— Вернись. Прекрати, — приказала она ему.
— Пожалуй, надо посмотреть, что там такое, — сказала я Мэту, который следом за мной вошел в прихожую и стал подниматься по лестнице. — Закрой, пожалуйста, двери, — добавила я через плечо.
На площадке третьего этажа стояли чемоданы Риты. Я подняла голову и увидела, что она стоит перед дверью Шейна. На руках она держала Граучо, чей вид недвусмысленно говорил о готовности к свершению мужских подвигов.
— Черт возьми! Что ты наделала? — набросилась на меня Рита. Сама она маленькая и хрупкая, но одна из ее бабушек была оперной певицей, и Рита способна кому угодно выдать почище любой примадонны. — В доме два некастрированных кобеля, а ты сдаешь третий этаж нестерилизованной суке?
А ведь это я, а вовсе не Рита специалист по собакам. М-да, но ведь я спрашивала, и он ответил, что Винди стерилизована. Разумеется, я не стала проверять, есть у нее шрам или нет. Неудивительно, что Макс и Рауди никак не могли успокоиться. Неудивительно, что они так громко заявляли о своих правах. Мне еще повезло, что ни один из них не проломил дверь и не добрался до нее.
— Он сказал, что она стерилизована, — крикнула я. — И в конце концов, разносит она мой дом и мою дверь. Забери отсюда Граучо.
— Он не виноват.
— Нет, — гаркнула я, — но от ответственности это его не освобождает. «От ответственности не освобождает» — это ее выражение.
Как я уже говорила, моя собственная квартира еще не отремонтирована, не то что квартиры, которые я сдаю. В них обеих хорошие, отделанные плиткой ванные комнаты, современные кухни, ровные стены и новые, дорогие двери. Как и все кембриджские домовладельцы, я человек предусмотрительный. Если что случается с сантехникой, я стараюсь исправить, и если у меня не получается, то зову Рона Кафлина. Я оплачиваю страховку. Позволяю держать животных. Но при всем том мой дом — неплохое вложение денег, и, как ни люблю я собак, мне вовсе не по душе, когда ирландский сеттер все у меня крушит, ломает, царапает и устраивает черт знает что. Рита унесла Граучо вниз. Как только захлопнулась ее дверь, я вынула из кармана связку ключей, выбрала запасной ключ и вставила его в дверь квартиры Шейна. Мэт вошел за мной следом.
Кроме большой лужи и множества красных пятен на полу Винди причинила немалый ущерб двери в кухню. Можно было подумать, что ее атаковали шипованными ботинками для игры в гольф.
— Тебе придется ее заменить, — сказал Мэт. Он тоже домовладелец.
— Сама я платить не собираюсь, — сказала я. — Теперь ты понимаешь, почему так не любят пускать квартирантов с животными? Черт возьми! Самое большее, что я позволю своим будущим квартирантам, так это кота с удаленными когтями.
Винди резвилась вокруг нас, обнюхивала нам руки, прыгала взад и вперед. Она побежала за нами в гостиную, где я надеялась увидеть плоды наглядного урока, который она преподала Шейну: каково одновременно иметь ирландского сеттера и белый кожаный диван, но меня ожидало разочарование. Она испортила лишь то, что скорее всего было подушкой. На полу валялись обрывки красной ткани и пушистые куски полиэстера. Пока я бесцельно подбирала их с пола, Мэт ходил по комнате и рассматривал удочки, висевшие над белым диваном, и рыболовных мух, забранных под стекло.
— Это целая коллекция, — сказал он.
Я вспомнила, что обещала Баку позвонить в страховую компанию, да так и не позвонила.
— То же самое сказал мой отец.
— Удочки Пейна просто чудо. А вон та, видишь? Это «Зварг».
— Бак сказал, что у него хорошее собрание. Я выведу Винди на секунду.
Я сбегала вниз, дала ей сделать по-маленькому и бросилась назад. Мэт изучал мух.
— Взгляни на этих, — сказал он, показывая на одну из рам. — Вот это Белый Волк. Видишь? А это Серебряная Крыса. Их сплел Эд Николз.
Сколько часов потратила я в детстве, в юности и уже будучи взрослой, слушая, как мой отец и его приятели обсуждают рыболовные темы. Из их разговоров я невольно почерпнула обрывочные сведения, в частности запомнила, что они могут определить, кто какую муху сделал.
— Еще одна рыбацкая история? — спросила я. — Давай уйдем отсюда.
— Да, — сказал он. — Будет довольно странно, если…
— Ничего странного. — Я захлопнула дверь, предоставляя Винди возможность сделать с диваном Шейна то же самое, что она сделала с дверью, и втайне надеясь, что она разнесет еще одну дверь и тогда я смогу представить ее хозяину счет на кругленькую сумму за нанесенный моей квартире урон.
— Эд Николз был его другом? Я об этом не знал, — сказал Мэт, спускаясь по лестнице.
— Не думаю. Во всяком случае, не могу сказать определенно. Может быть, он сам связал этих мух.
— Послушай, — сказал Мэт. — Ты из Мэна. С таким же успехом ты могла бы сказать, что он оставил его отпечатки пальцев.
— Правда? Вот уж не подумала бы.
— Правда. Если знаешь как. Кроме того, одна из этих приманок принадлежала Эду Николзу.
— Послушай, наверное, он сам ее сделал.
— Конец зачинен. Если хорошенько присмотреться, видна штопка. Во всяком случае, у Эда была точно такая же. Ты еще не говорила с Шейном?
— Пока не было случая. Я была занята. Помнишь? Да и не думаю, чтобы он весь день сидел дома. Из-за этого и с Винди сложности. Ее было необходимо вывести. Но уж теперь-то я его дождусь, можешь мне поверить.
— Когда увидишь его, спроси, откуда у него рыболовные снасти Эда Николза.
— Это далеко не единственный вопрос, который я ему задам.
Глава 22
— Черт подери! Только этого не хватало.
— Холли, мне действительно очень жаль. Мэт и в самом деле очень расстроился. Мы стояли в коридоре и смотрели на открытую кухонную дверь, на открытую дверь черного хода и на тьму раннего вечера, словно пристальный взгляд туда, где мог находиться Рауди, и впрямь заставил бы его материализоваться.
— Черт подери! Я должна была сама это сделать. Могла бы догадаться, что ты меня не слышишь.
Сама я тогда слышала только усталость и истерическое дрожание собственного голоса.
— Я не слышал, но мог бы заметить. Извини.
— Ты не виноват. Я должна была проверить. Наверное, это Рита оставила дверь открытой. Она несла чемоданы. Руки у нее были заняты, и она не могла захлопнуть дверь. Потом она побежала за Граучо и забыла про нее. — Огорченное лицо Мэта и тошнота, подступающая к горлу, заставили меня добавить слова, которым я и сама не верила: — Это не в первый раз. Он вернется.
Каждая собака время от времени убегает. Вынося мусор или выходя за газетой, вы на секунду оставляете дверь открытой, и вот его уже нет как нет. Если пес хорошо обучен, его зовешь и он возвращается. В противном случае бросаешься к холодильнику, хватаешь кусок сыра или мяса и мчишься по его следам, умильно причитая: «Ах, мальчик, ты только посмотри, чем я хочу тебя угостить». Но этот трюк срабатывает лишь в том случае, если собака еще может вас услышать или унюхать запах вашего подношения. А Рауди был уже далеко.
— Я помогу тебе поискать его, — сказал Мэт.
— Не стоит, Мэт. Он вернется. Он знает, что здесь Винди, и, уж конечно, знает, что у нее течка. Он скоро вернется. (Слабое утешение!) К тому же у Макса был трудный день. Отвези его домой.
— Хорошо. Но если тебе понадобится помощь, позвони.
— Позвоню. Обещаю. Есть о чем поговорить. Удачи с Максом. Она ему так необходима.
Стоя у задней двери дома, я провожала взглядом Мэта и звала Рауди:
— Рауди, ко мне! Сюда, мальчик! Сюда! Рауди, ко мне!
Я немного прошла по улице, возвратилась к дому и свернула за угол. В отличие от Клайда, Рауди знал свой дом, и я всей душой молилась, чтобы, вернувшись, увидеть его у двери. К тому же на одном из жетонов Рауди был номер моего телефона, и мне следовало быть дома на тот случай, если его подобрали полицейские или какой-нибудь доброжелательный сосед. В конце концов, Пит Квигли уже под арестом. Рауди никто не украл, твердила я себе. От машин на Конкорд-авеню он увернется и не пойдет за первым встречным, которому вздумается его приласкать. Я заплакала.
Как только раздался звонок, я схватила телефонную трубку.
— Холли, где, черт возьми, ты была?
Я всегда находила, что у Стива самый приятный голос из всех, какие я слышала, но разве может быть приятным голос разъяренного человека?
— Была занята, — холодно ответила я.
— Послушай, нам надо поговорить.
— Нам не о чем говорить. Моя работа — писать о собаках. Твоя — убивать их. Знаю, знаю. Тебе приходится думать еще и об их владельцах. У себя ты всех держать не можешь. Я больше не хочу слышать про это.
— Это какое-то безумие. Мне необходимо с тобой увидеться.
— Можешь считать это безумием. Но я так не считаю. Ты к этому привык. Я нет. Я отношусь к этому серьезно. Она была не самой потрясающей сукой в мире, но мне она нравилась. Нужно было проверить документы! Как ты мог принять его за настоящего хозяина? Ты решил — он знает, что делает? Но если и так, ты все равно был не прав. Хочешь знать самое последнее?
— Нет, — сказал он таким тоном, каким говорит это своей немецкой овчарке Индии.
— Отлично, — крикнула я. — Не слушай. Мне все равно надо освободить телефон. Рауди пропал, и я так беспокоюсь, что могу взорваться. Но все-таки знаешь, что я тебе скажу? Остин Квигли больше не вынудит тебя убивать собак. Ах, извини, усыплять. Правильно? Ты ведь их не убиваешь. Ты их всего-навсего усыпляешь.
— Во-первых, Остин Квигли ее ко мне не приводил. Это сделал его сын. Пит.
— Какая разница? Она все равно мертва. Важно — кто ее убил. — Я бросила трубку.
Я с трудом заставила себя думать, а не чувствовать. Теперь все изменилось. Рауди не исчез из фургона, как Клайд, его не увели, как Трувера. Пит Квигли не мог до него добраться. Рауди действительно убегал и раньше и действительно вскоре возвращался. Логика и здравый смысл подсказывали мне оставаться дома. Распахнув дверь в коридор, я сидела за кухонным столом и ждала, когда Рауди влетит на кухню, неуклюже обойдет вокруг меня, завиляет хвостом, одарит меня широкой маламутской улыбкой, лизнет в лицо и проверит содержимое своей миски. Прислушиваясь, не зазвенят ли жетоны на его ошейнике, я услышала мягкий рокот «мерседеса» Шейна и шорох подошв его дорогих туфель по деревянным ступеням заднего крыльца.
Итак, я ошиблась относительно Остина. Я предположила, что кто бы ни убил Сиси, он же убил и Леди. Я просто ошиблась в самом убийце. Все сделал Пит, а не Остин, собаконенавистник Пит. Если бы я ответила на звонки Стива, то, возможно, успела бы спасти Остина. Из рук вон плохо. Особенно для Остина, хоть он и желал смерти Леди и был рад, что она умерла. Может быть, он подозревал? В конце концов, они служили алиби друг для друга. Оба сказали, что были вместе в туалете. Наверное, Остин, как и Сиси, прикрывал Пита. Что еще знал про Пита Остин Квигли? Только ли Сиси было известно про то, что Пит их семейный вор? Заметил ли Остин появление на полке нового кубка? Возможно, в этом и была причина их последней ссоры? Знал ли Остин про операции сына с украденными собаками?
Я подошла к отрытой задней двери и позвала:
— Рауди! Рауди, ко мне! Иди сюда, мальчик! Рауди, сюда! Сюда!
Тут я замолчала. Звук шагов по Эпплтон-авеню вернул мои мысли к Шейну, но шаги были не его. Он солгал мне. У Винди началась течка. А он уверял, что она стерилизована. Одно с другим несовместимо. Даже видя, что я изо всех сил стараюсь отыскать Клайда, он и пальцем не пошевелил, чтобы мне помочь. Он просто слушал. А я, конечно, все говорила и говорила. Мэт велел мне спросить его про рыболовное снаряжение Эда Николза. Положим, мух ручной вязки можно было легко объяснить. Они оба рыбачили на Машиасе, Шейн и Николз, рыбачили на Деннисе, возможно, на Мирамиши. Может быть, Эд Николз что-нибудь покупал у Шейна, как, бывало, у Мэта. Но удочки? Удилища? У Шейна имелись деньги, чтобы купить такое же снаряжение, но зачем было Николзу его продавать? Это коллекционные вещи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29