Просто Гарри Фрэзер на отдыхе совершает маленькую частную экскурсию в рамках основного турне. Грузоподъемник развернулся. И я замер.
Потому что водителем грузоподъемника оказался Дональд Стюарт.
Мне был знаком и сидевший рядом с ним. Массивное, загорелое лицо и никакой шеи. Приятель Лундгрена. Курт.
В течение какого-то мгновения никто из нас не двигался. Глаза Дональда под ободком желтой каски были узкими и черными. Я сказал:
— Доброе утро.
Эти слова глухо прозвучали в огромном бараке.
— Дави его, — спокойно посоветовал Курт.
Дональд молча кивнул. Его правая нога нажала на педаль. Грузоподъемник поехал прямо на меня.
Меня тесно окружали штабеля упаковочных коробок. За ними не укроешься. Поэтому я припустил что было духу, высматривая, куда бы нырнуть. Слышно было за спиной, как он орудует рычагами управления и рогатины с бочками поворачиваются, настигая меня все ближе и ближе. Я почувствовал сильный удар в левое бедро, упал на пол, перекатился и закричал от боли и страха. Рогатины снова приближались. Я пытался отползти в сторону, но моя левая нога омертвела и не слушалась. А рогатины сбросили на пол желтые бочки и стальные длинные острия нацелились прямо на меня. И тут вдруг Стюарт начал во что-то вглядываться. Во что-то сбоку от меня. Лицо его перекосилось. На полу — там, куда глядел с перекошенным лицом Стюарт, — расплывалась какая-то лужица. Двигатель грузоподъемника взвизгнул по-кошачьи. Вслед за визгом послышалась страшная ругань. Ругался почем зря Стюарт. Рогатины застыли в нескольких футах от меня. Я воспользовался передышкой и начал карабкаться на штабель каких-то ящиков. Левая нога все еще меня не слушалась, но я чувствовал, что кости целы.
Двери барака с грохотом захлопнулись. Это ушел Курт. Я увидел, что одна из желтых бочек, скатившихся с поддона, застряла под рогатинами. Стальное острие пропороло металл насквозь, и жидкость текла из бочки на бетонный пол. Если такая рогатина пронзает насквозь железную бочку, что же она проделала бы с моим туловищем?! Потом я вспомнил, что загадочная жидкость в бочке такого же цвета весьма жестоко обошлась с моим горлом, с кожей Джокки Салливана и с рыбой в Дэнмерри. Я принялся вытирать руки о свой плащ, не переставая наблюдать за Стюартом, у которого явно прибавилось причин расправиться со мной.
Но Стюарт сидел на своем грузоподъемнике бледный и неподвижный. Он был слишком потрясен случившимся.
Двери барака с шумом распахнулись, вошли, встревоженно переговариваясь, какие-то люди. Среди незнакомых мне голосов слышался голос Лизбет. Стюарт слез с грузоподъемника, подошел ко мне и громко спросил:
— Сэр, вы не ушиблись?
Его глаза бегали из стороны в сторону. Он был жутко напуган. Сообразительность вернулась ко мне слишком поздно. Стюарт наклонился надо мной, словно бы собираясь протянуть мне руку, и вдруг резко откинул назад голову в каске, а потом еще резче двинул ею вперед. Я отпрянул, но недостаточно быстро. Козырек его каски долбанул мне по переносице. Стюарт злобно проскрежетал:
— Последнее предупреждение. Не суй свой нос в чужие дела, педик вонючий.
Мои глаза наполнились слезами, и я упал в это дерьмо на полу, прикрыв лицо обеими руками. Надо мной звучал голос Стюарта. Он что-то объяснял или в чем-то оправдывался.
* * *
Прошло, возможно, секунд двадцать, прежде чем я смог прийти в себя и выбраться из этой лужи. Я огляделся, ощущая во рту привкус крови. Кругом стояли люди. Лизбет и тот мужчина в серебристой каске протягивали мне свои руки. Я сказал:
— Не прикасайтесь ко мне. Я весь покрыт этим...
И двинулся к выходу, неуклюже ковыляя на своей поврежденной ноге к воде, чтобы скорее отмыть это.
— Чем вы покрыты? — недоуменно спросил мужчина в серебристой каске.
— Дерьмом из бочки, — сказал я. — Это отравляющее вещество.
Мужчина в серебристой каске по-прежнему протягивал свою руку. Пухлую белую руку конторского служащего. Это дерьмо прожгло бы ее до костей. Он коснулся ладонью моего плеча.
— Расслабьтесь, — уговаривал он. Когда он убрал свою ладонь, я увидел, что она вся вымазана этим дерьмом. — С вами все в порядке?
Я глупо таращился на него, и кровь капала с моего подбородка.
— Детергент, — пояснил он. — Моющая жидкость.
Эти бочки были того же цвета, как и та, которую я видел прошлой ночью. На них были написаны черной краской серийные номера. Но в той бочке минувшей ночью был не детергент. А тут, на полу барака, играли радужные пузырьки. Мужчина в серебристой каске был прав.
Но что-то было не так.
Глава 17
Мне никогда не приходилось иметь дело с таким множеством похлопывающих меня рук. Меня отвели в конторскую умывальню, и я смыл кровь в раковину. Лицо в зеркале было костлявым и осунувшимся, с красным рубцом поперек переносицы. Это было лицо абсолютного болвана. Я бы вот так прямо и сказал. Потом меня пригласили в главную контору.
Управляющий каменоломней повесил свою серебристую каску на крючок и еще раз выразил мне свое сочувствие:
— Я в самом деле не могу себе простить.
Через дверь мне было видно, как Лизбет разбирает бумаги в соседнем кабинете. Она не улыбалась, управляющий, должно быть, чертовски всыпал ей за то, что она отпустила меня блуждать здесь без присмотра.
Я улыбнулся. Это выглядело успокаивающе для него, но мне причинило боль в переносице. Я сказал:
— Мне бы хотелось поговорить с Дональдом Стюартом и с тем мужчиной, который был вместе с ним.
— С каким мужчиной? — спросил управляющий.
— В желтой каске, — сказал я.
— Здесь все носят желтые каски.
Боль в переносице явно повлияла на мою выдержку. Я вспылил:
— На меня только что напали двое из ваших служащих.
— О, успокойтесь, — сказал он.
— Это был мужчина, который работал там на грузоподъемнике, — заявил я. — Его имя Дональд Стюарт.
Управляющий нахмурился.
— Говорю вам со всей искренностью, — строго произнес он. — Если что-то подобное и случилось, то я ужасно сожалею. Но вы действительно уверены в этом? — Он снял портативный высокочастотный радиопередатчик со своего пояса и сказал в микрофон: — Джонса в главную контору, пожалуйста. — И снова обратился ко мне: — Здесь опасное место. Лизбет не следовало позволять вам ходить тут в одиночку. Я в самом деле не могу нести за это ответственность.
Прибыл Джонс, толстый и запыхавшийся. Он снял свою каску.
— Кто сегодня работает в западном хранилище? — спросил управляющий.
— Один из них мне известен — Дональд Стюарт, — сказал я.
Джонс посмотрел на меня.
— Это верно, — подтвердил он. — Стюарт привел туда какого-то парня с «Мариуса Б». Они там укладывают кое-какой груз.
— Дональд Стюарт служит здесь? — спросил я.
— Нет, — ответил Джонс. — Он улаживает там что-то с погрузкой для «Мариуса Б». Он приезжает сюда из Дэнмерри.
На лице управляющего застыл защитный слой чопорности. Было нападение или не было — это не его проблема.
Толстая труба малого судна, похожего на каботажное, извергала черный дизельный дым. Я взял бинокль, висевший на двери в кабинете Лизбет, и навел его на готовое к отправке судно. Оно было загружено под завязку. В открытые люки можно было разглядеть обломки гранита в трюме.
— Хотят отчалить с отливом, — сказал управляющий. — Какие-то проблемы с двигателем. Болтаются тут уже несколько дней.
Окуляры бинокля переместились от люков к кормовой надстройке — белой, в полосах ржавчины. Какой-то мужчина стоял на капитанском мостике, ближе к правому борту. Он снял свою каску. Нельзя было не узнать это массивное красное лицо и розоватое свечение черепа сквозь коротко остриженные белесые волосы.
— По каким дням приходит сюда это судно? — спросил я управляющего каменоломней.
— Восемь дней на круговое путешествие, — ответил он. — Так что оно приходит каждую неделю, но в разные дни.
«Дави его», — сказал тот, белесый. Я навел бинокль на нос «Мариуса Б», высокий и заржавленный. Ржавчина выглядела старой и прочно установившейся. Никто не использовал эту палубу, чтобы таранить Джимми Салливана.
Между «Мариусом Б» и причалом появилась полоска грязной воды. Снасти судна дрогнули, когда его машины дали задний ход. Ржавый нос нацелился на горизонт, и судно ушло.
Какая-то приземистая фигура направлялась по изборожденной колеями серой равнине к причалу. Я промчался в кабинет Лизбет, схватил с ее письменного стола ключи от «лендровера», прыгнул в машину и погнался за этим человеком. Он повернул голову на звук двигателя и продолжал брести вдоль барака, по ту сторону, которая не была видна из конторского разборного домика. Я свернул на машине за ним. Он побежал, оглядываясь на меня через плечо. Я видел, какое у него было лицо — измученное и злое, а глаза совсем заплыли.
— Стой! — кричал я сквозь рев двигателя.
Он продолжал бежать. На этот раз он явно не испытывал желания поступить со мной по законам джунглей, потому что ими собирался воспользоваться я, и он это чуял. Я нагнал его и стал теснить машиной к стене барака. А потом крутанул руль вправо. Раздался глухой удар. Он упал между машиной и стеной. Я затормозил. «Слишком сильно, — подумал я. — Так можно и до смерти». Он пошевелился и согнул ноги в коленях, жадно глотая воздух. Я осторожно дал задний ход и слегка прижал колесами его лодыжки.
— Ты хочешь рассказать мне то, что мне необходимо знать, или ты предпочитаешь, чтобы я проехался по твоим ногам?
Я чуть-чуть тронул дроссель, и он взревел, как вол, валяясь там, на земле. Это был отвратительный рев. И то, что я делал, было отвратительно. Его глаза косились вверх, на меня. Пот огромными каплями стекал с его лба.
— Где ты был прошлой ночью? — спросил я.
— В гавани Канна, — сказал он.
— Доказательства найдутся?
— Ты можешь спросить у Майкла Маккриммона и Экки Харриса.
Я был у бакена вместе с ними.
— Спрошу. А теперь давай рассказывай, из-за чего ты подрался с Джимми Салливаном три недели назад.
— Иди к черту! — сказал он. Я тронул дроссель. Он снова взревел. — Джимми подобрал несколько бочек. Они упали за борт с какого-то судна. Я предложил ему за бочки хорошие деньги. Но он не взял.
— А кому он собирался их продать?
— Никому.
— А его жена говорит другое.
— Ну, есть один человек, — нехотя сказал он. — У него плавучий контейнер угнало в дрейф. Ему нужен был какой-нибудь парень, который знает здешние течения, чтобы все это собрать. Босс сказал ему, чтобы он обратился ко мне. Он расплатился за это.
— Стало быть, Джимми мог продать бочки непосредственно ему. За тридцать фунтов стерлингов. А ты предлагал двадцать. Как звали того человека?
Его голова моталась по земле из стороны в сторону.
— Курт Мансини. Он работает на одну химическую компанию в Роттердаме. Какая-то «Бэч АГ».
— Он был с тобой сегодня?
— Да.
— Ты ездил на прошлой неделе в Камас-Билэч и украл бочку из сарая.
— Этого я не делал.
— Там на эллинге осталась краска от твоего судна.
— Чепуха. Я был в Блэкпуле. Судном мог воспользоваться кто угодно.
В его словах была логика. Я спросил:
— Почему ты сбросил Эвана Бучэна в рыбий садок?
— Потому что я его ненавидел, — сказал Дональд. — Он был слишком любопытным жалким ублюдком. Как и его американская баба. Да и ты тоже. — Он ухмыльнулся. — Но ты здесь чужак, малыш. За тобой присматривают. За тобой и за американской бабой.
Я легонько стукнул ногой по дросселю. Он завопил от боли. Я вспотел, сердце у меня бешено колотилось.
— Кто присматривает? — спросил я.
Теперь на его лодыжку давила порядочная тяжесть «лендровера». Он огрызнулся:
Ты можешь мне все кости переломать. Но есть люди, которые делают куда похлеще.
— Вроде мистера Мансини, да?
— Это ты сказал, а не я.
Мне бы следовало проехаться по нему. Но я не мог. Я двинул «лендровер» на три фута вперед. Он сел, потирая свои лодыжки.
— Ты так докатишься туда, куда попал Барлини, — сказал я и погнал машину к причальной платформе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Потому что водителем грузоподъемника оказался Дональд Стюарт.
Мне был знаком и сидевший рядом с ним. Массивное, загорелое лицо и никакой шеи. Приятель Лундгрена. Курт.
В течение какого-то мгновения никто из нас не двигался. Глаза Дональда под ободком желтой каски были узкими и черными. Я сказал:
— Доброе утро.
Эти слова глухо прозвучали в огромном бараке.
— Дави его, — спокойно посоветовал Курт.
Дональд молча кивнул. Его правая нога нажала на педаль. Грузоподъемник поехал прямо на меня.
Меня тесно окружали штабеля упаковочных коробок. За ними не укроешься. Поэтому я припустил что было духу, высматривая, куда бы нырнуть. Слышно было за спиной, как он орудует рычагами управления и рогатины с бочками поворачиваются, настигая меня все ближе и ближе. Я почувствовал сильный удар в левое бедро, упал на пол, перекатился и закричал от боли и страха. Рогатины снова приближались. Я пытался отползти в сторону, но моя левая нога омертвела и не слушалась. А рогатины сбросили на пол желтые бочки и стальные длинные острия нацелились прямо на меня. И тут вдруг Стюарт начал во что-то вглядываться. Во что-то сбоку от меня. Лицо его перекосилось. На полу — там, куда глядел с перекошенным лицом Стюарт, — расплывалась какая-то лужица. Двигатель грузоподъемника взвизгнул по-кошачьи. Вслед за визгом послышалась страшная ругань. Ругался почем зря Стюарт. Рогатины застыли в нескольких футах от меня. Я воспользовался передышкой и начал карабкаться на штабель каких-то ящиков. Левая нога все еще меня не слушалась, но я чувствовал, что кости целы.
Двери барака с грохотом захлопнулись. Это ушел Курт. Я увидел, что одна из желтых бочек, скатившихся с поддона, застряла под рогатинами. Стальное острие пропороло металл насквозь, и жидкость текла из бочки на бетонный пол. Если такая рогатина пронзает насквозь железную бочку, что же она проделала бы с моим туловищем?! Потом я вспомнил, что загадочная жидкость в бочке такого же цвета весьма жестоко обошлась с моим горлом, с кожей Джокки Салливана и с рыбой в Дэнмерри. Я принялся вытирать руки о свой плащ, не переставая наблюдать за Стюартом, у которого явно прибавилось причин расправиться со мной.
Но Стюарт сидел на своем грузоподъемнике бледный и неподвижный. Он был слишком потрясен случившимся.
Двери барака с шумом распахнулись, вошли, встревоженно переговариваясь, какие-то люди. Среди незнакомых мне голосов слышался голос Лизбет. Стюарт слез с грузоподъемника, подошел ко мне и громко спросил:
— Сэр, вы не ушиблись?
Его глаза бегали из стороны в сторону. Он был жутко напуган. Сообразительность вернулась ко мне слишком поздно. Стюарт наклонился надо мной, словно бы собираясь протянуть мне руку, и вдруг резко откинул назад голову в каске, а потом еще резче двинул ею вперед. Я отпрянул, но недостаточно быстро. Козырек его каски долбанул мне по переносице. Стюарт злобно проскрежетал:
— Последнее предупреждение. Не суй свой нос в чужие дела, педик вонючий.
Мои глаза наполнились слезами, и я упал в это дерьмо на полу, прикрыв лицо обеими руками. Надо мной звучал голос Стюарта. Он что-то объяснял или в чем-то оправдывался.
* * *
Прошло, возможно, секунд двадцать, прежде чем я смог прийти в себя и выбраться из этой лужи. Я огляделся, ощущая во рту привкус крови. Кругом стояли люди. Лизбет и тот мужчина в серебристой каске протягивали мне свои руки. Я сказал:
— Не прикасайтесь ко мне. Я весь покрыт этим...
И двинулся к выходу, неуклюже ковыляя на своей поврежденной ноге к воде, чтобы скорее отмыть это.
— Чем вы покрыты? — недоуменно спросил мужчина в серебристой каске.
— Дерьмом из бочки, — сказал я. — Это отравляющее вещество.
Мужчина в серебристой каске по-прежнему протягивал свою руку. Пухлую белую руку конторского служащего. Это дерьмо прожгло бы ее до костей. Он коснулся ладонью моего плеча.
— Расслабьтесь, — уговаривал он. Когда он убрал свою ладонь, я увидел, что она вся вымазана этим дерьмом. — С вами все в порядке?
Я глупо таращился на него, и кровь капала с моего подбородка.
— Детергент, — пояснил он. — Моющая жидкость.
Эти бочки были того же цвета, как и та, которую я видел прошлой ночью. На них были написаны черной краской серийные номера. Но в той бочке минувшей ночью был не детергент. А тут, на полу барака, играли радужные пузырьки. Мужчина в серебристой каске был прав.
Но что-то было не так.
Глава 17
Мне никогда не приходилось иметь дело с таким множеством похлопывающих меня рук. Меня отвели в конторскую умывальню, и я смыл кровь в раковину. Лицо в зеркале было костлявым и осунувшимся, с красным рубцом поперек переносицы. Это было лицо абсолютного болвана. Я бы вот так прямо и сказал. Потом меня пригласили в главную контору.
Управляющий каменоломней повесил свою серебристую каску на крючок и еще раз выразил мне свое сочувствие:
— Я в самом деле не могу себе простить.
Через дверь мне было видно, как Лизбет разбирает бумаги в соседнем кабинете. Она не улыбалась, управляющий, должно быть, чертовски всыпал ей за то, что она отпустила меня блуждать здесь без присмотра.
Я улыбнулся. Это выглядело успокаивающе для него, но мне причинило боль в переносице. Я сказал:
— Мне бы хотелось поговорить с Дональдом Стюартом и с тем мужчиной, который был вместе с ним.
— С каким мужчиной? — спросил управляющий.
— В желтой каске, — сказал я.
— Здесь все носят желтые каски.
Боль в переносице явно повлияла на мою выдержку. Я вспылил:
— На меня только что напали двое из ваших служащих.
— О, успокойтесь, — сказал он.
— Это был мужчина, который работал там на грузоподъемнике, — заявил я. — Его имя Дональд Стюарт.
Управляющий нахмурился.
— Говорю вам со всей искренностью, — строго произнес он. — Если что-то подобное и случилось, то я ужасно сожалею. Но вы действительно уверены в этом? — Он снял портативный высокочастотный радиопередатчик со своего пояса и сказал в микрофон: — Джонса в главную контору, пожалуйста. — И снова обратился ко мне: — Здесь опасное место. Лизбет не следовало позволять вам ходить тут в одиночку. Я в самом деле не могу нести за это ответственность.
Прибыл Джонс, толстый и запыхавшийся. Он снял свою каску.
— Кто сегодня работает в западном хранилище? — спросил управляющий.
— Один из них мне известен — Дональд Стюарт, — сказал я.
Джонс посмотрел на меня.
— Это верно, — подтвердил он. — Стюарт привел туда какого-то парня с «Мариуса Б». Они там укладывают кое-какой груз.
— Дональд Стюарт служит здесь? — спросил я.
— Нет, — ответил Джонс. — Он улаживает там что-то с погрузкой для «Мариуса Б». Он приезжает сюда из Дэнмерри.
На лице управляющего застыл защитный слой чопорности. Было нападение или не было — это не его проблема.
Толстая труба малого судна, похожего на каботажное, извергала черный дизельный дым. Я взял бинокль, висевший на двери в кабинете Лизбет, и навел его на готовое к отправке судно. Оно было загружено под завязку. В открытые люки можно было разглядеть обломки гранита в трюме.
— Хотят отчалить с отливом, — сказал управляющий. — Какие-то проблемы с двигателем. Болтаются тут уже несколько дней.
Окуляры бинокля переместились от люков к кормовой надстройке — белой, в полосах ржавчины. Какой-то мужчина стоял на капитанском мостике, ближе к правому борту. Он снял свою каску. Нельзя было не узнать это массивное красное лицо и розоватое свечение черепа сквозь коротко остриженные белесые волосы.
— По каким дням приходит сюда это судно? — спросил я управляющего каменоломней.
— Восемь дней на круговое путешествие, — ответил он. — Так что оно приходит каждую неделю, но в разные дни.
«Дави его», — сказал тот, белесый. Я навел бинокль на нос «Мариуса Б», высокий и заржавленный. Ржавчина выглядела старой и прочно установившейся. Никто не использовал эту палубу, чтобы таранить Джимми Салливана.
Между «Мариусом Б» и причалом появилась полоска грязной воды. Снасти судна дрогнули, когда его машины дали задний ход. Ржавый нос нацелился на горизонт, и судно ушло.
Какая-то приземистая фигура направлялась по изборожденной колеями серой равнине к причалу. Я промчался в кабинет Лизбет, схватил с ее письменного стола ключи от «лендровера», прыгнул в машину и погнался за этим человеком. Он повернул голову на звук двигателя и продолжал брести вдоль барака, по ту сторону, которая не была видна из конторского разборного домика. Я свернул на машине за ним. Он побежал, оглядываясь на меня через плечо. Я видел, какое у него было лицо — измученное и злое, а глаза совсем заплыли.
— Стой! — кричал я сквозь рев двигателя.
Он продолжал бежать. На этот раз он явно не испытывал желания поступить со мной по законам джунглей, потому что ими собирался воспользоваться я, и он это чуял. Я нагнал его и стал теснить машиной к стене барака. А потом крутанул руль вправо. Раздался глухой удар. Он упал между машиной и стеной. Я затормозил. «Слишком сильно, — подумал я. — Так можно и до смерти». Он пошевелился и согнул ноги в коленях, жадно глотая воздух. Я осторожно дал задний ход и слегка прижал колесами его лодыжки.
— Ты хочешь рассказать мне то, что мне необходимо знать, или ты предпочитаешь, чтобы я проехался по твоим ногам?
Я чуть-чуть тронул дроссель, и он взревел, как вол, валяясь там, на земле. Это был отвратительный рев. И то, что я делал, было отвратительно. Его глаза косились вверх, на меня. Пот огромными каплями стекал с его лба.
— Где ты был прошлой ночью? — спросил я.
— В гавани Канна, — сказал он.
— Доказательства найдутся?
— Ты можешь спросить у Майкла Маккриммона и Экки Харриса.
Я был у бакена вместе с ними.
— Спрошу. А теперь давай рассказывай, из-за чего ты подрался с Джимми Салливаном три недели назад.
— Иди к черту! — сказал он. Я тронул дроссель. Он снова взревел. — Джимми подобрал несколько бочек. Они упали за борт с какого-то судна. Я предложил ему за бочки хорошие деньги. Но он не взял.
— А кому он собирался их продать?
— Никому.
— А его жена говорит другое.
— Ну, есть один человек, — нехотя сказал он. — У него плавучий контейнер угнало в дрейф. Ему нужен был какой-нибудь парень, который знает здешние течения, чтобы все это собрать. Босс сказал ему, чтобы он обратился ко мне. Он расплатился за это.
— Стало быть, Джимми мог продать бочки непосредственно ему. За тридцать фунтов стерлингов. А ты предлагал двадцать. Как звали того человека?
Его голова моталась по земле из стороны в сторону.
— Курт Мансини. Он работает на одну химическую компанию в Роттердаме. Какая-то «Бэч АГ».
— Он был с тобой сегодня?
— Да.
— Ты ездил на прошлой неделе в Камас-Билэч и украл бочку из сарая.
— Этого я не делал.
— Там на эллинге осталась краска от твоего судна.
— Чепуха. Я был в Блэкпуле. Судном мог воспользоваться кто угодно.
В его словах была логика. Я спросил:
— Почему ты сбросил Эвана Бучэна в рыбий садок?
— Потому что я его ненавидел, — сказал Дональд. — Он был слишком любопытным жалким ублюдком. Как и его американская баба. Да и ты тоже. — Он ухмыльнулся. — Но ты здесь чужак, малыш. За тобой присматривают. За тобой и за американской бабой.
Я легонько стукнул ногой по дросселю. Он завопил от боли. Я вспотел, сердце у меня бешено колотилось.
— Кто присматривает? — спросил я.
Теперь на его лодыжку давила порядочная тяжесть «лендровера». Он огрызнулся:
Ты можешь мне все кости переломать. Но есть люди, которые делают куда похлеще.
— Вроде мистера Мансини, да?
— Это ты сказал, а не я.
Мне бы следовало проехаться по нему. Но я не мог. Я двинул «лендровер» на три фута вперед. Он сел, потирая свои лодыжки.
— Ты так докатишься туда, куда попал Барлини, — сказал я и погнал машину к причальной платформе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50