Его арестуют?
— Нет. Я убил его сегодня днем.
Она взволнованно провела языком по пересохшим губам и её зеленые глаза округлились.
— Это была самозащита, — пояснил я, дотрагиваясь до повязки — она все ещё держалась у меня на голове, но уже не так прочно, как раньше. — Это он подстрелил меня. Но зато сейчас он уже в морге, а следовательно его, вина, скорее всего никогда не будет доказана. А может и будет — но только Пню все-равно уже больше не придется разгуливать по городу.
Она поджала губы и опустила глаза, принимаясь сосредоточенно разглядывать собственные ладони. Затем снова взглянула на меня и спросила:
— Но почему? Почему он убил Джорджа?
— Что ж, давайте вернемся немного назад. Вот вы только что сказали мне, что идея с альбомом — из которого, как я уже сказал, и была взята фотография Сибиллы Спорк и Хью Прайера — принадлежала Эду Уисту. Вернее, человеку, которого вы знали под именем Эда Уиста.
Она кивнула.
— Теперь это кажется… глупо. Немного. Но тогда эта процедура представлялась чрезвычайно закономерной и необходимой. Ведь нам было необходимо соблюдать крайнюю осторожность; нужно было хоть как-то гарантировать, что никто… — Она замолчала.
— Это я понимаю, — сказал я. — Я также лучше, чем кто бы то ни было, могу представить себе, как здорово Эдвард умеет убеждать. На пару со своей сообщницей.
Тут я замолчал. Вряд ли миссис Холстед придется по душе этот разговор. Да и кому приятно узнавать о том, что тебя обманули, подставили и вообще держали за простака. Уж я-то знаю, каково это.
— Что ж, расскажу вам все, как есть, — начал я, — без утайки и недомолвок. Первым делом хочу представить вам парочку высококласных мошенников, которых вы знали, как Эда и Марсель Уист. Коими на самом деле оказались Кермит Ванда и — скорее всего — его жена Дейл, урожденная Дейл Джил Пикель, которую в детстве знакомые детишки звали Дилли Пикель, а когда девочка выросла и стала совсем взрослой, то среди уголовников она прославилась как Дилли Пикл. И даже я одно время называл её именно так.
— Мошенники? Уголовники?
— Они работали на пару. Вам ведь известно, кого называют мошенниками? И в чем заключается смысл их действий?
— Ну… немного.
— Я бы сказал, предостаточно. Да к тому же из собственного опыта. Так вот, мошенник всегда очень осторожен в выборе своих потенциальных жертв — то есть лохов, как они называют их между собой. И вот выбор двух опытных мошенников — будем называть их Эдом и Марсель, раз уж они представились вам именно так — пал на чету Холстедов. Не занимайтесь самообманом; та ваша встреча в клубе была далеко не случайной — они это спланировали заранее. Как, впрочем, и все остальное.
— Боже мой! — вид у неё был очень подавленный. Еще бы!
Но я сказал:
— И не терзайтесь вы так, миссис Холстед. Любой по-настоящему опытный мошенник не только принадлежит к элите уголовного мира, но ещё обладает талантом хорошего актера, опытом практикующего психолога и является истинным знатоком человеческих эмоций — и их слабостей. Но при всей их гениальности их обычно отличает редкостный цинизм и полное отстутсвие каких-либо задатков совести. Да, их можно считать моральными уродами, это правда; но только эта парочка — уж можете мне поверить, я таких как они видел-перевидел — сливки совего общества, лучшие из лучших. Они сумели вовремя сориентироваться в ситуации, скомбинировав в духе новомодных веяний старые жульнические приемы и банальное вымогательство, и с самого начала планируя шантаж. Отсюда возникла и идея с альбомом. Будьте уверены, Эд наверняка знал и о других клубах, о других группах, где были подобные альбомы. Он просто решил найти простофиль — но простофиль состоятельных — и потом обзавестись своим собственным альбомом, при поддержке или даже активном содействии самих жертв, которых он впоследствии собирался неплохо подоить, что говорит само за себя.
— Боже мой, — снова сказала она.
— Возможно, изначально они планировали собрать довольно многочисленную компанию, или же просто решили начать с вас и вашего мужа и дождаться, пока группа пополнится новыми членами, то есть, образуется сама собой. Заметьте, все пары, кроме одной были из числа ваших друзей или знакомых. Ну а когда Эд и Марсель решили, что подошла пора “снимать урожай”, то они “сожгли” альбом, который хранился у них. По крайней мере, такова была их версия, и они даже инсцинировали пожар в “Норвью”, чтобы обзавестись доказательствами на тот случай, если бы вы вдруг вздумали это проверить.
Она помрачнела.
— Но зачем? И ещё затевать такую ерунду, если…
Я улыбнулся.
— Это не ерунда, а, так сказать, составляющая часть производственного процесса. Выражаясь языком мошенников, они всегда стараются “успокоить лоха”, и делается это не только ради того, чтобы человек так никогда и не догадался бы о том, что он стал жертвой мошенников, но также с целью отвести от себя возможные подозрения на тот случай, если шум все-таки поднимется. Некоторые из них за всю жизнь так ни разу и не попадают за решетку лишь благодаря этой самой, как вы изволили выразиться, ерунде.
— Так, значит, фотографии не сгорели? А я поверила Эду, когда он сказал…
— Не удивительно, что поверили. Ему поверил бы и сам Фома Неверующий. И мне кажется — я почти уверен в этом — следующим их шагом стала передача альбома Джимми Вайолету. Либо за фиксированную и несомненно щедрую сумму наличными, или же в рассчете на проценты с ожидаемой прибыли.
— Проценты с прибыли. Вы так говорите, как будто ведете речь о бизнесе.
— Так это и есть бизнес. Они просто переложили физический труд по выколачиванию денег на человека, в чьем распоряжении имеются подходящие люди с накачанными мускулами и кому вполне под силу осуществить задуманное. Один из них вчера вечером и наведывался к вашему мужу.
— Это тот, которого вы… убили?
— Он самый. Пень Кори. Нам известно, что копия одного из снимков вашего альбома — слегка подпаленная по краям для большей правдоподобности — была использована сегодня для шантажа Спорков. Но я думаю, что это была вторая попытка шантажа. Первая была предпринята вчера вечером, когда сюда заявился Пень.
— Вы точно знаете, что он был здесь?
— Да. Более того, мне даже известно, что они заходили в дом и поднимались в кабинет вашего мужа. И скорее всего там Пень и выдвинул свои требования, дополнив их фотографией Джорджа и какой-либо дамы — или вас с чьим-нибудь мужем — а, возможно, даже и сразу двумя. Но в любом случае, цену Пень назвал. Когда ваш муж позвонил мне, то он был явно растроен, говорил очень тихо и просил меня приехать как можно скорее. Очевидно, если Пень был вместе с ним, то звонил он не из кабинета. Думаю, он оставил Пня в кабинете — возможно, под предлогом, что ему нужно сходить за деньгами или хотя бы за частью требуемой суммы, а сам воспользовался телефоном у бассейна.
Миссис Холстед сидела, уставившись в стену, и затем медленно кивнула.
— Значит, вы считаете, что этот человек вышел вслед за Джорджем, увидел или услышал, что мой муж звонит кому-то… и убил его.
— Да. Скорее всего, ему удалось услышать часть разговора. Конечно, особенным умом Пень не отличался, но только если один из “лохов” вдруг начинает вести себя совсем не по-лоховски и обращается в полицию — или даже к частному детективу — то тут уж даже Пню ясно, что это ставит под угрозу срыва всю операцию, и допустить этого никак нельзя. Вполне возможно, что Пень действовал на свой страх и риск, так сказать без указаний с выше, просто схватил камень и шарахнул.
Она слегка наклонилась вперед, прижимая ко лбу ладонь.
— Это случилось вскоре после того, как мистер Холстед позвонил мне, — продолжал я. — Скорее всего. Потому что иначе он обязательно прекратил бы вечеринку. До моего приезда. Но не успел.
— Да. Понимаю. А доказательства на все это у вас есть?
— Не все, но кое-что имеется. Надеюсь, что сегодня с при поддержке офицеров полиции, мне удастся заполучить ещё кое-что. Например, я ни минуты не сомневаюсь в том, что альбом до сих пор существует — и, разумеется, все снимки Эда и Марсель в нем отсутствуют. Вот свои фото они действительно сожгли, будьте уверены. И я готов дать голову на отсечения, что все остальные фотографии находятся сейчас у Джимми Вайолета.
Это было почти все из того, что было положено знать миссис Холстед, и поэтому ещё через минуту я встал, собираясь уйти.
Когда мы были уже у самых дверей, она сокрушенно покачала головой:
— Я знаю, что вы правы, мистер Скотт. Но в это так трудно поверить. Они производили впечатление очень приличных людей. А Эд… он был исключительно милым.
— Еще бы, — сказал я. — Как и Марсель.
Когда незадолго до восьми часов я вошел в помещение, где обычно проходили инструктаж сотрудники “убойного” отдела, то застал Сэма с кофейником в руках — он наливал себе кофе в бумажный стаканчик. Кроме него в комнате находилось ещё человек шесть полицейских из других подразделений — пара сотрудников разведотдела, двое из отдела по расследованию квартирных краж и по одному из отделов, занимающихся фальшивомонетчиками и торговцами наркотиками.
— А у нас что, вечеринка? — сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Сэм отставил в сторону свой кофейник и улыбнулся.
— На это стоит посмотреть, — сказал он. — Тут до ребят дошли слухи о некоторых из твоих сегодняшних похождений и о последнем шедевре киноискусства, и поэтому они заглянули на огонек, чтобы, так сказать, перенять передовой опыт полицейской работы.
Я тоже улыбнулся. Уж я-то знал, почему они были здесь.
Люди, работающие в Департаменте полиции Лос-Анжелеса и многие из которых — включая здесь присутствующих — являются моими друзьями, связаны между собой узами особого мужского товарищества. И, как правило, именно среди них и находится больше всего “доброжелателей”. Наверное, ничто не сможет доставить им больше радости и садистского удовольствия, чем возможность стать свидетелями какого-нибудь дурацкого прокола с моей стороны. Но сегодня я им такой радости не доставлю. Пусть ждут до следующего раза.
Поэтому я лишь улыбнулся и сказал:
— Замечательно. Всего через несколько минут Академия Шелла Скотта, специализирующаяся на расследованиях, логических рассуждениях, киносъемке и некоторых других полезных вещах распахнет свои двери для всех желающих постигнуть истину. Я с привеликим удовольствием уделю вам несколько минут своего времени и буду рад поделиться своим богатым опытом…
Тут последовали выкрики с мест и свист, а сержант МакКрейг — здоровенный детина ростом под метр девяносто и весом никак не меньше ста двадцати киллограммов — позволил себе издать губами неприличный звук.
— … в надежде, что это поможет вам стать лучше. Спасибо за апплодисменты. Сохраняйте выдержку и спокойствие, господа.
Я обернулся к Сэму.
— Но для начала коротенькое совещание?
Мы были на пороге кабинета Сэма, когда в комнату вошел лейтенант Роулинс, и Сэм подал ему знак присоединиться к нам.
Билл Роулинс — классный детектив, и к тому же он очень симпатичный мужчина и просто хороший человек. Если бы у меня вдруг возникло желание придать благообразие своей внешности — что в данный момент меня совершенно не волнует — то я, наверное, захотел бы походить на Роулинса. Он был высок, подтянут и широкоплеч, у него были черные волнистые волосы и обрамленные длинными ресницами глаза героя-любовника, а открытое лицо сохраняло неизменно добродушное выражение.
Роулинс занял место у стены, я уселся верхом на стул, а Сэм расположился за своим рабочим столом. За несколько минут мы бегло суммировали все, что стало нам известно с момента убийства Холстеда и то того, как я уложил Пня и Скико, а затем я пересказал Сэму свой последний разговор с миссис Холстед и добавил ещё кое-какие детали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Нет. Я убил его сегодня днем.
Она взволнованно провела языком по пересохшим губам и её зеленые глаза округлились.
— Это была самозащита, — пояснил я, дотрагиваясь до повязки — она все ещё держалась у меня на голове, но уже не так прочно, как раньше. — Это он подстрелил меня. Но зато сейчас он уже в морге, а следовательно его, вина, скорее всего никогда не будет доказана. А может и будет — но только Пню все-равно уже больше не придется разгуливать по городу.
Она поджала губы и опустила глаза, принимаясь сосредоточенно разглядывать собственные ладони. Затем снова взглянула на меня и спросила:
— Но почему? Почему он убил Джорджа?
— Что ж, давайте вернемся немного назад. Вот вы только что сказали мне, что идея с альбомом — из которого, как я уже сказал, и была взята фотография Сибиллы Спорк и Хью Прайера — принадлежала Эду Уисту. Вернее, человеку, которого вы знали под именем Эда Уиста.
Она кивнула.
— Теперь это кажется… глупо. Немного. Но тогда эта процедура представлялась чрезвычайно закономерной и необходимой. Ведь нам было необходимо соблюдать крайнюю осторожность; нужно было хоть как-то гарантировать, что никто… — Она замолчала.
— Это я понимаю, — сказал я. — Я также лучше, чем кто бы то ни было, могу представить себе, как здорово Эдвард умеет убеждать. На пару со своей сообщницей.
Тут я замолчал. Вряд ли миссис Холстед придется по душе этот разговор. Да и кому приятно узнавать о том, что тебя обманули, подставили и вообще держали за простака. Уж я-то знаю, каково это.
— Что ж, расскажу вам все, как есть, — начал я, — без утайки и недомолвок. Первым делом хочу представить вам парочку высококласных мошенников, которых вы знали, как Эда и Марсель Уист. Коими на самом деле оказались Кермит Ванда и — скорее всего — его жена Дейл, урожденная Дейл Джил Пикель, которую в детстве знакомые детишки звали Дилли Пикель, а когда девочка выросла и стала совсем взрослой, то среди уголовников она прославилась как Дилли Пикл. И даже я одно время называл её именно так.
— Мошенники? Уголовники?
— Они работали на пару. Вам ведь известно, кого называют мошенниками? И в чем заключается смысл их действий?
— Ну… немного.
— Я бы сказал, предостаточно. Да к тому же из собственного опыта. Так вот, мошенник всегда очень осторожен в выборе своих потенциальных жертв — то есть лохов, как они называют их между собой. И вот выбор двух опытных мошенников — будем называть их Эдом и Марсель, раз уж они представились вам именно так — пал на чету Холстедов. Не занимайтесь самообманом; та ваша встреча в клубе была далеко не случайной — они это спланировали заранее. Как, впрочем, и все остальное.
— Боже мой! — вид у неё был очень подавленный. Еще бы!
Но я сказал:
— И не терзайтесь вы так, миссис Холстед. Любой по-настоящему опытный мошенник не только принадлежит к элите уголовного мира, но ещё обладает талантом хорошего актера, опытом практикующего психолога и является истинным знатоком человеческих эмоций — и их слабостей. Но при всей их гениальности их обычно отличает редкостный цинизм и полное отстутсвие каких-либо задатков совести. Да, их можно считать моральными уродами, это правда; но только эта парочка — уж можете мне поверить, я таких как они видел-перевидел — сливки совего общества, лучшие из лучших. Они сумели вовремя сориентироваться в ситуации, скомбинировав в духе новомодных веяний старые жульнические приемы и банальное вымогательство, и с самого начала планируя шантаж. Отсюда возникла и идея с альбомом. Будьте уверены, Эд наверняка знал и о других клубах, о других группах, где были подобные альбомы. Он просто решил найти простофиль — но простофиль состоятельных — и потом обзавестись своим собственным альбомом, при поддержке или даже активном содействии самих жертв, которых он впоследствии собирался неплохо подоить, что говорит само за себя.
— Боже мой, — снова сказала она.
— Возможно, изначально они планировали собрать довольно многочисленную компанию, или же просто решили начать с вас и вашего мужа и дождаться, пока группа пополнится новыми членами, то есть, образуется сама собой. Заметьте, все пары, кроме одной были из числа ваших друзей или знакомых. Ну а когда Эд и Марсель решили, что подошла пора “снимать урожай”, то они “сожгли” альбом, который хранился у них. По крайней мере, такова была их версия, и они даже инсцинировали пожар в “Норвью”, чтобы обзавестись доказательствами на тот случай, если бы вы вдруг вздумали это проверить.
Она помрачнела.
— Но зачем? И ещё затевать такую ерунду, если…
Я улыбнулся.
— Это не ерунда, а, так сказать, составляющая часть производственного процесса. Выражаясь языком мошенников, они всегда стараются “успокоить лоха”, и делается это не только ради того, чтобы человек так никогда и не догадался бы о том, что он стал жертвой мошенников, но также с целью отвести от себя возможные подозрения на тот случай, если шум все-таки поднимется. Некоторые из них за всю жизнь так ни разу и не попадают за решетку лишь благодаря этой самой, как вы изволили выразиться, ерунде.
— Так, значит, фотографии не сгорели? А я поверила Эду, когда он сказал…
— Не удивительно, что поверили. Ему поверил бы и сам Фома Неверующий. И мне кажется — я почти уверен в этом — следующим их шагом стала передача альбома Джимми Вайолету. Либо за фиксированную и несомненно щедрую сумму наличными, или же в рассчете на проценты с ожидаемой прибыли.
— Проценты с прибыли. Вы так говорите, как будто ведете речь о бизнесе.
— Так это и есть бизнес. Они просто переложили физический труд по выколачиванию денег на человека, в чьем распоряжении имеются подходящие люди с накачанными мускулами и кому вполне под силу осуществить задуманное. Один из них вчера вечером и наведывался к вашему мужу.
— Это тот, которого вы… убили?
— Он самый. Пень Кори. Нам известно, что копия одного из снимков вашего альбома — слегка подпаленная по краям для большей правдоподобности — была использована сегодня для шантажа Спорков. Но я думаю, что это была вторая попытка шантажа. Первая была предпринята вчера вечером, когда сюда заявился Пень.
— Вы точно знаете, что он был здесь?
— Да. Более того, мне даже известно, что они заходили в дом и поднимались в кабинет вашего мужа. И скорее всего там Пень и выдвинул свои требования, дополнив их фотографией Джорджа и какой-либо дамы — или вас с чьим-нибудь мужем — а, возможно, даже и сразу двумя. Но в любом случае, цену Пень назвал. Когда ваш муж позвонил мне, то он был явно растроен, говорил очень тихо и просил меня приехать как можно скорее. Очевидно, если Пень был вместе с ним, то звонил он не из кабинета. Думаю, он оставил Пня в кабинете — возможно, под предлогом, что ему нужно сходить за деньгами или хотя бы за частью требуемой суммы, а сам воспользовался телефоном у бассейна.
Миссис Холстед сидела, уставившись в стену, и затем медленно кивнула.
— Значит, вы считаете, что этот человек вышел вслед за Джорджем, увидел или услышал, что мой муж звонит кому-то… и убил его.
— Да. Скорее всего, ему удалось услышать часть разговора. Конечно, особенным умом Пень не отличался, но только если один из “лохов” вдруг начинает вести себя совсем не по-лоховски и обращается в полицию — или даже к частному детективу — то тут уж даже Пню ясно, что это ставит под угрозу срыва всю операцию, и допустить этого никак нельзя. Вполне возможно, что Пень действовал на свой страх и риск, так сказать без указаний с выше, просто схватил камень и шарахнул.
Она слегка наклонилась вперед, прижимая ко лбу ладонь.
— Это случилось вскоре после того, как мистер Холстед позвонил мне, — продолжал я. — Скорее всего. Потому что иначе он обязательно прекратил бы вечеринку. До моего приезда. Но не успел.
— Да. Понимаю. А доказательства на все это у вас есть?
— Не все, но кое-что имеется. Надеюсь, что сегодня с при поддержке офицеров полиции, мне удастся заполучить ещё кое-что. Например, я ни минуты не сомневаюсь в том, что альбом до сих пор существует — и, разумеется, все снимки Эда и Марсель в нем отсутствуют. Вот свои фото они действительно сожгли, будьте уверены. И я готов дать голову на отсечения, что все остальные фотографии находятся сейчас у Джимми Вайолета.
Это было почти все из того, что было положено знать миссис Холстед, и поэтому ещё через минуту я встал, собираясь уйти.
Когда мы были уже у самых дверей, она сокрушенно покачала головой:
— Я знаю, что вы правы, мистер Скотт. Но в это так трудно поверить. Они производили впечатление очень приличных людей. А Эд… он был исключительно милым.
— Еще бы, — сказал я. — Как и Марсель.
Когда незадолго до восьми часов я вошел в помещение, где обычно проходили инструктаж сотрудники “убойного” отдела, то застал Сэма с кофейником в руках — он наливал себе кофе в бумажный стаканчик. Кроме него в комнате находилось ещё человек шесть полицейских из других подразделений — пара сотрудников разведотдела, двое из отдела по расследованию квартирных краж и по одному из отделов, занимающихся фальшивомонетчиками и торговцами наркотиками.
— А у нас что, вечеринка? — сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Сэм отставил в сторону свой кофейник и улыбнулся.
— На это стоит посмотреть, — сказал он. — Тут до ребят дошли слухи о некоторых из твоих сегодняшних похождений и о последнем шедевре киноискусства, и поэтому они заглянули на огонек, чтобы, так сказать, перенять передовой опыт полицейской работы.
Я тоже улыбнулся. Уж я-то знал, почему они были здесь.
Люди, работающие в Департаменте полиции Лос-Анжелеса и многие из которых — включая здесь присутствующих — являются моими друзьями, связаны между собой узами особого мужского товарищества. И, как правило, именно среди них и находится больше всего “доброжелателей”. Наверное, ничто не сможет доставить им больше радости и садистского удовольствия, чем возможность стать свидетелями какого-нибудь дурацкого прокола с моей стороны. Но сегодня я им такой радости не доставлю. Пусть ждут до следующего раза.
Поэтому я лишь улыбнулся и сказал:
— Замечательно. Всего через несколько минут Академия Шелла Скотта, специализирующаяся на расследованиях, логических рассуждениях, киносъемке и некоторых других полезных вещах распахнет свои двери для всех желающих постигнуть истину. Я с привеликим удовольствием уделю вам несколько минут своего времени и буду рад поделиться своим богатым опытом…
Тут последовали выкрики с мест и свист, а сержант МакКрейг — здоровенный детина ростом под метр девяносто и весом никак не меньше ста двадцати киллограммов — позволил себе издать губами неприличный звук.
— … в надежде, что это поможет вам стать лучше. Спасибо за апплодисменты. Сохраняйте выдержку и спокойствие, господа.
Я обернулся к Сэму.
— Но для начала коротенькое совещание?
Мы были на пороге кабинета Сэма, когда в комнату вошел лейтенант Роулинс, и Сэм подал ему знак присоединиться к нам.
Билл Роулинс — классный детектив, и к тому же он очень симпатичный мужчина и просто хороший человек. Если бы у меня вдруг возникло желание придать благообразие своей внешности — что в данный момент меня совершенно не волнует — то я, наверное, захотел бы походить на Роулинса. Он был высок, подтянут и широкоплеч, у него были черные волнистые волосы и обрамленные длинными ресницами глаза героя-любовника, а открытое лицо сохраняло неизменно добродушное выражение.
Роулинс занял место у стены, я уселся верхом на стул, а Сэм расположился за своим рабочим столом. За несколько минут мы бегло суммировали все, что стало нам известно с момента убийства Холстеда и то того, как я уложил Пня и Скико, а затем я пересказал Сэму свой последний разговор с миссис Холстед и добавил ещё кое-какие детали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37