– Кажется, знал. Я многих здесь знаю.
– Когда ты переехал отсюда?
– Пару месяцев назад.
– Почему?
– Мой старик получил новую работу. А я всегда с ним живу.
– А сам ты хотел переехать?
– Мне все равно. Я человек свободный. Куда хочу, туда и езжу. А чего вы на меня накинулись? Что я такого сделал?
– Что ты делал вечером семнадцатого декабря?
– Откуда я знаю? Когда, вы сказали?
– Ровно неделю назад.
– Не помню.
– Может, был у Эрнандеса?
– Не помню.
– Начинай вспоминать.
– Нет, у Эрнандеса я не был. А что такого особенного случилось в субботу вечером?
– Это было в воскресенье вечером.
– Нет, я не был у него.
– А где ты был?
– В церкви.
– Где?
– По воскресеньям вечером я хожу в церковь. Ставлю свечки бабушке.
– Сколько времени ты пробыл в церкви?
– Около часа. Я еще помолился там.
– В какое время?
– С... десяти до одиннадцати.
– А что потом?
– Гулял.
– Кто видел, как ты гулял?
– Никто. Зачем мне свидетели? Вы что, пытаетесь повесить на меня убийство Эрнандеса?
– А откуда ты знаешь, что его убили?
– Он повесился, – сказал Коллинз.
– Хорошо, но почему ты назвал это убийством?
– Самоубийство – это ведь тоже убийство, разве не так?
– А зачем нам вешать на тебя самоубийство?
– Кто вас знает! С какой стати вы тогда притащили меня сюда? Зачем спрашиваете, знал ли я Аннабелля?
– Значит, ты знал его?
– Конечно, знал.
– Здесь познакомились или в морском клубе?
– Каком клубе?
– В Риверхеде.
– А-а, вы имеете в виду «Молодых моряков». Только это не морской клуб.
– Так где ты с ним познакомился?
– Мы здоровались, когда я жил в этом районе. А потом, когда я встретил его у «Молодых моряков», мы подружились.
– Почему ты сказал, что, кажется, знал его? Если вы дружили, то ты наверняка его знал.
– Ладно, я его знал. Это что, преступление?
– Зачем ты ходил к «Молодым морякам»?
– Просто так. Чтобы посмотреть, как они маршируют. Люблю смотреть, как маршируют.
– Там, куда тебя отправят, все время маршируют, – сказал Хэвиленд.
– Ты сначала отправь меня туда, гад. Я еще не слышал ни одного обвинения. На пушку берете?
– Ты толкач, Коллинз?
– Это вам приснилось.
– Мы взяли троих ребят, которые покупали у тебя. Один из них готов тебя опознать.
– Да? Как его зовут?
– Хемингуэй.
– А двух других? Синклер Льюис и Уильям Фолкнер?
– Ты много читаешь, Коллинз.
– Достаточно.
– А этот парень Хемингуэй не читает. Он наркоман. Он купил у тебя одну шестнадцатую унцию героина днем двадцатого декабря. Один из наших детективов арестовал его сразу после этой покупки.
– Так вот почему за мной еле... – Коллинз осекся.
– Что?
– Ничего. Если ваш Хемингуэй и купил героин, то не у меня.
– А он говорит, что у тебя.
– Я даже не знаю, как выглядит одна шестнадцатая унции героина.
– Ты знал, что Эрнандес – наркоман?
– Да.
– Ты когда-нибудь с ним кололся?
– Нет.
– А видел, как он колется?
– Нет.
– Тогда откуда ты знаешь, что он наркоман?
– Говорят.
– Видел его с другими наркоманами?
– Конечно.
– С кем?
– Их имен я не знаю.
– Ты видел его когда-нибудь с наркоманом, которого зовут Ларри Бернс? – спросил Бернс.
Коллинз заморгал.
– Я сказал – Ларри Бернс, – повторил Бернс.
– Никогда не слышал о таком, – сказал Коллинз.
– Подумай хорошенько. Это мой сын.
– Не шутите? Я и не знал, что сыновья полицейских балуются наркотиками.
– Ты видел моего сына вечером семнадцатого декабря?
– Я вашего сына в глаза не видел.
– А утром восемнадцатого?
– Сказал, что не видел. Ни утром, ни вечером.
– Они были знакомы с Эрнандесом.
– Многие были с ним знакомы. Эрнандес был толкачом, вы что, не знаете? – Коллинз помолчал. – Он сбывал наркотики даже на занятиях «Молодых моряков».
– Мы знаем. А ты откуда знаешь?
– Видел пару раз, как он продавал.
– Кому?
– Не помню. Послушайте, может, вы думаете, что я вожу знакомство со всеми наркоманами в округе? Сам я никогда этим зельем не увлекался.
– Ты увлекался им, Коллинз, двадцатого декабря. Два дня спустя после того, как мы нашли Эрнандеса мертвым. Этот Хемингуэй был одним из клиентов Эрнандеса.
– Да? А может, он купил себе дозу у призрака Эрнандеса?
– Он купил ее у тебя.
– Пупок у вас развяжется, прежде чем докажете.
– Может, и не развяжется. Один из наших людей ходил за тобой несколько дней.
– Так и ходил?
– Да.
– Тогда почему он не сцапал меня? Послушайте, разве у меня были наркотики, когда вы меня взяли? За что меня арестовали? Я требую адвоката.
– Ты задержан по подозрению в убийстве, – сказал Бернс.
– Ты хочешь сказать... – И Коллинз снова осекся.
– Что, Коллинз?
– Ничего. Эрнандес повесился. Попробуйте доказать, что это я его повесил.
– Эрнандес умер от передозировки наркотика.
– Да? Значит, сам виноват.
– Кто завязал ему веревку вокруг шеи, Коллинз?
– Может, ваш сын, лейтенант. А?
– Здесь никто не обращался ко мне по званию, Коллинз. Откуда ты знаешь, что я лейтенант?
– Догадался. Вы держитесь как хозяин, вот я и сообразил, кто здесь босс. Ну, как?
– Ларри говорит, что знает тебя, – солгал Бернс.
– Кто такой Ларри?
– Мой сын.
– Да? Меня многие знают. Я человек популярный.
– Почему? Потому что наркотики продаешь?
– Единственная вещь, которую я продал за всю свою жизнь, – это детская коляска моей сестры. Перестаньте. Тут вам много не нарыть.
– Попробуем зайти с другой стороны, Коллинз. Попробуем карты.
– Что? Хотите сыграть?
– А ты играешь в карты?
– Конечно.
– Ты когда-нибудь играл с парнем, которого зовут Бэтман Ди Лука?
– Конечно.
– Кто еще играл тогда с вами?
– Когда?
– В тот вечер, когда вы играли.
– Я много раз играл с Бэтманом. Он очень плохо играет и всегда проигрывает.
– Что значит оболтус, Коллинз?
– А?
– Оболтус.
Коллинз снова заморгал.
– Молодой бездельник.
– Повтори это слово.
– Оболтус. Эй, это что, школьный урок?
– Когда ты узнал, что значит слово оболтус?
– Всегда знал.
– Тебе сказали в тот вечер, когда вы играли в карты, так?
– Нет. Я всегда знал.
– О каком вечере идет речь, Коллинз?
– А?
– Ты сказал, что знал значение слова оболтус еще до того вечера, когда вы играли в карты. О каком вечере идет речь?
– Наверно... наверно, о том, когда мы в последний раз играли в карты.
– И когда это было?
– Недели две назад.
– И кто играл?
– Я, Бэтман и еще один парень.
– Кто был тот третий парень?
– Не помню.
– Бэтман говорит, что это ты его привел.
– Я? Нет, это Бэтман. Он был другом Бэтмана.
– Не был, и сейчас он ему не друг. Почему ты защищаешь его, Коллинз?
– Я никого не защищаю. Я даже не знаю, кто был тот парень. Послушайте, я не могу понять, куда вы клоните. Вы что, думаете...
– Попридержи язык!
– У меня есть право...
– Что случилось в тот вечер, когда вы играли в карты?
– Ничего.
– Кто первый упомянул слово оболтус?
– Я не помню, чтобы кто-нибудь вообще его употреблял.
– Тогда почему ты произнес его с ошибкой?
– Я не произносил его с ошибкой.
– Ты его правильно произносил?
– Конечно.
– Как ты его произносил?
– Оболтус.
– Когда?
– В тот вечер... – Коллинз остановился. – Я всегда его так произносил.
– Ты сказал, что в тот вечер это слово не произносилось.
– Я сказал, что не слышал его. Может, кто-нибудь его и употребил. Откуда я знаю?
– Если его никто не употреблял, то как ты получил прозвище Болто?
– Болто? Кого зовут Болто? Все зовут меня Дикки.
– Кроме тех трех ребят, которые приходили к тебе за наркотиком.
– Вот как? Тогда все понятно. Вы схватили не того, кого ищете. Вы ищете Болто. А меня зовут Дикки. Дикки Коллинз. Здесь-то вы и допустили промашку.
– Ладно, хватит, – резко сказал Хэвиленд.
– Но я...
– Мы знаем, как вы играли в карты. Знаем, как ты сглупил, как хохотали над тобой остальные и как тебя звали Болто весь оставшийся вечер. Бэтман рассказал нам об этом и подтвердил под присягой. Остальное мы, парень, так себе представляем. Ты воспользовался прозвищем Болто, когда стал толкачом и взял себе клиентов Эрнандеса, потому что не хотел, чтобы тебя знали под настоящим именем. Эти ребята искали Болто и нашли его, один из них купил у тебя шестнадцатую, он тоже подтвердит это под присягой. А как насчет остального?
– Чего остального?
– Как насчет стрельбы в полицейского?
– Что?
– Как насчет веревки вокруг шеи Эрнандеса?
– Что?
– Как насчет зарезанной Марии?
– Слушайте, слушайте, я не...
– Как насчет старухи, которую сбросили в вентиляционную шахту?
– Я? Боже, я никого не...
– Кого ты да?
– Никого! Вы что?
– Ты стрелял в полицейского, Болто!
– Нет.
– Мы знаем, что стрелял. Он сам сказал.
– Он ничего вам не сказал.
– Кто?
– Полицейский, о котором вы говорите. Он не мог вам ничего такого сказать, потому что я не имею к этому никакого отношения.
– Ты ко всему этому имеешь отношение, Болто.
– Хватит называть меня Болто. Меня зовут Дикки.
– Ладно, Дикки. Зачем ты убил Эрнандеса? Чтобы получить его паршивое дело?
– Будет чушь городить!
– Тогда почему? – заорал Бернс. – Чтобы втянуть в это моего сына? Как отпечатки пальцев Ларри оказались на том шприце?
– Откуда я знаю? На каком шприце?
– На шприце, найденном рядом с Эрнандесом.
– Я даже не знал, что там нашли шприц.
– Нашли. Как ты подвесил Эрнандеса?
– Я его не подвешивал.
– Ты хотел подстроить улики против моего сына?
– Отстаньте от меня с вашим сыном. Чтоб он сдох, не знаю я никакого сына.
– Что за человек звонит мне, Болто?
– Спросите у своей секретарши.
– Если ты, вонючий сопляк...
– Я не знаю, о ком вы говорите.
– Кто-то позвонил мне и рассказал о моем сыне и о том шприце. Этот кто-то что-то задумал. Это тот самый парень, с которым ты играл в карты?
– Я не знаю того человека.
– Это он звонил мне?
– Не знаю, кто звонил.
– Тот самый, кто помог тебе убить Эрнандеса?
– Я никого не убивал.
– Ни Марию, ни старуху?
– Я никого не убивал.
– Ты убил полицейского, – выпалил Уиллис.
– Он умер? – спросил Коллинз.
– Это ты расскажи нам, парень.
– Вы сказали мне, что кто-то стрелял в детектива, но что он умер, не говорили.
– Нет, не говорили.
– Ну, так как же я мог узнать о смерти этого проклятого детектива? Вы сказали, что в него стреляли, а не то, что его убили.
– Мы не говорили тебе и того, что он детектив, – сказал Берн.
– Что?
– Мы говорили о полицейском. Почему ты думаешь, что он именно детектив?
– Я не знаю, так показалось.
– Его зовут Стив Карелла, – сказал Уиллис. – Ты стрелял в него в пятницу, Коллинз, и он до сих пор между жизнью и смертью. Он сказал нам, что это ты стрелял в него. Почему бы тебе не рассказать всего остального, чтобы облегчить свою участь?
– Мне нечего рассказывать. Я чист. Если ваш полицейский умрет, никаких улик против меня у вас не будет. У меня нет пистолета, наркотиков вы тоже не нашли. Так что ничего вы мне не сделаете.
– Сделаем, парень, – сказал Хэвиленд. – Сейчас я из тебя все дерьмо выбью.
– Валяй. Посмотрим, что из этого выйдет. Я ни в чем не замешан. Ваш полицейский с ума сошел. Я не стрелял в него и никакого отношения к Эрнандесу не имею. А дружба с молодыми моряками – это вроде бы не уголовное преступление?
– Нет, – сказал Уиллис, – а вот убийство, которое мы докажем, поскольку обнаружили на месте преступления следы твоей обуви, – это совсем другое дело.
– Какие следы?
– Которые мы нашли рядом с телом Кареллы, – солгал Уиллис. – Мы сравним их со всей обувью, которую найдем у тебя. Если они совпадут, то...
– Но мы стояли на камне! – закричал Коллинз.
Вот оно.
Он заморгал, понимая, что пути назад уже нет.
– Ладно, – сказал он, – я стрелял в него. Но только потому, что он пытался арестовать меня. А во всем остальном я никак не замешан. Не имею никакого отношения к убийству Эрнандеса и его сестры. А старухи я вообще никогда не видел.
– Кто убил их?
Коллинз немного помолчал.
– Дуглас Пэтт, – наконец вымолвил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21