– Помните те четверки, про которые я вас спрашивал? – напомнил Адамберг.
– Да, – отвечал Вандузлер, – а потом я услышал сообщение в вечерних новостях и прочел в газете сегодня утром. Они пишут, что обнаружен труп, а один журналист уверяет, что когда выносили покойника, его рука свесилась и на ней были видны черные пятна.
– Черт, – выругался Адамберг.
– Тело действительно было черным, комиссар?
– Скажите, вы что-нибудь знаете о чуме? – спросил Адамберг, не отвечая на вопрос. – Что-нибудь кроме этой цифры?
– Я изучаю Средние века, – пояснил Вандузлер, – и про чуму знаю много.
– А много людей, которые в этом разбираются?
– Специалистов по чуме? Скажем так, на сегодня их пять человек. Не считая биологов. На юге у меня есть двое коллег, но они больше заняты медицинским аспектом вопроса. Есть один в Бордо, его конек – насекомые, переносчики инфекций. И один историк – специалист по демографии в Клермонском университете.
– А чем занимаетесь вы?
– Я безработный.
«Пятеро, – подумал Адамберг, – не так уж много на всю страну». И пока Марк Вандузлер единственный, кто знает смысл четверок. Историк, человек начитанный, разбирается в чуме и наверняка знает латынь. Неплохо бы его прощупать.
– Скажите, Вандузлер, как долго, по-вашему, обычно протекает эта болезнь?
– Инкубационный период длится в среднем от трех до пяти дней, но бывает и один-два дня, а сама болезнь протекает от пяти до семи дней. В большинстве случаев.
– Ее можно вылечить?
– Да, если принять меры при первых признаках болезни.
– Думаю, мне нужна будет ваша помощь. Вы не могли бы со мной встретиться?
– Где? – насторожился Вандузлер.
– У вас дома.
– Договорились, – ответил Марк, немного поколебавшись.
Скрытный субъект. Впрочем, многие проявили бы скрытность, доведись им принимать у себя полицейского, почти каждый бы так себя повел. И это вовсе не означает, что Вандузлер и С.Т. – одно и то же лицо.
– Через два часа, – предложил Адамберг.
Он повесил трубку и отправился в супермаркет на площадь Италии. Ему представлялось, что размер одежды Данглара где-то между сорок восьмым и пятидесятым, он сантиметров на пятнадцать выше и килограммов на тридцать тяжелее. Надо выбрать что-то такое, чтобы уместился живот. Адамберг быстро подобрал пару носков, джинсы и большую черную футболку, потому что слышал, что белое полнит, как и полоски. Куртка не нужна, на дворе тепло, а Данглару вечно жарко от пива.
Данглар ждал его в душевой, завернувшись в полотенце. Адамберг вручил ему новую одежду.
– Я отправляю ваши вещи в лабораторию, – сказал он, поднимая большую сумку, куда Данглар спрятал свою одежду. – Не паникуйте, Данглар. У вас впереди два дня инкубационного периода, время есть. Так что мы успеем дождаться анализов. Они займутся этим в первую очередь.
– Спасибо, – пробурчал Данглар, вынимая из сумки джинсы и футболку. – Бог мой, вы хотите, чтобы я это надел?
– Увидите, капитан, вам это очень пойдет.
– У меня будет идиотский вид.
– А у меня он разве идиотский?
Данглар не ответил и пошарил на дне сумки.
– Вы не купили трусы.
– Забыл, Данглар, это не смертельно. Пейте сегодня поменьше пива.
– Хороший совет.
– Вы позвонили в школу, чтобы проверили детей?
– Конечно.
– Покажите ваши укусы.
Данглар поднял руку, и Адамберг насчитал три крупных волдыря у него под мышкой.
– Сомнений нет, – сказал он. – Это блохи.
– Вы не боитесь их подцепить? – спросил Данглар, глядя, как комиссар вертит сумку в разные стороны, чтобы ее связать.
– Нет, Данглар. Я редко чего-то боюсь. Вот умру, тогда и буду бояться, а пока не хочу портить себе жизнь. Честно говоря, единственный раз, когда мне по-настоящему было страшно, это когда я в одиночку спустился на спине с почти отвесного ледника. Кроме того, что я боялся сорваться, меня пугали эти чертовы серны на склонах. Они смотрели на меня своими большими карими глазами, словно говоря: «Вот дурачок! И чего ты сюда полез?» Я очень уважаю мнение кареглазых серн, но лучше я вам расскажу об этом в другой раз, Данглар, когда вы немножко расслабитесь.
– Будьте так любезны, – пробурчал Данглар.
– А теперь я пойду навестить историка-горничную, специалиста по чуме, Марка Вандузлера, на улицу Шаль, здесь неподалеку. Посмотрите, есть ли на него что-нибудь, и пришлите мне на мобильный результат экспертизы.
XIX
На улице Шаль Адамберг остановился у обветшалого дома, непонятно откуда взявшегося в центре Парижа и отделенного от улицы широкой лужайкой, заросшей высокой травой, на которую он ступил не без удовольствия. Дверь открыл красивый старик с ироничной улыбкой на лице, по виду которого, в отличие от Декамбре, нельзя было сказать, что он отказался от радостей жизни. В руке он держал деревянную ложку, которой и указал, куда идти.
– Располагайтесь в столовой, – сказал он.
Адамберг вошел в большую комнату, которую освещали три арочных окна, в ней стоял длинный деревянный стол, вокруг которого суетился какой-то мужчина в галстуке и отточенными круговыми движениями натирал его тряпкой с воском.
– Люсьен Девернуа, – представился он, отложив тряпку. У него было крепкое рукопожатие и громкий голос. – Марк будет через минуту.
– Извините за беспокойство, – сказал старик, – в это время Люсьен обычно натирает стол. Ничего не поделаешь, таков обычай.
Ничего не ответив, Адамберг сел на деревянную скамью, а старик расположился напротив с весьма довольным видом.
– Ну что, Адамберг, – весело сказал старик, – бывших коллег уже не узнаем? И руки не подаем? У нас, как и раньше, ни к чему уважения нет?
Адамберг немного опешил и внимательно вгляделся в лицо старика, призывая на помощь образы, хранившиеся в памяти. Виделись они не вчера, это ясно. Не меньше десяти минут понадобится, чтобы вспомнить. Парень с тряпкой, Девернуа, стал тереть медленнее, глядя на каждого по очереди.
– Вижу, вы не изменились, – широко улыбнулся старик. – Но это не помешало вам подняться вверх с должности бригадир-майора. Надо признать, вы одержали немало побед, Адамберг. Дело Каррерона, де ла Сомма, выстрел в Валандри, знаменитые рыцарские трофеи. Я уж не говорю о недавних случаях, дело Ле Нермора, резня в Меркантуре, расследование в Винтее. Браво, комиссар! Как видите, я внимательно следил за вами.
– Зачем? – настороженно спросил Адамберг.
– Хотелось узнать, оставят ли вас в живых. Вы порой напоминаете сорняк на скошенном лугу, ваше спокойствие и безразличие всех раздражало, Адамберг. Хочется верить, что вам это известно лучше моего. В полиции вы как блуждающий огонек путешествовали по ступенькам иерархии. Никому не подвластный и неуправляемый. Да, мне хотелось узнать, дадут ли вам вырасти. Вы пробились, и тем лучше для вас. Мне так не повезло. Меня обогнали и вышвырнули.
– Арман Вандузлер, – пробормотал Адамберг, и в чертах старика он снова увидел энергичного комиссара моложе на двадцать три года, язвительного, эгоцентричного и любившего жизнь.
– Он самый.
– Это было в Эро, – добавил Адамберг.
– Ага. Исчезновение девушки. Вы тогда отлично справились, бригадир-майор. Парня задержали в порту Ниццы.
– И мы ужинали под аркадами.
– Ели осьминога.
– Точно.
– Налью-ка себе винца, – решил Вандузлер, вставая. – Это дело надо отметить.
– Марк – ваш сын? – спросил Адамберг, соглашаясь выпить стаканчик.
– Мой племянник и крестник. Пустил меня к себе жить, потому что он хороший парень. Знаете, Адамберг, я ведь остался таким же несносным, как вы сохранили свою гибкость. С тех пор я стал еще несноснее. А вы стали еще гибче?
– Не знаю.
– В те времена вы многого не знали, и, похоже, вам было на это плевать. Что вам понадобилось в доме, о котором вам ничего не известно?
– Ищу убийцу.
– И при чем тут племянник?
– Дело связано с чумой.
Вандузлер-старший кивнул. Потом взял швабру и дважды стукнул в потолок в том месте, где штукатурка уже порядком облупилась от ударов.
– Нас здесь четверо, – пояснил Вандузлер-старший, – и мы живем друг над другом. Святому Матфею стучать один раз, святому Марку два, святому Луке, которого вы видите здесь с тряпкой, стучать трижды, а мне четыре раза. Семь ударов – общий сбор евангелистов.
Убирая швабру, Вандузлер взглянул на Адамберга.
– А вы не меняетесь, – сказал он. – Вас ничем не удивишь?
Адамберг молча улыбнулся, в это время в столовую вошел Марк. Обойдя стол, он пожал руку комиссару и недовольно поглядел на дядю.
– Я смотрю, ты уже успел заболтать гостя, – сказал он.
– Прости, Марк. Двадцать три года назад мы вместе ели осьминога.
– Окопное братство, – пробормотал Люсьен, складывая тряпку.
Адамберг взглянул на специалиста по чуме, Вандузлера-младшего. Худой, нервный, жесткие черные волосы, в лице что-то индийское. Он был одет во все черное, только ремень выглядел немного кричаще на общем фоне, на руках серебряные кольца. На ногах у него Адамберг заметил тяжелые черные ботинки с пряжками, похожие на те, что носит Камилла.
– Если вы желаете говорить с глазу на глаз, боюсь, нам придется выйти, – сказал Марк Адамбергу.
– Не стоит, – ответил тот.
– Ваше дело связано с чумой, комиссар?
– Вернее, со знатоком чумы.
– Тем, кто рисует эти четверки?
– Да.
– Это связано со вчерашним убийством?
– А как по-вашему?
– По-моему, да.
– Почему?
– Из-за черных пятен на коже. Но четверки служат, чтобы защищать от чумы, а не насылать ее.
– И что из этого следует?
– А то, что, как я предполагаю, ваша жертва не была защищена.
– Так и есть. Вы верите в силу этой цифры?
– Нет.
Адамберг посмотрел Вандузлеру в глаза. Похоже, тот говорил искренне и даже слегка обиделся.
– Верю не больше, чем в амулеты, кольца, бирюзу, изумруды, рубины и множество других талисманов от чумы. Они, конечно, стоят гораздо дороже, чем простая четверка.
– Для защиты от чумы носили кольца?
– Те, у кого было достаточно средств. Богатые реже умирали от чумы, сами не зная, что защищали их толстые стены их домов, где не было крыс. Гибли главным образом простые люди. Потому так и верили волшебным свойствам драгоценных камней – бедняки не носили рубинов и умирали. Самым могущественным считался алмаз, в нем видели самую сильную защиту: «Если носить алмаз на левой руке, он убережет от любых несчастий». Отсюда у богачей пошел обычай в знак любви дарить своей невесте алмаз, чтобы уберечь ее от беды. Обычай остался, но уже никто не знает его смысла, как никто уже не помнит значения четверок.
– Убийца помнит. Где он мог об этом узнать?
– В книгах, – ответил Марк, нетерпеливо махнув рукой. – Если вы расскажете мне, в чем дело, комиссар, может быть, я смогу вам помочь.
– Сначала я должен спросить, где вы были в понедельник около двух часов ночи.
– В этот час произошло убийство?
– Около того.
Медэксперт говорил про половину второго, но Адамберг решил увеличить срок. Вандузлер зачесал свои жесткие волосы за уши.
– При чем тут я? – спросил он.
– Извините, Вандузлер. Мало кому известно значение четверки, очень мало.
– Все правильно, Марк, – вмешался Вандузлер-старший. – Это его работа.
Марк с раздражением отмахнулся. Потом встал, взял швабру и стукнул один раз в потолок.
– Сигнал для святого Матфея, – пояснил старик.
Все замолчали, слышался только стук посуды, которую мыл Люсьен, не прислушиваясь к разговору.
Через минуту вошел высокий, очень широкий в плечах блондин, из одежды на нем были только свободные холщовые штаны, подвязанные веревкой.
– Звали? – негромко спросил он.
– Матиас, – сказал Марк, – чем я был занят в два часа ночи в понедельник? Это важно, никому не подсказывать!
Матиас на мгновение задумался, нахмурив светлые брови.
– Ты вернулся поздно и принес с собой глажку, это было часов в десять. Люсьен тебя накормил, а потом ушел к себе вместе с Элоди.
– Эмили, – обернувшись, поправил Люсьен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42