те, что помельче, будто нанесены розовыми мелками. Чуть ли не пятьдесят шрамов, но я отвел глаза прежде, чем сосчитал все. То ли тюрьма в Осаке здорово изменилась к худшему с моего последнего визита, то ли якудза от татуировок перешли к орнаментальным шрамам, то ли у Яцу Кидзугути весьма причудливые вкусы.
Тонкой струйкой вытекая из сауны, мимо римского бассейна, через главный вход «Сэнто Гангэс» на холодное декабрьское утро, я старался отогнать этот образ. Пока троица душегубов-путаников везла меня обратно в отель «Рояль», я старался выкинуть из головы этот вечер целиком. Не сказать, что мне удалось. Когда я уже клевал носом у себя в номере, Кидзугути вновь всплыл перед глазами. Шрамы ожили, они извивались и червями впивались в его кожу.
ПРИПЕВ
Тщательно изучая дела прошлого, мы обнаруживаем множество мнений по их поводу, а также видим, что многое осталось совершенно неясным. Лучше всего признать такие вещи непознаваемыми.
Ямамото Цунэтомо (Хакагурэ: Книга Самурая)
14
Слоны, соединенные животами.
Так они выглядели сквозь рыбий глаз дверного глазка. Здоровенная клякса в сером спортивном костюме. Аки и Маки дожидались в холле гостиницы возле моего номера, чтобы отвезти меня на тайный концерт памяти Ёси. До шоу оставалось несколько часов, но Кидзугути устроил так, что мне весь день предстояло болтаться за кулисами, «наблюдая» за Судой и его свитой. Я разжал «Десять Когтей Мангуста» – я перенял этот прием у Шанхайской партии мира, можно сказать, народный салют в версии кунг-фу, – и распахнул дверь.
– Надо бы вам в разные цвета одеваться, – посоветовал я. – Легче будет отличить, кто есть кто.
– Суда-сан ждет, – заявил борец с трижды свернутым носом. Значит, Аки. Или нет – Маки. Во всяком случае, у обоих не было настроения для шуточек про близнецов. У меня-то для шуточек всегда есть настроение, но желания общества перевешивают индивидуальные потребности, в особенности желания братьев Фудзотао, которые и сами перевешивали меня на добрых пятьсот фунтов.
Мы спустились по лестнице. Исаму Суда ждал у входа в гостиницу в полном облачении рок-звезды, в камуфляжном лимузине-внедорожнике длиной с хвост Годзиллы, а что касается костюма – эпитета «эклектический» тут явно мало. Пижонский черный сюртук эпохи короля Эдуарда поверх футболки с марсианином Мартином, выступающим на вечеринке. Облегающие огненно-золотые панталоны тореадора заправлены в доходящие до колена серебристые бутсы астронавта. Лиловая помада, на щеке нарисована слеза. И – гвоздь программы – волосы: рыжие и светлые жесткие шипы, чередуясь, обрамляли его лицо, точно спинной плавник морского дракона. Уж не знаю, за кого можно было принять Суду, но только не за кикбоксера.
Я сел в машину, с каждого боку по Фудзотао.
– Расскажи ему анекдот! – попросил Суда Аки.
– Что сказал Марк Дэвид Чэпмен Джону Леннону перед выстрелом?
– Что?
– Мать твою, Ринго! – перехватил реплику Маки. Суда расхохотался.
По-моему, я врубился, но куда мне до него. Казалось бы, перед поминальным концертом шутки насчет закатившихся рок-звезд неуместны. С другой стороны, если верить, что люди часто шутят как раз на ту тему, которая больше всего их беспокоит, все сходится.
На коленях у Суды распростерлась изящная женщина: прическа «разоренный улей», чулки-сеточка порваны. Спина украшена зловещей татуировкой: привязанный к дереву святой Себастьян истекает кровью, град стрел впился в него. Картинка с первого альбома «Святой стрелы» под названием «Забить стрелку». Уверен, каламбур вышел нечаянно.
Другая девица в размазанной косметике и в нейлоновых сосудодавилках сонно водила пальчиками по спине подруги. Длинные малиновые ногти позаимствованы из фильмов про вампиров, тонкий белый бюстгальтер испещрен кровавыми отпечатками рук.
Это были не фанатки «Святой стрелы», а дуэт солисток из «Свалки тел», группы, которую все именовали Новым Открытием.
В пресс-релизе их объявляли японским гибридом «Ширелз» и Бостонского Душителя. «Свалка тел» пела нежную лирику а-ля «Мотаун» в миноре; замедленный реквием, мрачные тексты, прославлявшие жертв серийных убийц. Татэ-ЛаБьянка Мацумото, спавшая в данный момент на коленях Суды, выступала в пластиковом мешке, с листьями и веточками в волосах, и каждый перформанс заканчивался тем, что на сцене появлялись «детективы» с фонариками в руках. Аудитория кричала «бис», но тут появлялись и «санитары», которые выносили певицу на носилках. «Свалка тел» вовсе не стремилась уподобиться «Розовой леди» , однако негативные отзывы в прессе только поднимали рейтинг.
– Как жизнь кикбоксерская? – спросил я Суду.
– Выходной, чел, – с ленивой усмешкой ответил Суда. – Знаком с Татэ-ЛаБланка и Далией Курой?
– Слыхал про них, – сказал я, улыбаясь Далии. Она не улыбнулась в ответ.
– Они заканчивают месячные гастроли по Азии, только что прилетели из Гонконга, – пояснил Суда. – Дали четыре интервью для журналов, дважды снимались на телевидении, три раза экспромтом позировали для фотографов. Это лишь за сегодняшнее утро, после приземления. Теперь им нужно проверить аппаратуру в «Фальшивой ноте», записать рекламную серию для «Экс-эф-эм», согласовать новую обложку для «Рисующего печальных клоунов», просмотреть раскадровку видео «Шоссе одного ботинка», подписать договор в «Башне Сибуя», отыграть три четверти часа на сегодняшнем концерте, потусоваться после него с лисами из «Сэппуку», а потом лететь в Гонконг и завтра опять выступать. Так что если они глядят сердито, не принимай на свой счет.
– Скоро их и без косметики можно будет принять за трупы.
– Двухмесячные гастроли отнимают пять лет жизни, – вставил Аки.
– Нет, семь, – заспорил Маки. – Мне Оззи Осборн говорил.
– Ты не знаком с Оззи.
– Можно подумать, ты знаешь всех, с кем я знаком.
– Пять лет, – отмахнулся Аки. – Пять, а не семь.
Я начал подсчитывать, сколько лет прошло с тех пор, как померли «Роллинг етоунз», но тут заговорил Суда – тихим, неуверенным голосом:
– Яцу Кидзугути сказал, что ты теперь работаешь на «Сэппуку». Пишешь биографию Ёси. Это правда?
Аки и Маки беспокойно заерзали. Лимузин влился в поток транспорта, Суда смотрел в окно. Мысль, что я работаю на «Сэппуку», отнюдь не способствовала его блаженству, да и моему блаженству не способствовало, что у него завелась такая мысль. Будда учит: блаженство в этой жизни недостижимо. Боюсь, следующей репликой я подтвердил слова Будды.
– Нет никакой биографии, – сказал я Суде. – Кидзугути просто хотел, чтобы я понаблюдал за тобой.
– Понаблюдал за мной?
– Кидзугути думает, что у тебя есть от него секрет, – продолжал я. – Я сказал ему, что на «Сэппуку» работать не буду. Если между вами двумя возникли какие-то проблемы, придется решать их самим. Я – журналист, а не посредник.
– Ты ему так и сказал?
Я кивнул, гадая, не чересчур ли я откровенен с Су-дой. Но я не мог допустить, чтобы Суда принял меня за шпиона «Сэппуку» и ушел в себя. А потом, когда у парня такое лицо, волей-неволей проникаешься к нему доверием. Сара говорит, у меня тоже такое лицо, потому-то мне нельзя верить.
Суда на минутку призадумался. Все висело на волоске. Когда по его лицу расползлась эта улыбка побитого, я понял: пронесло.
– Классно, – сказал Суда. – Значит, от Кидзугути ты отбрехался. Высокий класс. Но ты аккуратней, приятель. Страшный человек. Если хоть половина того, что о нем рассказывают, правда – выходит, он на все способен. Я слыхал, он родную мать пришьет за место на парковке.
– Кстати, насчет пришить, – подхватил я. – Тебе не кажется, что смерть Ёси – убийство?
Аки и Маки тревожно переглянулись. Девицы из «Свалки тел» ничего не замечали. Суда прикинулся, будто я его шокировал, но актер из него никакой. Похоже, он и сам плотно думал в эту сторону.
– Кто мог убить Ёси?
Я пожал плечами:
– Кто мог убить Джона Леннона?
– Или Сэма Кука, – не удержался Маки.
– Или Бобби Фуллера, – подхватил Аки, – или Питера Тоша, или…
– Дошло, дошло! – остановил их Суда. Он поковырял в прическе Мацумото, еще раз поглядел в окно. Татэ-ЛаБьянка Мацумото храпела так, что мертвого бы подняла, а Далия Курой все водила ноготками по ее спине.
– Ёси не был убит, – сказал Суда, – во всяком случае, в традиционном смысле…
– То есть как – его убили нетрадиционно?
– Не знаю, как сказать, – ответил Суда. – Прямых убийц нет, но кое-кто вовремя отвернулся. Можно сказать, способствовал самоубийству.
– Самоубийство. Значит, Ёси хотел покончить с собой?
– Многие думают, Ёси стремился к этому с самого начала, – мрачно ответил Суда. – Он обыгрывал этот имидж, поощрял прессу. Даже его любовные песни, стоит прислушаться – сплошная жалоба. Ёси разыгрывал из себя чувствительного, страдающего, печального парня. Лорда Байкера.
Этот лорд меня озадачил, но потом я сообразил, что так Суда выговаривает «лорд Байрон».
– Но это была просто игра? – переспросил я.
– Трудно сказать, – вздохнул Суда. – В разное время Ёси был разными людьми, понимаешь? Иногда мне казалось, только я один и знаю настоящего Ёси. Иногда я видел, что вообще его не знаю. Иногда чувствовал, что настоящего Ёси нет.
– Но ты считаешь, что передозировка была умышленной?
– Вскрытие обнаружило 1,52 миллиграмма морфина. Это очень много героина. И что бы ты там ни читал в журналах, Ёси не был закоренелым наркоманом. Сидеть на героине – это как работа на полную ставку, понимаешь? Может, в Америке это добро можно купить на любом углу, но у нас его раздобыть нелегко.
Это верно. Япония славится как зона, свободная от наркотиков (не считая спиртного и табака). Спиды – любимейшее из запретных веществ, хотя большинство употребляют их для повышения работоспособности, а не для расслабухи. Но рок-звезда – она и в Японии рок-звезда. Закон суров, цены высокие, но человек всегда своего добьется. Токио все же не Сингапур.
– У Ёси воли не хватало даже на то, чтобы стать заправским наркоманом, – развивал свою мысль Суда. – Он, что называется, любитель, «кусочник». Никогда не знал, что к чему, в том-то и беда. Передозировался сколько раз. Однажды я собственноручно колол ему налоксон в Хакодатэ, в поганом проулке прямо за клубом. Ночь, страшно холодно было, снег шел. Руки у меня ходуном ходили, чудо, что я его не доконал.
Суда посмотрел на свои руки, словно опасался, как бы в них снова не вселилась дрожь. Потом опять выглянул в окно. Даже темные очки не скрывали обуревавших его эмоций. Чуть помолчав, он откашлялся и попросил сменить тему.
– Ты знаешь некую Ольгу Сольшаер? – спросил я.
Суда покачал шипастой головой.
– Шведка из «Краденого котенка». Она же Калико.
– Одна из баб Ёси, да? – Снова эта улыбка висельника. – Говорят, чтобы сделать хороший альбом, нужно лишиться подружки. Что ж, Ёси выпустил немало хороших альбомов. Да он после каждого сингла очередную девчонку отшивал. Шесть, семь в год – это постоянных. Ёси всегда знакомил меня с очередной пассией и говорил: эта – единственная. Когда меня это достало, я заказал футболки с номерами. Выдал очередной девице футболку с номером 22. Потом она получила отставку, появилась другая. Ёси опять утверждает – это, мол, идеальная пара для него. Я вручаю ей футболку № 23. С № 34 он начал раздавать футболки сам. Хорошая вышла шутка. У нас даже была песня в альбоме «Писая в бит-поток»: «Единственная девушка номер сорок два». Но и эта была не последняя.
И он еще недоумевает, кто мог желать Ёси смерти! Я только кивал, соображая, какой номер носила Ольга.
– Самое смешное – он даже не был бабник, – сказал Суда.
Далия Курой закатила глаза. Мацумото сдавленно хихикнула Суде в колени. Тот держался серьезно, хотя это было нелегко.
– Не бабник, – упорствовал он. – Он не ради удовольствия это делал или чтобы что-то доказать. Просто ему все время требовался новый опыт, понимаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Тонкой струйкой вытекая из сауны, мимо римского бассейна, через главный вход «Сэнто Гангэс» на холодное декабрьское утро, я старался отогнать этот образ. Пока троица душегубов-путаников везла меня обратно в отель «Рояль», я старался выкинуть из головы этот вечер целиком. Не сказать, что мне удалось. Когда я уже клевал носом у себя в номере, Кидзугути вновь всплыл перед глазами. Шрамы ожили, они извивались и червями впивались в его кожу.
ПРИПЕВ
Тщательно изучая дела прошлого, мы обнаруживаем множество мнений по их поводу, а также видим, что многое осталось совершенно неясным. Лучше всего признать такие вещи непознаваемыми.
Ямамото Цунэтомо (Хакагурэ: Книга Самурая)
14
Слоны, соединенные животами.
Так они выглядели сквозь рыбий глаз дверного глазка. Здоровенная клякса в сером спортивном костюме. Аки и Маки дожидались в холле гостиницы возле моего номера, чтобы отвезти меня на тайный концерт памяти Ёси. До шоу оставалось несколько часов, но Кидзугути устроил так, что мне весь день предстояло болтаться за кулисами, «наблюдая» за Судой и его свитой. Я разжал «Десять Когтей Мангуста» – я перенял этот прием у Шанхайской партии мира, можно сказать, народный салют в версии кунг-фу, – и распахнул дверь.
– Надо бы вам в разные цвета одеваться, – посоветовал я. – Легче будет отличить, кто есть кто.
– Суда-сан ждет, – заявил борец с трижды свернутым носом. Значит, Аки. Или нет – Маки. Во всяком случае, у обоих не было настроения для шуточек про близнецов. У меня-то для шуточек всегда есть настроение, но желания общества перевешивают индивидуальные потребности, в особенности желания братьев Фудзотао, которые и сами перевешивали меня на добрых пятьсот фунтов.
Мы спустились по лестнице. Исаму Суда ждал у входа в гостиницу в полном облачении рок-звезды, в камуфляжном лимузине-внедорожнике длиной с хвост Годзиллы, а что касается костюма – эпитета «эклектический» тут явно мало. Пижонский черный сюртук эпохи короля Эдуарда поверх футболки с марсианином Мартином, выступающим на вечеринке. Облегающие огненно-золотые панталоны тореадора заправлены в доходящие до колена серебристые бутсы астронавта. Лиловая помада, на щеке нарисована слеза. И – гвоздь программы – волосы: рыжие и светлые жесткие шипы, чередуясь, обрамляли его лицо, точно спинной плавник морского дракона. Уж не знаю, за кого можно было принять Суду, но только не за кикбоксера.
Я сел в машину, с каждого боку по Фудзотао.
– Расскажи ему анекдот! – попросил Суда Аки.
– Что сказал Марк Дэвид Чэпмен Джону Леннону перед выстрелом?
– Что?
– Мать твою, Ринго! – перехватил реплику Маки. Суда расхохотался.
По-моему, я врубился, но куда мне до него. Казалось бы, перед поминальным концертом шутки насчет закатившихся рок-звезд неуместны. С другой стороны, если верить, что люди часто шутят как раз на ту тему, которая больше всего их беспокоит, все сходится.
На коленях у Суды распростерлась изящная женщина: прическа «разоренный улей», чулки-сеточка порваны. Спина украшена зловещей татуировкой: привязанный к дереву святой Себастьян истекает кровью, град стрел впился в него. Картинка с первого альбома «Святой стрелы» под названием «Забить стрелку». Уверен, каламбур вышел нечаянно.
Другая девица в размазанной косметике и в нейлоновых сосудодавилках сонно водила пальчиками по спине подруги. Длинные малиновые ногти позаимствованы из фильмов про вампиров, тонкий белый бюстгальтер испещрен кровавыми отпечатками рук.
Это были не фанатки «Святой стрелы», а дуэт солисток из «Свалки тел», группы, которую все именовали Новым Открытием.
В пресс-релизе их объявляли японским гибридом «Ширелз» и Бостонского Душителя. «Свалка тел» пела нежную лирику а-ля «Мотаун» в миноре; замедленный реквием, мрачные тексты, прославлявшие жертв серийных убийц. Татэ-ЛаБьянка Мацумото, спавшая в данный момент на коленях Суды, выступала в пластиковом мешке, с листьями и веточками в волосах, и каждый перформанс заканчивался тем, что на сцене появлялись «детективы» с фонариками в руках. Аудитория кричала «бис», но тут появлялись и «санитары», которые выносили певицу на носилках. «Свалка тел» вовсе не стремилась уподобиться «Розовой леди» , однако негативные отзывы в прессе только поднимали рейтинг.
– Как жизнь кикбоксерская? – спросил я Суду.
– Выходной, чел, – с ленивой усмешкой ответил Суда. – Знаком с Татэ-ЛаБланка и Далией Курой?
– Слыхал про них, – сказал я, улыбаясь Далии. Она не улыбнулась в ответ.
– Они заканчивают месячные гастроли по Азии, только что прилетели из Гонконга, – пояснил Суда. – Дали четыре интервью для журналов, дважды снимались на телевидении, три раза экспромтом позировали для фотографов. Это лишь за сегодняшнее утро, после приземления. Теперь им нужно проверить аппаратуру в «Фальшивой ноте», записать рекламную серию для «Экс-эф-эм», согласовать новую обложку для «Рисующего печальных клоунов», просмотреть раскадровку видео «Шоссе одного ботинка», подписать договор в «Башне Сибуя», отыграть три четверти часа на сегодняшнем концерте, потусоваться после него с лисами из «Сэппуку», а потом лететь в Гонконг и завтра опять выступать. Так что если они глядят сердито, не принимай на свой счет.
– Скоро их и без косметики можно будет принять за трупы.
– Двухмесячные гастроли отнимают пять лет жизни, – вставил Аки.
– Нет, семь, – заспорил Маки. – Мне Оззи Осборн говорил.
– Ты не знаком с Оззи.
– Можно подумать, ты знаешь всех, с кем я знаком.
– Пять лет, – отмахнулся Аки. – Пять, а не семь.
Я начал подсчитывать, сколько лет прошло с тех пор, как померли «Роллинг етоунз», но тут заговорил Суда – тихим, неуверенным голосом:
– Яцу Кидзугути сказал, что ты теперь работаешь на «Сэппуку». Пишешь биографию Ёси. Это правда?
Аки и Маки беспокойно заерзали. Лимузин влился в поток транспорта, Суда смотрел в окно. Мысль, что я работаю на «Сэппуку», отнюдь не способствовала его блаженству, да и моему блаженству не способствовало, что у него завелась такая мысль. Будда учит: блаженство в этой жизни недостижимо. Боюсь, следующей репликой я подтвердил слова Будды.
– Нет никакой биографии, – сказал я Суде. – Кидзугути просто хотел, чтобы я понаблюдал за тобой.
– Понаблюдал за мной?
– Кидзугути думает, что у тебя есть от него секрет, – продолжал я. – Я сказал ему, что на «Сэппуку» работать не буду. Если между вами двумя возникли какие-то проблемы, придется решать их самим. Я – журналист, а не посредник.
– Ты ему так и сказал?
Я кивнул, гадая, не чересчур ли я откровенен с Су-дой. Но я не мог допустить, чтобы Суда принял меня за шпиона «Сэппуку» и ушел в себя. А потом, когда у парня такое лицо, волей-неволей проникаешься к нему доверием. Сара говорит, у меня тоже такое лицо, потому-то мне нельзя верить.
Суда на минутку призадумался. Все висело на волоске. Когда по его лицу расползлась эта улыбка побитого, я понял: пронесло.
– Классно, – сказал Суда. – Значит, от Кидзугути ты отбрехался. Высокий класс. Но ты аккуратней, приятель. Страшный человек. Если хоть половина того, что о нем рассказывают, правда – выходит, он на все способен. Я слыхал, он родную мать пришьет за место на парковке.
– Кстати, насчет пришить, – подхватил я. – Тебе не кажется, что смерть Ёси – убийство?
Аки и Маки тревожно переглянулись. Девицы из «Свалки тел» ничего не замечали. Суда прикинулся, будто я его шокировал, но актер из него никакой. Похоже, он и сам плотно думал в эту сторону.
– Кто мог убить Ёси?
Я пожал плечами:
– Кто мог убить Джона Леннона?
– Или Сэма Кука, – не удержался Маки.
– Или Бобби Фуллера, – подхватил Аки, – или Питера Тоша, или…
– Дошло, дошло! – остановил их Суда. Он поковырял в прическе Мацумото, еще раз поглядел в окно. Татэ-ЛаБьянка Мацумото храпела так, что мертвого бы подняла, а Далия Курой все водила ноготками по ее спине.
– Ёси не был убит, – сказал Суда, – во всяком случае, в традиционном смысле…
– То есть как – его убили нетрадиционно?
– Не знаю, как сказать, – ответил Суда. – Прямых убийц нет, но кое-кто вовремя отвернулся. Можно сказать, способствовал самоубийству.
– Самоубийство. Значит, Ёси хотел покончить с собой?
– Многие думают, Ёси стремился к этому с самого начала, – мрачно ответил Суда. – Он обыгрывал этот имидж, поощрял прессу. Даже его любовные песни, стоит прислушаться – сплошная жалоба. Ёси разыгрывал из себя чувствительного, страдающего, печального парня. Лорда Байкера.
Этот лорд меня озадачил, но потом я сообразил, что так Суда выговаривает «лорд Байрон».
– Но это была просто игра? – переспросил я.
– Трудно сказать, – вздохнул Суда. – В разное время Ёси был разными людьми, понимаешь? Иногда мне казалось, только я один и знаю настоящего Ёси. Иногда я видел, что вообще его не знаю. Иногда чувствовал, что настоящего Ёси нет.
– Но ты считаешь, что передозировка была умышленной?
– Вскрытие обнаружило 1,52 миллиграмма морфина. Это очень много героина. И что бы ты там ни читал в журналах, Ёси не был закоренелым наркоманом. Сидеть на героине – это как работа на полную ставку, понимаешь? Может, в Америке это добро можно купить на любом углу, но у нас его раздобыть нелегко.
Это верно. Япония славится как зона, свободная от наркотиков (не считая спиртного и табака). Спиды – любимейшее из запретных веществ, хотя большинство употребляют их для повышения работоспособности, а не для расслабухи. Но рок-звезда – она и в Японии рок-звезда. Закон суров, цены высокие, но человек всегда своего добьется. Токио все же не Сингапур.
– У Ёси воли не хватало даже на то, чтобы стать заправским наркоманом, – развивал свою мысль Суда. – Он, что называется, любитель, «кусочник». Никогда не знал, что к чему, в том-то и беда. Передозировался сколько раз. Однажды я собственноручно колол ему налоксон в Хакодатэ, в поганом проулке прямо за клубом. Ночь, страшно холодно было, снег шел. Руки у меня ходуном ходили, чудо, что я его не доконал.
Суда посмотрел на свои руки, словно опасался, как бы в них снова не вселилась дрожь. Потом опять выглянул в окно. Даже темные очки не скрывали обуревавших его эмоций. Чуть помолчав, он откашлялся и попросил сменить тему.
– Ты знаешь некую Ольгу Сольшаер? – спросил я.
Суда покачал шипастой головой.
– Шведка из «Краденого котенка». Она же Калико.
– Одна из баб Ёси, да? – Снова эта улыбка висельника. – Говорят, чтобы сделать хороший альбом, нужно лишиться подружки. Что ж, Ёси выпустил немало хороших альбомов. Да он после каждого сингла очередную девчонку отшивал. Шесть, семь в год – это постоянных. Ёси всегда знакомил меня с очередной пассией и говорил: эта – единственная. Когда меня это достало, я заказал футболки с номерами. Выдал очередной девице футболку с номером 22. Потом она получила отставку, появилась другая. Ёси опять утверждает – это, мол, идеальная пара для него. Я вручаю ей футболку № 23. С № 34 он начал раздавать футболки сам. Хорошая вышла шутка. У нас даже была песня в альбоме «Писая в бит-поток»: «Единственная девушка номер сорок два». Но и эта была не последняя.
И он еще недоумевает, кто мог желать Ёси смерти! Я только кивал, соображая, какой номер носила Ольга.
– Самое смешное – он даже не был бабник, – сказал Суда.
Далия Курой закатила глаза. Мацумото сдавленно хихикнула Суде в колени. Тот держался серьезно, хотя это было нелегко.
– Не бабник, – упорствовал он. – Он не ради удовольствия это делал или чтобы что-то доказать. Просто ему все время требовался новый опыт, понимаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42