— Ну ладно, — как-то неопределенно отозвался он. — Что дальше?
— Меня зовут Барри Трэвис. — Мужчина чуть прищурился. Барри готова была поклясться, что он узнал ее имя, хотя и не подал виду. — Я проделала этот путь из Вашингтона специально, чтобы увидеться с вами.
— В таком случае зря старались. — Он положил ружье на плечо и отошел, чтобы дать ей возможность встать. — Где дверь, вы уже знаете, так что собирайтесь и в путь.
Барри медленно откинула одеяло и осторожно поднялась. Затем резко шагнула к нему и с размаху влепила пощечину.
— Как вы посмели направить на меня ружье? Вы сумасшедший! Вы же могли меня убить!
— Леди, если бы я действительно хотел вас убить, вы давно были бы уже мертвы. К тому же я никогда бы не стал использовать в качестве места казни свой диван.
Он ловко нагнулся, плавно поднял с пола ее сумочку и швырнул прямо в девушку.
— Убирайтесь! И не забудьте захватить с собой ваше мерзкое чтиво.
Перед отъездом она собрала в Вашингтонской библиотеке заметки из всех газет касательно слухов об их романе с первой леди. Все это сущий вздор, однако Барри не на шутку разозлило то, что он проверил содержимое ее сумочки.
— Вы залезли в мою сумку?!
— Это вы вторглись в мои владения, а не я.
— То, что вы имеете в виду, мистер Бондюрант, отнюдь не является моим чтивом. Это расследование. Я журналистка.
— Очень веский повод, чтобы вы убрались отсюда.
Полагая, что она так и сделает, он развернулся и вышел из комнаты.
Барри воспользовалась этим, чтобы собраться с мыслями. Она не раз бывала в переделках, но ни разу ее не держали на мушке. Грэй Бондюрант был настолько страшен, насколько она сама себе позволила в это поверить, хотя ни минуты не сомневалась, что он не выстрелит.
Тактика запугивания, и ничего больше. Таким образом он надеялся заставить ее поскорей уехать. Однако она пока еще не собиралась вывешивать белый флаг.
Девушка пригладила волосы, расправила одежду и откашлялась.
— Мистер Бондюрант! — позвала Барри, однако никто не ответил. Ее это не смутило. Она вышла из комнаты и двинулась в соседнюю, дверь которой была открыта. — Я… О!
Он снял рубашку. В глаза ей бросились полноватый, но все еще крепкий торс, кудрявая поросль на груди, страшный и вместе с тем интригующий шрам под одним из ребер.
Почти все бульварные газеты в свое время напечатали одну и ту же его фотографию, по-видимому, единственную, которую удалось сделать. На ней он был запечатлен в авиационных солнцезащитных очках. Привлекали внимание волевой подбородок, тонкие губы, растрепанные от ветра волосы, открывавшие высокий лоб.
Человек на фотографии чем-то неуловимо отличался от того, что сейчас стоял перед ней. Она отвела взгляд.
— Мистер Бондюрант, я прождала несколько часов, чтобы увидеться с вами.
— Это ваши проблемы.
— Вы могли бы…
— Я вас больше не задерживаю. Взглянув на него, она вдруг спросила:
— Который час?
— Около четырех. — Он сбросил ботинок и носок с одной ноги.
— Утра?
— Вы проделали весь этот путь из Вашингтона только ради того, чтобы спросить меня об этом, мисс Трэвис? — поинтересовался он, сбросив второй ботинок и носок.
— Нет, я проделала весь этот путь из Вашингтона, чтобы поговорить с вами о Ванессе Меррит.
Он остановился и пристально посмотрел на нее.
— Напрасно вы так старались.
— Это очень важно.
Отстегнув ремень, он снял джинсы и теперь стоял перед ней голым.
Видимо, он ожидал иной реакции. Она не закричала и не убежала. Барри впервые попала в такую ситуацию, и тем не менее виду не подала.
— Вам не удастся шокировать меня, мистер Бондюрант.
— Еще как удастся, — нежно произнес он и, внезапно обняв ее, крепко прижал к себе.
То ли от внезапного прикосновения к его груди, то ли от глубокого изумления у нее перехватило дыхание, и она не могла ни говорить, ни двигаться. Завороженная его взглядом, Барри почувствовала, как мужская рука скользнула под свитер, который был настолько широким, что Бондюрант без труда смог расстегнуть лифчик, и даже после этого она не в состоянии была шевельнуться. Ощутив на своей груди его шершавую ладонь, Барри отшатнулась к стене, увлекая его за собой.
Он целовал ее грудь, и Барри уже не стыдясь, в страстном желании почувствовать его горячие губы, его ласковый язык сама подставила ему тело для поцелуев. Казалось, каждая клеточка словно пробуждалась от его прикосновений. В ней просыпалась страсть, желание жить, их невозможно было сдержать или упорядочить. Она никогда раньше такого не испытывала. Ее обуревало желание — сильное, всепоглощающее, примитивное. Это был инстинкт самки — быстро, жадно и прямо сейчас!
Не разжимая объятий, спотыкаясь, они двинулись к кровати-. Она на ходу сняла через голову свитер, а вместе с ним и лифчик; оба упали на постель. Ласки их не знали ни границ, ни правил. Скользнув рукой под юбку, он стянул с нее трусики.
Затем коснулся лона.
Глубоко. Внутри.
Это его прикосновение было как удар молнии, обжигающий, горячий. Постанывая от удовольствия, она повела бедрами, чтобы подстроиться под него. Он нежно целовал ее груди, ее живот… В объятиях мужчины Барри испытала радость ощущения его тела.
Его эротические пальцы так завораживали, что она даже не заметила, как наступил оргазм. Охваченная нахлынувшими чувствами, она положила свою ладонь поверх его и крепко сжала, сдвинув бедра.
Когда волна схлынула, Барри выглядела как жертва кораблекрушения — мокрая, измотанная, с закрытыми глазами и учащенным дыханием. Открыв наконец глаза, она увидела Бондюранта прямо перед собой. Он пристально посмотрел на нее, а затем взял ее руку и провел по пенису.
— Послушайте, — хриплым голосом произнес он, — есть ли на свете что-нибудь такое, от чего вы откажетесь?
— Что у вас на уме? — У нее пересохло в горле.
Он опустил руки на колени Барри и развел ее ноги. Затем приблизился, и первоначальный возглас удивления у нее сменился стоном настоящего животного удовольствия. Без стеснения и робости он приподнял ее за бедра и привлек к себе.
Барри изучающе скользнула рукой по пенису, большим пальцем коснулась головки. Потом наклонилась и поцеловала. Бондюрант застонал от наслаждения, когда она решилась на минет.
Но даже эти минуты, полные пьянящих ощущений, не смогли подготовить ее к тому мгновению, когда он впервые вошел в нее… Как ослепительный взрыв, все сметая на своем пути и оставляя после себя безвоздушную, беззвучную, невидимую пустоту.
Барри наконец пришла в себя и открыла глаза. Он стоял у кровати, весь мокрый от пота — даже волосы на груди завились! Впрочем, лицо по-прежнему оставалось неподвижным и напряженным. Он нервно сжимал кулаки.
— Не думайте, что вам удалось изменить мое решение. Лучше будет, если вы уйдете до того, как я вернусь из душа. — Он повернулся и, хлопнув дверью, вышел.
Барри, закрыв глаза, неподвижно лежала на кровати. Ей так хотелось верить, что все это лишь дурной сон! В эту игру она играла с самого детства. Когда родители здорово ругались, становилось невыносимо жить, она уходила к себе в комнату, ложилась на кровать и крепко закрывала глаза, представляя себе, что это всего лишь ночной кошмар и сейчас она проснется в совершенно другом мире, где все прекрасно, где люди радуются и любят друг друга, где все живут в мире и согласии.
Трюк этот не срабатывал тогда, не сработал и сейчас. Когда она снова открыла глаза, то все еще была в комнате Грэя Бондюранта, все еще лежала на его кровати. На ней почти не было одежды, а та, что осталась, смотрелась изрядно помятой.
Барри собралась с духом, встала с постели и оделась. Он все еще мылся в ванной. Девушка взяла со стола свою сумочку, сунула в нее разорванный лифчик и в какой-то прострации направилась к выходу.
Внезапно она остановилась, изумленная тем, что произошло. Не было объяснений ее поведению, однако при всем при этом она не чувствовала угрызений совести.
Ну случилось. Она позволила. Вернее, активно и пылко подталкивала к подобному исходу. Что ж, свершившийся факт. Теперь уже ничего не изменишь.
Да, дорого же ей обойдется этот эксперимент. Сейчас надо хотя бы сохранить чувство собственного достоинства. Возможно, со временем она сделает соответствующие выводы.
Минут десять спустя он вошел в столовую, она ждала его.
— Не знаю что и сказать, мистер Бондюрант.
— А я знаю, мисс Трэвис. — Он небрежно достал из шкафа чашку и плеснул себе кофе. — Достаньте свою записную книжку и запишите. — Он не спеша повернулся к ней лицом, — Это называется траханье.
Она не подала виду, но внутри у нее все сжалось.
— Думаете, что если будете таким отвратительным, то я уйду? Не выйдет.
— А что для этого надо?
— Поговорить со мной.
— Ни за что! — рассердился он. — Именно по этой причине я покинул Вашингтон. Подальше от журналистов! Большинство из вас готовы душу дьяволу продать, лишь бы чем-нибудь поживиться. А если в ситуации нет ничего «жареного», то вы готовы сами все придумать. — Он насмешливо посмотрел на Барри. — Впрочем, у вас уже есть готовый рассказ, мисс Трэвис. Не пришлось даже ничего продавать, вы сами все отдали.
Она кивнула на дверь его комнаты и, запинаясь, произнесла:
— Это произошло… случайно.
— Вряд ли. Мой дружок точно знает, когда можно, а когда нет.
Барри закусила губу, чтобы не сорваться и не разрыдаться.
— Пожалуйста, мистер Бондюрант! Я стараюсь спасти то, что еще осталось от моей профессиональной чести.
— Я и не знал, что она у вас есть. Она посмотрела ему в глаза.
— Неужели я выгляжу так, словно пришла в ваш дом с мыслью соблазнить вас? Он взглянул на ее одежду.
— Не похоже. Но когда дело дошло до постели, я не услышал ни слова против.
Она покраснела, вспомнив о том, как сладострастно кричала, занимаясь любовью.
— Я приехала сюда только для того, чтобы кое-что спросить о Мерритах.
— Ну сколько раз я должен повторять! Я ничего не скажу.
— Даже не опровергнете ту ложь, что была опубликована в бульварных газетах?
— Да, это ложь.
— У вас не было романа с Ванессой Меррит?
— Не ваше дело, черт подери!
— Это вы сделали ее такой несчастной?
— Если она такая несчастная, то только потому, что у нее умер ребенок.
— Вы уверены?..
— Уверен ли я?!
— Вы уверены, что он умер? Или же Роберт Растон Меррит был убит?
Глава 11
Грэй отвернулся от нее, беззвучно выругавшись. Такие, как она, вцепляются прямо в глотку. Она брала интервью с таким напором, словно закручивала гайки.
Уже перед тем, как разбудить, он узнал в ней репортера, с которой Ванесса общалась в студии несколько недель назад. Видимо, она не получила от этого интервью всего, чего хотела. Он нисколько не сомневался, что она или кто-то такой же обязательно появится и заново начнет поливать его грязью. Неделями он копил злость против неизбежного вторжения.
Поэтому он не чувствовал никакой вины за происшедшее. Он хотел переспать с ней, был груб, но она поддалась его желанию. При такой постановке вопроса обязательно что-нибудь да получится.
На самом деле соблазнение не было ее первоначальным планом. Длинная юбка, свитер и ботинки вряд ли способствуют сексуальным фантазиям. Глаза ее еще были припухшими ото сна, ресницы «потекли», губная помада давно сошла с губ, а волосы сбились в колтун, Но голос! Какой голос! Ее голос навевал жаркие мечты, и не столько обещал потрясающий секс, сколько сам являлся наслаждением.
Но она сильно ошибается, надеясь, что происшедшее ослабит его позицию. Сейчас он ненавидел ее еще больше, чем раньше. Презренная!
Выпив кофе, Грэй потянулся к кастрюле со сковородой и поставил их на газовую плиту. Затем взял из шкафчика банку соуса чили, открыл ее, выгреб содержимое на сковороду и разбил в чашку несколько яиц. Взбив яйца, налил себе еще чашечку кофе и стал медленно потягивать, пока разогревался чили.
— Можно мне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62