Та, моментально подобрев, расплывается в улыбке сытого аллигатора.
— Так бы сразу и сказали, молодой человек, что за сестричку волнуетесь, — изощряется она в юморе. — В Солнечногорске заскочили какие-то двое стриженых битюгов, она с ними и вышла. Как было, так и говорю… — Тетка всматривается в мои глаза, надеясь прочесть в них выражение отчаяния или хотя бы досады. Но повода для плебейской радости в смаковании несчастья ближнего я ей не дам. Наоборот, весело улыбаюсь и облегченно вздыхаю:
— А! Так это братишка Колек постарался. Удивить меня хочет! Ну, тады — ой. Спасибо, мамаша. Значит, будем ждать сюрприза. А я-то сам хотел Светке сюрприз сделать — встретить неожиданно…
Проводница явно разочарована и, что-то буркнув нечленораздельное, лезет в свой вагон. Мысленно послав ее дальше вагона, но ближе чем Владивосток, быстро покидаю территорию вокзала.
В машине по спутниковой связи соединяюсь со Стариком. Генерал заявляет, что снимать девушку с поезда никого не посылал. Значит, где-то у нас вышел прокол. Еще один. Слишком много для одного дня.
Убираю трубку спутникового телефона и снимаю с подставки на панели сотовый. Набираю номер офиса Полозкова. Мне отвечает его секретарша:
— Добрый день! Консультационная фирма ПАН.
— Здравствуйте! Я бы хотел услышать Юрия Матвеевича.
— Будьте добры, представьтесь, пожалуйста, — просит она.
— Передайте, что звонит его старый товарищ, Герасим из Питера.
— Одну минутку, извините, — воркует секретарша своим бархатным голоском и тут же слышу музыкальную паузу.
Секунд через двадцать в трубке раздается:
— М-да? Слушаю, — звучит голос уверенного в себе и твердого в решениях бизнесмена.
— Добрый день, уважаемый Юрий Матвеевич, — говорю я. — Это Олег вас беспокоит. Мы, кажется, недавно с вами виделись…
— Да-да, я вас узнал! — теперь уже елейный, заискивающий голосок слышится в трубке.
— Обстоятельства изменились. Я бы хотел немедленно получить сведения по объекту, о котором у нас с вами был разговор.
— Никаких проблем! — с готовностью восклицает юрист. — Вы сами подъедете?
— Да. Скоро буду у вас, — утешаю его и отсоединяюсь.
Не очень нравятся мне смены интонаций в голосе этого слизняка, но времени на проверку юриста нет.
Что собираются сделать с Катей? Черт его знает. Я уже знаком с ее характером — как бы ей ни было страшно, она будет упорно стоять на своем и скорее предпочтет умереть, нежели подчинится бандюгам.
Утешает мысль, что Белому нужна не сама Катя, а больше — ее способности. Значит наркотики применять бандиты не станут. Наркота ослабляет волю, а безвольная Катя ничего путного сделать для них не сможет. Из этого следует, что Белому нужно время, чтобы попытаться сломить девушку и привязать ее к себе. Сейчас пока вся надежда на юриста и его досье по Белому.
Оставляю машину в городе и до офиса Полозкова добираюсь на такси. Его контора находится в центре, на Большой Никитской улице. Надо же, фирма Юрия Матвеевича оказывает еще и охранные услуги, о чем я узнаю из вывески в холле.
Прохожу в приемную. Секретарша у юриста потрясающая девочка — просто высший пилотаж. Не думаю, чтобы она здесь много работала головой… В приемной томятся двое солидного вида мужчин с брюликами в массивных печатках. Мэны просто пожирают глазами белокурое чудо за секретарским столом. Подхожу к девушке и тихо, чтобы они не слышали, называю свое имя. Блондинка, дежурно улыбнувшись, кивает и идет докладывать шефу. Ее доклад занимает меньше минуты, и она снова появляется в приемной. Бизнесмены, отложив журналы, впиваются глазами в откровенный разрез не такой уж длинной юбки.
— Пройдите, пожалуйста, со мной, — предлагает она мне.
Выходим в коридор и заходим в следующую по коридору дверь. Секретарша пропускает меня в небольшое помещение с парой кожаных глубоких кресел и стеклянным журнальным столиком, на котором навалены кучей проспекты, газеты и модные журналы.
— Сейчас вас примут. Подождите, пожалуйста, минутку. — Улыбнувшись, блондинка уходит.
Щелкает электрический замок, и боковая дверь отворяется. Выходит Полозков. Он так радостно лыбится в приветствии, что можно подумать, будто, кроме меня, у него и друзей нет.
— Рад, очень рад! — твердит юрист, тряся мою руку и весь бултыхаясь своими подбородками. — Пойдемте ко мне.
Кабинет его обставлен с купеческим размахом, особенно та его часть, которая предназначена для отдыха.
— Что будете пить? — услужливо интересуется он.
— Нет, благодарю. Мне нужен материал, — перехожу сразу к делу.
— Один момент, — суетится Полозков и исчезает за углом немецкой стенки.
Присаживаюсь на небольшой мягкий диван и наливаю себе минералки из бутылки, стоящей на низком столике.
Полозков возвращается с пухлой папкой в руках.
— Здесь все, что я смог достать по Белому, — поясняет он, положив папку на столик.
Отставляю стакан и просматриваю содержимое. Фотографии, привычки, среда обитания — все, как и положено в хорошем досье.
— О'кей, это мне подходит.
Протерев салфеткой стакан, из которого пил, поднимаюсь с дивана. Полозков удивлен, что я уже ухожу. Плевать мне на его удивление.
— Я вам позвоню, — бросаю ему не оборачиваясь.
Настроение у меня сейчас такое, что я готов сжирать таких вот полозковых пачками, не запивая. Выйдя из офиса, ловлю такси. За мной увязался «хвост» на 99-й «жульке». Иду пешком, прогуливаюсь по Пречистенке. Народу в этой Москве — не продохнуть, как, впрочем, и машин. Из «жигулей» выбирается паренек и следует за мной. Сворачиваю в Мансуровский переулок и, пройдя немного вперед, резко поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и шагаю в обратную сторону, делая вид, что ищу нужный мне дом. Топтун, чуть не налетев на меня, реагирует мгновенно.
— Вы ищете какой-то дом? — тут же интересуется он.
Неплохой ход у цыпленка, будет здорово, если он мне еще покажет этот дом… «девятка», свернув в переулок, останавливается неподалеку от нас.
Улыбаюсь хитрому топтуну. Вряд ли Полозков успел предупредить парней, что я за фрукт. А если и предупредил, тогда этот здоровенный парнишка слишком большого мнения о своих физических возможностях.
— Да, я первый раз в Москве и, похоже, заблудился, — признаюсь, смущенно разводя руками. — Мне нужен 17-й.
— Нет проблем! — улыбается здоровячок. — Я тут живу рядом и с удовольствием помогу приезжему. Пойдемте, я покажу, где это находится.
Иду за ним, усмехаясь про себя. Думаю, что после нашей встречи уверенный следопыт будет осторожней раз в пять, не меньше…
— Вот ваш дом, а какая квартира вам нужна? — наглеет парень, уверенный теперь, что перед ним потенциальный провинциальный лошара.
Не буду его пока в этом разубеждать.
— Вроде бы тринадцатая, третий этаж. Но я могу и ошибиться, потому что не записал адрес, понадеявшись на свою память, — огорченно признаюсь я.
— Хо! Это же очень просто! — восклицает «Сусанин» почти искренне. — Счас, погодите… Это здесь! — показывает он рукой на ближайший к нам подъезд.
Я и сам знаю, что тринадцатая квартира находится на этой лестнице на третьем этаже — ведь я только что посмотрел на табличку, привинченную над дверью в парадное. Подходим к парадному. Парень услужливо открывает передо мной дверь и пропускает меня вперед. В подъезде я быстро беру его за горло. Чтобы быть более точным — то гораздо ниже… Зажав яйца придурка в кулаке, смотрю на его выпученные от страха и боли глаза.
— Кто послал? — спрашиваю тихо, прислушиваясь, не идет ли кто-нибудь сверху. С улицы на помощь моему провожатому тоже никто не ломится.
— Вы о чем? Черт, бля, отпусти, ты че… — волнуется за свое достояние парнишка.
— «Чо» — по-китайски жопа, — просвещаю его. — А я имею пока только твои яйца, сынок. Ну! — слегка усиливаю нажим.
Парень перебирает в воздухе растопыренными руками.
— Ой, бля! Зав-зав-в-вязывай! Ну, все, бля, хорош! — верещит он, привстав на цыпочки.
Балерун, твою мать…
— Ты меня плохо расслышал? — спрашиваю спокойно.
— Полозков Юрий Матвеевич, бля, гадом буду! — чуть не орёт он на всю лестницу.
— Будешь, — соглашаюсь с ним. — Потому что гад — это некое ползучее, именуемое иначе змеей.
Сейчас топтун тоже станет ползучим. На время, конечно. Резко отпускаю хозяйство пацана. Он не успевает сообразить что к чему, как получает тычок в солнечное сплетение и тотчас в горло. Завершает воспитательную работу удар ребром ладони по аорте. Шум падающего на бетон тела я слышу уже выходя из подъезда. В переулке людей почти нет. Быстро подхожу к «жигулям». В машине только водитель. Ни слова не говоря, открываю переднюю дверцу и устраиваюсь на сиденье рядом с ним.
— Привет, — говорю ему, доброжелательно улыбаясь.
Парень смотрит с недоумением, но сразу же с моим появлением в машине усевшись вполоборота ко мне. Этот мальчик по виду не настолько крепок, как оставленный мной в подъезде здоровячок, но бугрящиеся мозолями, набитые костяшки кулаков подразумевают его скрытые возможности как бойца.
— Приятель твой сейчас отдыхает. Ты его дождись, пожалуйста, — объясняю водиле. — И если после нашего разговора я снова увижу вас у себя за спиной, жить вам останется ровно столько, сколько потребуется мне, чтобы всадить по пуле в дурные ваши головы. А сделаю я это очень быстро, поверь мне на слово. Усек?
Я говорю все без тени улыбки, и парнишка въезжает в тему. Сначала он пожимает плечами, но тут же быстро спохватывается, сообразив, что я жду от него вполне определенного ответа.
— Понял, чего не понять-то? — говорит он.
— Вот и ладушки, — улыбаюсь ему; так, наверное, акула улыбается куску мяса. .
Выбираюсь из машины, аккуратно прикрыв за собой дверцу. На такси еду до места, где запарковал свою бээмвушку. По пути несколько раз меняю такси. Слежка отпала.
Душный вечер опускается над столицей. Народу в центре — как при вавилонском столпотворении. Правда, я его не видел, слава богу, и то хорошо, но Библия рассказывает о имевшем место печальном событии…
Из своей машины по сотовому звоню Полозкову на его трубку:
— Юрий Матвеевич?
— Да, а кто говорит? — голос Полозкова я теперь узнаю сразу.
— Герасим.
— Рад слышать вас, Герасим, — начинает он, но я его прерываю.
— Сейчас вы и не так обрадуетесь, — интригую юриста.
Даже не видя его, могу представить, как он мгновенно весь напрягся.
— Расслабьтесь, Юрий Матвеевич. Ваши мальчики живы, но не поступайте впредь столь опрометчиво.
— Я… я думал… — начинает оправдываться юрист.
— Меня не интересует, что вы думаете, пока я вас об этом не спрошу, — говорю уже довольно сурово. — Не теряйте нюх, Юрий Матвеевич, иначе совсем легко будет потерять жизнь.
— Я все понял, — подавленно отвечает он.
— Вот и хорошо. Подготовьте материал по тем людям, о которых мы с вами беседовали в Питере.
— Я все сделаю! — тут же реагирует юрист.
— Да уж, постарайтесь… Как ваши дела? Не дергают? — интересуюсь, не трогает ли его милиция по питерскому делу.
— Пока все тихо.
— Рад за вас, — говорю напоследок.
— Спасибо, — мямлит Полозков. Он расстроен, и его можно понять. Но всех понимать мне не выгодно.
Кладу трубку на подставку, прицепив к ней шнур питания от прикуривателя — пусть заряжается.
Открыв папку, принимаюсь изучать материалы по Белому. Полозков, как я погляжу, ведет дела подобного рода довольно обстоятельно — чувствуется профессиональная жилка юриста, а не только жулика. Впрочем, подобного рода досье, напичканные компроматом, жульничество подразумевают изначально. Перелистываю «страницы жизни» Гарикова Андрея Викентьевича, более известного под кличкой «Белый», изучаю его связи, близкое окружение, просматриваю фотографии, на которых он вместе с приятелями и подругами, запоминаю адреса… Кати на этих фотографиях нет.
Меня отвлекает требовательный стук в боковое стекло машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Так бы сразу и сказали, молодой человек, что за сестричку волнуетесь, — изощряется она в юморе. — В Солнечногорске заскочили какие-то двое стриженых битюгов, она с ними и вышла. Как было, так и говорю… — Тетка всматривается в мои глаза, надеясь прочесть в них выражение отчаяния или хотя бы досады. Но повода для плебейской радости в смаковании несчастья ближнего я ей не дам. Наоборот, весело улыбаюсь и облегченно вздыхаю:
— А! Так это братишка Колек постарался. Удивить меня хочет! Ну, тады — ой. Спасибо, мамаша. Значит, будем ждать сюрприза. А я-то сам хотел Светке сюрприз сделать — встретить неожиданно…
Проводница явно разочарована и, что-то буркнув нечленораздельное, лезет в свой вагон. Мысленно послав ее дальше вагона, но ближе чем Владивосток, быстро покидаю территорию вокзала.
В машине по спутниковой связи соединяюсь со Стариком. Генерал заявляет, что снимать девушку с поезда никого не посылал. Значит, где-то у нас вышел прокол. Еще один. Слишком много для одного дня.
Убираю трубку спутникового телефона и снимаю с подставки на панели сотовый. Набираю номер офиса Полозкова. Мне отвечает его секретарша:
— Добрый день! Консультационная фирма ПАН.
— Здравствуйте! Я бы хотел услышать Юрия Матвеевича.
— Будьте добры, представьтесь, пожалуйста, — просит она.
— Передайте, что звонит его старый товарищ, Герасим из Питера.
— Одну минутку, извините, — воркует секретарша своим бархатным голоском и тут же слышу музыкальную паузу.
Секунд через двадцать в трубке раздается:
— М-да? Слушаю, — звучит голос уверенного в себе и твердого в решениях бизнесмена.
— Добрый день, уважаемый Юрий Матвеевич, — говорю я. — Это Олег вас беспокоит. Мы, кажется, недавно с вами виделись…
— Да-да, я вас узнал! — теперь уже елейный, заискивающий голосок слышится в трубке.
— Обстоятельства изменились. Я бы хотел немедленно получить сведения по объекту, о котором у нас с вами был разговор.
— Никаких проблем! — с готовностью восклицает юрист. — Вы сами подъедете?
— Да. Скоро буду у вас, — утешаю его и отсоединяюсь.
Не очень нравятся мне смены интонаций в голосе этого слизняка, но времени на проверку юриста нет.
Что собираются сделать с Катей? Черт его знает. Я уже знаком с ее характером — как бы ей ни было страшно, она будет упорно стоять на своем и скорее предпочтет умереть, нежели подчинится бандюгам.
Утешает мысль, что Белому нужна не сама Катя, а больше — ее способности. Значит наркотики применять бандиты не станут. Наркота ослабляет волю, а безвольная Катя ничего путного сделать для них не сможет. Из этого следует, что Белому нужно время, чтобы попытаться сломить девушку и привязать ее к себе. Сейчас пока вся надежда на юриста и его досье по Белому.
Оставляю машину в городе и до офиса Полозкова добираюсь на такси. Его контора находится в центре, на Большой Никитской улице. Надо же, фирма Юрия Матвеевича оказывает еще и охранные услуги, о чем я узнаю из вывески в холле.
Прохожу в приемную. Секретарша у юриста потрясающая девочка — просто высший пилотаж. Не думаю, чтобы она здесь много работала головой… В приемной томятся двое солидного вида мужчин с брюликами в массивных печатках. Мэны просто пожирают глазами белокурое чудо за секретарским столом. Подхожу к девушке и тихо, чтобы они не слышали, называю свое имя. Блондинка, дежурно улыбнувшись, кивает и идет докладывать шефу. Ее доклад занимает меньше минуты, и она снова появляется в приемной. Бизнесмены, отложив журналы, впиваются глазами в откровенный разрез не такой уж длинной юбки.
— Пройдите, пожалуйста, со мной, — предлагает она мне.
Выходим в коридор и заходим в следующую по коридору дверь. Секретарша пропускает меня в небольшое помещение с парой кожаных глубоких кресел и стеклянным журнальным столиком, на котором навалены кучей проспекты, газеты и модные журналы.
— Сейчас вас примут. Подождите, пожалуйста, минутку. — Улыбнувшись, блондинка уходит.
Щелкает электрический замок, и боковая дверь отворяется. Выходит Полозков. Он так радостно лыбится в приветствии, что можно подумать, будто, кроме меня, у него и друзей нет.
— Рад, очень рад! — твердит юрист, тряся мою руку и весь бултыхаясь своими подбородками. — Пойдемте ко мне.
Кабинет его обставлен с купеческим размахом, особенно та его часть, которая предназначена для отдыха.
— Что будете пить? — услужливо интересуется он.
— Нет, благодарю. Мне нужен материал, — перехожу сразу к делу.
— Один момент, — суетится Полозков и исчезает за углом немецкой стенки.
Присаживаюсь на небольшой мягкий диван и наливаю себе минералки из бутылки, стоящей на низком столике.
Полозков возвращается с пухлой папкой в руках.
— Здесь все, что я смог достать по Белому, — поясняет он, положив папку на столик.
Отставляю стакан и просматриваю содержимое. Фотографии, привычки, среда обитания — все, как и положено в хорошем досье.
— О'кей, это мне подходит.
Протерев салфеткой стакан, из которого пил, поднимаюсь с дивана. Полозков удивлен, что я уже ухожу. Плевать мне на его удивление.
— Я вам позвоню, — бросаю ему не оборачиваясь.
Настроение у меня сейчас такое, что я готов сжирать таких вот полозковых пачками, не запивая. Выйдя из офиса, ловлю такси. За мной увязался «хвост» на 99-й «жульке». Иду пешком, прогуливаюсь по Пречистенке. Народу в этой Москве — не продохнуть, как, впрочем, и машин. Из «жигулей» выбирается паренек и следует за мной. Сворачиваю в Мансуровский переулок и, пройдя немного вперед, резко поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и шагаю в обратную сторону, делая вид, что ищу нужный мне дом. Топтун, чуть не налетев на меня, реагирует мгновенно.
— Вы ищете какой-то дом? — тут же интересуется он.
Неплохой ход у цыпленка, будет здорово, если он мне еще покажет этот дом… «девятка», свернув в переулок, останавливается неподалеку от нас.
Улыбаюсь хитрому топтуну. Вряд ли Полозков успел предупредить парней, что я за фрукт. А если и предупредил, тогда этот здоровенный парнишка слишком большого мнения о своих физических возможностях.
— Да, я первый раз в Москве и, похоже, заблудился, — признаюсь, смущенно разводя руками. — Мне нужен 17-й.
— Нет проблем! — улыбается здоровячок. — Я тут живу рядом и с удовольствием помогу приезжему. Пойдемте, я покажу, где это находится.
Иду за ним, усмехаясь про себя. Думаю, что после нашей встречи уверенный следопыт будет осторожней раз в пять, не меньше…
— Вот ваш дом, а какая квартира вам нужна? — наглеет парень, уверенный теперь, что перед ним потенциальный провинциальный лошара.
Не буду его пока в этом разубеждать.
— Вроде бы тринадцатая, третий этаж. Но я могу и ошибиться, потому что не записал адрес, понадеявшись на свою память, — огорченно признаюсь я.
— Хо! Это же очень просто! — восклицает «Сусанин» почти искренне. — Счас, погодите… Это здесь! — показывает он рукой на ближайший к нам подъезд.
Я и сам знаю, что тринадцатая квартира находится на этой лестнице на третьем этаже — ведь я только что посмотрел на табличку, привинченную над дверью в парадное. Подходим к парадному. Парень услужливо открывает передо мной дверь и пропускает меня вперед. В подъезде я быстро беру его за горло. Чтобы быть более точным — то гораздо ниже… Зажав яйца придурка в кулаке, смотрю на его выпученные от страха и боли глаза.
— Кто послал? — спрашиваю тихо, прислушиваясь, не идет ли кто-нибудь сверху. С улицы на помощь моему провожатому тоже никто не ломится.
— Вы о чем? Черт, бля, отпусти, ты че… — волнуется за свое достояние парнишка.
— «Чо» — по-китайски жопа, — просвещаю его. — А я имею пока только твои яйца, сынок. Ну! — слегка усиливаю нажим.
Парень перебирает в воздухе растопыренными руками.
— Ой, бля! Зав-зав-в-вязывай! Ну, все, бля, хорош! — верещит он, привстав на цыпочки.
Балерун, твою мать…
— Ты меня плохо расслышал? — спрашиваю спокойно.
— Полозков Юрий Матвеевич, бля, гадом буду! — чуть не орёт он на всю лестницу.
— Будешь, — соглашаюсь с ним. — Потому что гад — это некое ползучее, именуемое иначе змеей.
Сейчас топтун тоже станет ползучим. На время, конечно. Резко отпускаю хозяйство пацана. Он не успевает сообразить что к чему, как получает тычок в солнечное сплетение и тотчас в горло. Завершает воспитательную работу удар ребром ладони по аорте. Шум падающего на бетон тела я слышу уже выходя из подъезда. В переулке людей почти нет. Быстро подхожу к «жигулям». В машине только водитель. Ни слова не говоря, открываю переднюю дверцу и устраиваюсь на сиденье рядом с ним.
— Привет, — говорю ему, доброжелательно улыбаясь.
Парень смотрит с недоумением, но сразу же с моим появлением в машине усевшись вполоборота ко мне. Этот мальчик по виду не настолько крепок, как оставленный мной в подъезде здоровячок, но бугрящиеся мозолями, набитые костяшки кулаков подразумевают его скрытые возможности как бойца.
— Приятель твой сейчас отдыхает. Ты его дождись, пожалуйста, — объясняю водиле. — И если после нашего разговора я снова увижу вас у себя за спиной, жить вам останется ровно столько, сколько потребуется мне, чтобы всадить по пуле в дурные ваши головы. А сделаю я это очень быстро, поверь мне на слово. Усек?
Я говорю все без тени улыбки, и парнишка въезжает в тему. Сначала он пожимает плечами, но тут же быстро спохватывается, сообразив, что я жду от него вполне определенного ответа.
— Понял, чего не понять-то? — говорит он.
— Вот и ладушки, — улыбаюсь ему; так, наверное, акула улыбается куску мяса. .
Выбираюсь из машины, аккуратно прикрыв за собой дверцу. На такси еду до места, где запарковал свою бээмвушку. По пути несколько раз меняю такси. Слежка отпала.
Душный вечер опускается над столицей. Народу в центре — как при вавилонском столпотворении. Правда, я его не видел, слава богу, и то хорошо, но Библия рассказывает о имевшем место печальном событии…
Из своей машины по сотовому звоню Полозкову на его трубку:
— Юрий Матвеевич?
— Да, а кто говорит? — голос Полозкова я теперь узнаю сразу.
— Герасим.
— Рад слышать вас, Герасим, — начинает он, но я его прерываю.
— Сейчас вы и не так обрадуетесь, — интригую юриста.
Даже не видя его, могу представить, как он мгновенно весь напрягся.
— Расслабьтесь, Юрий Матвеевич. Ваши мальчики живы, но не поступайте впредь столь опрометчиво.
— Я… я думал… — начинает оправдываться юрист.
— Меня не интересует, что вы думаете, пока я вас об этом не спрошу, — говорю уже довольно сурово. — Не теряйте нюх, Юрий Матвеевич, иначе совсем легко будет потерять жизнь.
— Я все понял, — подавленно отвечает он.
— Вот и хорошо. Подготовьте материал по тем людям, о которых мы с вами беседовали в Питере.
— Я все сделаю! — тут же реагирует юрист.
— Да уж, постарайтесь… Как ваши дела? Не дергают? — интересуюсь, не трогает ли его милиция по питерскому делу.
— Пока все тихо.
— Рад за вас, — говорю напоследок.
— Спасибо, — мямлит Полозков. Он расстроен, и его можно понять. Но всех понимать мне не выгодно.
Кладу трубку на подставку, прицепив к ней шнур питания от прикуривателя — пусть заряжается.
Открыв папку, принимаюсь изучать материалы по Белому. Полозков, как я погляжу, ведет дела подобного рода довольно обстоятельно — чувствуется профессиональная жилка юриста, а не только жулика. Впрочем, подобного рода досье, напичканные компроматом, жульничество подразумевают изначально. Перелистываю «страницы жизни» Гарикова Андрея Викентьевича, более известного под кличкой «Белый», изучаю его связи, близкое окружение, просматриваю фотографии, на которых он вместе с приятелями и подругами, запоминаю адреса… Кати на этих фотографиях нет.
Меня отвлекает требовательный стук в боковое стекло машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37