А когда поняли, упали плашмя на крышу и поползли за вентиляционные трубы. Идти в атаку они не решились. После того, что видели. После того, как видели, как стреляет тот мужик с винтовкой! Почти не глядя, от бедра и точно в цель! В три цели! С промежутком в несколько секунд!
— Подберезовик вызывает Сыроежку. Сыроежка! Иван Иванович!
— А? Что?!
— Падайте.
— Что?
— Падайте!
Иван Иванович упал.
С дальнего края крыши застучали частые выстрелы. Но неприцельные выстрелы. Потому что стрелки боялись высунуться из-за труб.
— Ползите к входу и спускайтесь в подъезд.
— Ладно.
Иван Иванович дополз до люка. Возле него в луже крови лежал один из нападавших. Тот, который был еще жив. Который был только ранен.
Увидев приблизившееся к нему лицо Иванова, он задвигался, задергал лицом и губами.
— Не надо! — умоляюще прошептал он. — Не на-до!
— Чего не надо? — автоматически переспросил Иван Иванович.
— Добивать не надо. Я никому ничего не скажу...
— Сыроежка! Мать твою! Быстро вниз!
Иван Иванович слетел по ступенькам в подъезд. И наткнулся на женщину. Которая испугалась в Лифте и вышла из лифта. Женщина наполовину высунулась из двери, прислушиваясь к тому, что происходит на крыше. Потому что думала, что это милиция ловит преследующего ее убийцу. И если открыть дверь, можно увидеть, как они его сводят вниз.
Она открыла дверь и теперь не могла ее захлопнуть, потому что замерла, как кролик перед открытой пастью удава, глядя на направленное в ее сторону дуло винтовки.
— Не надо! — прошептала она. — Я прошу вас!..
— Что? — не расслышал Иван Иванович.
— Убивать не надо! Я никому ничего... Я не скажу. «Да что они все, сговорились, что ли?»
— Вниз! Вниз! — торопил Подберезовик.
Иван Ивапнович сделал шаг в сторону лестницы и потому в сторону открытой двери. Женщина увидела приблизившееся к ее лицу дуло, закатила глаза и упала.
Иван Иванович добежал до первого этажа. И бросился к двери.
Из соседних улиц выкатились три «уазика» мобилизованных Старковым следователей. И развернулись в сторону подъезда. Где-то еще далеко, но быстро набирая силу, зазвучали сирены машин приближающихся ОМОНа, СОБРа и направленной к месту операции группы захвата.
— Назад! — крикнул майор Проскурин.
— Куда назад? — не понял Иван Иванович. — На девятый этаж?
— На первый этаж. Позвоните во все квартиры первого этажа. Там, где откроют, пройдите внутрь. Выбейте окно и спрыгните на улицу. Там вас будет ждать машина. Поняли меня?
— Да!
— Тогда быстрее, быстрее.
Иван Иванович нажал все подряд звонки.
— Кто там? — спросил за одной дверью женский голос.
— Скажи, что ее муж попал под машину. И как только дверь откроется, вставь в щель носок ботинка.
— Ваш муж попал под машину.
— И лежит во дворе.
— И лежит во дворе.
— Ой!
Дверь распахнулась. Женщина увидела Иванова и увидела винтовку.
— Втолкни ее в квартиру и закрой дверь! Обязательно дверь! Иванов надвинулся на женщину, и она отступила за порог.
— Дверь закрой.
Иван Иванович захлопнул дверь.
В подъезд, прикрывая друг друга, ворвались следователи Старкова. И побежали на девятый этаж.
— Иди к окну.
Иван Иванович Прошел к окну.
— Выбивай прикладом винтовки стекла. Иван Иванович выбил.
— Выбирайся на подоконник. Выбрался.
— Скажи, чтобы жильцы сидели тихо полчаса.
— Сидите тихо полчаса.
— Или ты убьешь их.
— Или я убью вас.
Женщина испуганно закивала и заплакала.
— Все, прыгай вниз.
Иван Иванович спрыгнул. И увидел в десяти шагах от себя машину. С уже открытой дверцей.
— Сюда, — крикнул водитель.
Машина сорвалась с места, свернула во дворы и по ним выехала на соседнюю улицу. Очень вовремя выехала. Потому что вдоль дома, перекрывая подходы и задерживая всех подозрительных, уже рассыпались цепи ОМОНа, СОБРа и группы захвата. Десятки людей в бронежилетах, пригибаясь и прячась за углы домов, стягивались ко второму подъезду. На соседние крыши взбирались снайперы. Напротив дома встали два бронетранспортера.
— Что такое? Зачем они? И еще бронетехника?.. — спрашивали друг друга испуганные жильцы.
— Наверное, банду брать будут.
— Какую банду?
— Наверное, вооруженную.
— Почему вооруженную?
— А чего они столько сил нагнали.
— Внимание жильцам дома! — сказал в мегафон командир ОМОНа. — Прошу до особого распоряжения не выходить из квартир. Повторяю...
Потом повернулся и спросил:
— Как его зовут?
— Иванов. Иван Иванович.
— Гражданин Иванов Иван Иванович. Вы окружены. Сопротивление бесполезно. Предлагаю вам сдаться. Гражданин Иванов, вы окружены...
— Там, на девятом этаже, вооруженные люди! — доложил командир первого взвода.
— Вяжи их.
— Всех?
— Всех!
— А может, это милиция?
— Один хрен вяжи! После разберемся.
Снизу, с восьмого этажа, и сверху, с крыши, на веревках, выбивая ногами стекла, на девятый этаж, выбивая оружие, выкручивая руки и пиная всех, кто не успел увернуться, ботинками между ног, ворвались омоновцы.
— Да вы что?! Мы же свои. То есть ваши. Мы же милиция! — орали следователи Старкова.
— Все так говорят! — объясняли свои действий омоновцы, пиная поверженные жертвы куда ни попадя.
Через несколько минут избитые следователи, придерживая руками низ живота, вышли в сопровождении омоновцев во двор.
— Это же наши! — узнали их бойцы группы захвата. — А чего они все так руки держат? А не сзади?..
— Руки? Не знаю. Вы лучше посмотрите, нет ли среди них Иванова? — сказал командир ОМОНа.
— А где он тогда?
— Откуда нам знать! Мы вместе с вами приехали!
— Тогда всем отбой!..
Десятки бойцов, сжимая в руках автоматы и снайперские винтовки, потянулись к машинам. Жильцы разочарованно разошлись по домам. Улицы опустели. О недавнем происшествии напоминали теперь лишь выбитые стекла на верхних этажах второго подъезда и кровавое пятно на асфальте. В том месте, где остановилась машина. В том месте, где был убит заместитель главы городской администрации Анисимов. Выстрелом в голову из снайперской винтовки.
Глава 52
— Товарищ генерал! Операция завершена.
— Успешно? — как-то странно, как-то очень официально спросил генерал.
— Так точно! Завершена успешно.
— А ты знаешь, что Анисимов убит? Из снайперской винтовки. Мне только что сверху сообщили.
— Так точно, знаю. Конечно, «убит». Из снайперской винтовки. Я же докладываю, что операция прошла...
— Да не «убит», а убит! Наповал убит! В лоб убит!
— Как в лоб? Как убит?! — растерянно переспросил майор Проскурин.
— Так убит!
— Не может быть!
— Можешь поехать в морг и убедиться!
— Ничего не понимаю! Он же стрелял, холостыми патронами! Вернее, он вообще не стрелял!
— А что делал?
— Сказал «бах»!
— Что сказал?
— "Бах". Чтобы нам сигнал подать. Он не стрелял...
— Он, может, и не стрелял, но убить — убил!
— Как же так может быть? Как же он мог... если патроны холостые...
— А ты проверял?
— Я? Да. До операции.
— Все проверял?
— Все... То есть почти все. Конечно, может, какой-нибудь один... Боевой... Случайно. И тогда Иванов, когда стрелял... Хотя как бы он мог попасть? С такого расстояния? Если он в тире ни разу в мишень... Если только нечаянно...
— Случайно оказалась боевая пуля, случайно выстрелил и нечаянно попал? — резко спросил генерал.
— Ну да. Иначе как объяснить...
— Реалистично! Я не верю в случайности. Тем более в случайности со смертельным исходом. И особенно в такие, где, как в лототроне, должны совпасть сразу несколько маловероятных самих по себе событий. Боевой, среди холостых, патрон, попадание в лоб с расстояния, с которого стрелок промахивался в заднюю стену тира...
— А как же тогда объяснить...
— Возможно, очень просто. Если допустить, что нас подставили. Меня, тебя и Иванова. Что нас использовали в чужой игре. В качестве громоотводов. То есть сделали так, что стреляли не мы, но убили мы. И отвечать нам. По полной программе. Короче, нашими руками убрали кому-то очень мешающего Анисимова.
— Зачем нашими?
— Затем, что надеются, что, если в дело замешана Безопасность, им все сойдет с рук. Потому что свои своих вряд ли будут тащить на суд. Что свои своих выведут из-под удара. Вместе с несвоими. Или...
— Что или?
— Или все еще хуже. Гораздо хуже!
— Куда уж хуже?
— Хуже всегда есть куда! Даже когда некуда! Хуже, если нас подставили свои.
— Какие свои?
— Которые наши. Которые братья по оружию.
— Как так?! Они же...
— Очень просто! Допустим, кому-то мешаешь ты или я. Или весь отдел в целом. А то, что он мешает многим, ты знаешь лучше меня. Слишком много ног мы с тобой за все это время поотдавливали. И слишком много чего лишнего узнали. Чтобы убрать нас с пути, необходим какой-нибудь компромат.
— Или киллер.
— Киллер не подойдет. Одного киллера на весь отдел будет мало. А вот компромата — в самый раз. Умно состряпанный компромат равен по разрушительной силе тяжелой авиационной бомбе. Которая всех разом и в клочки! Так?
— Допустим, так.
— Тогда по качеству компромата. Пьянство, дебош и аморальное поведение в быту, которых раньше хватило бы с лихвой на взвод таких, как мы, сегодня для увольнения будет мало. Кто теперь не пьет и, выпив, не аморальничает. Даже и на работе. Воровство и взяточничество еще нужно доказать. Да и какие это преступления? Это теперь даже не проступок. А вот убийство... Причем не легко заминаемое рядового гражданина, а убийство видного политика! Которое не сокрыть. За которым неизбежно последуют разбирательство и быстрые оргвыводы. Между прочим, в отношении нас с тобой оргвы-воды. Убийство для них идеальный рычаг для сковыривания нас с места. Особенно потому, что гарантирует наше с тобой молчание. По имеющимся в нашем распоряжении фактам.
— Почему?
— Потому что должностной проступок, приведший к гибели опекаемого объекта, в любой момент можно превратить в должностное преступление. Или того хуже, в прямое убийство. Которое пахнет уже не отставкой, а десятью годами лагерей. Потому что нашу, к этому делу, непричастность доказать невозможно. Иванова посылали на крышу мы? Мы! Винтовку и патроны ему давали мы? Тоже мы! В кого стрелять указывали мы? Опять мы! Кругом — мы! Мы с тобой. Таким образом, они бьют наши многочисленные компроматы одним своим. Наповал бьют!
Ну что, похожи мои рассуждения на правду?
— Но это получается, что они с самого начала предполагали...
— С самого. С момента, когда я испрашивал разрешения на операцию. И получил его. Под свою персональную ответственность.
— И кто это может быть?
— Кто угодно. Потому что мой рапорт прошел не одни руки. И каждый мог использовать его в своих целях. Причем не только против нас. Но и нашего начальства. Которое тоже кому-то может мешать. А мы в этом случае лишь пешки, подставляя которые, рубят более серьезные фигуры. А кто рубит, нам не узнать никогда. Потому что когда пауки в банке, они все кусают всех. А кто кого конкретно, узнать трудно.
— Значит, или нас? Или с помощью нас кого-то из наших начальников?
— Но в любом случае отыгрываться будут на нас. В общем, вляпались мы с тобой, майор. По самую маковку вляпались! И если я прав, то с сегодняшнего дня наши морды будут возить по всем возможным столам. От ближнего до министерского. Конечно, при условии, что мы... Что мы не найдем какой-нибудь сильный встречный ход. Такой, чтобы был весомей убийства Анисимова. Найдем — будем живы! Не найдем — переоденемся в черные фуфайки с номерами на груди. Или заляжем на два метра в грунт. Потому что или мы, или кто-то, кто выше нас, очень серьезно задели чьи-то интересы.
Глава 53
— А вы, пожалуйста, не перебивайте! — строго сказал прокурор.
— Как не перебивать? Когда она такую ахинею несет! Как будто я против нее вместе с преступником? — возмутился Старков.
— Свидетели не могут ничего нести, свидетели могут давать показания. Ценные, — напомнил азбучную истину прокурор. — А вам, в вашем положении, я бы предложил не усугублять свою вину путем оскорблений и запугивания свидетелей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
— Подберезовик вызывает Сыроежку. Сыроежка! Иван Иванович!
— А? Что?!
— Падайте.
— Что?
— Падайте!
Иван Иванович упал.
С дальнего края крыши застучали частые выстрелы. Но неприцельные выстрелы. Потому что стрелки боялись высунуться из-за труб.
— Ползите к входу и спускайтесь в подъезд.
— Ладно.
Иван Иванович дополз до люка. Возле него в луже крови лежал один из нападавших. Тот, который был еще жив. Который был только ранен.
Увидев приблизившееся к нему лицо Иванова, он задвигался, задергал лицом и губами.
— Не надо! — умоляюще прошептал он. — Не на-до!
— Чего не надо? — автоматически переспросил Иван Иванович.
— Добивать не надо. Я никому ничего не скажу...
— Сыроежка! Мать твою! Быстро вниз!
Иван Иванович слетел по ступенькам в подъезд. И наткнулся на женщину. Которая испугалась в Лифте и вышла из лифта. Женщина наполовину высунулась из двери, прислушиваясь к тому, что происходит на крыше. Потому что думала, что это милиция ловит преследующего ее убийцу. И если открыть дверь, можно увидеть, как они его сводят вниз.
Она открыла дверь и теперь не могла ее захлопнуть, потому что замерла, как кролик перед открытой пастью удава, глядя на направленное в ее сторону дуло винтовки.
— Не надо! — прошептала она. — Я прошу вас!..
— Что? — не расслышал Иван Иванович.
— Убивать не надо! Я никому ничего... Я не скажу. «Да что они все, сговорились, что ли?»
— Вниз! Вниз! — торопил Подберезовик.
Иван Ивапнович сделал шаг в сторону лестницы и потому в сторону открытой двери. Женщина увидела приблизившееся к ее лицу дуло, закатила глаза и упала.
Иван Иванович добежал до первого этажа. И бросился к двери.
Из соседних улиц выкатились три «уазика» мобилизованных Старковым следователей. И развернулись в сторону подъезда. Где-то еще далеко, но быстро набирая силу, зазвучали сирены машин приближающихся ОМОНа, СОБРа и направленной к месту операции группы захвата.
— Назад! — крикнул майор Проскурин.
— Куда назад? — не понял Иван Иванович. — На девятый этаж?
— На первый этаж. Позвоните во все квартиры первого этажа. Там, где откроют, пройдите внутрь. Выбейте окно и спрыгните на улицу. Там вас будет ждать машина. Поняли меня?
— Да!
— Тогда быстрее, быстрее.
Иван Иванович нажал все подряд звонки.
— Кто там? — спросил за одной дверью женский голос.
— Скажи, что ее муж попал под машину. И как только дверь откроется, вставь в щель носок ботинка.
— Ваш муж попал под машину.
— И лежит во дворе.
— И лежит во дворе.
— Ой!
Дверь распахнулась. Женщина увидела Иванова и увидела винтовку.
— Втолкни ее в квартиру и закрой дверь! Обязательно дверь! Иванов надвинулся на женщину, и она отступила за порог.
— Дверь закрой.
Иван Иванович захлопнул дверь.
В подъезд, прикрывая друг друга, ворвались следователи Старкова. И побежали на девятый этаж.
— Иди к окну.
Иван Иванович Прошел к окну.
— Выбивай прикладом винтовки стекла. Иван Иванович выбил.
— Выбирайся на подоконник. Выбрался.
— Скажи, чтобы жильцы сидели тихо полчаса.
— Сидите тихо полчаса.
— Или ты убьешь их.
— Или я убью вас.
Женщина испуганно закивала и заплакала.
— Все, прыгай вниз.
Иван Иванович спрыгнул. И увидел в десяти шагах от себя машину. С уже открытой дверцей.
— Сюда, — крикнул водитель.
Машина сорвалась с места, свернула во дворы и по ним выехала на соседнюю улицу. Очень вовремя выехала. Потому что вдоль дома, перекрывая подходы и задерживая всех подозрительных, уже рассыпались цепи ОМОНа, СОБРа и группы захвата. Десятки людей в бронежилетах, пригибаясь и прячась за углы домов, стягивались ко второму подъезду. На соседние крыши взбирались снайперы. Напротив дома встали два бронетранспортера.
— Что такое? Зачем они? И еще бронетехника?.. — спрашивали друг друга испуганные жильцы.
— Наверное, банду брать будут.
— Какую банду?
— Наверное, вооруженную.
— Почему вооруженную?
— А чего они столько сил нагнали.
— Внимание жильцам дома! — сказал в мегафон командир ОМОНа. — Прошу до особого распоряжения не выходить из квартир. Повторяю...
Потом повернулся и спросил:
— Как его зовут?
— Иванов. Иван Иванович.
— Гражданин Иванов Иван Иванович. Вы окружены. Сопротивление бесполезно. Предлагаю вам сдаться. Гражданин Иванов, вы окружены...
— Там, на девятом этаже, вооруженные люди! — доложил командир первого взвода.
— Вяжи их.
— Всех?
— Всех!
— А может, это милиция?
— Один хрен вяжи! После разберемся.
Снизу, с восьмого этажа, и сверху, с крыши, на веревках, выбивая ногами стекла, на девятый этаж, выбивая оружие, выкручивая руки и пиная всех, кто не успел увернуться, ботинками между ног, ворвались омоновцы.
— Да вы что?! Мы же свои. То есть ваши. Мы же милиция! — орали следователи Старкова.
— Все так говорят! — объясняли свои действий омоновцы, пиная поверженные жертвы куда ни попадя.
Через несколько минут избитые следователи, придерживая руками низ живота, вышли в сопровождении омоновцев во двор.
— Это же наши! — узнали их бойцы группы захвата. — А чего они все так руки держат? А не сзади?..
— Руки? Не знаю. Вы лучше посмотрите, нет ли среди них Иванова? — сказал командир ОМОНа.
— А где он тогда?
— Откуда нам знать! Мы вместе с вами приехали!
— Тогда всем отбой!..
Десятки бойцов, сжимая в руках автоматы и снайперские винтовки, потянулись к машинам. Жильцы разочарованно разошлись по домам. Улицы опустели. О недавнем происшествии напоминали теперь лишь выбитые стекла на верхних этажах второго подъезда и кровавое пятно на асфальте. В том месте, где остановилась машина. В том месте, где был убит заместитель главы городской администрации Анисимов. Выстрелом в голову из снайперской винтовки.
Глава 52
— Товарищ генерал! Операция завершена.
— Успешно? — как-то странно, как-то очень официально спросил генерал.
— Так точно! Завершена успешно.
— А ты знаешь, что Анисимов убит? Из снайперской винтовки. Мне только что сверху сообщили.
— Так точно, знаю. Конечно, «убит». Из снайперской винтовки. Я же докладываю, что операция прошла...
— Да не «убит», а убит! Наповал убит! В лоб убит!
— Как в лоб? Как убит?! — растерянно переспросил майор Проскурин.
— Так убит!
— Не может быть!
— Можешь поехать в морг и убедиться!
— Ничего не понимаю! Он же стрелял, холостыми патронами! Вернее, он вообще не стрелял!
— А что делал?
— Сказал «бах»!
— Что сказал?
— "Бах". Чтобы нам сигнал подать. Он не стрелял...
— Он, может, и не стрелял, но убить — убил!
— Как же так может быть? Как же он мог... если патроны холостые...
— А ты проверял?
— Я? Да. До операции.
— Все проверял?
— Все... То есть почти все. Конечно, может, какой-нибудь один... Боевой... Случайно. И тогда Иванов, когда стрелял... Хотя как бы он мог попасть? С такого расстояния? Если он в тире ни разу в мишень... Если только нечаянно...
— Случайно оказалась боевая пуля, случайно выстрелил и нечаянно попал? — резко спросил генерал.
— Ну да. Иначе как объяснить...
— Реалистично! Я не верю в случайности. Тем более в случайности со смертельным исходом. И особенно в такие, где, как в лототроне, должны совпасть сразу несколько маловероятных самих по себе событий. Боевой, среди холостых, патрон, попадание в лоб с расстояния, с которого стрелок промахивался в заднюю стену тира...
— А как же тогда объяснить...
— Возможно, очень просто. Если допустить, что нас подставили. Меня, тебя и Иванова. Что нас использовали в чужой игре. В качестве громоотводов. То есть сделали так, что стреляли не мы, но убили мы. И отвечать нам. По полной программе. Короче, нашими руками убрали кому-то очень мешающего Анисимова.
— Зачем нашими?
— Затем, что надеются, что, если в дело замешана Безопасность, им все сойдет с рук. Потому что свои своих вряд ли будут тащить на суд. Что свои своих выведут из-под удара. Вместе с несвоими. Или...
— Что или?
— Или все еще хуже. Гораздо хуже!
— Куда уж хуже?
— Хуже всегда есть куда! Даже когда некуда! Хуже, если нас подставили свои.
— Какие свои?
— Которые наши. Которые братья по оружию.
— Как так?! Они же...
— Очень просто! Допустим, кому-то мешаешь ты или я. Или весь отдел в целом. А то, что он мешает многим, ты знаешь лучше меня. Слишком много ног мы с тобой за все это время поотдавливали. И слишком много чего лишнего узнали. Чтобы убрать нас с пути, необходим какой-нибудь компромат.
— Или киллер.
— Киллер не подойдет. Одного киллера на весь отдел будет мало. А вот компромата — в самый раз. Умно состряпанный компромат равен по разрушительной силе тяжелой авиационной бомбе. Которая всех разом и в клочки! Так?
— Допустим, так.
— Тогда по качеству компромата. Пьянство, дебош и аморальное поведение в быту, которых раньше хватило бы с лихвой на взвод таких, как мы, сегодня для увольнения будет мало. Кто теперь не пьет и, выпив, не аморальничает. Даже и на работе. Воровство и взяточничество еще нужно доказать. Да и какие это преступления? Это теперь даже не проступок. А вот убийство... Причем не легко заминаемое рядового гражданина, а убийство видного политика! Которое не сокрыть. За которым неизбежно последуют разбирательство и быстрые оргвыводы. Между прочим, в отношении нас с тобой оргвы-воды. Убийство для них идеальный рычаг для сковыривания нас с места. Особенно потому, что гарантирует наше с тобой молчание. По имеющимся в нашем распоряжении фактам.
— Почему?
— Потому что должностной проступок, приведший к гибели опекаемого объекта, в любой момент можно превратить в должностное преступление. Или того хуже, в прямое убийство. Которое пахнет уже не отставкой, а десятью годами лагерей. Потому что нашу, к этому делу, непричастность доказать невозможно. Иванова посылали на крышу мы? Мы! Винтовку и патроны ему давали мы? Тоже мы! В кого стрелять указывали мы? Опять мы! Кругом — мы! Мы с тобой. Таким образом, они бьют наши многочисленные компроматы одним своим. Наповал бьют!
Ну что, похожи мои рассуждения на правду?
— Но это получается, что они с самого начала предполагали...
— С самого. С момента, когда я испрашивал разрешения на операцию. И получил его. Под свою персональную ответственность.
— И кто это может быть?
— Кто угодно. Потому что мой рапорт прошел не одни руки. И каждый мог использовать его в своих целях. Причем не только против нас. Но и нашего начальства. Которое тоже кому-то может мешать. А мы в этом случае лишь пешки, подставляя которые, рубят более серьезные фигуры. А кто рубит, нам не узнать никогда. Потому что когда пауки в банке, они все кусают всех. А кто кого конкретно, узнать трудно.
— Значит, или нас? Или с помощью нас кого-то из наших начальников?
— Но в любом случае отыгрываться будут на нас. В общем, вляпались мы с тобой, майор. По самую маковку вляпались! И если я прав, то с сегодняшнего дня наши морды будут возить по всем возможным столам. От ближнего до министерского. Конечно, при условии, что мы... Что мы не найдем какой-нибудь сильный встречный ход. Такой, чтобы был весомей убийства Анисимова. Найдем — будем живы! Не найдем — переоденемся в черные фуфайки с номерами на груди. Или заляжем на два метра в грунт. Потому что или мы, или кто-то, кто выше нас, очень серьезно задели чьи-то интересы.
Глава 53
— А вы, пожалуйста, не перебивайте! — строго сказал прокурор.
— Как не перебивать? Когда она такую ахинею несет! Как будто я против нее вместе с преступником? — возмутился Старков.
— Свидетели не могут ничего нести, свидетели могут давать показания. Ценные, — напомнил азбучную истину прокурор. — А вам, в вашем положении, я бы предложил не усугублять свою вину путем оскорблений и запугивания свидетелей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65