Он уже одного убил, а вашему старикашке надо немного — чуть ткни, он и развалится.
— У меня приказ — поместить американца сюда, — резко сказал лейтенант. — Ничего с ним не случится.
— А если…
— Я же сказал — у меня приказ.
С этим было не поспорить, и часовой нехотя позволил ввести янки в дом.
— Будет что нужно — крикнете, — сказал лейтенант, отпирая дверь камеры. — Если какие-нибудь жалобы возникнут — через часового. Надеюсь, что надолго вы здесь не задержитесь.
Американец кивнул и перешагнул порог. Дверь у него за спиной захлопнулась.
Камера была довольно приличная. Чистый пол, добротные дощатые нары, прикрытая крышкой параша в углу — оттуда шел сильный запах хлорки. В дальнем углу камеры, на нарах, сидел Полундра. Когда спецназовец увидел американца, брови его стремительно поползли вверх — уж его-то он здесь увидеть никак не ожидал.
— А ты сюда как попал? — по-английски спросил он, поднимаясь с нар и шагая Меллингу навстречу. — Или тоже убил кого?
Меллинг также удивился, увидев лжеокеанолога.
Но быстро справился с собой.
— Выздоровел я. Вот сюда и определили, — спокойно ответил он, осматриваясь по сторонам. Что ж, все было не так плохо, как он ожидал — в русской тюрьме могло оказаться и куда хуже.
— Садись тогда, что стоишь, — сказал Полундра, возвращаясь на свое место.
Меллинг сел. В камере повисло молчание — ни Полундра, ни американец не спешили начинать разговор. Полундра, которому с трудом верилось в такую удачу, боялся ее спугнуть. Полезешь сейчас к американцу снова с вопросами — подумает, что нарочно сюда подсадили, и говорить не будет. Нет, лучше ждать, пока старик сам заговорит.
Меллинг же сейчас пытался проанализировать все, что знал о случившемся ночью и вечером. Теперь он полностью верил в рассказ этого русского о том, что ночью по его душу приходил японец. Смерть российского контрразведчика это однозначно подтверждала. Тогда получается, что этот Павлов спас ему жизнь. Если бы он не остановил японца, то русские сейчас расследовали бы смерть американского подданного Джейка Меллинга. Выходит, именно с ним можно быть полностью откровенным. Разумеется, никакой он не океанолог, но какая теперь разница?
Главное, он-то его смерти точно не желает.
— Сегодня ночью вы задали мне несколько вопросов, — нарушил тишину американец. — Вас по-прежнему интересуют ответы на них?
— Да, — кивнул Полундра. — А вы теперь готовы отвечать?
— Именно так. Слушайте… — и Меллинг коротко, но не упуская ничего важного, рассказал Полундре о прибытии японцев на остров Атту, о том, как ему удалось разговорить их штурмана, и о причинах, которые толкнули его выйти в море перед штормом.
— Не совсем понимаю, — сказал Полундра. — Так что же за опасность могут эти ученые представлять?
Я так понял, что ты догадался, в чем истинная цель их экспедиции. Так?
— Да. Я ведь военный моряк. Ну, то есть был военным моряком. Какое-то время я служил на Окинаве в составе наших войск, которые там дислоцированы.
Там я изучал архивы войны — просто так, ради интереса. И, кроме всего прочего, узнал об одном японском плане, который они так и не успели реализовать.
— Каком? И при чем тут это?
— Погоди. Слушай, сейчас все объясню. Этот план был связан с ядом рыбы фугу. В самом конце войны японской военно-медицинской академии удалось синтезировать его в промышленных масштабах и изготовить несколько бомб на его основе. Яд очень мощный, кроме того, он крайне устойчив, не разлагается под действием воздуха и воды. Отравляющее действие может сохранять до нескольких десятков лет. Он заражает воду, почву, продукты питания.
— Я знаю, — кивнул Полундра. Он с детства увлекался обитателями моря и слышал про рыбу фугу и тетрадотоксин, содержащийся в ее печени.
— Тем лучше. Так вот, самое главное, что если заражение этим ядом произошло, то очистить пораженную территорию практически невозможно. Японцы собирались при помощи бомб с этим ядом отравить инфраструктуру в районе Панамского канала, чтобы парализовать его работу. Последствия объяснять надо?
Полундра отрицательно покачал головой. Военную историю, особенно имеющую отношение к морю, он знал очень хорошо и прекрасно понимал, что бы произошло, если бы в конце войны японцам удалось парализовать Панамский канал. Тогда стала бы практически невозможной переброска сил ВМС США в район Тихого океана. Это дало бы японцам очень весомый шанс победить в войне на море и как минимум на год оттянуть окончательный разгром. А то и выторговать относительно выгодный мир у измотанных войной союзников.
— Кстати сказать, во время экспериментов с этим ядом японцы использовали в качестве подопытных наших пленных солдат, — сказал Меллинг. — Кроме Пирл-Харбора причиной того, что наши политики решились на бомбардировку Хиросимы и Нагасаки, стали и эти опыты.
Полундра не ответил. Касательно Хиросимы и Нагасаки у него было свое мнение. Спецназовец считал, что совершенно ненужная с военной точки зрения атомная бомбардировка этих городов была не чем иным, как демонстрацией силы. Американцы сделали это, чтобы остановить русских, которые в сорок пятом году, если бы захотели, могли не остановиться в Германии, а спокойно дойти до берегов Ла-Манша.
Никакой силы, способной остановить могучую Советскую армию, только что разделавшуюся с Гитлером, в Европе тогда не было. Однако говорить сейчас об этом было не время.
— Так вот, когда я прочитал эти архивы, я вспомнил о подводной лодке, которую мы в сорок пятом здесь потопили, — продолжал американец. — Это наверняка была она, та самая, которая везла бомбы с ядом. Все сроки совпадали, маршрут тоже. К тому же если бы это была не она, план японцев удался бы.
— Понятно… — протянул Полундра. — Ну, хорошо, потопили вы ту лодку. Молодцы. А эти, нынешние японцы, тут при чем?
— Их штурман назвал мне квадрат, в котором они собираются искать морскую корову. Это квадрат сорок один — восемнадцать. Сказать тебе, где мы подлодку утопили, или сам догадаешься?
— Что, неужели там же?!
— Именно. Эти ученые собираются ее найти. И я голову поставлю против дырявого ботинка — они собираются поднять подлодку.
— Но зачем? Она сейчас только в музей годится.
— Им нужен яд. Именно ради него и будут поднимать подлодку.
— Какой им в этом смысл? Они же сами этот яд сделали, захотят — сделают еще, — недоуменно сказал Полундра.
— Все не так просто. После победы наши войска уничтожили линию производства яда и всю документацию по нему. Так что секрет его выработки в промышленных масштабах утерян. Но если поднять субмарину, то можно использовать тот запас, который есть на борту. Я рассказывал все это у себя, но никто меня не стал слушать. Но не может же быть совпадение квадратов случайностью!
— Не может, — кивнул Полундра. — Не верю я в такие случайности. Да и то, что японцы пытались тебя убрать, — это тоже на случайность никак не похоже.
Думаю, что ты прав. Интересно только, зачем им сейчас этот яд?
— Мало ли… Может, этот их руководитель из реваншистов и до сих пор мечтает отомстить нам или вам за поражение в войне. Кстати, насколько я знаю, к вам у японцев есть еще претензии касательно северных территорий. Может быть, яд предназначен туда. Например, его можно использовать для шантажа вашей страны — или отдадите острова, или получите на них пустынную, безлюдную землю.
— Может, и так… — задумчиво сказал Полундра. — Но это можно выяснить только потом. Отсюда мы все равно сделать ничего не можем. Остается только ждать, пока тебя передадут своим, может быть, теперь ты сумеешь их убедить. Особенно после того, как японцы пытались тебя убить.
Кстати! Они, скорее всего, ядом фугу и пользовались! В небольших количествах его можно из печени рыбы добывать. А последствия его действия — никаких четких следов. Да и всю нашу делегацию на ужине японцы, скорее всего, им же траванули. Я же помню, этот их главный так настойчиво мне какую-то рыбу сырую подсовывал!
— Точно она. Фугу едят сырой, — подтвердил Меллинг.
— Интересно, почему же мы тогда живы остались?
— Наверное, они дозу хорошо рассчитали. Куча трупов им ведь тоже была ни к чему. Скорее всего, целились в основном в тебя, да еще в пограничников.
В тех, кто мог им помешать.
— Мать их так! — по-русски выругался Полундра. — Они ведь своего добились. Занимаются спокойно своим делом, а мы тут сидим. Одна надежда, что Селезнев что-нибудь сделает. Я ему успел шепнуть, чтобы следил за япошками.
В этот момент за дверью раздались шаги, а через несколько секунд в замке повернулся ключ. На пороге появился часовой:
— Эй, Павлов, к тебе посетитель.
— Да? И кто же? — удивленно спросил Полундра.
Никаких посетителей он не ждал.
— Пацан какой-то. Я его не хотел пускать, но он так просит. Говорит, поесть вам принес. Можно подумать, вас тут без него бы не покормили!
— Ладно, впускай его, что болтать-то.
Часовой посторонился, и в камеру вошел Витя.
— Только быстро, — сказал ему солдат. — Передал — и обратно.
— Дядя Сережа! — мальчишка кинулся к Полундре.
— Витька! Откуда ты узнал, что я здесь?!
— Папа сказал. Он просил передать, что пойдет в море, за японцами. А меня просил вам принести поесть. Вот, возьмите, — мальчишка протянул Полундре какой-то тяжелый пакет. — Картошка еще горячая, мне здесь идти совсем близко. И еще. Папа просил передать — он не верит, что вы убийца. И я тоже не верю.
— Спасибо, Витя.
— Ой, а это кто с вами? — мальчишка заметил Меллинга.
— Американец. Тот самый, которого твой отец спас. Хороший человек, кстати. Ладно, Вить, иди.
И спасибо тебе.
В пакете оказалась горячая вареная картошка, хлеб, соленые огурцы и колбаса. Рассчитано было на одного, но Полундра, разумеется, поделился с Меллингом.
— А ведь дело не так плохо, — сказал Полундра американцу, принимаясь за еду. — Отец этого парнишки — тот самый Селезнев. Он пограничник, капитан-лейтенант. И он вышел в море следить за японцами.
— Как бы с ним чего не случилось.
— Ничего, он парень умный. Голыми руками не возьмешь.
— У японцев есть не только голые руки, — пессимистично покачал головой Меллинг.
Глава 19
Ночь выдалась темная и холодная. Уже к вечеру с моря задул сильный ветер, который с каждым часом все усиливался. Часам к десяти луну полностью затянули тучи, и стало совсем темно. В Прибрежном никакого уличного освещения не было — слишком маленький поселок, поэтому единственным источником света остались окна домов. Однако со временем их оставалось все меньше, поселок постепенно погружался во тьму.
Темны были и окна модульного домика, в котором разместилась временная научная станция японцев.
Еригато сдержал слово, данное начальнику экспедиции, — он и его люди успели собрать домик до наступления темноты. Японцы работали хорошо, потому что знали скрытый смысл приказа и понимали, задержаться никак нельзя. Сейчас внутри домика, освещаемого только лучами фонариков, которые японцы предусмотрительно держали ниже уровня окон, чтобы снаружи они были незаметны, кипела бурная деятельность.
Два японца, сидя в углу на корточках, распаковывали небольшие, но увесистые коробки, на которых иероглифами было написано, что внутри содержатся мясные консервы. Но надпись лгала, и японцы нисколько не были этому удивлены. Они сноровисто вынули из коробок наборы блестящих стальных деталей и принялись соединять их между собой. Через считанные минуты в руках у них были арбалеты. Не средневековые, а, наоборот, ультрасовременные — компактные, с мощной дугой из кованой стали высшего качества, удобным устройством взвода и системой лазерного наведения. Потом из тех же коробок были вынуты упакованные в пачки по десять штук стрелы.
Распаковав их, японцы стали сноровисто надевать и привинчивать к концам стрел, за наконечником, громоздкие шишки с шипами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— У меня приказ — поместить американца сюда, — резко сказал лейтенант. — Ничего с ним не случится.
— А если…
— Я же сказал — у меня приказ.
С этим было не поспорить, и часовой нехотя позволил ввести янки в дом.
— Будет что нужно — крикнете, — сказал лейтенант, отпирая дверь камеры. — Если какие-нибудь жалобы возникнут — через часового. Надеюсь, что надолго вы здесь не задержитесь.
Американец кивнул и перешагнул порог. Дверь у него за спиной захлопнулась.
Камера была довольно приличная. Чистый пол, добротные дощатые нары, прикрытая крышкой параша в углу — оттуда шел сильный запах хлорки. В дальнем углу камеры, на нарах, сидел Полундра. Когда спецназовец увидел американца, брови его стремительно поползли вверх — уж его-то он здесь увидеть никак не ожидал.
— А ты сюда как попал? — по-английски спросил он, поднимаясь с нар и шагая Меллингу навстречу. — Или тоже убил кого?
Меллинг также удивился, увидев лжеокеанолога.
Но быстро справился с собой.
— Выздоровел я. Вот сюда и определили, — спокойно ответил он, осматриваясь по сторонам. Что ж, все было не так плохо, как он ожидал — в русской тюрьме могло оказаться и куда хуже.
— Садись тогда, что стоишь, — сказал Полундра, возвращаясь на свое место.
Меллинг сел. В камере повисло молчание — ни Полундра, ни американец не спешили начинать разговор. Полундра, которому с трудом верилось в такую удачу, боялся ее спугнуть. Полезешь сейчас к американцу снова с вопросами — подумает, что нарочно сюда подсадили, и говорить не будет. Нет, лучше ждать, пока старик сам заговорит.
Меллинг же сейчас пытался проанализировать все, что знал о случившемся ночью и вечером. Теперь он полностью верил в рассказ этого русского о том, что ночью по его душу приходил японец. Смерть российского контрразведчика это однозначно подтверждала. Тогда получается, что этот Павлов спас ему жизнь. Если бы он не остановил японца, то русские сейчас расследовали бы смерть американского подданного Джейка Меллинга. Выходит, именно с ним можно быть полностью откровенным. Разумеется, никакой он не океанолог, но какая теперь разница?
Главное, он-то его смерти точно не желает.
— Сегодня ночью вы задали мне несколько вопросов, — нарушил тишину американец. — Вас по-прежнему интересуют ответы на них?
— Да, — кивнул Полундра. — А вы теперь готовы отвечать?
— Именно так. Слушайте… — и Меллинг коротко, но не упуская ничего важного, рассказал Полундре о прибытии японцев на остров Атту, о том, как ему удалось разговорить их штурмана, и о причинах, которые толкнули его выйти в море перед штормом.
— Не совсем понимаю, — сказал Полундра. — Так что же за опасность могут эти ученые представлять?
Я так понял, что ты догадался, в чем истинная цель их экспедиции. Так?
— Да. Я ведь военный моряк. Ну, то есть был военным моряком. Какое-то время я служил на Окинаве в составе наших войск, которые там дислоцированы.
Там я изучал архивы войны — просто так, ради интереса. И, кроме всего прочего, узнал об одном японском плане, который они так и не успели реализовать.
— Каком? И при чем тут это?
— Погоди. Слушай, сейчас все объясню. Этот план был связан с ядом рыбы фугу. В самом конце войны японской военно-медицинской академии удалось синтезировать его в промышленных масштабах и изготовить несколько бомб на его основе. Яд очень мощный, кроме того, он крайне устойчив, не разлагается под действием воздуха и воды. Отравляющее действие может сохранять до нескольких десятков лет. Он заражает воду, почву, продукты питания.
— Я знаю, — кивнул Полундра. Он с детства увлекался обитателями моря и слышал про рыбу фугу и тетрадотоксин, содержащийся в ее печени.
— Тем лучше. Так вот, самое главное, что если заражение этим ядом произошло, то очистить пораженную территорию практически невозможно. Японцы собирались при помощи бомб с этим ядом отравить инфраструктуру в районе Панамского канала, чтобы парализовать его работу. Последствия объяснять надо?
Полундра отрицательно покачал головой. Военную историю, особенно имеющую отношение к морю, он знал очень хорошо и прекрасно понимал, что бы произошло, если бы в конце войны японцам удалось парализовать Панамский канал. Тогда стала бы практически невозможной переброска сил ВМС США в район Тихого океана. Это дало бы японцам очень весомый шанс победить в войне на море и как минимум на год оттянуть окончательный разгром. А то и выторговать относительно выгодный мир у измотанных войной союзников.
— Кстати сказать, во время экспериментов с этим ядом японцы использовали в качестве подопытных наших пленных солдат, — сказал Меллинг. — Кроме Пирл-Харбора причиной того, что наши политики решились на бомбардировку Хиросимы и Нагасаки, стали и эти опыты.
Полундра не ответил. Касательно Хиросимы и Нагасаки у него было свое мнение. Спецназовец считал, что совершенно ненужная с военной точки зрения атомная бомбардировка этих городов была не чем иным, как демонстрацией силы. Американцы сделали это, чтобы остановить русских, которые в сорок пятом году, если бы захотели, могли не остановиться в Германии, а спокойно дойти до берегов Ла-Манша.
Никакой силы, способной остановить могучую Советскую армию, только что разделавшуюся с Гитлером, в Европе тогда не было. Однако говорить сейчас об этом было не время.
— Так вот, когда я прочитал эти архивы, я вспомнил о подводной лодке, которую мы в сорок пятом здесь потопили, — продолжал американец. — Это наверняка была она, та самая, которая везла бомбы с ядом. Все сроки совпадали, маршрут тоже. К тому же если бы это была не она, план японцев удался бы.
— Понятно… — протянул Полундра. — Ну, хорошо, потопили вы ту лодку. Молодцы. А эти, нынешние японцы, тут при чем?
— Их штурман назвал мне квадрат, в котором они собираются искать морскую корову. Это квадрат сорок один — восемнадцать. Сказать тебе, где мы подлодку утопили, или сам догадаешься?
— Что, неужели там же?!
— Именно. Эти ученые собираются ее найти. И я голову поставлю против дырявого ботинка — они собираются поднять подлодку.
— Но зачем? Она сейчас только в музей годится.
— Им нужен яд. Именно ради него и будут поднимать подлодку.
— Какой им в этом смысл? Они же сами этот яд сделали, захотят — сделают еще, — недоуменно сказал Полундра.
— Все не так просто. После победы наши войска уничтожили линию производства яда и всю документацию по нему. Так что секрет его выработки в промышленных масштабах утерян. Но если поднять субмарину, то можно использовать тот запас, который есть на борту. Я рассказывал все это у себя, но никто меня не стал слушать. Но не может же быть совпадение квадратов случайностью!
— Не может, — кивнул Полундра. — Не верю я в такие случайности. Да и то, что японцы пытались тебя убрать, — это тоже на случайность никак не похоже.
Думаю, что ты прав. Интересно только, зачем им сейчас этот яд?
— Мало ли… Может, этот их руководитель из реваншистов и до сих пор мечтает отомстить нам или вам за поражение в войне. Кстати, насколько я знаю, к вам у японцев есть еще претензии касательно северных территорий. Может быть, яд предназначен туда. Например, его можно использовать для шантажа вашей страны — или отдадите острова, или получите на них пустынную, безлюдную землю.
— Может, и так… — задумчиво сказал Полундра. — Но это можно выяснить только потом. Отсюда мы все равно сделать ничего не можем. Остается только ждать, пока тебя передадут своим, может быть, теперь ты сумеешь их убедить. Особенно после того, как японцы пытались тебя убить.
Кстати! Они, скорее всего, ядом фугу и пользовались! В небольших количествах его можно из печени рыбы добывать. А последствия его действия — никаких четких следов. Да и всю нашу делегацию на ужине японцы, скорее всего, им же траванули. Я же помню, этот их главный так настойчиво мне какую-то рыбу сырую подсовывал!
— Точно она. Фугу едят сырой, — подтвердил Меллинг.
— Интересно, почему же мы тогда живы остались?
— Наверное, они дозу хорошо рассчитали. Куча трупов им ведь тоже была ни к чему. Скорее всего, целились в основном в тебя, да еще в пограничников.
В тех, кто мог им помешать.
— Мать их так! — по-русски выругался Полундра. — Они ведь своего добились. Занимаются спокойно своим делом, а мы тут сидим. Одна надежда, что Селезнев что-нибудь сделает. Я ему успел шепнуть, чтобы следил за япошками.
В этот момент за дверью раздались шаги, а через несколько секунд в замке повернулся ключ. На пороге появился часовой:
— Эй, Павлов, к тебе посетитель.
— Да? И кто же? — удивленно спросил Полундра.
Никаких посетителей он не ждал.
— Пацан какой-то. Я его не хотел пускать, но он так просит. Говорит, поесть вам принес. Можно подумать, вас тут без него бы не покормили!
— Ладно, впускай его, что болтать-то.
Часовой посторонился, и в камеру вошел Витя.
— Только быстро, — сказал ему солдат. — Передал — и обратно.
— Дядя Сережа! — мальчишка кинулся к Полундре.
— Витька! Откуда ты узнал, что я здесь?!
— Папа сказал. Он просил передать, что пойдет в море, за японцами. А меня просил вам принести поесть. Вот, возьмите, — мальчишка протянул Полундре какой-то тяжелый пакет. — Картошка еще горячая, мне здесь идти совсем близко. И еще. Папа просил передать — он не верит, что вы убийца. И я тоже не верю.
— Спасибо, Витя.
— Ой, а это кто с вами? — мальчишка заметил Меллинга.
— Американец. Тот самый, которого твой отец спас. Хороший человек, кстати. Ладно, Вить, иди.
И спасибо тебе.
В пакете оказалась горячая вареная картошка, хлеб, соленые огурцы и колбаса. Рассчитано было на одного, но Полундра, разумеется, поделился с Меллингом.
— А ведь дело не так плохо, — сказал Полундра американцу, принимаясь за еду. — Отец этого парнишки — тот самый Селезнев. Он пограничник, капитан-лейтенант. И он вышел в море следить за японцами.
— Как бы с ним чего не случилось.
— Ничего, он парень умный. Голыми руками не возьмешь.
— У японцев есть не только голые руки, — пессимистично покачал головой Меллинг.
Глава 19
Ночь выдалась темная и холодная. Уже к вечеру с моря задул сильный ветер, который с каждым часом все усиливался. Часам к десяти луну полностью затянули тучи, и стало совсем темно. В Прибрежном никакого уличного освещения не было — слишком маленький поселок, поэтому единственным источником света остались окна домов. Однако со временем их оставалось все меньше, поселок постепенно погружался во тьму.
Темны были и окна модульного домика, в котором разместилась временная научная станция японцев.
Еригато сдержал слово, данное начальнику экспедиции, — он и его люди успели собрать домик до наступления темноты. Японцы работали хорошо, потому что знали скрытый смысл приказа и понимали, задержаться никак нельзя. Сейчас внутри домика, освещаемого только лучами фонариков, которые японцы предусмотрительно держали ниже уровня окон, чтобы снаружи они были незаметны, кипела бурная деятельность.
Два японца, сидя в углу на корточках, распаковывали небольшие, но увесистые коробки, на которых иероглифами было написано, что внутри содержатся мясные консервы. Но надпись лгала, и японцы нисколько не были этому удивлены. Они сноровисто вынули из коробок наборы блестящих стальных деталей и принялись соединять их между собой. Через считанные минуты в руках у них были арбалеты. Не средневековые, а, наоборот, ультрасовременные — компактные, с мощной дугой из кованой стали высшего качества, удобным устройством взвода и системой лазерного наведения. Потом из тех же коробок были вынуты упакованные в пачки по десять штук стрелы.
Распаковав их, японцы стали сноровисто надевать и привинчивать к концам стрел, за наконечником, громоздкие шишки с шипами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41