Вы мне за это ответите. По полной, блин, программе!
– Знать бы, кого к ответу притягивать, – сказал Валерий, – я бы и сам справился.
– Ты в это дело не лезь, я сам все узнаю! И тогда этим говнюкам небо с овчинку покажется!
– Это как же? Я имею в виду, как вы будете их искать?
– Ты дурачка-то из себя не строй. Постороннему на нашу территорию не попасть. И вообще, сам посуди: тебя не было четверть часа, а сколько они за это время успели! Дверь магазина не взломана, замок не поврежден – значит, им кто-то открыл. Антиквара завалили в кабинете, да и не стал бы он сам дверь отпирать, когда возле нее охранник стоял. А Дракон бы черта с два открыл постороннему. Выходит, приехали знакомые, и не просто знакомые, а свои…
– Я так и подумал сначала, – признался Валерий. – Думал, за мной приехали. Ну, там, дома что-то случилось, или вы решили меня на другой объект перекинуть, вот ребята тачку и подогнали, чтобы я зря туда-сюда не мотался…
– Да, боец, – пропустив мимо ушей его последнюю реплику, задумчиво сказал Саныч. – Выходит, в семье не без урода. Выходит, в нашем дружном коллективе завелась какая-то сука, которая за деньги согласилась товарища грохнуть… Ну, тут уж ничего не попишешь.
Одно могу обещать: эта гнилушка не успеет даже свои тридцать сребреников потратить. Своими руками удавлю гада… И учти, Бондарь: никому ни слова. Кстати, с этого момента ты тоже под подозрением, и если выяснится, что… В общем, не обессудь.
– Вот спасибо, – не сдержавшись, буркнул Валерий.
– Не обессудь, – повторил Саныч, не глядя на него. – Мы теперь на военном положении, и так будет, пока я не вычислю и не раздавлю эту гниду.
– Раз так, выходит, я – подозреваемый номер один, – сказал Валерий. – Вы только не ошибитесь, Сан Саныч. Обидно будет подохнуть просто так.
– Я не ошибусь, – мрачно пообещал Саныч. – Я буду очень тщательно все проверять и обещаю тебе, Бондарь, что не ошибусь.
…Дежурный на воротах вышел из своей застекленной будки, пожал Валерию руку и посетовал на то, что так нехорошо получилось с Драконом. Валерия так и подмывало задать ему простенький вопрос, но он сдержался:
Саныч стоял буквально в двух шагах и сверлил его щеку непроницаемым взглядом. Под этим взглядом Валерию вдруг сделалось не по себе – пожалуй, впервые с того момента, как Саныч вытащил его из ментовки. Валерий затруднился бы припомнить, когда в последний раз его с такой силой одолевали необъяснимые сомнения и страхи. Он кивнул дежурному, пробормотал какой-то ничего не значащий вздор, сел в машину и уехал домой, где его с нетерпением дожидался Шайтан.
По дороге ему пришлось заехать на заправку: тот, кто пользовался его машиной днем, не позаботился о том, чтобы долить в бак бензина. Воспользовавшись остановкой, Валерий тщательно осмотрел салон и багажник, но, естественно, ничего не обнаружил. Да и что там можно обнаружить – оружие, деньги, похищенные из антикварной лавки раритеты? Разумеется, ничего подобного в машине быть не могло.
Подумав об оружии, Валерий немного загрустил: ему показалось обидным, что на прощание Саныч заставил его сдать пистолет, как будто он действительно проштрафился и был с позором отстранен от работы. Впрочем, обижаться на Саныча было глупо: очутившись на его месте, Валерий и сам действовал бы так же. Скверно было то, что за последние полтора года Валерий привык к оружию как к продолжению собственного тела, а теперь в одночасье его лишился, и притом как раз в тот момент, когда в нем наконец могла возникнуть нужда.
Вот об этом он и думал по дороге с заправки домой: кто мог его так подло подставить и почему это он вдруг решил, что у него может возникнуть нужда в огнестрельном оружии? Собственно, насчет оружия все было более или менее ясно: где-то совсем рядом сшивался убийца. Он не напрасно воспользовался машиной Валерия: хотел, очевидно, выставить его главным виновником происшествия или, по крайней мере, соучастником убийства. Теперь, после разговора с Санычем, Бондарев понял, что в этом был определенный резон: если бы Саныч натолкнулся на этот факт сам, без помощи Валерия, у него не осталось бы времени даже на то, чтобы оправдаться, Фантомас просто прикончил бы его, и все было бы шито-крыто. А раз этот номер не прошел, убийца мог спрятать концы в воду сам, без помощи Саныча. А у Валерия дома из оружия только разделочный нож да сломанная хоккейная клюшка… Ну и еще Шайтан, конечно. Соответствующим образом обученная собака – тоже оружие. Вот только Валерию не хотелось натаскивать Шайтана на людей, не хотелось делать из него убийцу. Хватит того, что отец Шайтана был солдатом, прошел две войны и умер от старых ран на руках у хозяина. Хватит, хватит!
Говорят, собака должна работать. Говорят, что пес, который не ходит на охоту, не пасет стадо, не сторожит двор и не выслеживает нарушителей государственной границы, а просто живет, гуляет с хозяином в парке и гоняет голубей, – обыкновенный дармоед.
"Вот и устроил командира на работу, – подумал он, загоняя машину на стоянку перед домом. – Тут сам, того и гляди, вылетишь, да так, что в ушах засвистит.
Э, да что там – вылетишь! В живых бы остаться, и то ладно…"
Он снова представил себе, как это было. Вот к магазину подъезжает машина (его машина, вот эта самая, черт бы ее побрал!), из машины выходит кто-то с сумкой через плечо, стучит в дверь, и Дракон, узнав своего, отпирает замок.
Дверь открывается, пропуская посетителя внутрь, Дракон отступает на шаг, давая ему дорогу, и тут же звучит очередь. Дракон падает, убийца стреляет ему в лоб и спокойно направляется к кабинету. Автомат у него с глушителем, и антиквар за своей обитой дерматином дверью ничего не слышит: склонившись над открытым сейфом, он перебирает свои сокровища…
"Сука, – подумал Валерий, запирая машину и пробуя дверцу – хорошо ли закрылась. – Ах ты тварь!
Пусть Саныч думает что хочет, говорит что угодно и поступает со мной по собственному усмотрению, но, если я доберусь до тебя первым, ему, Санычу, ничего не останется. Даже хоронить будет нечего – раздеру на молекулы и по ветру развею…"
Шайтан встретил его так, словно они не виделись три пятилетки. Оставленный ему корм он, разумеется, сожрал без остатка и по старой щенячьей памяти, от нечего делать закусил ботинком – к счастью, старым, давно просившимся на помойку. Валерий потыкал его в изгрызенный ботинок носом, но без особого энтузиазма: во-первых, пес был молодой и, естественно, должен был найти себе какое-то занятие, а во-вторых, видеть его все равно было приятно.
Он накормил пса, наполнил водой его миску и вывел Шайтана на прогулку. На улице и в парке Валерий все время ловил себя на том, что настороженно оглядывается по сторонам, однако ничего особенного с ним не произошло, за исключением того, что на собачьей площадке Шайтан снова сцепился с давешним доберманом – все никак у них, болезных, не получалось окончательно выяснить, кто круче. К счастью, хозяин добермана оказался мужиком солидным, понимающим и неплохо воспитанным. Валерию удалось с его помощью предотвратить собачье кровопролитие. Потом они закурили и немного побеседовали, обсудив темы, которые интересуют только собачников.
Владелец добермана пожаловался, что его питомец не всегда способен дотерпеть до прогулки, и Валерий успокоил его, сказав, что у гладкошерстных это нормальное явление, которое может продолжаться до двухлетнего возраста. Утешение было, конечно же, слабое, но хозяин добермана все же успокоился: как ни крути, а узнать, что ты страдаешь не один, а в весьма большой компании, бывает чертовски приятно.
Поздно вечером Валерий сидел перед телевизором и рассеянно глядел на мельтешение цветных пятен за выпуклым стеклом экрана. Он прокручивал в памяти события минувшего дня. Шайтан лежал на ковре рядом с креслом, положив морду на вытянутые лапы и вполглаза наблюдая за развитием событий в очередном телевизионном боевике. Уши его пребывали в постоянном движении, особенно когда на экране начиналась беготня со стрельбой; время от времени он негромко поскуливал, комментируя происходящее. Свет в комнате не горел: для того чтобы разглядеть стоявшую на журнальном столике бутылку водки, Валерию хватало голубоватого мерцания телевизора. Бутылка была откупорена, но Бондарев пока не притронулся к ее содержимому.
На протяжении многих лет основу существования Бондарева составляли приказы и рефлексы. Приказ задавал направление движения, определял стратегию, а рефлексы бывалого солдата составляли основу его тактики – куда поставить ногу, за какой бугорок нырнуть, в какую сторону отклонить голову, чтобы автоматная пуля просвистела над плечом, а не влепилась тебе в переносицу.
«Хреново, – думал Валерий, зажигая новую сигарету от окурка предыдущей, – хреново целиком состоять из рефлексов и привычки к слепому повиновению. Саныч сказал: расслабься, выкинь все из головы и выпей водки, – и вот она, водочка, стоит на столе, греется, дожидаясь, когда мне надоест насиловать свои мозги. Так и тянет махнуть на все рукой и целиком довериться Фантомасу: он начальство, ему виднее. А наше дело солдатское: день прошел, и хрен с ним, жив пока – и ладно… Жратвы навалом, водка под рукой, наливай и пей, а об остальном отцы-командиры позаботятся!»
Пить водку ему окончательно расхотелось. Адреналин вместе с кровью бестолково бродил по всему телу, бросаясь то в руки, то в ноги, побуждая куда-то бежать и что-то делать – не то бить морды, добиваясь правды, не то рвать когти, пока не поздно. Валерия так и подмывало снять трубку и позвонить Филатову, но он сдерживался. Это выглядело бы чертовски глупо: столько лет не виделись, встретились совершенно случайно, и сразу такое… И потом, вряд ли стоило пороть горячку: они ведь все равно договорились, что Филатов придет завтра утром. По поводу, блин, трудоустройства… До утра-то, наверное, можно потерпеть!
Он продолжал упрямо сидеть перед бессмысленно бормочущим телевизором, и постепенно дело пошло на лад, как будто где-то глубоко в мозгу вода начала размывать некую плотину, воздвигавшуюся десятилетиями.
Очевидные факты, лежавшие беспорядочной грудой, стали мало-помалу связываться в логические цепочки. Валерий старательно пробовал эти цепочки на прочность, и, когда они рвались, аккуратно откладывал обрывки в сторону – авось потом пригодятся. Перебирая цепочки звено за звеном, он вытаскивал на поверхность выводы – чудовищные, но неоспоримые. Он атаковал эти выводы со всех сторон, ища слабину, не находил ее и мрачно кивал в такт собственным мыслям: да, да. Да. Кажущаяся очевидность сделанных выводов не обманывала его, он понимал, что все это еще нуждается в доказательствах, найти которые, скорее всего, не удастся, но он был солдатом и знал другое: там, на войне, им было не до сбора доказательств. Кто успел, тот и съел, а кто не успел, тот опоздал – так было там, на войне, и, похоже, здесь, на гражданке, в огромной мирной Москве, это правило снова начало вступать в силу.
И в тот самый момент, когда Валерий пришел к этому неутешительному выводу, за окном раздался шум подъехавшего автомобиля и по стене пробежал косой четырехугольник электрического света. Бондарев бесшумно вскочил и оказался у окна как раз вовремя, чтобы увидеть остановившуюся у подъезда машину. Из машины вышли пятеро – полный комплект. Валерий знал каждого из них, и вместе с острой обидой в душе родилась надежда: а может, они просто решили заехать в гости, выпить водки, помянуть Дракона? Он бросил взгляд на будильник. Светящийся дисплей показывал четверть второго – ночи, естественно. Поздновато для дружеских посиделок…
Бондарев не стал смотреть, куда пойдут гости, было ясно и так. Он вернулся к столу, по дороге споткнувшись о путавшегося под ногами Шайтана, тихонько прикрикнул на пса, схватил ручку, отодрал от лежавшей рядом с бутылкой программы телепередач кривой бумажный лоскут и быстро написал на полях несколько коротких слов – ровно шесть, если быть точным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Знать бы, кого к ответу притягивать, – сказал Валерий, – я бы и сам справился.
– Ты в это дело не лезь, я сам все узнаю! И тогда этим говнюкам небо с овчинку покажется!
– Это как же? Я имею в виду, как вы будете их искать?
– Ты дурачка-то из себя не строй. Постороннему на нашу территорию не попасть. И вообще, сам посуди: тебя не было четверть часа, а сколько они за это время успели! Дверь магазина не взломана, замок не поврежден – значит, им кто-то открыл. Антиквара завалили в кабинете, да и не стал бы он сам дверь отпирать, когда возле нее охранник стоял. А Дракон бы черта с два открыл постороннему. Выходит, приехали знакомые, и не просто знакомые, а свои…
– Я так и подумал сначала, – признался Валерий. – Думал, за мной приехали. Ну, там, дома что-то случилось, или вы решили меня на другой объект перекинуть, вот ребята тачку и подогнали, чтобы я зря туда-сюда не мотался…
– Да, боец, – пропустив мимо ушей его последнюю реплику, задумчиво сказал Саныч. – Выходит, в семье не без урода. Выходит, в нашем дружном коллективе завелась какая-то сука, которая за деньги согласилась товарища грохнуть… Ну, тут уж ничего не попишешь.
Одно могу обещать: эта гнилушка не успеет даже свои тридцать сребреников потратить. Своими руками удавлю гада… И учти, Бондарь: никому ни слова. Кстати, с этого момента ты тоже под подозрением, и если выяснится, что… В общем, не обессудь.
– Вот спасибо, – не сдержавшись, буркнул Валерий.
– Не обессудь, – повторил Саныч, не глядя на него. – Мы теперь на военном положении, и так будет, пока я не вычислю и не раздавлю эту гниду.
– Раз так, выходит, я – подозреваемый номер один, – сказал Валерий. – Вы только не ошибитесь, Сан Саныч. Обидно будет подохнуть просто так.
– Я не ошибусь, – мрачно пообещал Саныч. – Я буду очень тщательно все проверять и обещаю тебе, Бондарь, что не ошибусь.
…Дежурный на воротах вышел из своей застекленной будки, пожал Валерию руку и посетовал на то, что так нехорошо получилось с Драконом. Валерия так и подмывало задать ему простенький вопрос, но он сдержался:
Саныч стоял буквально в двух шагах и сверлил его щеку непроницаемым взглядом. Под этим взглядом Валерию вдруг сделалось не по себе – пожалуй, впервые с того момента, как Саныч вытащил его из ментовки. Валерий затруднился бы припомнить, когда в последний раз его с такой силой одолевали необъяснимые сомнения и страхи. Он кивнул дежурному, пробормотал какой-то ничего не значащий вздор, сел в машину и уехал домой, где его с нетерпением дожидался Шайтан.
По дороге ему пришлось заехать на заправку: тот, кто пользовался его машиной днем, не позаботился о том, чтобы долить в бак бензина. Воспользовавшись остановкой, Валерий тщательно осмотрел салон и багажник, но, естественно, ничего не обнаружил. Да и что там можно обнаружить – оружие, деньги, похищенные из антикварной лавки раритеты? Разумеется, ничего подобного в машине быть не могло.
Подумав об оружии, Валерий немного загрустил: ему показалось обидным, что на прощание Саныч заставил его сдать пистолет, как будто он действительно проштрафился и был с позором отстранен от работы. Впрочем, обижаться на Саныча было глупо: очутившись на его месте, Валерий и сам действовал бы так же. Скверно было то, что за последние полтора года Валерий привык к оружию как к продолжению собственного тела, а теперь в одночасье его лишился, и притом как раз в тот момент, когда в нем наконец могла возникнуть нужда.
Вот об этом он и думал по дороге с заправки домой: кто мог его так подло подставить и почему это он вдруг решил, что у него может возникнуть нужда в огнестрельном оружии? Собственно, насчет оружия все было более или менее ясно: где-то совсем рядом сшивался убийца. Он не напрасно воспользовался машиной Валерия: хотел, очевидно, выставить его главным виновником происшествия или, по крайней мере, соучастником убийства. Теперь, после разговора с Санычем, Бондарев понял, что в этом был определенный резон: если бы Саныч натолкнулся на этот факт сам, без помощи Валерия, у него не осталось бы времени даже на то, чтобы оправдаться, Фантомас просто прикончил бы его, и все было бы шито-крыто. А раз этот номер не прошел, убийца мог спрятать концы в воду сам, без помощи Саныча. А у Валерия дома из оружия только разделочный нож да сломанная хоккейная клюшка… Ну и еще Шайтан, конечно. Соответствующим образом обученная собака – тоже оружие. Вот только Валерию не хотелось натаскивать Шайтана на людей, не хотелось делать из него убийцу. Хватит того, что отец Шайтана был солдатом, прошел две войны и умер от старых ран на руках у хозяина. Хватит, хватит!
Говорят, собака должна работать. Говорят, что пес, который не ходит на охоту, не пасет стадо, не сторожит двор и не выслеживает нарушителей государственной границы, а просто живет, гуляет с хозяином в парке и гоняет голубей, – обыкновенный дармоед.
"Вот и устроил командира на работу, – подумал он, загоняя машину на стоянку перед домом. – Тут сам, того и гляди, вылетишь, да так, что в ушах засвистит.
Э, да что там – вылетишь! В живых бы остаться, и то ладно…"
Он снова представил себе, как это было. Вот к магазину подъезжает машина (его машина, вот эта самая, черт бы ее побрал!), из машины выходит кто-то с сумкой через плечо, стучит в дверь, и Дракон, узнав своего, отпирает замок.
Дверь открывается, пропуская посетителя внутрь, Дракон отступает на шаг, давая ему дорогу, и тут же звучит очередь. Дракон падает, убийца стреляет ему в лоб и спокойно направляется к кабинету. Автомат у него с глушителем, и антиквар за своей обитой дерматином дверью ничего не слышит: склонившись над открытым сейфом, он перебирает свои сокровища…
"Сука, – подумал Валерий, запирая машину и пробуя дверцу – хорошо ли закрылась. – Ах ты тварь!
Пусть Саныч думает что хочет, говорит что угодно и поступает со мной по собственному усмотрению, но, если я доберусь до тебя первым, ему, Санычу, ничего не останется. Даже хоронить будет нечего – раздеру на молекулы и по ветру развею…"
Шайтан встретил его так, словно они не виделись три пятилетки. Оставленный ему корм он, разумеется, сожрал без остатка и по старой щенячьей памяти, от нечего делать закусил ботинком – к счастью, старым, давно просившимся на помойку. Валерий потыкал его в изгрызенный ботинок носом, но без особого энтузиазма: во-первых, пес был молодой и, естественно, должен был найти себе какое-то занятие, а во-вторых, видеть его все равно было приятно.
Он накормил пса, наполнил водой его миску и вывел Шайтана на прогулку. На улице и в парке Валерий все время ловил себя на том, что настороженно оглядывается по сторонам, однако ничего особенного с ним не произошло, за исключением того, что на собачьей площадке Шайтан снова сцепился с давешним доберманом – все никак у них, болезных, не получалось окончательно выяснить, кто круче. К счастью, хозяин добермана оказался мужиком солидным, понимающим и неплохо воспитанным. Валерию удалось с его помощью предотвратить собачье кровопролитие. Потом они закурили и немного побеседовали, обсудив темы, которые интересуют только собачников.
Владелец добермана пожаловался, что его питомец не всегда способен дотерпеть до прогулки, и Валерий успокоил его, сказав, что у гладкошерстных это нормальное явление, которое может продолжаться до двухлетнего возраста. Утешение было, конечно же, слабое, но хозяин добермана все же успокоился: как ни крути, а узнать, что ты страдаешь не один, а в весьма большой компании, бывает чертовски приятно.
Поздно вечером Валерий сидел перед телевизором и рассеянно глядел на мельтешение цветных пятен за выпуклым стеклом экрана. Он прокручивал в памяти события минувшего дня. Шайтан лежал на ковре рядом с креслом, положив морду на вытянутые лапы и вполглаза наблюдая за развитием событий в очередном телевизионном боевике. Уши его пребывали в постоянном движении, особенно когда на экране начиналась беготня со стрельбой; время от времени он негромко поскуливал, комментируя происходящее. Свет в комнате не горел: для того чтобы разглядеть стоявшую на журнальном столике бутылку водки, Валерию хватало голубоватого мерцания телевизора. Бутылка была откупорена, но Бондарев пока не притронулся к ее содержимому.
На протяжении многих лет основу существования Бондарева составляли приказы и рефлексы. Приказ задавал направление движения, определял стратегию, а рефлексы бывалого солдата составляли основу его тактики – куда поставить ногу, за какой бугорок нырнуть, в какую сторону отклонить голову, чтобы автоматная пуля просвистела над плечом, а не влепилась тебе в переносицу.
«Хреново, – думал Валерий, зажигая новую сигарету от окурка предыдущей, – хреново целиком состоять из рефлексов и привычки к слепому повиновению. Саныч сказал: расслабься, выкинь все из головы и выпей водки, – и вот она, водочка, стоит на столе, греется, дожидаясь, когда мне надоест насиловать свои мозги. Так и тянет махнуть на все рукой и целиком довериться Фантомасу: он начальство, ему виднее. А наше дело солдатское: день прошел, и хрен с ним, жив пока – и ладно… Жратвы навалом, водка под рукой, наливай и пей, а об остальном отцы-командиры позаботятся!»
Пить водку ему окончательно расхотелось. Адреналин вместе с кровью бестолково бродил по всему телу, бросаясь то в руки, то в ноги, побуждая куда-то бежать и что-то делать – не то бить морды, добиваясь правды, не то рвать когти, пока не поздно. Валерия так и подмывало снять трубку и позвонить Филатову, но он сдерживался. Это выглядело бы чертовски глупо: столько лет не виделись, встретились совершенно случайно, и сразу такое… И потом, вряд ли стоило пороть горячку: они ведь все равно договорились, что Филатов придет завтра утром. По поводу, блин, трудоустройства… До утра-то, наверное, можно потерпеть!
Он продолжал упрямо сидеть перед бессмысленно бормочущим телевизором, и постепенно дело пошло на лад, как будто где-то глубоко в мозгу вода начала размывать некую плотину, воздвигавшуюся десятилетиями.
Очевидные факты, лежавшие беспорядочной грудой, стали мало-помалу связываться в логические цепочки. Валерий старательно пробовал эти цепочки на прочность, и, когда они рвались, аккуратно откладывал обрывки в сторону – авось потом пригодятся. Перебирая цепочки звено за звеном, он вытаскивал на поверхность выводы – чудовищные, но неоспоримые. Он атаковал эти выводы со всех сторон, ища слабину, не находил ее и мрачно кивал в такт собственным мыслям: да, да. Да. Кажущаяся очевидность сделанных выводов не обманывала его, он понимал, что все это еще нуждается в доказательствах, найти которые, скорее всего, не удастся, но он был солдатом и знал другое: там, на войне, им было не до сбора доказательств. Кто успел, тот и съел, а кто не успел, тот опоздал – так было там, на войне, и, похоже, здесь, на гражданке, в огромной мирной Москве, это правило снова начало вступать в силу.
И в тот самый момент, когда Валерий пришел к этому неутешительному выводу, за окном раздался шум подъехавшего автомобиля и по стене пробежал косой четырехугольник электрического света. Бондарев бесшумно вскочил и оказался у окна как раз вовремя, чтобы увидеть остановившуюся у подъезда машину. Из машины вышли пятеро – полный комплект. Валерий знал каждого из них, и вместе с острой обидой в душе родилась надежда: а может, они просто решили заехать в гости, выпить водки, помянуть Дракона? Он бросил взгляд на будильник. Светящийся дисплей показывал четверть второго – ночи, естественно. Поздновато для дружеских посиделок…
Бондарев не стал смотреть, куда пойдут гости, было ясно и так. Он вернулся к столу, по дороге споткнувшись о путавшегося под ногами Шайтана, тихонько прикрикнул на пса, схватил ручку, отодрал от лежавшей рядом с бутылкой программы телепередач кривой бумажный лоскут и быстро написал на полях несколько коротких слов – ровно шесть, если быть точным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56