Не спрашивай меня, как он это делает. И его тоже не спрашивай. Он не сможет сказать тебе. Вообще не может говорить – у него нет языка. Знаешь, что я думаю? Я думаю, бедный дурачок набирает в рот горючей жидкости, прежде чем прийти сюда, а затем просто стоит и ждет, пока кто-нибудь попросит его проделать эту штуку.
– Но ты хоть раз видел, как он зажигает спичку?
– Никогда. – Симро подмигнул Майклу, затем налил в кружку еще пива. – Еще один парень, который тут околачивается, когда сильно напьется, может съесть свой стакан из-под пива. – Он сделал огромный глоток. – Так ты, говоришь, разговаривал с матерью Денглера? Она говорила тебе что-нибудь о том, как старого Карла посадили в тюрьму?
Глаза Пула удивленно расширились.
– Нет, не думаю, чтобы она рассказывала о чем-то подобном, – продолжал Симро. – Старого Карла арестовали, когда мы были на первом курсе в старшей школе. Социальный работник пришла проверять, как живет усыновленный ребенок, и нашел мальчишку запертым в чулане позади мясной лавки, здорово избитого.
Старик в тот раз вышел из себя еще больше, чем обычно, и просто запер парня в чулане, чтобы тот не попался ему под руку, пока он не успокоится. Тогда эта дамочка позвала копов, и парень рассказал им все.
– Что – все?
И Мак Симро рассказал ему.
– Как старый Карл совращал его. Начиная с того возраста, когда Мэнни было пять или шесть лет. Он угрожал, что отрежет ему член, если узнает, что тот путается с девчонками. Мэнни пришлось пойти в суд и свидетельствовать против старика. Судья присудил его к двадцати годам, но примерно через год Карла Денглера убили в тюрьме. Думаю, он пристал там не к тому, к кому надо.
“И не надо верить тому, что говорят, – вспомнилось Пулу. – Это все ложь”.
И еще: “Мальчик был слишком занята.
И еще: “Его надо было держать в цепях, кто бы и что бы ни говорил”.
И еще: “Мы закрыли мясную лавку незадолго до этого”. Потом Майкл увидел лицо Денглера, несущего какую-то чушь о Долине Теней Смерти.
Она сказала: “Мы и не знали, что может с нами произойти”. И: “Воображение надо обуздывать. Этому надо положить конец”. Некоторые реплики он проигнорировал, а некоторые истолковал абсолютно неправильно. Возле стойки человек по имени Коб мечтательно улыбался, глядя в потолок. Взгляд его блуждал, кожа была теперь какого-то странного пурпурного оттенка, хотя и по-прежнему землисто-серого цвета. “И не надо верить тому, что говорят”. Что ж, человек, который способен подняться в воздух и провисеть там несколько минут, наверное так и должен выглядеть. За подобные таланты надо чем-то расплачиваться. Не говоря уже о том, сколько здоровья отнимает огненное дыхание.
“Он выдумывал разные вещи. А разве это не часть общей беды?” “Это левитация сотворила такое с бедным Кобом”, – подумал Майкл.
Один из молодых людей коснулся плеча Коба и развернул его так, чтобы тот увидел множество бокалов, – Майкл не мог сосчитать, сколько их было – шесть, восемь, десять, – выставленных на стойке в его честь. Коб начал заливать в себя содержимое этих бокалов с остервенением, которое напомнило Майклу поведение хищника, набрасывающегося на добычу, только что убитую на охоте.
– Как я вижу, для тебя это новость, – сказал Симро. – Мэнни Денглер целый год не ходил в школу, а когда он вернулся, ему пришлось повторять заново первый год. И, конечно, с ним обращались еще хуже, чем до этого.
Пул опять вспомнил: “Успокойся, Вик. Что бы там ни было...”
– Это было очень давно, – произнес он, как бы заканчивая фразу.
– Да, – согласился Симро. – Но я скажу тебе, что не дает мне покоя. Эти люди усыновили его. Ведь каждый мог ясно видеть, что Карл Денглер – сумасшедший, но они дали ему взять мальчика. И даже после того, как все выяснилось и старика забрали в Воупан, где какой-то парень чуть не снес его голову самодельным ножом, Мэнни все также жил в доме на Маффин-стрит с этой поганой старухой
– Он снова начал ходить в школу, – произнес Пул, продолжая глядеть на Коба.
– Да.
– И каждый вечер он шел домой.
– Он закрывал за собой дверь, – сказал Симро. – Но кто знает, что происходило там, за этой дверью? О чем она говорила с ним? Я думаю, он должен был быть безумно счастлив, когда его наконец забрали в армию.
4
Тим Андерхилл узнал все то же самое, проведя два часа в библиотеке. Он просмотрел микрофильм с подборкой двух местных газет и прочел там о судебном процессе и приговоре Карлу Денглеру, а также о его убийстве в тюрьме штата. “Проповедник сексуальных преступлений”, – гласила подпись под фотографиями Карла Денглера. “Проповедник сексуальных преступлений и его жена прибыли на десятое заседание суда”, – было подписано под другой фотографией, на которой стоял Карл в фетровой шляпе, а рядом с ним более молодая и стройная Хельга с отрешенным взглядом бледно-голубых глаз и густыми белыми волосами, завитыми в кудряшки вокруг ее головы. Еще там была фотография дома на Маффин-стрит с запертой дверью и опущенными шторами. Мясная лавка рядом с домом выглядела уже запущенной, лишенной хозяина. Через несколько дней дети разбили кирпичами все окна. А еще через несколько дней, судя по фотографии в “Сентинел”, городские власти велели заколотить окна досками.
“Социальный работник просит отправить мальчика в приют Фостера”, – гласил подзаголовок к статье. Сорокачетырехлетняя мисс Филлис Грин, женщина, которая обнаружила в чулане мальчика всего в синяках, почти без сознания, сжимающего в руках свою любимую книжку, обратилась с просьбой, чтобы суд нашел новых опекунов для Мануэля Ороско Денглера. Но “представитель” миссис Денглер “горячо возразил”, ссылаясь на то, что на долю семьи Денглеров итак уже выпало достаточно неприятностей и позора. “Просьба представительницы приюта Фостера отклонена”, – объявлял “Джорнал” через неделю после приговора: на специальном заседании суда судья решил, что “мальчика нужно как можно скорее вернуть к нормальной жизни”. Ребенок должен был возобновить учебу с начала нового семестра. Другой судья считал, что “эту неприятную историю нужно скорее оставить позади” и что Хельга и Мануэль Денглер “должны продолжать жить”. Они считали, что “самое время начать залечивать раны”. И они вдвоем вышли из здания суда, доехали на автобусе до Маффин-стрит и закрыли за собой дверь.
“Это все ложь”, – сказала Хельга Денглер.
Тимоти Андерхилл узнал не только все это, но и кое-что еще: отец Мануэля Ороско Денглера действительно был отцом Мануэля Ороско Денглера.
– Карл Денглер был его настоящим отцом? – отказывался поверить услышанному Майкл.
Они с Андерхиллом возвращались в “Форшеймер” в шесть часов вечера. Светящиеся витрины на Висконсин-авеню проплывали за окнами машины, подобно диораме в музее, – целующаяся парочка, мужчины в широких свитерах “Перри Комо” и фирменных кепках, толпящиеся на площадке для гольфа.
– А кто был его матерью? – спросил Пул, окончательно переставая понимать что-либо.
– Росита Ороско, как и рассказала нам Хельга Денглер. Росита назвала сына Мануэлем и оставила его в больнице. Но когда ее привезли туда, она назвала Денглера отцом ребенка. И он никогда не возражал против этого, потому что его имя так и так вписали бы в свидетельство о рождении мальчика.
– А что, в библиотеке есть копии свидетельств о рождении? – поинтересовался Майкл.
– Я прошел пару кварталов до местного отдела регистрации. Кое-что неожиданно удивило меня: как это Денглерам удалось усыновить мальчика, не пройдя надлежащей проверки. Эта никарагуанская женщина, проститутка, попадает в больницу прямо с улицы, рожает ребенка и исчезает, а через пятнадцать дней Денглеры усыновляют ребенка. Я думаю, все было организовано заранее.
Андерхилл потер ладони одну о другую. Ему было очень неудобно в сравнительно небольшой машине.
– Я думаю, Росита сказала Карлу, что беременна, и тот успокоил ее, пообещав усыновить ребенка, так что все будет законно. Может, он даже сказал, что женится на ней. Мы никогда этого не узнаем. Возможно, Росита вовсе не была проституткой. В больничной форме она написала, что работает портнихой. Я думаю, что Росита захаживала в церковь Агнца Божьего или как она там называлась, когда там не торговали мясом. И, наверное, Денглер подошел к ней, как только увидел, и предложил прийти на индивидуальную проповедь. Потому что не хотел, чтобы она попалась на глаза его жене.
За спиной Пула засигналили машины, и только тут он понял, что сменился сигнал светофора. Он успел проехать через перекресток, прежде чем включилась стрелка, и остановил машину около входа в отель.
Пул и Андерхилл прошли через островок неестественного света, освещающего подъезд, к стеклянным дверям, которые швейцар тут же открыл перед ними. Из того огромного количества вопросов, которые роились в его мозгу, Пул задал только самый важный:
– А Хельга Денглер знала, что Карл – отец этого мальчика?
– Это было указано в свидетельстве о рождении. Они вошли в вестибюль, и клерк за конторкой приветливо кивнул им. В фойе было очень тепло, огромные папоротники источали такую жизненную силу и свежесть, что, казалось, они могли бы выбраться из своих горшков и позавтракать каким-нибудь небольшим животным.
– Я думаю, она не хотела этого знать, – сказал Андерхилл. – И это сделало ее еще более сумасшедшей. Ведь мальчик был доказательством того, что муж изменял ей. К тому же с женщиной, которую Хельга считала принадлежащей к низшей расе.
Они вошли в лифт.
– А где нашли тело Роситы? – спросил Пул, нажимая кнопку пятого этажа.
– Около реки Милуоки, в нескольких кварталах от Висконсин-авеню. Это было в середине зимы, примерно, как сейчас. Она была голая, со сломанной шеей, и полиция предположила, что ее, скорее всего, убил клиент.
– Через две недели после рождения ребенка?
– Думаю, они считали ее совершенно безнадежной, – сказал Андерхилл. Лифт остановился и двери открылись. – Да и не стали они особо беспокоиться из-за какой-то мексиканской девки.
– Никарагуанской, – поправил Майкл.
5
Затем им пришлось рассказать все это Мэгги, которая спросила:
– А как к нему попали книжки про “Варвара”?
– Наверное, Карл Денглер достал их из коробки для пожертвований или как это там называется, и передал Росите. Она, наверное, попросила его подарить что-то сыну, и он взял первое, что попалось под руку.
Нарисованные собаки стояли вокруг поверженных жертв, довольные собой охотники смотрели через их головы, как будто радуясь тому, что их запечатлели в веках.
– И он хранил их до тех пор, пока его не призвали в армию.
– “Варвар” – книга о мирной жизни леса. Думаю, именно это привлекало в ней Денглера.
– Не такая уж мирная там жизнь, – сказала Мэгги. – На первых страницах “Варвара” охотник убивает его мать, так что не удивительно, почему ваш друг Денглер никак не мог расстаться с этими книгами.
– Это правда? – Андерхилл был явно удивлен.
– Конечно, – подтвердила Мэгги. – И есть кое-что еще. В конце “Варвара-короля” летающие слоны, олицетворяющие Мужество, Выдержку, Знание, что там еще – Радость и Ум, прогоняют прочь злобных созданий, олицетворяющих Глупость, Злость и Страх. Не думаете ли вы, что это тоже много для него значило? Ведь судя по тому, что я слышала о Денглере, он сумел сделать это в собственной жизни – изгнать из памяти все ужасные вещи, которые с ним случились. И кое-что еще, но я не знаю, что вы об этом подумаете: когда я была маленькой, мне очень нравилась та страница в книге, где описываются некоторые обитатели города слонов. Доктор Капулосс, сапожник Тапитор, скульптур по имени Подулар, фермер Потифур, дворник-великан Хэтчимбомбитар... и клоун по имени Коко.
– Коко? – переспросил Андерхилл.
Все трое, кажется, начинали смутно кое-что понимать.
– Единственная важная вещь, которую мы здесь узнали, – сказал Майкл, – это то, что Спитални знал Денглера еще в школе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
– Но ты хоть раз видел, как он зажигает спичку?
– Никогда. – Симро подмигнул Майклу, затем налил в кружку еще пива. – Еще один парень, который тут околачивается, когда сильно напьется, может съесть свой стакан из-под пива. – Он сделал огромный глоток. – Так ты, говоришь, разговаривал с матерью Денглера? Она говорила тебе что-нибудь о том, как старого Карла посадили в тюрьму?
Глаза Пула удивленно расширились.
– Нет, не думаю, чтобы она рассказывала о чем-то подобном, – продолжал Симро. – Старого Карла арестовали, когда мы были на первом курсе в старшей школе. Социальный работник пришла проверять, как живет усыновленный ребенок, и нашел мальчишку запертым в чулане позади мясной лавки, здорово избитого.
Старик в тот раз вышел из себя еще больше, чем обычно, и просто запер парня в чулане, чтобы тот не попался ему под руку, пока он не успокоится. Тогда эта дамочка позвала копов, и парень рассказал им все.
– Что – все?
И Мак Симро рассказал ему.
– Как старый Карл совращал его. Начиная с того возраста, когда Мэнни было пять или шесть лет. Он угрожал, что отрежет ему член, если узнает, что тот путается с девчонками. Мэнни пришлось пойти в суд и свидетельствовать против старика. Судья присудил его к двадцати годам, но примерно через год Карла Денглера убили в тюрьме. Думаю, он пристал там не к тому, к кому надо.
“И не надо верить тому, что говорят, – вспомнилось Пулу. – Это все ложь”.
И еще: “Мальчик был слишком занята.
И еще: “Его надо было держать в цепях, кто бы и что бы ни говорил”.
И еще: “Мы закрыли мясную лавку незадолго до этого”. Потом Майкл увидел лицо Денглера, несущего какую-то чушь о Долине Теней Смерти.
Она сказала: “Мы и не знали, что может с нами произойти”. И: “Воображение надо обуздывать. Этому надо положить конец”. Некоторые реплики он проигнорировал, а некоторые истолковал абсолютно неправильно. Возле стойки человек по имени Коб мечтательно улыбался, глядя в потолок. Взгляд его блуждал, кожа была теперь какого-то странного пурпурного оттенка, хотя и по-прежнему землисто-серого цвета. “И не надо верить тому, что говорят”. Что ж, человек, который способен подняться в воздух и провисеть там несколько минут, наверное так и должен выглядеть. За подобные таланты надо чем-то расплачиваться. Не говоря уже о том, сколько здоровья отнимает огненное дыхание.
“Он выдумывал разные вещи. А разве это не часть общей беды?” “Это левитация сотворила такое с бедным Кобом”, – подумал Майкл.
Один из молодых людей коснулся плеча Коба и развернул его так, чтобы тот увидел множество бокалов, – Майкл не мог сосчитать, сколько их было – шесть, восемь, десять, – выставленных на стойке в его честь. Коб начал заливать в себя содержимое этих бокалов с остервенением, которое напомнило Майклу поведение хищника, набрасывающегося на добычу, только что убитую на охоте.
– Как я вижу, для тебя это новость, – сказал Симро. – Мэнни Денглер целый год не ходил в школу, а когда он вернулся, ему пришлось повторять заново первый год. И, конечно, с ним обращались еще хуже, чем до этого.
Пул опять вспомнил: “Успокойся, Вик. Что бы там ни было...”
– Это было очень давно, – произнес он, как бы заканчивая фразу.
– Да, – согласился Симро. – Но я скажу тебе, что не дает мне покоя. Эти люди усыновили его. Ведь каждый мог ясно видеть, что Карл Денглер – сумасшедший, но они дали ему взять мальчика. И даже после того, как все выяснилось и старика забрали в Воупан, где какой-то парень чуть не снес его голову самодельным ножом, Мэнни все также жил в доме на Маффин-стрит с этой поганой старухой
– Он снова начал ходить в школу, – произнес Пул, продолжая глядеть на Коба.
– Да.
– И каждый вечер он шел домой.
– Он закрывал за собой дверь, – сказал Симро. – Но кто знает, что происходило там, за этой дверью? О чем она говорила с ним? Я думаю, он должен был быть безумно счастлив, когда его наконец забрали в армию.
4
Тим Андерхилл узнал все то же самое, проведя два часа в библиотеке. Он просмотрел микрофильм с подборкой двух местных газет и прочел там о судебном процессе и приговоре Карлу Денглеру, а также о его убийстве в тюрьме штата. “Проповедник сексуальных преступлений”, – гласила подпись под фотографиями Карла Денглера. “Проповедник сексуальных преступлений и его жена прибыли на десятое заседание суда”, – было подписано под другой фотографией, на которой стоял Карл в фетровой шляпе, а рядом с ним более молодая и стройная Хельга с отрешенным взглядом бледно-голубых глаз и густыми белыми волосами, завитыми в кудряшки вокруг ее головы. Еще там была фотография дома на Маффин-стрит с запертой дверью и опущенными шторами. Мясная лавка рядом с домом выглядела уже запущенной, лишенной хозяина. Через несколько дней дети разбили кирпичами все окна. А еще через несколько дней, судя по фотографии в “Сентинел”, городские власти велели заколотить окна досками.
“Социальный работник просит отправить мальчика в приют Фостера”, – гласил подзаголовок к статье. Сорокачетырехлетняя мисс Филлис Грин, женщина, которая обнаружила в чулане мальчика всего в синяках, почти без сознания, сжимающего в руках свою любимую книжку, обратилась с просьбой, чтобы суд нашел новых опекунов для Мануэля Ороско Денглера. Но “представитель” миссис Денглер “горячо возразил”, ссылаясь на то, что на долю семьи Денглеров итак уже выпало достаточно неприятностей и позора. “Просьба представительницы приюта Фостера отклонена”, – объявлял “Джорнал” через неделю после приговора: на специальном заседании суда судья решил, что “мальчика нужно как можно скорее вернуть к нормальной жизни”. Ребенок должен был возобновить учебу с начала нового семестра. Другой судья считал, что “эту неприятную историю нужно скорее оставить позади” и что Хельга и Мануэль Денглер “должны продолжать жить”. Они считали, что “самое время начать залечивать раны”. И они вдвоем вышли из здания суда, доехали на автобусе до Маффин-стрит и закрыли за собой дверь.
“Это все ложь”, – сказала Хельга Денглер.
Тимоти Андерхилл узнал не только все это, но и кое-что еще: отец Мануэля Ороско Денглера действительно был отцом Мануэля Ороско Денглера.
– Карл Денглер был его настоящим отцом? – отказывался поверить услышанному Майкл.
Они с Андерхиллом возвращались в “Форшеймер” в шесть часов вечера. Светящиеся витрины на Висконсин-авеню проплывали за окнами машины, подобно диораме в музее, – целующаяся парочка, мужчины в широких свитерах “Перри Комо” и фирменных кепках, толпящиеся на площадке для гольфа.
– А кто был его матерью? – спросил Пул, окончательно переставая понимать что-либо.
– Росита Ороско, как и рассказала нам Хельга Денглер. Росита назвала сына Мануэлем и оставила его в больнице. Но когда ее привезли туда, она назвала Денглера отцом ребенка. И он никогда не возражал против этого, потому что его имя так и так вписали бы в свидетельство о рождении мальчика.
– А что, в библиотеке есть копии свидетельств о рождении? – поинтересовался Майкл.
– Я прошел пару кварталов до местного отдела регистрации. Кое-что неожиданно удивило меня: как это Денглерам удалось усыновить мальчика, не пройдя надлежащей проверки. Эта никарагуанская женщина, проститутка, попадает в больницу прямо с улицы, рожает ребенка и исчезает, а через пятнадцать дней Денглеры усыновляют ребенка. Я думаю, все было организовано заранее.
Андерхилл потер ладони одну о другую. Ему было очень неудобно в сравнительно небольшой машине.
– Я думаю, Росита сказала Карлу, что беременна, и тот успокоил ее, пообещав усыновить ребенка, так что все будет законно. Может, он даже сказал, что женится на ней. Мы никогда этого не узнаем. Возможно, Росита вовсе не была проституткой. В больничной форме она написала, что работает портнихой. Я думаю, что Росита захаживала в церковь Агнца Божьего или как она там называлась, когда там не торговали мясом. И, наверное, Денглер подошел к ней, как только увидел, и предложил прийти на индивидуальную проповедь. Потому что не хотел, чтобы она попалась на глаза его жене.
За спиной Пула засигналили машины, и только тут он понял, что сменился сигнал светофора. Он успел проехать через перекресток, прежде чем включилась стрелка, и остановил машину около входа в отель.
Пул и Андерхилл прошли через островок неестественного света, освещающего подъезд, к стеклянным дверям, которые швейцар тут же открыл перед ними. Из того огромного количества вопросов, которые роились в его мозгу, Пул задал только самый важный:
– А Хельга Денглер знала, что Карл – отец этого мальчика?
– Это было указано в свидетельстве о рождении. Они вошли в вестибюль, и клерк за конторкой приветливо кивнул им. В фойе было очень тепло, огромные папоротники источали такую жизненную силу и свежесть, что, казалось, они могли бы выбраться из своих горшков и позавтракать каким-нибудь небольшим животным.
– Я думаю, она не хотела этого знать, – сказал Андерхилл. – И это сделало ее еще более сумасшедшей. Ведь мальчик был доказательством того, что муж изменял ей. К тому же с женщиной, которую Хельга считала принадлежащей к низшей расе.
Они вошли в лифт.
– А где нашли тело Роситы? – спросил Пул, нажимая кнопку пятого этажа.
– Около реки Милуоки, в нескольких кварталах от Висконсин-авеню. Это было в середине зимы, примерно, как сейчас. Она была голая, со сломанной шеей, и полиция предположила, что ее, скорее всего, убил клиент.
– Через две недели после рождения ребенка?
– Думаю, они считали ее совершенно безнадежной, – сказал Андерхилл. Лифт остановился и двери открылись. – Да и не стали они особо беспокоиться из-за какой-то мексиканской девки.
– Никарагуанской, – поправил Майкл.
5
Затем им пришлось рассказать все это Мэгги, которая спросила:
– А как к нему попали книжки про “Варвара”?
– Наверное, Карл Денглер достал их из коробки для пожертвований или как это там называется, и передал Росите. Она, наверное, попросила его подарить что-то сыну, и он взял первое, что попалось под руку.
Нарисованные собаки стояли вокруг поверженных жертв, довольные собой охотники смотрели через их головы, как будто радуясь тому, что их запечатлели в веках.
– И он хранил их до тех пор, пока его не призвали в армию.
– “Варвар” – книга о мирной жизни леса. Думаю, именно это привлекало в ней Денглера.
– Не такая уж мирная там жизнь, – сказала Мэгги. – На первых страницах “Варвара” охотник убивает его мать, так что не удивительно, почему ваш друг Денглер никак не мог расстаться с этими книгами.
– Это правда? – Андерхилл был явно удивлен.
– Конечно, – подтвердила Мэгги. – И есть кое-что еще. В конце “Варвара-короля” летающие слоны, олицетворяющие Мужество, Выдержку, Знание, что там еще – Радость и Ум, прогоняют прочь злобных созданий, олицетворяющих Глупость, Злость и Страх. Не думаете ли вы, что это тоже много для него значило? Ведь судя по тому, что я слышала о Денглере, он сумел сделать это в собственной жизни – изгнать из памяти все ужасные вещи, которые с ним случились. И кое-что еще, но я не знаю, что вы об этом подумаете: когда я была маленькой, мне очень нравилась та страница в книге, где описываются некоторые обитатели города слонов. Доктор Капулосс, сапожник Тапитор, скульптур по имени Подулар, фермер Потифур, дворник-великан Хэтчимбомбитар... и клоун по имени Коко.
– Коко? – переспросил Андерхилл.
Все трое, кажется, начинали смутно кое-что понимать.
– Единственная важная вещь, которую мы здесь узнали, – сказал Майкл, – это то, что Спитални знал Денглера еще в школе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100