Хватит с меня споров. Но все-таки я хотел бы, чтобы ты прямо сейчас сказал мне, согласен ты на мое предложение или нет?
– Ладно, бери его, – сказал Бернс.
– Вот и спасибо, – ответил Карелла и сразу же направился к двери. – Спокойной ночи, – сказал он, обернувшись в дверях, и вышел.
Глава 2
Бывает иногда так, что при начале нового дела тебе кажется, будто у тебя на руках одни сплошные козыри.
Именно так началось и это дело, когда в понедельник утром Стив Карелла в сопровождении Берта Клинга прибыл к дому на Стаффорд-Плейс для допроса лифтера.
Лифтеру этому было около семидесяти лет, но он все еще отличался отменнейшим здоровьем, держался совершенно прямо и фигурой своей и ростом походил даже чем-то на Кареллу. Но при этом у него был только один глаз, за что его и называли Циклопом, – и это было, пожалуй, единственным, что могло вызвать сомнение в его показаниях как свидетеля. Однако он привычно и охотно объяснил, что глаз свой он потерял еще во время Первой мировой войны. Он явно гордился и героически потерянным глазом, и связанным с этим прозвищем Циклоп. Его сохранившийся глаз сиял такой ясной и проникающей чистотой, что, казалось, в нем виден был также и живой ум бодрого ветерана. Он внимательно выслушал все вопросы, которые задавали ему попеременно оба детектива.
– Конечно же, это я подымал его наверх в лифте, – сказал он в ответ.
– Значит, это вы доставили мужчину в квартиру миссис Закс вечером в пятницу? – уточнил еще раз Карелла.
– Совершенно верно.
– И в котором часу это было? – Циклоп задумался на минуту. Он носил черную повязку на пустой глазнице и поэтому несколько смахивал на пирата, наряженного в форму лифтера, да вдобавок еще и совершенно лысого.
– Кажется, тогда было девять часов или половина десятого.
– А потом этот мужчина вместе с вами спускался вниз, да?
– Нет.
– А в котором часу вы сменились?
– Я не покидал этого дома до восьми часов утра.
– А с какого и до какого часа вы работаете, мистер Месснер?
– Мы тут работаем в три смены, – пояснил Циклоп. – Утренняя смена начинается в восемь и длится до четырех, а кладбищенская смена длится с полуночи до восьми утра.
– Так в какой же смене были вы? – спросил Клинг.
– В ночную, ее-то мы и называем кладбищенской. Вы просто случайно застали меня здесь. Меня должны были сменить через десять минут.
– Но если вы заступаете на смену с полуночи, то как же вы очутились здесь в девять часов вечера в пятницу?
– Мой напарник, которого я должен был сменять в двенадцать, заболел и попросил отпустить его домой. Смотритель дома позвонил мне и попросил прийти в этот день пораньше. Вот я и решил выручить напарника.
– Тинке Закс эта ночь наверняка показалась длинной, – сказал Клинг.
– Верно. Но я-то, во всяком случае, вез в лифте этого парня часов в девять – половине десятого, а вниз он так и не спустился к тому моменту, когда мне нужно было сменяться с дежурства.
– Это было в восемь часов утра? – спросил Карелла.
– Правильно.
– А это обычно? – спросил Клинг.
– Что – обычно?
– Это обычно, что к Тинке Закс приезжали мужчины, которые поднимались к ней в квартиру в девять, половине десятого вечера и не спускались вниз до восьми утра.
Циклоп помигал своим единственным глазом.
– Я не люблю разговаривать о мертвых, – сказал он.
– А мы пришли сюда именно ради того, чтобы поговорить с вами о мертвых, – возразил ему Клинг. – И о тех живых, которые навещают этих мертвых. Я задал вам простой и понятный вопрос и ожидаю услышать на него прямой и ясный ответ. Имела Тинка Закс обыкновение принимать гостей мужского пола и оставлять их у себя на всю ночь?
Циклоп снова замигал своим глазом.
– Полегче на поворотах, парень, – сказал он. – Иначе ты тут так меня запугаешь, что я сбегу от тебя в кабину лифта.
Карелла счет необходимым рассмеяться этой немудреной шутке и тем самым хоть немного разрядить атмосферу. Циклоп с готовностью улыбнулся человеку, оценившему по достоинству его юмор.
– Вы же понимаете, как это в жизни бывает, не правда ли? – сказал он, обращаясь к Карелле. – То, что миссис Закс делала у себя в квартире – это ее личное дело и никого не касается.
– Разумеется, – живо подтвердил Карелла. – Мой напарник, как я полагаю, просто удивился, что у вас в связи с этим не возникло никаких подозрений. Ведь человек этот так и не спустился вниз. Вот, собственно, и все.
– Ох, – Циклоп задумался, а потом вдруг признался.
– Да, видите ли, я просто и вовсе об этом не думал.
– Значит, для нее это было обычным делом, правильно?
– спросил Клинг.
– Я не сказал, что это было для нее обычным делом, как не говорю и того, что это необычно. Единственное, что я могу по этому поводу, сказать, так это то, что если женщине исполнился уже тридцать один год и она желает при этом пригласить к себе в квартиру мужчину, то не мне указывать ей, сколько он там должен пробыть у нее – целый день или целую ночь – это ее личное дело, не имеющее никакого касательства ко мне, сынок.
– Да, я прекрасно вас понимаю, – сказал Клинг.
– Вот и славно, – сказал Циклоп и кивнул.
– Фактически, – сказал Карелла, – парню этому совсем не обязательно было спускаться на лифте, правда? Он ведь мог выбраться через чердак на крышу и перебраться по ней на другой дом.
– Конечно, – тут же согласился Циклоп. – Я говорю только о том, что ни я, ни кто-нибудь другой из работающих в этом доме не должен рассуждать на тему о том, что делают пришедшие к кому-то гости и на сколько они остаются, так же точно, как не касается нас и то, покидают они дом через парадный или черный ход. Да пусть они себе хоть в окно выпрыгивают, нам до этого нет никакого дела. Ты закрываешь за собой дверь квартиры и никто не должен совать в это носа. Я придерживаюсь именно такой позиции.
– Должен сказать, что я и сам считаю такую позицию правильной, – сказал Карелла.
– Спасибо.
– Да что вы, не за что.
– А как выглядел этот мужчина? – спросил Клинг. – Вы запомнили его внешность?
– Да, я помню, – сказал Циклоп. Он холодно поглядел на Клинга, а потом снова обратился к Карелле. – Найдется у вас карандаш и бумага?
– Да, конечно, – сказал Карелла. Он вытащил из кармана блокнот и изящный золотой карандашик. – Прошу вас, я слушаю.
– Это был высокий человек. Рост его составлял шесть футов и два или три дюйма. Он блондин. Волосы у него совершенно прямые, примерно такие, как у Сонни Тафтса, вы его знаете?
– Сонни Тафтса? – переспросил Карелла.
– Да, совершенно верно, он – знаменитый киноактер. Правда, парень этот совсем на него не похож, просто волосы у него такие же прямые.
– А глаза у него какого цвета? – спросит Клинг.
– Глаз я у него не видел. Он был в темных очках. Сейчас многие носят черные очки и по ночам.
– Да, это верно, – подтвердил Карелла.
– Вместо масок, – добавил Циклоп.
– Вот именно.
– Так вот, он был в черных очках, а кроме того у него был заметный загар, как будто он только что вернулся откуда-то с юга. На нем был легкий плащ, вы же помните, наверное, что в пятницу вечером накрапывал дождик.
– Да, совершенно верно, – сказал Карелла. – А зонтик у него был?
– Зонта не было.
– А не заметили ли вы, какая одежда была у него под плащом?
– Костюм на нем был темно-серого цвета, знаете – такой, типа маренго. Я сужу об этом по его брюкам. Рубашка была белого цвета – ее видно было, потому что плащ был полурасстегнут, – и черный галстук.
– Ботинки какого цвета?
– Черные.
– А не заметили ли вы каких-нибудь шрамов или родимых пятен на лице или на руках?
– Нет, не заметил.
– А кольца или какие-нибудь другие украшения?
– У него было кольцо с зеленым камнем на правой руке, нет, погодите, это была левая рука.
– А еще какие-нибудь ювелирные изделия на нем были? Запонки, булавка для галстука или еще что-нибудь?
– Нет, ничего такого я не видел.
– Шляпа была?
– Не было.
– Бритый? – спросил Клинг – Как это понимать?
– Ну были у него усы или борода?.
– Нет, ни усов, ни бороды не было. Он был бритый.
– А сколько ему могло быть примерно лет?
– Около сорока или сорок с небольшим.
– А какой он комплекции? Тяжелый или легковес?
– Он очень крупный человек. И при этом не толстый, а просто крупный, физически развитый. Я сказал бы, что его наверняка можно отнести к тяжеловесам. У него очень крупные кисти рук. Я заметил, что кольцо у него на руке выглядело очень маленьким. Да, он – явный тяжеловес, это я могу сказать совершенно определенно.
– Было у него что-нибудь в руках? Портфель, папка?..
– Ничего не было.
– Он разговаривал с вами?
– Он просто назвал мне номер нужного этажа и больше ничего. Он сказал: "Девятый" и больше ничего не говорил.
– А голос какой у него? Низкий, средний, высокий?
– Низкий.
– А не заметили ли вы у него какого-нибудь акцента или местного диалекта?
– Он сказал при мне всего одно-единственное слово. И звучало это как у любого жителя нашего города.
– Ну ладно, хорошо, – сказал Карелла. – Ты хотел бы задать еще какие-нибудь вопросы, Клинг?
– Нет у меня больше никаких вопросов, – сказал Клинг.
– Вы – исключительно наблюдательный человек, – обратился Карелла к Циклопу.
– Да у меня ведь целый день только одно занятие – рассматривать людей, которых я поднимаю и спускаю в лифте, – ответил Циклоп. – Рассматриваешь их и как-то быстрей протекает время.
– Мы очень благодарны вам за то, что вы нам сообщили, – сказал Карелла. – Огромное вам спасибо.
– Не за что.
Они вышли на улицу.
– Хитрый старый подонок, – сказал Клинг.
– Но он сообщил нам много интересного, – мягко возразил Карелла.
– Да-да.
– Ведь в результате у нас имеется вполне подробное описание внешности преступника.
– Слишком хорошее, если всерьез подумать об этом.
– Что ты хочешь сказать?
– У этого типа один-единственный глаз, а по возрасту он уже одной ногой в могиле. А тут он выкладывает без запинки такие детали, которые и специально натренированный наблюдатель наверняка не заметил бы. Очень может быть, что он просто придумал все эти детали только для того, чтобы доказать нам, что он еще не совсем бесполезный старик.
– Совсем бесполезных людей просто не бывает, – мягко заметил Карелла. – И это никак не зависит от возраста.
– Весьма гуманный взгляд на человечество, особенно полезный при расследовании уголовного преступления, – едко ответил Клинг.
– А в чем, скажи на милость, перед тобой еще и человечество провинилось?
– Ни в чем. Ты, наверное, считаешь достойным представителем человечества и того типа, который так исполосовал эту Тинку Закс, не так ли? – спросил Клинг.
На это у Кареллы не нашлось ответа.
Солидное агентство по трудоустройству манекенщиц никогда не ограничивается просто предоставлением клиентам списка девушек, интересы которых оно представляет. Оно отвечает на телефонные звонки, адресованные девушкам, вынужденным метаться по всему городу, посылает нянь к их детям пока матери заняты на работе, обеспечивает их юридической консультацией и следит за тем, чтобы управляемое мужчинами общество ни в чем не ущемляло их профессиональные и не только профессиональные интересы и, в конце концов, является тем местом, где эти красавицы могут спокойно отдохнуть в перерыве между работой.
Арт и Лесли Катлер владели именно таким агентством. Они управляли им с железной предусмотрительностью компьютера и при этом относились к своим подопечным с пониманием хорошего программиста или, если хотите, психоаналитика. Их контора, со вкусом отделанная панелями из орехового дерева, состояла из трехкомнатной квартиры на Каррингтон-авеню в доме, расположенном прямо рядом с мостом, ведущим к Калмс-Пойнт. Вывеска с названием агентства указывала вход. Дальше шла покрытая ковровой дорожкой лестница.
Карелла с Клингом поднялись на второй этаж, не испытав при этом особого восхищения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26