Скрипящий лифт, измордованный шедевр барочного искусства, медленно полз в решетчатой клетке кованного железа, вокруг которой, подобно изгибам гигантской змеи, закручивалась лестница шестиэтажного старинного здания на проспекте Италия.
Лидия стояла в углу кабины. Ремо прижав ее к стене, засунув одну руку ей между бедер, другой тискал ее грудь. — Я от тебя с ума схожу, Лидия, — повторял он между поцелуями в шею. — Ты знаешь это, бэби? Знаешь?
— Конечно, знаю, Ремо. И я тоже… от тебя…
Кабина резко остановилась, так, что Ремо едва не упал. С сожалением он оторвался от Лидии, распахнул створки двери кованного же железа, пропустил Лидию на лестничную площадку пятого этажа. Они остановились у дверей резного дерева одной из трех квартир, выходящих на площадку.
— Давай, Пи Джей, открывай! — Ремо жал на кнопку звонка. — Пришли нуждающиеся в твоей паскудной помощи! — Ремо дважды саданул по двери кулаком. — Шевелись! Открывай скорее!
За дверью послышалось лязганье тяжелых засовов, трех, одного за другим. Дверь приоткрылась ровно настолько, насколько позволяла цепочка. Сквозь щель, в полумраке прихожей, еле различалась физиономия хозяина дома.
— Если есть, что я не тегплю, Дзенони, — сопрано человека за дверью прозвучало с жутко картавым «р», — так это бесплатное плебейское хамство.
— Хорош болтать! Давай открывай калитку!
Дверь закрылась и, звякнув цепочкой, распахнулась во всю ширь.
— Не упускаешь случая пгодемонстгиговать свое безобгазное воспитание, Дзенони?
Увидел Лидию. Расплылся в улыбке.
— А кто эта мадмуазель?
Лидия протянула руку.
— Лидия.
— Очагован! — Пи Джей склонился к руке и поцеловал с галантностью кавалера королевского двора. — Пьег Джогджо Дела Говеге, князь Вогоди…
— Князь Вороди! — хохотнул Ремо. — Князь воров, ты хотел сказать? Сколько раз ты продал свой титул, князь хренов. Три, четыре раза? Или может, девять?
Ремо оттолкнул хозяина квартиры в сторону и прошел внутрь. У Пьера Джорджио Делла Ровере, сухощавого мужчины лет пятидесяти, были седые редкие волосы и точеный классический аристократический профиль. Его шелковый халат был потерт и заштопан во многих местах.
Квартира представляла собой образец патрицианского Милана: начищенные до блеска паркетные полы, пятиметровые потолки, штукатурка в цветочек, огромные двойные двери. И абсолютная пустота. Абсолютная. Концентрированная материализация сути вакуума. Отсутствовали даже картины, о которых напоминали только темные прямоугольные следы на голых стенах.
— Вы что, переезжаете?
— Ага, — поддакнул Ремо, — в королевский дворец.
Аристократическим жестом Делла Ровере пригласил Лидию пройти в гостиную. В ней стоял только стол, заваленный бумагами, деревянная табуретка и дешевый железный шкаф. Вот и все, не считая абсурдной пустоты.
— Видишь, Лидия, — Ремо закурил сигарету, — наш расчудесный князь перешел к аскезе.
— Я не допускаю тебя в мою частную жизнь, Дзенони. От тебя лишь одни убытки.
— От меня? Это я, что ли, заставляю тебя продуваться в рулетку, покер и баккара?
— Да, — признался Делла Ровере. — С некотогых пог судьба мне не улыбается в баккага…
— Да кончай ты заливать, князек. — Ремо стряхнул пепел на паркет. — Судьба держит тебя в непотребстве уже лет десять.
— Что такое десять лет? Всего лишь быстготечный момент. Я еще вегнусь. Вы еще увидите взгожденной славу моего года.
— Ага, не забудь сделать меня кардиналом, — хмыкнул Ремо, поворачиваясь в Лидии. — Он, видишь ли, возродит славу рода. Сто миллионов — туда, двести — сюда… Продает это, закладывает — то. В конце концов однажды он проснется и не найдет даже ночного горшка. И ему останется только делать фальшивые документы для вонючих косоваров. Я прав или не прав, уцененный князь?
— Спасибо за пояснения, Ремо. — Лидии надоела эта сцена. — Давай на этом закончим, о’кей?
— Не слушайте его, моя голубка. — На лице Дела Ровере появилась печальная улыбка. — Глупая болтовня чегни нас не тгогает.
— Боже, Пи Джей, когда ты несешь такую хреновину, мне хочется свернуть тебе шею.
— Заткнись, Ремо! — Лидия обожгла его взглядом и повернулась к титулованному фальшивомонетчику. — Мне нужен паспорт.
— Эта габота тгебует большой акугатности и тщательности, сладкий ангел. — Делла Ровере поднял палец. — Я не говогю уже о солидных инвестициях.
— Насколько солидных?
— Пятьдесят миллионов.
— Пятьдесят что? — взвился Ремо. — Ты что, совсем охренел? Тебе моча в голову ударила?
— Ремо! — крикнула Лидия.
— О’кей, о’кей, — Ремо выставил вперед ладонь. — Хочешь убедиться сама, что это за старый пидор? Пожалуйста.
— Я напоминаю тебе, Дзенони, что моя жизнь гедониста носит абсолютно частный хагактег, — с сухой галантностью ответил Делла Ровере.
— Никто в этом не сомневается, князь, — заметила успокаивающе Лидия. — Вернемся к нашей маленькой сделке.
— Газумеется, миледи.
— Я могу заплатить долларами.
— Доллагами? — в глазах князя мелькнул алчный огонек.
— Долларами? — удивился Ремо.
— Я заплачу вам десять тысяч. Наличными.
— По сегодняшнему курсу это… — калькулятор в мозгу Делла Ровере сделал мгновенный пересчет, — …двадцать тги миллиона четыгеста тысяч лиг. Боюсь, что этого недостаточно, мой нежный цветок. Я — великий мастег. Лучший из лучших. Двадцать тысяч.
— Двенадцать.
— Восемнадцать.
— Пятнадцать. И на этом закончим торг.
Делла Ровере еще раз поцеловал ей руку с придворной галантностью.
— Не могу не выгазить удовольствие от деловых пегеговогов с пгелесным соединением кгасоты и класса.
— Что касается соединения, дорогой князь, — Лидия достала пухлый конверт из кармана пальто, — половина сейчас, остальное присоединится по готовности. Фотографии внутри.
Правая рука Пьера Джорджио Делла Ровере мелькнула со скоростью языка хамелеона. Конверт исчез в складках халата.
— Срок изготовления вторая половина дня, — добавила Лидия. — Скажем в…
— В четыге часа, — расплылся в улыбке князь — И никаких задегжек с исполнением вашего заказа, лучезагный свет мой.
Лидия взяла Ремо за руку и потащила к выходу.
— Не будем мешать работать нашему князю.
— Минуточку, Лидия, один момент, о’кей? — Тон Ремо был полон подозрительности. — Где ты взяла столько долларешников?
— Я тебе говорила. Это деньги дружка моей матери… Он вляпался в темные делишки с контрабандой валюты.
— Я хотел бы добавить, пгелестная багышня, — подал голос Делла Ровере, провожая их к выходу, — что князь Вогоди в состоянии снабдить вас шигоким и газнообгазным спектгом документов, котогые могут понадобиться на всякий случай в нашей, погой очень сложной жизни…
— Спасибо, князь. Буду иметь в виду.
— … удостовегения личности, налоговые кагточки, водительские пгава, газгешение на огужие, лицензии на охоту и гыбалку, тгудовые книжки, санитагные…
— Спасибо, спасибо, князь. — Лидия открыла дверь и вытолкнула Ремо. — Увидимся завтра.
— Гад буду видеть вас, моя таинственная весталка. Это послужит пополнению моего неудовлетвогенного эстетической ожидания…
— И кошелька, — завершила фразу Лидия.
Дверь захлопнулась за из спинами. Один за другим звякнули запоры.
Делла Ровере потирая ладоши, вернулся в гостиную, на ходу достал конверт из кармана халата, открыл его. Из конверта выпали фотографии, на что он даже не обратил внимания. Он торопился пересчитать деньги, потертые банкноты по пятьдесят и двадцать долларов. Его пальцы листали их со сноровкой банковского кассира.
— Семь тысяч пятьсот. — он прижал деньги к груди. — Плюс столько же завтга… ох! Что не сделает агистокгат, чтобы помочь чегни…
Вернул деньги в конверт, заметил и поднял фотографии.
У Делла Ровере отвалилась челюсть.
Этот человек! Этот человек на фото!
Жалких пятнадцать тысяч долларов? Нет… Нет! Этот человек стоил намного больше. Намного! Может, ему и цены не было…
Пьер Джорджио Делла Ровере поднял с пола телефон. Снял трубку, начал набирать номер. На мгновение заколебавшись, остановился. Был большой риск в том, что он собирался сделать. Огромная опасность. Набрал номер.
Человек на фото стоил риска.
27.
На Нью-Йорк опустилась ночь.
Нижний Манхеттен смотрелся темной вуалью, сквозь которую просвечивали размытые огни немногочисленных горящих окон Международного торгового центра.
— Ты просил меня не делать этого, Фрэнк, — сказал голос Дэвида Слоэна за восемь тысяч километров отсюда. — Наверное, мне стоило послушать тебя.
Фрэнк Ардженто стоял у огромного окна в аттике Коннот-тауэр. На нем были только фланелевые брюки. Размытые огни мегаполиса отбрасывали фиолетовый отблеск на его мускулистый торс, весь в темных ямках — следах шрапнели. Память о Богом проклятом местечке по имени Главно.
— Дэвид… Скажи мне, где ты… Где ты! Я приеду к тебе. Лично. С командой механиков. Самых лучших. — Пальцы руки, сжимавшие трубку побелели. — Мы разнесем их в клочья, этих сволочей. Ты и я… вместе!
— Это будет ошибкой, Фрэнк.
— Ошибка — разнести их клочья?
— Если ты приедешь сюда. Именно это они и хотят. Не доставляй им этого удовольствия.
— Но я не могу оставить тебя одного с ними!
— Фрэнк, у них нет против тебя никаких доказательств. Только предположения, подозрения. Я единственная ниточка к тебе, и они это знают. Поэтому главный вопрос: кто такой Майкл Халлер?
Ардженто вздохнул. Буксир с включенными огнями, отражавшимися в свинцовых водах залива, медленно тащился вдоль статуи Свободы.
— Майкла Халлера не существует. И практически никогда не существовало. Это имя ребенка, родившегося в 1907 и похороненного меньше, чем через год, на кладбище Кольварио в Куинсе. Майкл Халлер — имя мертвеца.
Некоторое время в трубке было слышно только слабое бормотание миллионов голосов.
— Майкл Халлер может быть федеральным агентом по имени Ричард Валайн? — прервал паузу Слоэн.
— Федеральным агентом?
— Да, федеральным агентом. ФБР, Департамент юстиции или ББОП.
— Федералы уже вербуют механиков?
— Не первый раз. И не последний, Фрэнк. Майкл Халлер, он же Ричард Валайн, здесь, в Милане.
— Дэвид, послушай…
— Подожди Фрэнк, послушай ты. Халлер играет одновременно по обе стороны баррикады: на стороне закона и системы . Полиции он передает ключевую информацию об убийце Апра, и в то же время использует солдат Дона Франческо Деллакроче для грязной работы. А нам известно, что Франческо Деллакроче и Самуэль Рутберг — деловые партнеры.
Фрэнк крикнул микрофон:
— Самуэль Рутберг мертв!
Тишина в трубке.
— Ты слушаешь, Дэвид?
— Я здесь.
— Его труп выловили в Ист-ривер. Кто-то продырявил ему башку из «колта-питона» 45-го калибра.
— Лучшие уходят первыми, Фрэнк. И когда такое приключилось с нашим пловцом?
— Дней десять назад.
— Стало быть, еще до убийства Апра. И кто же сел во главе стола семьи Рутберг?
— Майкл Халлер.
— Очень интересно! Значит Майкл Халлер, живой мертвец, командует сейчас еврейской мафией Нью-Йорка. И этот живой мертвец ведет переговоры с боссом итальянской мафии Франческо Деллакроче. — Ледяное спокойствие звучало в голосе Слоэна. — Мы оба понимаем, что происходит, не так ли, Фрэнк?
Ардженто задумался.
— Не вижу смысла, Дэвид.
— Тем не менее, смысл есть. И большой. Невероятный, Фрэнк. Но если отбросить невероятность, останется истина. И если мы его не остановим, Халлер продолжит набирать силу. Пока не проглотит тебя, меня и всю систему .
— Мы еще посчитаемся с Халлером, я тебе обещаю. Но я хочу, чтобы ты вернулся в Нью-Йорк. Незамедлительно!
— Нет, Фрэнк.
— Дэвид, черт тебя побери!…
— Здесь — место последнего боя, Фрэнк. Здесь. Ты это знаешь и я это знаю. Идея принять заказ у Халлера была моя, а не твоя. Ты меня предупреждал, но я решил идти до конца.
— Но это не означает, что ты должен продолжать в одиночку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34