Закон волновал только полицейских. Особенно он их волновал перед праздниками. В эти дни универмаги были переполнены покупателями, и воры в такой толпе чувствовали себя как рыба в воде. Покупателей ворованного тоже было предостаточно – как-никак всем предстояло делать рождественские подарки, а ничто так не подстегивает вора на новые подвиги, как быстрый сбыт. В этом году все, похоже, решили сделать рождественские покупки заблаговременно, так что Бернс и его ребята без работы не сидели.
Проститутки с Улицы шлюх тоже без работы не сидели. Что заставляло мужчин искать в Рождество экзотических развлечений, Бернс не мог понять. Во всяком случае, Улица Шлюх была для этого подходящим местом, и ночные вылазки очень часто кончались тем, что любителей приключений избивали и обворовывали в темных переулках.
В предпраздничные дни и пьяных становилось больше. Что, черт возьми, мужчина не может промочить глотку в праздники? Конечно, может, закон не запрещает. Но пьянство слишком часто ведет к вспыльчивости, и не каждый может совладать с собой.
Так что же, мужчинам нельзя и подраться в праздник?
Конечно, можно.
Но когда пьянство приводит к мордобою, раздается полицейский свисток.
А от полицейских свистков у Бернса начинала болеть голова. Он любил музыку, но считал свисток очень скучным инструментом.
Бернс был религиозным человеком, и он благодарил Бога, что Рождество празднуется только раз в году. Ибо на Рождество шпаны в следственном отделе становилось заметно больше. Бог свидетель, что недостатка в ней никогда не было! Бернс не любил шпану.
Нечестность он воспринимал как личное оскорбление. Он зарабатывал деньги с двенадцати лет, и тот, кто считал работу глупым способом прокормить себя, не понял бы его. Бернс любил работать. Даже когда работы было много, когда от нее начинала болеть голова, когда приходилось расследовать самоубийство или убийство наркомана, Бернс все равно любил ее.
Зазвонил телефон. Бернс поморщился, потом поднял трубку и произнес:
– Бернс слушает.
Дежурный сержант, сидящий на пульте внизу, сказал:
– Ваша жена, лейтенант.
– Соединяй, – ответил Бернс угрюмо.
Он ждал. Вскоре послышался голос его жены Харриет:
– Питер?
– Да, Харриет.
Интересно, подумал он, почему женщины всегда называют меня Питер, а мужчины – Пит?
– Ты очень занят?
– Да, дорогая, дел невпроворот. Но минуту найду. Что случилось?
– Мясо, – сказала она.
– Что стряслось с мясом?
– Скажи, ведь я заказывала восемь фунтов мяса?
– Вроде бы. Ну и что?
– Так заказывала или нет, Питер? Ты помнишь, мы же говорили об этом и прикидывали, сколько нам потребуется. И решили, что нам надо восемь фунтов, верно?
– Да, похоже. Так что тряслось?
– Мясник прислал пять.
– Отошли ему мясо обратно.
– Не могу. Я уже позвонила ему, и он сказал, что очень занят.
– Очень занят? – переспросил Бернс. – Мясник?
– Да.
– А что ему еще делать, как не мясо продавать? Я не понимаю...
– Он, наверное, заменит кусок, если я сама приду. Но он не может прислать сейчас мальчишку-посыльного.
– Так пойди сама, Харриет. В чем проблема?
– Я не могу уйти из дома. Жду бакалейщика.
– Тогда пошли Ларри, – терпеливо сказал Бернс.
– Он еще не пришел из школы.
– Держу пари, что мальчишка станет великим ученым...
– Питер, он репетирует...
– ...самым крупным в роду Бернсов. Он пропадает в школе с утра до вечера.
– ...репетирует роль в школьном театре, – закончила Харриет.
– Я позвоню директору школы и скажу ему...
– Глупости, – сказала Харриет.
– А мне бы хотелось, чтобы мой сын к ужину приходил домой, – раздраженно возразил Бернс.
– Питер, – сказала Харриет, – давай не будем сейчас спорить о Ларри и его времяпровождении. Я не знаю, что мне делать с мясом.
– А я почем знаю, черт возьми? Может, ты хочешь, чтобы я послал к мяснику патрульную машину?
– Не говори глупостей, Питер.
– А что тогда? Мясник, насколько я понимаю, ничего предосудительного не совершал.
– Он совершил оплошность, – спокойно заметила Харриет.
Бернс засмеялся.
– Ты слишком умна, женщина.
– Да, – с готовностью признала Харриет. – А что делать с мясом?
– Может, нам хватит и пяти фунтов? Мне кажется, что пятью фунтами можно накормить всю американскую полицию.
– Твой брат Луи обещал приехать, – напомнила ему Харриет.
– О! – Бернс представил своего гороподобного родственника. – Да, нам нужны будут все восемь фунтов. – Он помолчал, обдумывая положение. – А почему бы тебе не позвонить бакалейщику и не попросить его отложить доставку на час-другой? Тогда ты успеешь добраться до мясника и устроить настоящий ирландский дебош. Как тебе это нравится?
– Нравится, – сказала Харриет. – Ты умнее, чем может показаться.
– Я закончил школу с бронзовой медалью, – парировал Бернс.
– Знаю. Я до сих пор ношу ее.
– Значит, проблема с мясом решена?
– Да, спасибо.
– Не за что, – сказал Бернс. – Кстати, о Ларри.
– Извини, мне уже надо бежать к мяснику. Ты поздно придешь?
– Возможно. Дел невпроворот, дорогая.
– Ладно, не буду больше тебя задерживать. Пока, дорогой.
– Пока, – сказал Бернс и повесил трубку. Он иногда с удивлением думал о Харриет. По всем меркам, она была очень умной женщиной. С бухгалтерским умением вела хозяйство, мирилась с участью жены полицейского, который почти не бывал дома, и практически одна воспитывала сына. А Лари, несмотря на странную для Бернсов любовь к драматургии, был неплохим парнем. Да, Харриет и хозяйка умелая, и в постели почти всегда хороша.
Но, с другой стороны, ее мог привести в замешательство случай вроде этой пустяковой заминки с мясом. Нет, женщин Бернсу никогда не понять. Тяжело вздохнув, он вернулся к своей работе. Когда в дверь постучали, он читал отчет Кареллы о мальчишке-покойнике.
– Войдите, – сказал Бернс.
Открылась дверь. Вошел Хэл Уиллис. Он был очень маленького роста и по сравнению с другими детективами участка выглядел жокеем. У него были веселые карие глаза и живое лицо. Хэл Уиллис неплохо владел приемами дзюдо, и это помогло ему задержать немало грабителей.
– Что там, Хэл? – спросил Бернс.
– Какой-то странный тип звонит, – сказал Уиллис.
– Что в нем странного?
– Дежурный сержант переключил его на меня. Но этот тип хочет говорить только с вами.
– Как его зовут?
– В том-то и дело. Он отказывается назвать себя.
– Скажи ему, чтоб убирался к черту, – посоветовал Бернс.
– Лейтенант, он говорит, что это связано с делом Эрнандеса.
– Вот как?
– Да.
Бернс задумался на мгновение.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Пусть его соединят со мной.
Глава 6
Особых теорий на этот счет Стив Карелла не строил.
Просто ситуация казалась ему мерзостной.
Анибала Эрнандеса нашли мертвым в два часа ночи 18 декабря. Это случилось в понедельник, а сейчас была среда, середина дня – и ситуация складывалась совершенно мерзостная.
Судебно-медицинский эксперт сообщил, что Эрнандес умер от слишком большой дозы героина – с наркоманами это частенько случается. На шприце, лежавшем рядом с Эрнандесом, были найдены отпечатки пальцев, которые сейчас сравнивались с отпечатками покойника.
Карелла был абсолютно убежден, что отпечатки не совпадут. Кто-то обвязал веревкой шею Эрнандеса уже после его смерти, и Карелла готов был держать пари, что тот же человек вколол Анибалу смертельную дозу героина.
И здесь возникало несколько проблем. В совокупности они и придавали ситуации мерзостный характер.
Предположим, что кто-то желал смерти Эрнандеса – а это вполне вероятно – и что шприц с героином использован в качестве орудия убийства. Почему тогда это орудие оставили на месте преступления?
И зачем тогда расставлять самому себе ловушку, пытаясь инсценировать повешение?
Такие вот размышления тревожили детектива Стива Кареллу.
Он, конечно, знал, что в запутанном мире наркоманов могут появиться тысячи мотивов для убийства. Он также знал, что человек, не знакомый с судебной медициной, может попытаться по наивности выдать отравление за повешение. Но он знал и то, что любой мальчишка в США воспитан на Легенде об Отпечатках Пальцев. Хочешь совершить преступление безнаказанно, малыш? Тогда сотри отпечатки пальцев. Но здесь и не пытались стереть. Четкие и ясные, они словно ждали исследования. И зачем было оставлять шприц, если пытаешься инсценировать повешение? Только идиот не догадается, что шприц и смертельная доза наркотика связаны между собой. Полиция мимо этого не пройдет.
Мерзкая ситуация.
Мерзопакостная.
У Кареллы было хорошее чутье и хороший ум.
Он слонялся по участку, прикидывая, с чего начать, поскольку знал, что для сыщика лучший способ сэкономить время – это не ошибиться в самом начале. Хотя мысли его были заняты Эрнандесом, он никогда не забывал, что его наипервейшая обязанность – следить за соблюдением закона двадцать четыре часа в сутки и триста шестьдесят пять дней в году.
Заметив автомашину, стоящую у обочины около Гровер-парка, Карелла бросил на нее быстрый взгляд. Если бы он был обычным жителем города, вышедшим на дневную прогулку, то он бы этим и ограничился. Но Карелла был полицейским, и поэтому он посмотрел на машину еще раз.
Со второго взгляда он определил, что перед ним был серый седан марки «плимут» 1939 года выпуска с номерным знаком 42-1731. Задний бампер справа помят, на заднем сиденье – двое людей, оба мужчины, оба молодые. Наличие двух молодых людей на заднем сиденье предполагает отсутствие водителя. Чего или кого ждут эти сопляки в машине у Гровер-парка?
В этот миг он забыл про Анибала Эрнандеса. Карелла прошел мимо машины неслышным шагом. Молодым людям было не больше двадцати одного. Они смотрели на проходящего мимо Кареллу. Они смотрели на него очень внимательно. Карелла не повернул головы, хотя ему и хотелось еще раз взглянуть на машину. Он продолжал медленно идти по улице, пока не открыл дверь в ателье Макса Коэна.
Круглолицый человек с венчиком седых волос вокруг аккуратной лысины взглянул на входящего Кареллу и сказал:
– Привет, Стив, что нового?
– Что может быть нового? – произнес Стив, снимая с себя коричневый плащ.
Макс не без удивления наблюдал за ним.
– Что-нибудь зашить? – спросил он.
– Нет. Я хочу взять у тебя на время пальто. Как насчет вот того терракотового на вешалке? Оно мне будет впору?
– Взять у меня пальто?
– Я спешу, Макс. Скоро верну. Я пасу кое-кого.
В голосе Кареллы слышалось нетерпение. Макс отложил иглу и подошел к вешалке с одеждой.
– Не испачкай, пожалуйста, – попросил он. – Я уже его отгладил.
– Не беспокойся, – пообещал Карелла. Он надел пальто и вышел на улицу. Машина все еще стояла на обочине у парка, молодые люди по-прежнему сидели на заднем сиденье. Карелла встал у фонаря на противоположной стороне улицы так, чтобы его не было видно, и начал терпеливо наблюдать.
Через пять минут появился третий парнишка. Он быстро вышел из парка и прямиком направился к машине. Карелла отлепился от фонарного столба и стал переходить улицу. Третий парень, на замечая его, подошел к машине, открыл дверцу и сел на водительское место. Мгновение спустя Карелла распахнул противоположную дверцу.
– Эй, ты чего? – сказал водитель.
Карелла сунул голову в машину. Пальто его было расстегнуто, и рукоятка револьвера находилась совсем рядом с правой рукой.
– Не двигаться, – тихо приказал он.
Парни на заднем сиденье обменялись быстрыми испуганными взглядами.
– Послушайте, вы не имеете права... – начал водитель.
– Не шуми, – прервал его Карелла. – Что ты делал в парке?
– Где?
– В парке. С кем ты там встречался?
– Я? Ни с кем. Просто гулял.
– Где гулял?
– Тут, поблизости.
– Зачем?
– Просто захотелось погулять.
– А почему же твои дружки не пошли с тобой гулять?
– Им не хотелось.
– А почему ты отвечаешь на мои вопросы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21