Ваше мнение по многим вопросам никогда не подвергалось проверке общественным мнением, и общественность беспокоит, что вы слишком полагаетесь на людей, которые тоже не занимали высоких должностей. Опасность, по мнению некоторых, заключается в том, что во главе правительства стоит небольшая группа людей, которые не имеют политического опыта, но которые будут в течение некоторого времени определять политику нашей страны. Как вы относитесь к такой обеспокоенности?
– Я даже никогда не слышал, что это кого-то беспокоит, Том.
– Сэр, вас также критикуют за то, что вы проводите слишком много времени в своем кабинете и недостаточно общаетесь с народом. Разве это не составляет проблемы? – Теперь, когда Доннер держал Райана на крючке, он мог позволить себе говорить грустным голосом.
– К сожалению, у меня слишком много работы и эту работу приходится выполнять в этом кабинете. Мне удалось собрать хорошую команду, и люди отлично справляются со своими обязанностями. – Кэти, сидящая рядом, с трудом скрывая гнев, сжимала его руку своей холодной рукой. – Вот посмотрите: государственный секретарь Скотт Адлер, профессиональный дипломат, сын человека, пережившего Холокост. Я знаю Скотта уже много лет. По моему мнению, именно он должен руководить Государственным департаментом, лучше его нет никого. В Министерстве финансов Джордж Уинстон, выбившийся из низов и сделавший блестящую карьеру. Он внес немалый вклад, когда понадобилось спасти нашу финансовую систему во время конфликта с Японией; он пользуется уважением финансового сообщества и умеет думать. Должность министра обороны занимает Энтони Бретано, исключительно способный инженер и бизнесмен, который уже проводит в Пентагоне необходимые реформы. Директор ФБР – Дэн Мюррей, профессиональный полицейский, причем очень хороший. Знаете, Том, на чем я основываю выбор кандидатов? Я выбираю настоящих профессионалов, людей, которые знают работу, потому что выполняют ее, а не политиканов, только рассуждающих о ней на словах. Если вы считаете это не правильным – ну что ж, очень жаль, но я сам провел много лет на государственной службе и привык больше доверять профессионалам, которых знаю, чем людям, назначенным на высокие должности из-за их политических амбиций. Да, между прочим, что плохого в том, что я отличаюсь от политического деятеля, который подбирает людей, знакомых с ним или, что еще хуже, оказавших ему финансовую поддержку во время выборов?
– Кое-кто может высказать точку зрения, что разница заключается в том, что обычно высокие должности занимают люди с более широким опытом.
– Я так не считаю, и мне довелось работать с такими людьми в течение ряда лет. Мной назначены люди, способности которых мне хорошо известны. Более того, президент должен иметь право – с согласия представителей, выбранных народом, – сам выбирать людей, с которыми ему предстоит работать.
– Но теперь, когда нужно сделать так много, как вы намереваетесь обойтись без опытного политического руководства? Ведь Вашингтон – город, где формируется политика.
– Может быть, в этом-то и заключается проблема, – резко бросил Райан. – Может быть, политический процесс, которому все мы следовали на протяжении многих лет, не столько помогает, сколько мешает? Том, я ведь не напрашивался на эту должность. Роджер попросил меня выполнять обязанности вице-президента в течение срока, оставшегося до выборов, и я предполагал, что затем навсегда покину государственную службу. Мне хотелось снова вернуться к преподаванию. Но потом произошло это ужасное событие, и я оказался здесь. Я не политический деятель, никогда не стремился стать им и, насколько понимаю, не являюсь политическим деятелем и сейчас. Вы спросите, неужели нет никого лучше меня? Я, наверно, не самый лучший кандидат. Тем не менее я стал президентом и собираюсь честно и добросовестно выполнять обязанности президента. Это все, что я могу сказать.
– Спасибо, господин президент.
Джек подождал, когда в последний раз выключились камеры, снял микрофон и встал. Корреспонденты молчали. Кэти смотрела на них ненавидящим взглядом.
– А теперь скажите, зачем вы так поступаете? – спросила она.
– Как? – прозвучал голос Доннера.
– Почему люди вроде вас не прекращают нападок на таких, как мы? Что мы сделали плохого? Мой муж самый честный человек, которого я знаю.
– Мы всего лишь задавали вопросы.
– Только не говорите глупостей! То, как вы задаете эти вопросы и какие именно выбираете, уже является ответом, прежде чем кто-нибудь успевает открыть рот.
Ни один из корреспондентов не решился ответить. Райаны молча повернулись и вышли из Овального кабинета. И тут же вошел Арни.
– О'кей, – заметил он. – Кто подстроил все это?
– Они выпотрошили его, как рыбу, – подумал вслух Холбрук. Они собирались передохнуть, и всегда полезно получше узнать своего врага.
– Этот парень меня пугает, – произнес Эрни Браун, более глубоко обдумывая ситуацию. – По крайней мере о политических деятелях известно, что они мошенники. А этот парень – Боже милосердный, да ведь он пытается создать у нас в стране полицейское государство, Пит.
Для горца такая мысль была действительно пугающей. Он всегда считал, что политиканы – это худшие создания во вселенной, а тут он внезапно понял, что ошибался. Политиканы стремились к власти потому, что им нравилась сама игра, им нравилось распоряжаться людьми так, как в результате им казалось, что они могущественны и велики. Но Райан… Райан был намного хуже. Он искренне считал, что так и должно быть, что это справедливо.
– Черт побери, – выдохнул Эрни. – Суд, который он собирается назначить…
– Они выставили его дураком, Эрни.
– Нет, ничуть. Неужели ты не понимаешь? Они ведут собственную игру.
Глава 33 Реакция
Передовые статьи появились на первой странице каждой крупной газеты. Наиболее предприимчивые сумели даже напечатать фотографии дома Марка Рамиуса – оказалось, что в этот момент он находился в отъезде, – и дома семьи Герасимовых – глава ее был дома, однако охраннику удалось уговорить репортеров уйти, и они ушли, сделав несколько сотен снимков его самого.
Доннер рано пришел на работу и оказался по сути дела самым удивленным из персонала телевизионной компании. Через пять минут в его кабинет вошел Пламер, держа в руках первую страницу «Нью-Йорк тайме».
– Так кто обманул кого, Том?
– Что ты хочешь этим…
– Звучит слабовато, – насмешливо заметил Пламер. – Полагаю, что после того как ты ушел, люди Келти снова собрались, чтобы обсудить ситуацию. Но ты всех загнал в ловушку, не правда ли? Если станет известно, что твоя утренняя пленка не была…
– Не станет, – прервал его Доннер. – А в результате всей этой шумихи наше интервью выглядит еще лучше.
– Лучше для кого? – бросил Пламер, выходя из кабинета. Для него тоже это было необычно рано, и его первой мыслью, никак не связанной с событиями дня, почему-то было, что Эд Марроу никогда не воспользовался бы лаком для волос, как это делал Доннер.
***
Утреннее совещание персонала в отделе Гаса Лоренца оказалось коротким. В Атланту рано пришла весна. На деревьях и кустах уже набухли почки, и скоро воздух наполнится ароматом цветущих растений, которыми так славился этот южный город, – и при этом появится цветочная пыльца, подумал Гас, на которую у него аллергия. Но все-таки ничто не помешает ему наслаждаться жизнью в этом оживленном и радостном городе. Когда совещание закончилось, он надел белый лабораторный халат и направился в свои специальные владения в Центре контроля и предупреждения инфекционных заболеваний. ЦКЗ – буква "П" никогда не прибавлялась к сокращенному названию центра – был одним из бриллиантов в короне правительства, элитарное агентство, входившее в число лучших мировых центров, занятых медицинскими исследованиями. По мнению многих, он даже занимал первое место. Вот почему Атланта привлекала самых талантливых исследователей, работающих в этой области. Кто-то из них оставался в ЦКЗ и продолжал исследовательскую работу, кто-то через некоторое время уезжал на преподавательскую работу на медицинские факультеты по всей стране, но на каждом из них навсегда сохранялся отпечаток работы в центре, подобно тому как остается он от службы в корпусе морской пехоты, причем во многом по той же причине. Они были первыми, кого страна посылала на передовую, в самые опасные места. Вместо вооруженного противника они боролись с болезнями, и потому среди них создавался дух профессии, удерживавший лучших, несмотря на невысокое государственное жалованье.
– Доброе утро, Мелисса, – поздоровался Лоренц со своим старшим лаборантом – она уже защитила ученую степень магистра и сейчас готовилась к защите степени доктора по молекулярной биологии в соседнем университете Эмори, после чего ее ожидало значительное продвижение по службе.
– Доброе утро, доктор. Наш друг вернулся, – добавила она.
– Вот как? – Образцы были установлены на предметном стекле электронного микроскопа. Лоренц опустился в кресло, как всегда, не торопясь, проверил документацию, чтобы убедиться в правильности образца по своим записям на столе: 98-3-063А. Да, номера совпадали. Теперь оставалось только повысить увеличение микроскопа…, и вот он, «пастуший посох».
– Вы правы. А второй?
– Он уже готов, доктор. – Компьютерный экран был разделен на две половины по вертикали, и рядом с первым образцом был образец 1976 года. Они не были полностью идентичными. Кривая у основания РНК обычно никогда не бывает одинаковой, подобно тому как снежинки обладают бесчисленным количеством различных форм, но это не имело значения. Главными были белковые петли наверху, и они…
– Штамм Маинги. – Лоренц произнес эти слова бесстрастно, как подобает ученому.
– Совершенно верно, доктор, – сказала Мелисса, стоявшая позади. Она наклонилась вперед, нажала клавиши, и на экране появилось изображение -063В. – Вот с этими пришлось потрудиться. Изолировать их оказалось непросто, но…
– Да, и они идентичны. Этот образец взят у ребенка?
– Да, у маленькой девочки. – Голоса обоих звучали бесстрастно. Человек способен выносить всего лишь ограниченное число встреч с несчастьями, а затем вступает в действие его защитный механизм. Образцы становятся всего лишь образцами, ничем не связанными с людьми, у которых они взяты.
– О'кей, мне нужно позвонить.
***
Две группы содержались отдельно одна от другой по очевидным причинам. Более того, они не знали о существовании друг друга. Бадрейн инструктировал одну группу из двадцати человек, «Артист» – вторую, в которую входило девять. Подготовка обеих групп была схожей. Поскольку Иран являлся независимым государством, у него были и соответствующие институты. В Министерство иностранных дел входил паспортный отдел, а в казначействе был отдел печатных и гравировальных работ. Это позволяло изготовлять паспорта любых стран, а также марки въезда и выезда. Вообще-то все это могло изготавливаться и в других местах, главным образом нелегально, но при изготовлении в казначействе качество документов было выше, причем без риска обнаружить место производства.
Как ни странно, более важная из операций была безопаснее с точки зрения физического риска – правда, в зависимости от того, как на это смотреть. Бадрейн видел лица ее участников. При одной мысли о том, что им предстояло сделать, у нормального человека от ужаса по телу бежали мурашки, но для этих людей характер операции был всего лишь еще одним примером причуд человеческой натуры. Ваша работа, сказал им Бадрейн, очень проста. Прилетаете на место. Устанавливаете. Возвращаетесь обратно. Он подчеркнул, что им ничто не угрожает, если они будут в точности выполнять инструкции, которые повторяли уже несколько раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273
– Я даже никогда не слышал, что это кого-то беспокоит, Том.
– Сэр, вас также критикуют за то, что вы проводите слишком много времени в своем кабинете и недостаточно общаетесь с народом. Разве это не составляет проблемы? – Теперь, когда Доннер держал Райана на крючке, он мог позволить себе говорить грустным голосом.
– К сожалению, у меня слишком много работы и эту работу приходится выполнять в этом кабинете. Мне удалось собрать хорошую команду, и люди отлично справляются со своими обязанностями. – Кэти, сидящая рядом, с трудом скрывая гнев, сжимала его руку своей холодной рукой. – Вот посмотрите: государственный секретарь Скотт Адлер, профессиональный дипломат, сын человека, пережившего Холокост. Я знаю Скотта уже много лет. По моему мнению, именно он должен руководить Государственным департаментом, лучше его нет никого. В Министерстве финансов Джордж Уинстон, выбившийся из низов и сделавший блестящую карьеру. Он внес немалый вклад, когда понадобилось спасти нашу финансовую систему во время конфликта с Японией; он пользуется уважением финансового сообщества и умеет думать. Должность министра обороны занимает Энтони Бретано, исключительно способный инженер и бизнесмен, который уже проводит в Пентагоне необходимые реформы. Директор ФБР – Дэн Мюррей, профессиональный полицейский, причем очень хороший. Знаете, Том, на чем я основываю выбор кандидатов? Я выбираю настоящих профессионалов, людей, которые знают работу, потому что выполняют ее, а не политиканов, только рассуждающих о ней на словах. Если вы считаете это не правильным – ну что ж, очень жаль, но я сам провел много лет на государственной службе и привык больше доверять профессионалам, которых знаю, чем людям, назначенным на высокие должности из-за их политических амбиций. Да, между прочим, что плохого в том, что я отличаюсь от политического деятеля, который подбирает людей, знакомых с ним или, что еще хуже, оказавших ему финансовую поддержку во время выборов?
– Кое-кто может высказать точку зрения, что разница заключается в том, что обычно высокие должности занимают люди с более широким опытом.
– Я так не считаю, и мне довелось работать с такими людьми в течение ряда лет. Мной назначены люди, способности которых мне хорошо известны. Более того, президент должен иметь право – с согласия представителей, выбранных народом, – сам выбирать людей, с которыми ему предстоит работать.
– Но теперь, когда нужно сделать так много, как вы намереваетесь обойтись без опытного политического руководства? Ведь Вашингтон – город, где формируется политика.
– Может быть, в этом-то и заключается проблема, – резко бросил Райан. – Может быть, политический процесс, которому все мы следовали на протяжении многих лет, не столько помогает, сколько мешает? Том, я ведь не напрашивался на эту должность. Роджер попросил меня выполнять обязанности вице-президента в течение срока, оставшегося до выборов, и я предполагал, что затем навсегда покину государственную службу. Мне хотелось снова вернуться к преподаванию. Но потом произошло это ужасное событие, и я оказался здесь. Я не политический деятель, никогда не стремился стать им и, насколько понимаю, не являюсь политическим деятелем и сейчас. Вы спросите, неужели нет никого лучше меня? Я, наверно, не самый лучший кандидат. Тем не менее я стал президентом и собираюсь честно и добросовестно выполнять обязанности президента. Это все, что я могу сказать.
– Спасибо, господин президент.
Джек подождал, когда в последний раз выключились камеры, снял микрофон и встал. Корреспонденты молчали. Кэти смотрела на них ненавидящим взглядом.
– А теперь скажите, зачем вы так поступаете? – спросила она.
– Как? – прозвучал голос Доннера.
– Почему люди вроде вас не прекращают нападок на таких, как мы? Что мы сделали плохого? Мой муж самый честный человек, которого я знаю.
– Мы всего лишь задавали вопросы.
– Только не говорите глупостей! То, как вы задаете эти вопросы и какие именно выбираете, уже является ответом, прежде чем кто-нибудь успевает открыть рот.
Ни один из корреспондентов не решился ответить. Райаны молча повернулись и вышли из Овального кабинета. И тут же вошел Арни.
– О'кей, – заметил он. – Кто подстроил все это?
– Они выпотрошили его, как рыбу, – подумал вслух Холбрук. Они собирались передохнуть, и всегда полезно получше узнать своего врага.
– Этот парень меня пугает, – произнес Эрни Браун, более глубоко обдумывая ситуацию. – По крайней мере о политических деятелях известно, что они мошенники. А этот парень – Боже милосердный, да ведь он пытается создать у нас в стране полицейское государство, Пит.
Для горца такая мысль была действительно пугающей. Он всегда считал, что политиканы – это худшие создания во вселенной, а тут он внезапно понял, что ошибался. Политиканы стремились к власти потому, что им нравилась сама игра, им нравилось распоряжаться людьми так, как в результате им казалось, что они могущественны и велики. Но Райан… Райан был намного хуже. Он искренне считал, что так и должно быть, что это справедливо.
– Черт побери, – выдохнул Эрни. – Суд, который он собирается назначить…
– Они выставили его дураком, Эрни.
– Нет, ничуть. Неужели ты не понимаешь? Они ведут собственную игру.
Глава 33 Реакция
Передовые статьи появились на первой странице каждой крупной газеты. Наиболее предприимчивые сумели даже напечатать фотографии дома Марка Рамиуса – оказалось, что в этот момент он находился в отъезде, – и дома семьи Герасимовых – глава ее был дома, однако охраннику удалось уговорить репортеров уйти, и они ушли, сделав несколько сотен снимков его самого.
Доннер рано пришел на работу и оказался по сути дела самым удивленным из персонала телевизионной компании. Через пять минут в его кабинет вошел Пламер, держа в руках первую страницу «Нью-Йорк тайме».
– Так кто обманул кого, Том?
– Что ты хочешь этим…
– Звучит слабовато, – насмешливо заметил Пламер. – Полагаю, что после того как ты ушел, люди Келти снова собрались, чтобы обсудить ситуацию. Но ты всех загнал в ловушку, не правда ли? Если станет известно, что твоя утренняя пленка не была…
– Не станет, – прервал его Доннер. – А в результате всей этой шумихи наше интервью выглядит еще лучше.
– Лучше для кого? – бросил Пламер, выходя из кабинета. Для него тоже это было необычно рано, и его первой мыслью, никак не связанной с событиями дня, почему-то было, что Эд Марроу никогда не воспользовался бы лаком для волос, как это делал Доннер.
***
Утреннее совещание персонала в отделе Гаса Лоренца оказалось коротким. В Атланту рано пришла весна. На деревьях и кустах уже набухли почки, и скоро воздух наполнится ароматом цветущих растений, которыми так славился этот южный город, – и при этом появится цветочная пыльца, подумал Гас, на которую у него аллергия. Но все-таки ничто не помешает ему наслаждаться жизнью в этом оживленном и радостном городе. Когда совещание закончилось, он надел белый лабораторный халат и направился в свои специальные владения в Центре контроля и предупреждения инфекционных заболеваний. ЦКЗ – буква "П" никогда не прибавлялась к сокращенному названию центра – был одним из бриллиантов в короне правительства, элитарное агентство, входившее в число лучших мировых центров, занятых медицинскими исследованиями. По мнению многих, он даже занимал первое место. Вот почему Атланта привлекала самых талантливых исследователей, работающих в этой области. Кто-то из них оставался в ЦКЗ и продолжал исследовательскую работу, кто-то через некоторое время уезжал на преподавательскую работу на медицинские факультеты по всей стране, но на каждом из них навсегда сохранялся отпечаток работы в центре, подобно тому как остается он от службы в корпусе морской пехоты, причем во многом по той же причине. Они были первыми, кого страна посылала на передовую, в самые опасные места. Вместо вооруженного противника они боролись с болезнями, и потому среди них создавался дух профессии, удерживавший лучших, несмотря на невысокое государственное жалованье.
– Доброе утро, Мелисса, – поздоровался Лоренц со своим старшим лаборантом – она уже защитила ученую степень магистра и сейчас готовилась к защите степени доктора по молекулярной биологии в соседнем университете Эмори, после чего ее ожидало значительное продвижение по службе.
– Доброе утро, доктор. Наш друг вернулся, – добавила она.
– Вот как? – Образцы были установлены на предметном стекле электронного микроскопа. Лоренц опустился в кресло, как всегда, не торопясь, проверил документацию, чтобы убедиться в правильности образца по своим записям на столе: 98-3-063А. Да, номера совпадали. Теперь оставалось только повысить увеличение микроскопа…, и вот он, «пастуший посох».
– Вы правы. А второй?
– Он уже готов, доктор. – Компьютерный экран был разделен на две половины по вертикали, и рядом с первым образцом был образец 1976 года. Они не были полностью идентичными. Кривая у основания РНК обычно никогда не бывает одинаковой, подобно тому как снежинки обладают бесчисленным количеством различных форм, но это не имело значения. Главными были белковые петли наверху, и они…
– Штамм Маинги. – Лоренц произнес эти слова бесстрастно, как подобает ученому.
– Совершенно верно, доктор, – сказала Мелисса, стоявшая позади. Она наклонилась вперед, нажала клавиши, и на экране появилось изображение -063В. – Вот с этими пришлось потрудиться. Изолировать их оказалось непросто, но…
– Да, и они идентичны. Этот образец взят у ребенка?
– Да, у маленькой девочки. – Голоса обоих звучали бесстрастно. Человек способен выносить всего лишь ограниченное число встреч с несчастьями, а затем вступает в действие его защитный механизм. Образцы становятся всего лишь образцами, ничем не связанными с людьми, у которых они взяты.
– О'кей, мне нужно позвонить.
***
Две группы содержались отдельно одна от другой по очевидным причинам. Более того, они не знали о существовании друг друга. Бадрейн инструктировал одну группу из двадцати человек, «Артист» – вторую, в которую входило девять. Подготовка обеих групп была схожей. Поскольку Иран являлся независимым государством, у него были и соответствующие институты. В Министерство иностранных дел входил паспортный отдел, а в казначействе был отдел печатных и гравировальных работ. Это позволяло изготовлять паспорта любых стран, а также марки въезда и выезда. Вообще-то все это могло изготавливаться и в других местах, главным образом нелегально, но при изготовлении в казначействе качество документов было выше, причем без риска обнаружить место производства.
Как ни странно, более важная из операций была безопаснее с точки зрения физического риска – правда, в зависимости от того, как на это смотреть. Бадрейн видел лица ее участников. При одной мысли о том, что им предстояло сделать, у нормального человека от ужаса по телу бежали мурашки, но для этих людей характер операции был всего лишь еще одним примером причуд человеческой натуры. Ваша работа, сказал им Бадрейн, очень проста. Прилетаете на место. Устанавливаете. Возвращаетесь обратно. Он подчеркнул, что им ничто не угрожает, если они будут в точности выполнять инструкции, которые повторяли уже несколько раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273