С наилучшими пожеланиями,
Элинор Уингэйт.»
Кэтрин немного помолчала и спросила:
— Почему вы не отправились сразу к моей сестре?
— Ее не так просто найти, не правда ли?
— Да, это верно.
— Если у меня есть право выбора, я предпочитаю иметь дело с вами.
— Почему со мной?
— Как указала в письме леди Уингэйт и как мы оба знаем, вашу фирму подобные дела очень интересуют. Теперь все в ваших руках. Используйте эту информацию так, как считаете нужным. Но, пожалуйста, будьте осторожны.
— Должна ли я поставить в известность мистера О'Брайена о вашем визите и пригласить его сейчас сюда?
— Я бы предпочел, чтобы вы этого не делали.
— Почему?
— Почти все люди нашей профессии из того времени автоматически попадают под подозрение. Включая меня, разумеется.
Кэтрин встала и посмотрела в окно. По другую сторону Пятой авеню возвышался собор Святого Патрика. При обзоре с высоты сорок четвертого этажа он имел форму креста.
В кафе внизу все двадцать столиков были свободны. Стоял необычно пасмурный и мрачный для мая день, день сырых испарений и длинных серых теней.
Полковник Карбури тоже поднялся и посмотрел туда же, куда и Кэтрин.
— Открывающийся отсюда вид сильно изменился тех пор, как здесь размещался Отдел по координации деятельности американской и британской разведок. Последний раз я стоял у этого самого окна в сорок пятом году. Хотя, знаете, главные ориентиры все те же: Уолдорф, Сакс, собор Святого Патрика. Я представляю себе, что это опять сорок пятый год, и я вижу себя внизу молодым, быстро пересекающим Пятую авеню. — Он отвернулся от окна. — И снова вижу себя в этом кабинете со своими американскими коллегами: генералом Донованом, братьями Даллесами, Клэр Бут Льюс и вашим теперешним шефом Патриком О'Брайеном, который приходил на наши встречи с парой бутылок хорошего спиртного. Сначала это было алжирское вино, потом — сицилийское «Корво», а в конце — шампанское. Однажды, в воскресенье, я встретил здесь вашего отца. Он привел с собой маленькую девочку, но, должно быть, это была ваша сестра, Энн. Ведь вы тогда были еще совсем малышкой.
— Да, моя сестра, — подтвердила Кэтрин. Карбури пробежался взглядом по стене, увешанной черно-белыми фотографиями.
— Да, мы были смелы и искренни. Что это была за война, что было за время! — Взглянув на Кэтрин, он продолжал: — Это, мисс Кимберли, был один из немногих периодов, когда все лучшие и самые умные ребята служили правительству, объединенные единой целью, без каких-либо классовых или политических разногласий… По крайней мере, мы так думали.
Кэтрин слушала Карбури, зная, что он ни на секунду не забывал о цели своего визита, а просто подбирался к ней окольными путями. Карбури взглянул ей прямо в глаза.
— Прошлое возвращается к нам, потому что это было несовершенное прошлое, покоившееся на непрочном фундаменте, на котором мы пытались так много построить.
Кэтрин отошла от окна и спросила:
— Дневник моего отца у вас?
Полковник Карбури прошел на середину комнаты и ответил:
— Нет, с собой его у меня нет. Сейчас я принес вам только письмо. — Он кивнул на три странички, лежащие на столе Кэтрин.
— Вам известно, что ваша фирма не случайно располагается в наших старых помещениях? Я полагаю, что это Патрик О'Брайен решил разместить ее именно здесь. Ностальгия, преемственность, карма, если хотите. Видите ли, я жил некоторое время в Индии, — улыбнулся он.
Казалось, что Карбури вдруг устал. Он уселся обратно в кресло.
— Не возражаете? — спросил он, закуривая и наблюдая, как дым поднимается к потолку. — Сейчас трудно объяснить молодым, каким чудом градостроения казались эти здания в сороковых годах. Футуристический дизайн, кондиционирование воздуха, скоростные лифты, рестораны с приличной едой. Скажу вам, что мы, англичане, чувствовали себя совсем неплохо. Но какой-то особой радости мы тогда все-таки не испытывали, так как все переживали за наш остров.
— Думаю, я понимаю, что вы хотите сказать.
Карбури кивнул и продолжал:
— Мы знали, что наша миссия в Америке очень важна. Мы, более тысячи человек, прибыли в Нью-Йорк, чтобы вести особую войну…
Он осмотрел большой кабинет, словно стараясь вспомнить, как он выглядел в то время.
— …чтобы, если говорить по правде, втянуть Америку в войну. Чтобы достать денег и оружие. Чтобы собирать разведданные, лоббировать, выпрашивать… Мы занимались не очень красивым делом. Некоторые называли нас «бойцы виски». Да, пили мы, пожалуй, многовато. — И он пожал плечами.
— Ваш вклад в победу остался в истории, — сказала Кэтрин.
Карбури снова кивнул.
— Да, его признали, но лишь недавно. Я прожил достаточно долго и дождался этого, а большинству из нас это не удалось. Такова судьба разведчика. — Он затушил сигарету. — Это предполагающий одиночество и полный разочарований путь служения своей родине. Вам так не кажется?
— Я адвокат. Это моя сестра Энн связана с разведкой.
— Да, конечно.
Карбури некоторое время смотрел куда-то в пустоту, и Кэтрин видела, что за спокойной внешностью скрывается буря эмоций.
— Когда я смогу увидеть эти материалы? — спросила она.
— Сегодня вечером.
— На сегодня у меня назначена встреча.
— Да, я знаю. Здание штаба Седьмого полка, столик четырнадцать. Я буду за тридцать первым со своими друзьями. Там мы с вами и договоримся о деталях передачи материалов.
— Где вы остановитесь, полковник?
— Как обычно, в «Ритц-Карлтоне».
— «Ритц-Карлтон» снесли.
— Неужели? — Он поднялся. — Придется поискать что-нибудь другое.
Он протянул ей руку, и она мягко пожала ее.
— Я прочитал дневник, и это, конечно же, очень серьезно. Вечером мы обсудим наши дальнейшие действия, — сказал Карбури.
— Спасибо за визит.
— Было очень приятно. Вы так же красивы, как и ваша мать, — он кивнул на фотографию на стене, — и подозреваю, что умны, подобно отцу. Спасибо за виски и еще раз простите, что не предупредил о своем визите заранее. Я приехал к вам прямо из аэропорта.
Провожая его до двери, Кэтрин подумала: «А где же его багаж?»
— Как вас можно найти до вечера?
— Боюсь, что никак. Звучит немного параноидально, но я веду себя очень осмотрительно.
— И я тоже.
— Очень хорошо. — Он развернулся, опять подошел к окну и стал всматриваться в происходящее внизу. Затем задумчиво произнес, обращаясь, скорее всего, к самому себе:
— Дела часто обстоят не так, как кажется, но всему есть логическое объяснение. Объяснение не всегда утешительное, но всегда логическое. Нам следует иметь это в виду в ближайшие дни.
Кэтрин открыла дверь. Карбури шагнул к ней, сказав:
— Теперь вы участник этой операции. Так что секретность, осторожность и благоразумие.
— Если вы на самом деле тот, за кого себя выдаете, а факты, изложенные в письме, соответствуют действительности, тогда спасибо, полковник. Если же вы не тот человек, то вам следует серьезно опасаться последствий.
— Всего хорошего!
Карбури улыбнулся и вышел.
Кэтрин прошла к столу и нажала на кнопку связи:
— Мистер Абрамс, не могли бы вы зайти ко мне, и побыстрее, пожалуйста.
Она сложила письмо леди Уингэйт и убрала его в карман своего шерстяного блейзера.
Тони Абрамс открыл дверь, ведущую в ее кабинет из библиотеки. Кэтрин взглянула на него, стоящего в дверном проеме, освещенного яркими лампами библиотеки. Высокий мужчина со смуглой кожей, черноволосый, с глубоко посаженными карими глазами. Он не признавал то, что Кэтрин называла юридическим костюмом от «Брук бразерс». Он носил только темные костюмы и белые рубашки, все совершенно однотипные. Галстуки, которые он часто менял, были всегда очень яркие, как будто благодаря им он старался не походить на директора похоронного бюро. Он был человеком сдержанным, двигался медленно и спокойно. Обычно они лишь перебрасывались парой слов, но между ними, тем не менее, сложились хорошие рабочие отношения.
Она кивнула на дверь.
— Англичанин. Фамилия Карбури. — Протянув Абрамсу карточку полковника, она продолжала: — Он только что ушел. Высокий, худой, седые усы, возраст около семидесяти. Будет спрашивать плащ в приемной. Идите за ним и выясните, пожалуйста, где он остановился. И сразу же позвоните мне.
Абрамс вернул ей визитку Карбури и молча ушел. Кэтрин медленно подошла к буфету и посмотрела на фотографию в серебряной рамке: майор Генри Кимберли, в офицерском кителе, но без фуражки, так что светлые волосы по-детски падают на лоб. Снимок был сделан на улице. Позади отца виднелась каменная стена. Ребенком она думала, что это какая-нибудь крепость, а теперь решила, что это, скорее всего, Бромптон-Холл.
Она взяла фотографию и стала разглядывать ее внимательнее. Глаза у отца, как и у нее, были большие и ясные. Ей вспомнилось то единственное хорошее, что ее мать говорила об отце: «Его глаза освещали всю комнату». Кэтрин посмотрела на подпись: «Моей маленькой Кейт. С любовью, папа». Поставив фото обратно на буфет, она налила немного виски в стакан с водой. Горлышко бутылки застучало о край стакана, когда она держала ее дрожащей рукой.
Кэтрин взяла стакан и подошла к окну. Окинув взглядом город, она глубоко вздохнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Вид города расплылся, и она вытерла глаза рукой. «Да, — подумала она, — сегодня день длинных теней».
9
Тони Абрамс пересек большую приемную с бежевыми стенами и увидел Рандольфа Карбури, натягивающего на ходу коричневый плащ.
Абрамс забрал из шкафа свой плащ, спустился по лестнице на один этаж и прошел к лифтам. Нажав кнопку вызова, он стал ждать. Двери лифта открылись, и Абрамс зашел внутрь, оказавшись рядом с Карбури. Они вместе спустились на первый этаж. Тони проследовал за Карбури по вестибюлю, полному магазинчиков, и вышел вслед за англичанином с восточной стороны здания Радиокорпорации, окунувшись в холодный, сырой воздух.
Придерживаясь интервала в десять ярдов, Абрамс проследовал за Карбури мимо катка и небольшого сквера на Пятую авеню, где Карбури свернул на север.
Шагая за полковником, он думал о том, что ему неизвестна цель, к которой следует его объект наблюдения. В сорок три года он вновь занялся тем же, что делал и в тридцать три, в качестве полицейского под глубоким прикрытием. Но тогда он, по крайней мере, знал, чем вызваны отдаваемые ему приказания. Теперь же, получая подобные задания в фирме «О'Брайен, Кимберли и Роуз», он не знал ничего о том, что стоит за таким заданием. Как, например, разговор о необходимости побывать на русской даче. И хотя он уже дал согласие на это, ему было обещано, что исчерпывающие инструкции он получит лишь накануне отъезда, но как полагал Тони, представления О'Брайена об «исчерпывающих инструкциях» не имели ничего общего с его собственными.
Карбури время от времени останавливался и оглядывался по сторонам. Что-то подсказывало Абрамсу, что этот человек был профессионалом, о чем Кэтрин Кимберли, видимо, забыла упомянуть.
Абрамс остановился у витрины книжного магазина, наблюдая по отражению в стекле, как Карбури стоит у светофора, ожидая зеленый свет. Всякий раз, когда он вел за кем-то слежку, он вспоминал наставление своей матери: «Стремись получить работу в офисе». В Бенсонхарсте, районе Бруклина, где он вырос, люди подразделялись на тех, кто работает в офисе, и тех, кто работает на улице. Работа на улице несла в себе угрозу воспаления легких, солнечного удара, любых других неожиданных происшествий. Работа в офисе, при пиджаке и галстуке, исключала подобные неприятности. Тони, проигнорировав предостережение матери, стал полицейским, которому приходилось работать и в офисе, и на улице, хотя иногда даже и при галстуке. Это не соответствовало ожиданиям его матери, и своим друзьям она говорила: «Он работает детективом. Всегда в офисе. Всегда в костюме».
Он окончил Колледж уголовного права Джона Джея, где считался одним из лучших учеников, затем поступил в Юридическую школу Фордхэма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83