл понять не мог. Эти места были ему совсем незнакомы, за исключением, пожалуй, дальней вырубки, недавно отвоеванной у леса. Они, должно быть, идут вверх по течению Меола, приближаясь к его истоку. Слева местность была повыше, холмистей, и несколько маленьких ручейков — притоков Меола — стекали оттуда, пересекая тропу, однако это ни в коем случае не мешало движению, потому что любой из этих ручейков можно было перейти, не замочив ног, во всяком случае, летом. Тоненькие струйки змеились между камнями, едва слышно журча. Найалл подумал, что с того момента, как он пошел за ними вслед, они, наверное, прошли уже мили три.
Где-то неподалеку, справа, что-то прошелестело в лесу и затихло. Ритм шагов лошади нарушился, по стуку ее копыт можно было определить, что она ступила на более твердую, каменистую почву, но потом она вернулась на мягкий дерн — и остановилась. Найалл подобрался ближе, стараясь как можно тише отводить в сторону мешавшие ему ветки. Тьма вокруг стала чуть менее плотной — он понял, что тропа расширилась и перешла в заросшую травой дорогу, по которой часто ездили верхом, так что небо, пусть и затянутое облаками, смогло проглянуть сюда. Потом сквозь кружево листвы Найалл увидел бледное пятно — стоявшую неподвижно лошадь. В первый раз прозвучал голос, говорил мужчина, шепотом, ясно слышимым в тишине.
— Я провожу тебя до ворот.
Всадник уже спрыгнул на землю — в просвете между деревьями, где темнота была чуть менее густой, на фоне бледного пятна лошади можно было различить темную массу, похожую на надвигающуюся на луну тучу.
— Нет, — ответил голос Джудит, холодный и ясный. — Так мы не договаривались. Не хочу.
По тому, как зашевелилась лошадь, и по легкому шороху, сопровождавшему ее движение, Найалл понял, что мужчина снял Джудит с крупа. Голос его произнес, по-прежнему не очень уверенно:
— Я не могу отпустить тебя одну.
— Здесь недалеко, — ответила женщина. — Я не боюсь.
Мужчина, очевидно, согласился с ее решением, потому что Найалл услышал, как опять шевельнулась лошадь, звякнули стремена. Всадник сел в седло. Он еще что-то сказал, но слов разобрать не удалось, потому что в этот момент лошадь повернулась и пошла обратно, но не по тропе, по которой они пришли, а влево, вверх на холмы. Спутник Джудит явно хотел сократить путь и побыстрее добраться до проезжей дороги. Сейчас его заботила скорость передвижения, а не скрытность. Однако через несколько шагов он остановился, вернулся обратно и еще раз предложил Джудит проводить ее, понимая, что она опять откажется.
— Я не хочу оставлять тебя здесь…
— Отсюда я знаю дорогу, — ответила она просто. — Езжай, тебе надо попасть домой до рассвета.
Всадник снова повернул лошадь, тряхнул поводьями и двинулся по уходившей вверх тропе, которая была пошире и поровнее, и по ней можно было ехать с большой скоростью. Через некоторое время, судя по стуку копыт, лошадь перешла на осторожную рысь — всадник явно старался удалиться как можно быстрее. Джудит продолжала стоять на том месте, куда он поставил ее, сняв с лошади. Из-за деревьев Найалл не мог разглядеть женщину, но знал, что когда она двинется, он поймет. Он подошел ближе, готовый следовать за ней, куда бы она ни пошла.
Женщина знала дорогу, это было недалеко, и она не боялась. Однако он пойдет сзади и будет идти, пока она не доберется до безопасного места, каким бы оно ни оказалось.
Всадник уехал, замер последний глухой звук, наступила полная тишина. Только тогда Джудит шевельнулась. Найалл услышал, как она повернула направо, снова сойдя с относительно светлой дорожки в темноту лесной чащи, ветка хрустнула у нее под ногой. Найалл перешел дорожку и двинулся вслед за женщиной. Здесь проходила очень узенькая, но хорошо протоптанная тропинка, спускавшаяся с холмов к одному из более крупных, чем другие, притоков Меола. Найалл различил журчание воды впереди.
Он не прошел и двадцати шагов по тропинке, а Джудит была, вероятно, шагов на двадцать впереди него, как вдруг справа громко хрустнули кусты, а потом закричала Джудит — закричала громко, отчаянно, как кричат в смятении и ужасе. Найалл бросился на крик, он скорее почувствовал, чем увидел или услышал, что темнота перед ним дрожит, — там шла отчаянная, теперь почти безмолвная борьба. Найалл вслепую, неуклюже обхватил обеими руками два тела, пытаясь растащить их. Узел волос Джудит рассыпался, длинные пряди, упав, закрыли лицо женщины. Найалл сжал рукой талию Джудит и рывком отбросил женщину себе за спину, там было безопаснее. Тут он почувствовал, как взметнулась вверх длинная рука, пытаясь дотянуться до Джудит и нанести удар, на мгновение что-то сверкнуло — это было лезвие ножа.
Найалл поймал руку с ножом и рванул ее в сторону, одновременно он ударил коленом по колену противника, и они оба, ломая кусты, рухнули на землю. В полной темноте они катались по траве, боролись, напрягая все силы. Ветки так и хрустели под ними. Один старался освободить державшую нож руку, другой — отвести лезвие подальше от себя или завладеть ножом. Они пыхтели в лицо друг другу, дыхание их смешивалось, но разглядеть лица друг друга они по-прежнему не могли. Напавший был сильным, плотным мужчиной, полным решимости одержать верх, он пускал в ход жестокие приемы — бил головой, коленями, кусался, — однако вырваться и встать на ноги никак не мог. Найалл одной рукой держал правое запястье противника, а другой обхватил его туловище, прижимая к земле его вторую руку, так что тот мог только царапаться, раздирая в кровь шею и лицо бронзовых дел мастера. Рыча от напряжения, противник Найалла приподнялся, отчего они оба откатились в сторону и сильно ударились о ствол дерева. Злодей хотел оглушить Найалла, чтобы тот ослабил хватку, но перестарался. В итоге о твердое дерево ударилась его собственная рука, державшая нож. Пальцы разжались, нож отлетел и упал в траву.
Полуоглушенный, Найалл поднялся на колени и услышал, как рядом возится его враг, как он тяжело дышит и стонет, пытаясь отыскать среди лежалых листьев свое оружие, и ругается, что не может найти его.
Найалл бросился вперед, намереваясь снова схватиться с ним, но тот вскочил и, ломая кусты, побежал в том направлении, откуда пришел. Хруст веток и шуршание листьев сопровождали его путь сквозь чащу, потом шум затих где-то вдалеке. Нападавший исчез.
Найалл с трудом поднялся на ноги, помотал гудевшей головой и ухватился за дерево, чтобы не упасть. Он не понимал, где тропка, где Джудит, пока не услышал тихий голос, который медленно, сдерживая дрожь, произнес:
— Я здесь!
К Найаллу протянулась едва различимая белая рука. Он протянул свою, их руки встретились. Рука Джудит была холодной, но не дрожала. Узнала она его или нет — этого человека она не боялась.
— Вам очень больно? — спросила она.
Они подошли друг к другу и стояли рядом, очень тихо, скорее не из осторожности, а из взаимного уважения. Тепло их сердец, смешиваясь, согревало их обоих.
— А вам? Он напал на вас раньше, чем я смог добраться до него. Он вас не ранил?
— Он разрезал мой рукав, — ответила женщина, ощупывая левое плечо. — Наверное, просто царапина. Мне не больно, я могу идти. А вы… — Она положила обе руки Найаллу на грудь и осторожно провела ими по его телу, а потом и по рукам — от плеча до кистей, и почувствовала под пальцами кровь. — Он вас ранил, левая рука…
— Ерунда, — сказал Найалл. — Мы легко отделались.
— Да, он хотел убить, — серьезно согласилась Джудит. — Я не знала, что так близко от города бродят разбойники и нападают ночью на путников, наверное, ради одежды, не говоря уж о деньгах. — Только теперь, когда потрясение стало медленно проходить, она задрожала, и Найалл обнял ее, желая согреть. Тут она узнала его. Его голос нашел отзвук в ее душе, прикосновение вселяло уверенность. — Мастер Найалл? Как вы здесь оказались? Какое счастье для меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34