Холстеды пригласили супругов Берсудиан сыграть в бридж, дело дошло до выпивки, и потом позвали Смитов. Немного погодя позвонили мистеру и миссис Прайер, и так получилось, что в это время у Прайеров в гостях было ещё две супружеских пары. Вот они и приехали всем обществом.
— Значит, дружная компания, совсем никаких разногласий, да? — я немного помолчал. — Вообще-то у меня тоже сложилось впечатление, что к друг другу они относятся вполне терпимо.
Сэм покачал головой, сунул в рот сигару и прорычал, не выпуская её из зубов:
— Еще ничего не ясно. Может быть он сам подбросил камень над головой, и тот упал…
— Ну да. Сам. Что ж, тогда и полиция этому городу вроде бы как не нужна. Что она есть, что нет…
Сэм зажег спичку.
— Не надо, Сэм. Ну поимей же совесть… ну, Сэм.
Держа спичку наготове, он сказал:
— А вот ты только и делал, что эксплуатировал мои мозги, но сам ни разу так и не подсказал мне, как раскрутить это дело. И ни словом не обмолвился о том, что тебе удалось постичь его хитросплетения. Это совсем на тебя не похоже, Шелл.
— Я знаю. Что ж, могу подкинуть пару идеек, которые, возможно, тебе захочется отработать. — Я немного помолчал. — Возможно, мне действительно удалось наткнуться на нечто такое, о чем никто не вспомнил после приезда полиции. — Он задул спичку, и тогда я продолжил. — Ведь это я рассказал полицейским о пикнике богатеньких нудистов, не так ли? Согласен, что они и сами до этого докопались, но ведь с моей помощью сэкномили время, правда? Около недели? К тому же я опустил подробности того, как до такого могло дойти. Я же себе представляю это следующим образом: они находились в доме и смотрели по что-то телевизору, что-нибудь действительно впечатляющее, и вскоре сами так завелись… Сэм. Сэм, погоди. Помимо тех, кого мы уже знаем, ещё раньше там могли быть и другие пары. До того, как там появился я. Может быть. И к тому же есть одна интересная деталь, касающаяся супругов Уист.
— Что ж, выкладывай поживей, — сказал он.
Я рассказал все, что было мне известно. Это не заняло много времени.
И Сэм, наконец, закурил свою сигару. Но к тому времени я уже так и так собирался уходить. И Сэм, разумеется, догадывался об этом.
Дверь мне открыла сама миссис Райли.
Несмотря на все старания мне до сих пор не удалось напасть на след мистера и миссис Уист. Я прибегнул к помощи кое-кого из тех, кто в свое время оказывал мне подобные услуги, занимаясь поисками нужной информации, но пока все безрезультатно. Пока же я лишь успел переговорить с миссис Берсудиан и с мистером Уорреном, оказавшимся владельцем адвокатской конторы, интерьеры которой были обставлены мебелью с обивкой из плюша. Я также заглянул домой к чете Спорк, но никого там не застал; во дворе за домом Сибиллы также не было.
Ничего определенного выяснить пока что не удалось, ничего такого, о чем мне не было бы известно со вчерашнего вечера или не стало бы известно сегодня утром от Сэмсона; но один из неясных моментов этого дела занимал меня больше всех остальных.
Он был неясен настолько, что я, пожалуй, и сам не мог сказать, в чем тут дело. Но было совершенно очевидно, что почти все из тех, с кем мне пришлось общаться, жутко нервничали. Добиться от них чего-либо дельного было невозможно, и у меня сложилось впечатление, что все они взвешивали каждое слово по крайней мере дважды, прежде, чем с явной неохотой произнести его вслух.
При разговоре с сыщиками такое случается сплошь и рядом, но здесь было что-то еще; и у меня появилось ощущение, что никто ещё не рассказал мне всего, что могло бы быть рассказано. Миссис Райли почти ничем не отличалась от всех прочих. Но зато из беседы с ней мне удалось почерпнуть одну весьма примечательную деталь.
Предварительно звонить не стал — когда работаю над делом, то редко предупреждаю о своем приходе заранее, так как у человека не готового к допросу остается меньше времени на том, чтобы выдумать специально для меня какую-нибудь невероятную историю — поэтому, оказавшись на пороге дома, я представился и назвал миссис Райли причину своего визита.
Она отнеслась ко мне весьма благосклонно. Иногда в подобных случаях некоторые несознательные граждане захлопывают дверь перед самым твоим носом или же так и норовят огреть тебя шваброй. Но миссис Райли лишь мило улыбнулась мне и пригласила войти.
Это была довольно симпатичная дамочка лет тридцати, хотя, возможно, на самом деле ей было года на два на три побольше. У неё была стройная, гибкая фигура, а движения казались томными, чуть замедленными. На ней было простое платье из набивной ткани яркой расцветки, а волосы были повязаны розовой косынкой, прикрывающей большие пластмассовые бигуди. Я определил это по выпирающим из-под косынки бугоркам. Ведь не может же голова сама по себе иметь такую чудную форму.
— Заходите в дом, мистер Скотт, — сказала она. Наверняка перебралась сюда с Юга. Дело было даже не столько в южном акценте, сколько в непринужденной манере говорить, немного растягивая слова.
Я принял приглашение, и мы прошли в гостиную, где она села на изумрудно-зеленый диван, а я устроился на ближайшей к нему бирюзового цвета оттоманке.
Я спросил, известно ли ей о том, что случилось с мистером Холстедом, на что она ответила:
— Да. Ужасно, не правда ли? Он был милейшим человеком. — Она покачала головой. — Прямо-таки в голове не укладывается, кому могло понадобиться убивать его. Не знаешь, на кого и подумать.
— А я-то надеялся, что вы, миссис Райли, сможете просветить меня на сей счет. В том смысле, что вы могли знать, с кем покойный был не в ладах, с кем у него могли возникнуть трения по работе. Короче, дать мне любую информацию, проливающую свет на то, почему его убили.
Она снова покачала головой.
Я продолжил:
— В этом-то вся и проблема. Пока что у меня не вырисовывается ничего, кроме портрета всеми поголовно обожаемого человека, у которого совсем не было врагов.
— Но он действительно был таким.
— Ага. Но только кто-то, очевидно, не пожелал согласиться с общим мнением о мистере Холстеде.
— Мистер Скотт, вы работаете на полицию?
Еще раньше, в дверях, я уже показывал ей свое удостоверение, вставленное в бумажник, так что теперь ограничился лишь тем, что сказал:
— Я частный детектив. Миссис Холстед наняла меня вчера вечером, пока я был в её доме. Кстати, в котором часу вы с мистером Райли ушли оттуда вчера?
— Вечера? — Она уставилась на меня широко распахнутыми глазами. — Так вчера мы там вообще не были. Мы не виделись с Джорджем и Энн вот уже… ну да, вот уже несколько недель.
— Странно.
— Чего вам странно? — несколько резковато спросила она.
— Я просто слышал, что, так сказать, “отвалили” оттуда, вот и все. Вы и ещё одна пара. Супруги Уист.
— Тогда вы наверняка ослышались… Уисты?
— Ага.
Миссис Райли как-то очень странно поглядела на меня.
— Что вы хотите этим сказать? — в конце концов спросила она.
— Ничего особенного. Просто один господин сказал мне, что вы были у Холстедов, вот и все. Кажется. Вообще-то он был вдрызг пьяный и очень быстро взял свои слова обратно. Заявил, что, должно быть, он перепутал с каким-то другим разом.
— Кто это был? Кто так сказал?
— Один из гостей.
— Но кто?
— Один из гостей, — повторил я.
— Держу пари, это был Грегор.
Грегором звали мистера Берсудиана. Я не стал возражать, что Грегор тут ни при чем, а вместо этого поинтересовался:
— С чего вы это взяли?
— Потому что он пьет, как бочка. Как кит. Ведь это он сказал, не так ли?
— Да какая теперь разница? Просто человек был очень потрясен произошедшим и к тому же еле держался на ногах от количества выпитого. Послушайте, миссис Райли, я ни в чем вас не обвиняю. Мне просто необходимо установить факты. Если вы с мистером Райли были вчера вечером в гостях у Холстедов — прекрасно. Не были — тоже замечательно. Просто скажите мне…
— Нас там не было.
— Отлично, это все, что я хотел услышать.
— Возможно Уисты и были там, а нас не было. А за них я отвечать не могу. — В её голосе появились ещё более резкие интонации.
— Ладно, — примирительно сказал я. — Вашего слова мне достаточно. Но мне хотелось бы ещё расспросить Уистов. Вы не подскажете, где бы я мог их разыскать?
— Они живут в “Норвью”.
— Уже нет. Больше они там не живут.
Ну вот, снова вопросительно уставилась на меня.
— Не живут? Они что же, переехали?
— Да.
— А куда?
— Понятия не имею. Даже адреа для переадресовки корреспонденции не оставили. Я даже не уверен в том, что они именно переехали. Мне лишь известно, что в “Норвью” они больше не живут. Вот и все.
— Ну что ж, меня это не удивляет. — Она поджала губы. — Совершенно не удивляет.
— Вот как? Почему же?
— Так… Короче, это не важно.
Ну вот, приехали, подумал я. Похоже, сейчас она тоже замкнется в себе. Снова недомолвки. И это определенно начинало действовать мне на нервы.
Я встал со своего места.
— Послушайте, миссис Райли. Может быть, это не важно. Я ведь пришел сюда не просто так, ради собственного удовольствия, а потому что Джорджу Холстеду кто-то разможжил голову. Речь идет об убийстве.
Она брезгливо поморщилась при слове “разможжил”, а затем взглянула на меня, закусив нижнюю губу.
Я продолжал:
— Если вам действительно не известно ничего из того, что могло бы меня заинтересоваться, ладно, я просто развернусь и уйду. Но только если вы что-то знаете, или вам даже кажется, что вы можете знать…
Она перебила меня.
— Просто… ну, просто я не думаю, что “Уист” — это их настоящая фамилия. Вот и все.
— Это может оказаться очень ценно. А почему вы так считаете?
— Ну, вообще-то я не совсем уверена. А вдруг я ошибаюсь…
И так далее и тому подобное. Я сказал ей не волноваться, пообещав самолично все досконально проверить, но моя собеседница все никак не могла успокоиться, и вот, попричитав ещё с минуту и даже немного покраснев, она, наконец, высказала вслух свои подозрения.
Они познакомились с Уистами — “если это их настоящая фамилия” — четыре месяца назад. Несколько раз вместе ходили по гостям, и вот в один прекрасный день Райли заехали к ним в Норьвю, чтобы всем вместе отправиться куда-нибудь на завтрак.
— Мы приехали в отель “Беверли-Хиллс”, — рассказывала она. — Им почему-то не хотелось ехать именно туда. Но нами был заранее заказан столик, подобрано специальное меню и все такое прочее. Поэтому ехать все-равно пришлось.
— А как вы определили, что им не хотелось ехать?
— Они так сказали. В том смысле, что лучше бы подыскать другое место.
Я кивнул.
— Пока мы завтракали, мистера Эдварда Уоллса вызвали к телефону. У-о-л-л-с-а — Эдварда Уоллса, — сказала она.
— Постойте. А как было сделано объявление?
— Вошел один из посыльных и сказал, что для него есть звонок.
— Но тогда каким образом вам удалось с первого же раза да ещё на слух определить, как правильно пишется его фамилия — тем более, такая необычная, как эта?
— Ой. Я, наверное, забыла рассказать вам ещё кое-что.
— Да уж, похоже на то.
— За две или три недели до этого мы с мужем были приглашены на обед к ним домой. То есть в Норьвю. Ну и мы сели играть в бридж. Мне выпало быть “болваном”, и я вышла в ванную. Совершенно случайно я обратила внимание на стопку писем, лежавших трюмо. Все они были адресованы мистеру Эдварду Уисту — все, кроме одного. И то единственное письмо предназначалось для мистера Эдварда Уоллса.
— Ага. Но, возможно, оно было доставлено по ошибке. Иногда такое случается. Ко мне вот тоже попадали письма, адресованные Уонглеру и даже какому-то Баршфергенвайсу. Эти почтовики порой…
— Но письмо было открыто. Он бы не стал открывать его, если бы оно было предназначено не ему, а кому-то другому, разве нет?
— Несомненно, но только в том случае, если он человек порядочный. Хотя, с другой стороны, если бы в послании содержался какой-то ужасный секрет, то не думаю, чтобы он оставил его лежать вот так на виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Значит, дружная компания, совсем никаких разногласий, да? — я немного помолчал. — Вообще-то у меня тоже сложилось впечатление, что к друг другу они относятся вполне терпимо.
Сэм покачал головой, сунул в рот сигару и прорычал, не выпуская её из зубов:
— Еще ничего не ясно. Может быть он сам подбросил камень над головой, и тот упал…
— Ну да. Сам. Что ж, тогда и полиция этому городу вроде бы как не нужна. Что она есть, что нет…
Сэм зажег спичку.
— Не надо, Сэм. Ну поимей же совесть… ну, Сэм.
Держа спичку наготове, он сказал:
— А вот ты только и делал, что эксплуатировал мои мозги, но сам ни разу так и не подсказал мне, как раскрутить это дело. И ни словом не обмолвился о том, что тебе удалось постичь его хитросплетения. Это совсем на тебя не похоже, Шелл.
— Я знаю. Что ж, могу подкинуть пару идеек, которые, возможно, тебе захочется отработать. — Я немного помолчал. — Возможно, мне действительно удалось наткнуться на нечто такое, о чем никто не вспомнил после приезда полиции. — Он задул спичку, и тогда я продолжил. — Ведь это я рассказал полицейским о пикнике богатеньких нудистов, не так ли? Согласен, что они и сами до этого докопались, но ведь с моей помощью сэкномили время, правда? Около недели? К тому же я опустил подробности того, как до такого могло дойти. Я же себе представляю это следующим образом: они находились в доме и смотрели по что-то телевизору, что-нибудь действительно впечатляющее, и вскоре сами так завелись… Сэм. Сэм, погоди. Помимо тех, кого мы уже знаем, ещё раньше там могли быть и другие пары. До того, как там появился я. Может быть. И к тому же есть одна интересная деталь, касающаяся супругов Уист.
— Что ж, выкладывай поживей, — сказал он.
Я рассказал все, что было мне известно. Это не заняло много времени.
И Сэм, наконец, закурил свою сигару. Но к тому времени я уже так и так собирался уходить. И Сэм, разумеется, догадывался об этом.
Дверь мне открыла сама миссис Райли.
Несмотря на все старания мне до сих пор не удалось напасть на след мистера и миссис Уист. Я прибегнул к помощи кое-кого из тех, кто в свое время оказывал мне подобные услуги, занимаясь поисками нужной информации, но пока все безрезультатно. Пока же я лишь успел переговорить с миссис Берсудиан и с мистером Уорреном, оказавшимся владельцем адвокатской конторы, интерьеры которой были обставлены мебелью с обивкой из плюша. Я также заглянул домой к чете Спорк, но никого там не застал; во дворе за домом Сибиллы также не было.
Ничего определенного выяснить пока что не удалось, ничего такого, о чем мне не было бы известно со вчерашнего вечера или не стало бы известно сегодня утром от Сэмсона; но один из неясных моментов этого дела занимал меня больше всех остальных.
Он был неясен настолько, что я, пожалуй, и сам не мог сказать, в чем тут дело. Но было совершенно очевидно, что почти все из тех, с кем мне пришлось общаться, жутко нервничали. Добиться от них чего-либо дельного было невозможно, и у меня сложилось впечатление, что все они взвешивали каждое слово по крайней мере дважды, прежде, чем с явной неохотой произнести его вслух.
При разговоре с сыщиками такое случается сплошь и рядом, но здесь было что-то еще; и у меня появилось ощущение, что никто ещё не рассказал мне всего, что могло бы быть рассказано. Миссис Райли почти ничем не отличалась от всех прочих. Но зато из беседы с ней мне удалось почерпнуть одну весьма примечательную деталь.
Предварительно звонить не стал — когда работаю над делом, то редко предупреждаю о своем приходе заранее, так как у человека не готового к допросу остается меньше времени на том, чтобы выдумать специально для меня какую-нибудь невероятную историю — поэтому, оказавшись на пороге дома, я представился и назвал миссис Райли причину своего визита.
Она отнеслась ко мне весьма благосклонно. Иногда в подобных случаях некоторые несознательные граждане захлопывают дверь перед самым твоим носом или же так и норовят огреть тебя шваброй. Но миссис Райли лишь мило улыбнулась мне и пригласила войти.
Это была довольно симпатичная дамочка лет тридцати, хотя, возможно, на самом деле ей было года на два на три побольше. У неё была стройная, гибкая фигура, а движения казались томными, чуть замедленными. На ней было простое платье из набивной ткани яркой расцветки, а волосы были повязаны розовой косынкой, прикрывающей большие пластмассовые бигуди. Я определил это по выпирающим из-под косынки бугоркам. Ведь не может же голова сама по себе иметь такую чудную форму.
— Заходите в дом, мистер Скотт, — сказала она. Наверняка перебралась сюда с Юга. Дело было даже не столько в южном акценте, сколько в непринужденной манере говорить, немного растягивая слова.
Я принял приглашение, и мы прошли в гостиную, где она села на изумрудно-зеленый диван, а я устроился на ближайшей к нему бирюзового цвета оттоманке.
Я спросил, известно ли ей о том, что случилось с мистером Холстедом, на что она ответила:
— Да. Ужасно, не правда ли? Он был милейшим человеком. — Она покачала головой. — Прямо-таки в голове не укладывается, кому могло понадобиться убивать его. Не знаешь, на кого и подумать.
— А я-то надеялся, что вы, миссис Райли, сможете просветить меня на сей счет. В том смысле, что вы могли знать, с кем покойный был не в ладах, с кем у него могли возникнуть трения по работе. Короче, дать мне любую информацию, проливающую свет на то, почему его убили.
Она снова покачала головой.
Я продолжил:
— В этом-то вся и проблема. Пока что у меня не вырисовывается ничего, кроме портрета всеми поголовно обожаемого человека, у которого совсем не было врагов.
— Но он действительно был таким.
— Ага. Но только кто-то, очевидно, не пожелал согласиться с общим мнением о мистере Холстеде.
— Мистер Скотт, вы работаете на полицию?
Еще раньше, в дверях, я уже показывал ей свое удостоверение, вставленное в бумажник, так что теперь ограничился лишь тем, что сказал:
— Я частный детектив. Миссис Холстед наняла меня вчера вечером, пока я был в её доме. Кстати, в котором часу вы с мистером Райли ушли оттуда вчера?
— Вечера? — Она уставилась на меня широко распахнутыми глазами. — Так вчера мы там вообще не были. Мы не виделись с Джорджем и Энн вот уже… ну да, вот уже несколько недель.
— Странно.
— Чего вам странно? — несколько резковато спросила она.
— Я просто слышал, что, так сказать, “отвалили” оттуда, вот и все. Вы и ещё одна пара. Супруги Уист.
— Тогда вы наверняка ослышались… Уисты?
— Ага.
Миссис Райли как-то очень странно поглядела на меня.
— Что вы хотите этим сказать? — в конце концов спросила она.
— Ничего особенного. Просто один господин сказал мне, что вы были у Холстедов, вот и все. Кажется. Вообще-то он был вдрызг пьяный и очень быстро взял свои слова обратно. Заявил, что, должно быть, он перепутал с каким-то другим разом.
— Кто это был? Кто так сказал?
— Один из гостей.
— Но кто?
— Один из гостей, — повторил я.
— Держу пари, это был Грегор.
Грегором звали мистера Берсудиана. Я не стал возражать, что Грегор тут ни при чем, а вместо этого поинтересовался:
— С чего вы это взяли?
— Потому что он пьет, как бочка. Как кит. Ведь это он сказал, не так ли?
— Да какая теперь разница? Просто человек был очень потрясен произошедшим и к тому же еле держался на ногах от количества выпитого. Послушайте, миссис Райли, я ни в чем вас не обвиняю. Мне просто необходимо установить факты. Если вы с мистером Райли были вчера вечером в гостях у Холстедов — прекрасно. Не были — тоже замечательно. Просто скажите мне…
— Нас там не было.
— Отлично, это все, что я хотел услышать.
— Возможно Уисты и были там, а нас не было. А за них я отвечать не могу. — В её голосе появились ещё более резкие интонации.
— Ладно, — примирительно сказал я. — Вашего слова мне достаточно. Но мне хотелось бы ещё расспросить Уистов. Вы не подскажете, где бы я мог их разыскать?
— Они живут в “Норвью”.
— Уже нет. Больше они там не живут.
Ну вот, снова вопросительно уставилась на меня.
— Не живут? Они что же, переехали?
— Да.
— А куда?
— Понятия не имею. Даже адреа для переадресовки корреспонденции не оставили. Я даже не уверен в том, что они именно переехали. Мне лишь известно, что в “Норвью” они больше не живут. Вот и все.
— Ну что ж, меня это не удивляет. — Она поджала губы. — Совершенно не удивляет.
— Вот как? Почему же?
— Так… Короче, это не важно.
Ну вот, приехали, подумал я. Похоже, сейчас она тоже замкнется в себе. Снова недомолвки. И это определенно начинало действовать мне на нервы.
Я встал со своего места.
— Послушайте, миссис Райли. Может быть, это не важно. Я ведь пришел сюда не просто так, ради собственного удовольствия, а потому что Джорджу Холстеду кто-то разможжил голову. Речь идет об убийстве.
Она брезгливо поморщилась при слове “разможжил”, а затем взглянула на меня, закусив нижнюю губу.
Я продолжал:
— Если вам действительно не известно ничего из того, что могло бы меня заинтересоваться, ладно, я просто развернусь и уйду. Но только если вы что-то знаете, или вам даже кажется, что вы можете знать…
Она перебила меня.
— Просто… ну, просто я не думаю, что “Уист” — это их настоящая фамилия. Вот и все.
— Это может оказаться очень ценно. А почему вы так считаете?
— Ну, вообще-то я не совсем уверена. А вдруг я ошибаюсь…
И так далее и тому подобное. Я сказал ей не волноваться, пообещав самолично все досконально проверить, но моя собеседница все никак не могла успокоиться, и вот, попричитав ещё с минуту и даже немного покраснев, она, наконец, высказала вслух свои подозрения.
Они познакомились с Уистами — “если это их настоящая фамилия” — четыре месяца назад. Несколько раз вместе ходили по гостям, и вот в один прекрасный день Райли заехали к ним в Норьвю, чтобы всем вместе отправиться куда-нибудь на завтрак.
— Мы приехали в отель “Беверли-Хиллс”, — рассказывала она. — Им почему-то не хотелось ехать именно туда. Но нами был заранее заказан столик, подобрано специальное меню и все такое прочее. Поэтому ехать все-равно пришлось.
— А как вы определили, что им не хотелось ехать?
— Они так сказали. В том смысле, что лучше бы подыскать другое место.
Я кивнул.
— Пока мы завтракали, мистера Эдварда Уоллса вызвали к телефону. У-о-л-л-с-а — Эдварда Уоллса, — сказала она.
— Постойте. А как было сделано объявление?
— Вошел один из посыльных и сказал, что для него есть звонок.
— Но тогда каким образом вам удалось с первого же раза да ещё на слух определить, как правильно пишется его фамилия — тем более, такая необычная, как эта?
— Ой. Я, наверное, забыла рассказать вам ещё кое-что.
— Да уж, похоже на то.
— За две или три недели до этого мы с мужем были приглашены на обед к ним домой. То есть в Норьвю. Ну и мы сели играть в бридж. Мне выпало быть “болваном”, и я вышла в ванную. Совершенно случайно я обратила внимание на стопку писем, лежавших трюмо. Все они были адресованы мистеру Эдварду Уисту — все, кроме одного. И то единственное письмо предназначалось для мистера Эдварда Уоллса.
— Ага. Но, возможно, оно было доставлено по ошибке. Иногда такое случается. Ко мне вот тоже попадали письма, адресованные Уонглеру и даже какому-то Баршфергенвайсу. Эти почтовики порой…
— Но письмо было открыто. Он бы не стал открывать его, если бы оно было предназначено не ему, а кому-то другому, разве нет?
— Несомненно, но только в том случае, если он человек порядочный. Хотя, с другой стороны, если бы в послании содержался какой-то ужасный секрет, то не думаю, чтобы он оставил его лежать вот так на виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37