Большинство сообщений на этот счет сходятся в том, что корабль потерпел крушение где-то на пути в Англию. Но, согласно вашей ссылке на историю Томаса Кэттилла, корабль был унесен приливной волной в глубину материка и остался там посреди джунглей.
– Совершенно верно, – ответил Бендер. – Я бы и сам занялся поисками галеона, если бы считал, что у меня есть хотя бы малейший шанс найти что-нибудь. Но джунгли в тех местах, где исчез галеон, совершенно непроходимы, и, образно говоря, вы споткнетесь об обломки корабля, прежде чем увидите их.
– Вы уверены, что отчет португальской экспедиции о встрече с Томасом Кэттиллом абсолютно достоверен? Что это не миф и не подделка?
– Это исторический факт. У меня нет сомнения в его достоверности.
– Как можно утверждать это с такой уверенностью?
– Источник у меня на руках. Перлмуттер на секунду смешался:
– Простите, мистер Бендер, но, боюсь, я плохо понял вас.
– Вся соль в том, мистер Перлмуттер, что я являюсь владельцем подлинного дневника Томаса Кэттилла.
Перлмуттера едва не хватил удар.
– Не может быть!
– Но это так! – с торжеством произнес Бендер. – Кэттилл передал его начальнику португальской экспедиции и просил переслать дневник в Лондон. Однако португалец передал дневник вместе с отчетом вице-королю Бразилии, а тот переслал его в Лиссабон. Он побывал во многих руках, прежде чем оказался на полке букинистического магазина, где я и купил его за тридцать шесть долларов. В 1937 году это были большие деньги, особенно для паренька двадцати трех лет от роду, скитавшегося по свету на своих двоих.
– Сейчас он, наверно, стоит кучу денег.
– Не сомневаюсь. Мне уже предлагали за него десять тысяч долларов.
– Надеюсь, вы отказались?
– Я никогда не продаю находки, сделанные во время путешествий. Мне неприятна сама мысль, что кто-то постарается извлечь из них прибыль.
– Могу ли я прилететь в Вермонт и прочитать журнал на месте? – осторожно спросил Перлмуттер.
– Боюсь, что нет.
Возникла небольшая пауза. Перлмуттер лихорадочно соображал, как убедить Бендера показать ему драгоценный дневник.
– Могу спросить почему? – произнес он наконец.
– Я старый больной человек, – отвечал Бендер, – только мое сердце, увы, все еще не желает остановиться.
– По голосу этого не скажешь.
– Чтобы убедиться в этом, достаточно увидеть меня. Болезни, которые я подхватил в своих скитаниях, вернулись, чтобы пожрать то немногое, что еще осталось от моего тела. Неприятное зрелище, должен вам заметить. Поэтому я редко принимаю гостей. Но скажу вам, что собираюсь сделать, мистер Перлмуттер, я пошлю вам дневник в качестве подарка.
– Помилуй бог, сэр, вы не должны этого делать.
– Но я настаиваю на этом. Фрэнк Адамс рассказал мне о вашем замечательном собрании книг и рукописей. Я предпочитаю, чтобы дневник Кэттилла оказался в руках человека, похожего на вас, а не на полке коллекционера, который приобретет его только для того, чтобы произвести впечатление на знакомых.
– Вы очень добры, – произнес Перлмуттер с чувством. – Я не нахожу слов, чтобы выразить вам мою признательность за этот великодушный дар.
– Примите его и, надеюсь, вы получите удовольствие при чтении, – сказал Бендер. – Полагаю, вы желаете ознакомиться с дневником как можно скорее.
– Мне бы не хотелось затруднять вас.
– Пустяки. Я отправлю журнал срочной доставкой, так что он окажется у вас уже завтра утром.
– Благодарю вас, мистер Бендер. Благодарю от всей души. Я буду обращаться с дневником со всем уважением, которого он заслуживает.
– Прекрасно. Надеюсь, он окажется достойным вашего внимания.
– Полностью разделяю ваши надежды, – произнес Перлмуттер, чувствуя себя на седьмом небе от счастья. – Еще раз благодарю вас.
Двадцать минут одиннадцатого на следующее утро Перлмуттер открыл дверь после настойчивого звонка посыльного. На пороге стоял черноволосый молодой человек в очках.
– Вы, вероятно, ожидаете этого, мистер Перлмуттер, – произнес он с дружеской улыбкой.
– Как ребенок ждет Санта-Клауса, – рассмеялся Перлмуттер, подписывая квитанцию.
Он поспешил в кабинет, на ходу сорвав обертку пакета.
Усевшись в кресло, надел очки. Он держал дневник Томаса Кэттилла с не меньшим благоговением, как если бы это был Святой Грааль.
Обложка дневника была сделана из кожи неизвестного ему животного. Сама рукопись написана на пергаменте, пожелтевшем от времени, но удивительно хорошо сохранившемся. Вместо чернил, скорее всего, использовался сок какого-то растения. В дневнике было не более двадцати страниц причудливой прозы, характерной для времен Елизаветы. Красивый почерк и малое число ошибок указывали на то, что он написан человеком достаточно образованным для своего времени. Первая запись датировалась мартом 1578 года, но, по-видимому, была сделана намного позднее.
Заголовок гласил: «История моей жизни, написанная собственной рукой Томаса Кэттилла из Девоншира».
Это был бесхитростный рассказ моряка, потерпевшего кораблекрушение, о своих странствиях по дикой земле и безуспешной попытке вернуться на родину. Листая одну страницу за другой, Перлмуттер заметил, что стиль повествования постепенно менялся. Первые страницы были написаны в более простодушной манере, тогда как в рассказе о приключениях в дебрях южноамериканского континента стали преобладать очевидные преувеличения, штампы и религиозные откровения. Тем не менее рассказ моряка заслуживал того, чтобы отнестись к нему со вниманием.
Единственный из членов команды, переживший страшный природный катаклизм, Кэттилл предпочел путешествие через неведомые горы и ад амазонских джунглей перспективе попасть в руки испанцев, горевших жаждой мщения после того, как один из их лучших галеонов с бесценными сокровищами попал в руки ненавистных англичан. Он знал только, что Атлантический океан лежит где-то далеко на востоке, но как далеко, он вряд ли мог себе даже представить. Он решился в одиночку пересечь неизвестный ему континент, достичь берега Атлантического океана и найти корабль, способный доставить его назад в Англию. Для штурмана Дрейка это был единственный путь к спасению. На западных склонах Анд к этому времени уже существовали обширные поместья, где гордые инки, обращенные в бесправных рабов, тысячами умирали от оспы и кори. Кэттилл пробирался под покровом темноты, стараясь украсть пищу при первой возможности. После двух месяцев пути, делая всего по несколько километров за ночь и счастливо избежав встречи как с испанцами, так и с индейцами, он перевалил через Анды и спустился в зеленый ад бассейна Амазонки.
С этого момента его существование больше походило на кошмар. По пояс в воде он пробирался через топкие болота, ножом прорубая себе путь сквозь заросли. Змеи, аллигаторы и насекомые стали для него главными врагами, особенно змеи, не оставлявшие его ни на минуту. Он страдал от дизентерии и тропической лихорадки, и бывали дни, когда ему удавалось преодолеть не более сотни метров. После нескольких месяцев пути он набрел на деревню враждебно настроенных туземцев, взявших его в плен и державших в рабстве более пяти лет.
В конце концов, ему удалось украсть каноэ и бежать. Он спускался по реке только по ночам, чтобы избежать новой встречи с индейцами. Заболев малярией, плыл в бессознательном состоянии, пока его не подобрало племя женщин, выходивших его. По-видимому, это же племя женщин испанский конкистадор Франсиско де Орельяна встретил во время своих безуспешных поисков Эльдорадо. Он и назвал великую реку Амазонкой в честь легендарных древних греческих воительниц.
Кэттилл научил своих спасительниц всему, что сам знал и умел. Он женился сразу на трех наиболее привлекательных женщинах и скоро стал отцом нескольких детей.
Его желание вновь увидеть берега Англии постепенно угасало. Оставив Англию холостяком, он не надеялся застать в живых престарелых родителей, а опасность предстать перед судом за потерю судна казалась вполне реальной.
Не имея сил продолжать бесконечное путешествие вниз по реке, Кэттилл решил навсегда остаться на берегах Амазонки. Когда португальская экспедиция достигла деревни, где он жил, он передал им дневник в надежде, что рано или поздно тот попадет в руки Фрэнсиса Дрейка.
Закончив читать, Перлмуттер откинулся на спинку кресла, снял очки и протер глаза. Перлмуттер был убежден, что человек, делавший эти записи, действительно видел и пережил все то, что так ярко описал на страницах дневника.
Перечитав описание сокровищ, оставленных на борту «Консепсьон», Перлмуттер вернулся к заключительным строкам дневника.
"Мои мысли постоянно возвращаются к кораблю, покинутому мною в сердце джунглей. Мне никогда уже не увидеть берегов Англии. Боюсь, что капитан Дрейк не простит мне брошенные сокровища и в особенности шкатулку из жадеита со странным предметом из разноцветных веревок, которую он хотел преподнести королеве Бесс. Я оставил ее на борту корабля. Отныне я навсегда останусь среди этих простых людей, которые выходили меня и стали моей семьей.
Написано собственной рукой Томаса Кэттилла, штурмана «Золотой лани» в день, дата которого мне неизвестна, в год 1594-й от Рождества Христова".
Перлмуттер медленно перевел взгляд от записей на картину на стене, на которой был изображен флот испанских галеонов, плывущих через океан в оранжевых лучах заходящего солнца. Он отыскал ее на базаре в Сеговии и купил за бесценок. Затем он осторожно закрыл дневник, поднялся из кресла и начал мерить шагами комнату.
Итак, штурман Фрэнсиса Дрейка действительно существовал и умер где-то на берегах Амазонки. Испанский галеон был на самом деле подхвачен гигантской волной и заброшен в джунгли на побережье Южной Америки. Шкатулка из жадеита, в которой хранилось кипу, реально существовала. Могли ли сохраниться остатки галеона среди тропических джунглей? История, насчитывающая четыре сотни лет, обретала вполне зримые очертания. Перлмуттер был доволен успехом предпринятого им расследования, но отдавал себе отчет в том, что сделан только первый шаг в поисках легендарных сокровищ.
Теперь следовало – и это обещало быть не менее трудным – по возможности сузить поле предполагаемых поисков.
19
Хайрем Йегер обожал свой суперкомпьютер не меньше, чем жену и детей, если не больше. Во всяком случае, ему обычно требовалось немало усилий, чтобы оторваться от картинок, которые он проецировал на экране гигантского монитора, и отправиться домой к семье. Компьютеры стали смыслом его жизни с тех пор, как он первый раз бросил взгляд на экран монитора. С годами эта любовь еще больше окрепла, особенно после того как Йегер сконструировал свой собственный центр для хранения обширной океанографической информации. Возможности центра и впрямь были впечатляющи. Йегер любил свое детище, и когда разрозненные фрагменты информации начинали соединяться в единое целое, чтобы затем выдать единственно приемлемое решение, радости его не было предела.
Благодаря созданному им центру Йегер фактически мог получить любую необходимую ему информацию, где бы она ни хранилась. Причем весь процесс занимал считанные секунды. Вероятность правильного решения достигала шестидесяти процентов.
Йегер был так увлечен поисками новой информации, имеющей хоть какое-то отношение к судьбе «Консепсьон», что не заметил, как адмирал Джеймс Сэндекер вошел в его святая святых и опустился в кресло, стоящее рядом.
Основатель и первый директор ПУМА был невысок ростом, но в остальном вполне отвечал традиционным представлениям о ковбое с Дальнего Запада. В свои пятьдесят восемь лет он ежедневно пробегал пять миль от дома до внушительного вида здания из стекла и бетона, где трудились две тысячи его сотрудников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Совершенно верно, – ответил Бендер. – Я бы и сам занялся поисками галеона, если бы считал, что у меня есть хотя бы малейший шанс найти что-нибудь. Но джунгли в тех местах, где исчез галеон, совершенно непроходимы, и, образно говоря, вы споткнетесь об обломки корабля, прежде чем увидите их.
– Вы уверены, что отчет португальской экспедиции о встрече с Томасом Кэттиллом абсолютно достоверен? Что это не миф и не подделка?
– Это исторический факт. У меня нет сомнения в его достоверности.
– Как можно утверждать это с такой уверенностью?
– Источник у меня на руках. Перлмуттер на секунду смешался:
– Простите, мистер Бендер, но, боюсь, я плохо понял вас.
– Вся соль в том, мистер Перлмуттер, что я являюсь владельцем подлинного дневника Томаса Кэттилла.
Перлмуттера едва не хватил удар.
– Не может быть!
– Но это так! – с торжеством произнес Бендер. – Кэттилл передал его начальнику португальской экспедиции и просил переслать дневник в Лондон. Однако португалец передал дневник вместе с отчетом вице-королю Бразилии, а тот переслал его в Лиссабон. Он побывал во многих руках, прежде чем оказался на полке букинистического магазина, где я и купил его за тридцать шесть долларов. В 1937 году это были большие деньги, особенно для паренька двадцати трех лет от роду, скитавшегося по свету на своих двоих.
– Сейчас он, наверно, стоит кучу денег.
– Не сомневаюсь. Мне уже предлагали за него десять тысяч долларов.
– Надеюсь, вы отказались?
– Я никогда не продаю находки, сделанные во время путешествий. Мне неприятна сама мысль, что кто-то постарается извлечь из них прибыль.
– Могу ли я прилететь в Вермонт и прочитать журнал на месте? – осторожно спросил Перлмуттер.
– Боюсь, что нет.
Возникла небольшая пауза. Перлмуттер лихорадочно соображал, как убедить Бендера показать ему драгоценный дневник.
– Могу спросить почему? – произнес он наконец.
– Я старый больной человек, – отвечал Бендер, – только мое сердце, увы, все еще не желает остановиться.
– По голосу этого не скажешь.
– Чтобы убедиться в этом, достаточно увидеть меня. Болезни, которые я подхватил в своих скитаниях, вернулись, чтобы пожрать то немногое, что еще осталось от моего тела. Неприятное зрелище, должен вам заметить. Поэтому я редко принимаю гостей. Но скажу вам, что собираюсь сделать, мистер Перлмуттер, я пошлю вам дневник в качестве подарка.
– Помилуй бог, сэр, вы не должны этого делать.
– Но я настаиваю на этом. Фрэнк Адамс рассказал мне о вашем замечательном собрании книг и рукописей. Я предпочитаю, чтобы дневник Кэттилла оказался в руках человека, похожего на вас, а не на полке коллекционера, который приобретет его только для того, чтобы произвести впечатление на знакомых.
– Вы очень добры, – произнес Перлмуттер с чувством. – Я не нахожу слов, чтобы выразить вам мою признательность за этот великодушный дар.
– Примите его и, надеюсь, вы получите удовольствие при чтении, – сказал Бендер. – Полагаю, вы желаете ознакомиться с дневником как можно скорее.
– Мне бы не хотелось затруднять вас.
– Пустяки. Я отправлю журнал срочной доставкой, так что он окажется у вас уже завтра утром.
– Благодарю вас, мистер Бендер. Благодарю от всей души. Я буду обращаться с дневником со всем уважением, которого он заслуживает.
– Прекрасно. Надеюсь, он окажется достойным вашего внимания.
– Полностью разделяю ваши надежды, – произнес Перлмуттер, чувствуя себя на седьмом небе от счастья. – Еще раз благодарю вас.
Двадцать минут одиннадцатого на следующее утро Перлмуттер открыл дверь после настойчивого звонка посыльного. На пороге стоял черноволосый молодой человек в очках.
– Вы, вероятно, ожидаете этого, мистер Перлмуттер, – произнес он с дружеской улыбкой.
– Как ребенок ждет Санта-Клауса, – рассмеялся Перлмуттер, подписывая квитанцию.
Он поспешил в кабинет, на ходу сорвав обертку пакета.
Усевшись в кресло, надел очки. Он держал дневник Томаса Кэттилла с не меньшим благоговением, как если бы это был Святой Грааль.
Обложка дневника была сделана из кожи неизвестного ему животного. Сама рукопись написана на пергаменте, пожелтевшем от времени, но удивительно хорошо сохранившемся. Вместо чернил, скорее всего, использовался сок какого-то растения. В дневнике было не более двадцати страниц причудливой прозы, характерной для времен Елизаветы. Красивый почерк и малое число ошибок указывали на то, что он написан человеком достаточно образованным для своего времени. Первая запись датировалась мартом 1578 года, но, по-видимому, была сделана намного позднее.
Заголовок гласил: «История моей жизни, написанная собственной рукой Томаса Кэттилла из Девоншира».
Это был бесхитростный рассказ моряка, потерпевшего кораблекрушение, о своих странствиях по дикой земле и безуспешной попытке вернуться на родину. Листая одну страницу за другой, Перлмуттер заметил, что стиль повествования постепенно менялся. Первые страницы были написаны в более простодушной манере, тогда как в рассказе о приключениях в дебрях южноамериканского континента стали преобладать очевидные преувеличения, штампы и религиозные откровения. Тем не менее рассказ моряка заслуживал того, чтобы отнестись к нему со вниманием.
Единственный из членов команды, переживший страшный природный катаклизм, Кэттилл предпочел путешествие через неведомые горы и ад амазонских джунглей перспективе попасть в руки испанцев, горевших жаждой мщения после того, как один из их лучших галеонов с бесценными сокровищами попал в руки ненавистных англичан. Он знал только, что Атлантический океан лежит где-то далеко на востоке, но как далеко, он вряд ли мог себе даже представить. Он решился в одиночку пересечь неизвестный ему континент, достичь берега Атлантического океана и найти корабль, способный доставить его назад в Англию. Для штурмана Дрейка это был единственный путь к спасению. На западных склонах Анд к этому времени уже существовали обширные поместья, где гордые инки, обращенные в бесправных рабов, тысячами умирали от оспы и кори. Кэттилл пробирался под покровом темноты, стараясь украсть пищу при первой возможности. После двух месяцев пути, делая всего по несколько километров за ночь и счастливо избежав встречи как с испанцами, так и с индейцами, он перевалил через Анды и спустился в зеленый ад бассейна Амазонки.
С этого момента его существование больше походило на кошмар. По пояс в воде он пробирался через топкие болота, ножом прорубая себе путь сквозь заросли. Змеи, аллигаторы и насекомые стали для него главными врагами, особенно змеи, не оставлявшие его ни на минуту. Он страдал от дизентерии и тропической лихорадки, и бывали дни, когда ему удавалось преодолеть не более сотни метров. После нескольких месяцев пути он набрел на деревню враждебно настроенных туземцев, взявших его в плен и державших в рабстве более пяти лет.
В конце концов, ему удалось украсть каноэ и бежать. Он спускался по реке только по ночам, чтобы избежать новой встречи с индейцами. Заболев малярией, плыл в бессознательном состоянии, пока его не подобрало племя женщин, выходивших его. По-видимому, это же племя женщин испанский конкистадор Франсиско де Орельяна встретил во время своих безуспешных поисков Эльдорадо. Он и назвал великую реку Амазонкой в честь легендарных древних греческих воительниц.
Кэттилл научил своих спасительниц всему, что сам знал и умел. Он женился сразу на трех наиболее привлекательных женщинах и скоро стал отцом нескольких детей.
Его желание вновь увидеть берега Англии постепенно угасало. Оставив Англию холостяком, он не надеялся застать в живых престарелых родителей, а опасность предстать перед судом за потерю судна казалась вполне реальной.
Не имея сил продолжать бесконечное путешествие вниз по реке, Кэттилл решил навсегда остаться на берегах Амазонки. Когда португальская экспедиция достигла деревни, где он жил, он передал им дневник в надежде, что рано или поздно тот попадет в руки Фрэнсиса Дрейка.
Закончив читать, Перлмуттер откинулся на спинку кресла, снял очки и протер глаза. Перлмуттер был убежден, что человек, делавший эти записи, действительно видел и пережил все то, что так ярко описал на страницах дневника.
Перечитав описание сокровищ, оставленных на борту «Консепсьон», Перлмуттер вернулся к заключительным строкам дневника.
"Мои мысли постоянно возвращаются к кораблю, покинутому мною в сердце джунглей. Мне никогда уже не увидеть берегов Англии. Боюсь, что капитан Дрейк не простит мне брошенные сокровища и в особенности шкатулку из жадеита со странным предметом из разноцветных веревок, которую он хотел преподнести королеве Бесс. Я оставил ее на борту корабля. Отныне я навсегда останусь среди этих простых людей, которые выходили меня и стали моей семьей.
Написано собственной рукой Томаса Кэттилла, штурмана «Золотой лани» в день, дата которого мне неизвестна, в год 1594-й от Рождества Христова".
Перлмуттер медленно перевел взгляд от записей на картину на стене, на которой был изображен флот испанских галеонов, плывущих через океан в оранжевых лучах заходящего солнца. Он отыскал ее на базаре в Сеговии и купил за бесценок. Затем он осторожно закрыл дневник, поднялся из кресла и начал мерить шагами комнату.
Итак, штурман Фрэнсиса Дрейка действительно существовал и умер где-то на берегах Амазонки. Испанский галеон был на самом деле подхвачен гигантской волной и заброшен в джунгли на побережье Южной Америки. Шкатулка из жадеита, в которой хранилось кипу, реально существовала. Могли ли сохраниться остатки галеона среди тропических джунглей? История, насчитывающая четыре сотни лет, обретала вполне зримые очертания. Перлмуттер был доволен успехом предпринятого им расследования, но отдавал себе отчет в том, что сделан только первый шаг в поисках легендарных сокровищ.
Теперь следовало – и это обещало быть не менее трудным – по возможности сузить поле предполагаемых поисков.
19
Хайрем Йегер обожал свой суперкомпьютер не меньше, чем жену и детей, если не больше. Во всяком случае, ему обычно требовалось немало усилий, чтобы оторваться от картинок, которые он проецировал на экране гигантского монитора, и отправиться домой к семье. Компьютеры стали смыслом его жизни с тех пор, как он первый раз бросил взгляд на экран монитора. С годами эта любовь еще больше окрепла, особенно после того как Йегер сконструировал свой собственный центр для хранения обширной океанографической информации. Возможности центра и впрямь были впечатляющи. Йегер любил свое детище, и когда разрозненные фрагменты информации начинали соединяться в единое целое, чтобы затем выдать единственно приемлемое решение, радости его не было предела.
Благодаря созданному им центру Йегер фактически мог получить любую необходимую ему информацию, где бы она ни хранилась. Причем весь процесс занимал считанные секунды. Вероятность правильного решения достигала шестидесяти процентов.
Йегер был так увлечен поисками новой информации, имеющей хоть какое-то отношение к судьбе «Консепсьон», что не заметил, как адмирал Джеймс Сэндекер вошел в его святая святых и опустился в кресло, стоящее рядом.
Основатель и первый директор ПУМА был невысок ростом, но в остальном вполне отвечал традиционным представлениям о ковбое с Дальнего Запада. В свои пятьдесят восемь лет он ежедневно пробегал пять миль от дома до внушительного вида здания из стекла и бетона, где трудились две тысячи его сотрудников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77