Ответ Крэйга прозвучал странно:
– Не говорите со мной так, не надо. Мы еще не закончили.
Он повернулся и быстро вошел в дом.
Они пришли за ней ночью. Грубо разбудили. Яркий свет в глаза, одежду швырнули на пол, ее резко подняли.
– Вы Анн-Мари Треванс? – Голос звучал требовательно, говорили по-французски.
– Какого черта, кто вы такие? – Она старательно изображала возмущение, попыталась встать и тут же получила пощечину.
– Вы Анн-Мари Треванс? Отвечайте.
И тут она наконец поняла, что оба человека, прятавшиеся в тени за пределами освещенного круга, были в немецкой форме. Ночной кошмар вдруг стал явью, и Женевьева затрепетала.
– Да, я Анн-Мари Треванс, – ответила она по-французски. – Что вам нужно?
– Так-то лучше. Одевайтесь и следуйте за нами.
– Вы Анн-Мари Треванс?
Они задавали ей этот вопрос в двадцатый раз. Она сидела за столом в библиотеке, ослепленная резким светом лампы, который они направили ей прямо в лицо.
– Да, – устало ответила она. – Сколько раз я могу это повторять?
– И вы живете в замке Вуанкур с вашей теткой?
– Да.
– Ваша горничная, Мариза. Расскажите о ее семье. Женевьева глубоко вздохнула:
– Ее мать вдова, у нее маленькая ферма примерно в десяти милях от замка. Она работает там вместе с одним из своих сыновей, Жаном, он слегка придурковатый. У Маризы есть еще один брат, Пьер, капрал танкового соединения французской армии. Он работает в трудовом лагере в Алдерни, на островах Ла-Манша.
– А генерал Земке? Расскажите о нем.
– Я уже говорила вам о нем все, что знаю, по крайней мере, четыре раза.
– Расскажите еще раз, – настаивал голос.
Внезапно все кончилось. Кто-то прошел через комнату, подошел к двери и включил верхний свет. Их было действительно двое, оба в немецкой форме. Крэйг Осборн стоял у камина, прикуривая сигарету.
– Неплохо. Совсем неплохо.
– Очень смешно, – ответила Женевьева.
– Теперь можете идти спать.
Она пошла к двери, а Крэйг вдруг позвал ее:
– Женевьева?
Она обернулась:
– Да?
В комнате воцарилась мертвая тишина, они молча смотрели друг на друга. Надо же, попалась на старую как мир хитрость.
– Постарайтесь не повторять эту ошибку там, ладно? – спокойно сказал Крэйг.
Глава 8
Утром события минувшей ночи показались ей дурным сном, тем, чего на самом деле не было. И самым пугающим было то, что все перемешалось в ее голове. Настойчивое стремление убедить себя, что она и есть Анн-Мари, привело к тому, что она теперь почти верила в это, особенно в моменты наивысшего напряжения.
Она сидела у окна и курила «Житан», кашляя уже меньше. Вдруг первые лучи солнца озарили оранжево-желтым сиянием бледные деревья и засверкали на глади озера в лощине.
Дальше она действовала совершенно импульсивно. Увидев махровый халат на двери ванной, Женевьева надела его и вышла. Когда она спустилась по главной лестнице в холл, было тихо и пустынно, хотя в задней части дома голос Джулии выводил мелодию песенки, приглушенную и неясную.
Она решила выйти через другую дверь и очутилась в какой-то комнате со сводчатыми окнами. Женевьева пересекла террасу и ступила на траву. Холодная утренняя роса вызвала дрожь во всем теле, и она пустилась бегом по склону вниз, белый халат развевался у нее за спиной.
Маленькое озеро в лощине сверкало серебром и золотом в лучах раннего солнца, остатки утреннего тумана клубились над поверхностью. Она скинула халат, стянула через голову ночную рубашку, пробралась сквозь камыши и бросилась в темную глубину.
Вода была такой холодной, что Женевьева даже не почувствовала, как онемело все тело; она просто плыла в каком-то узком пространстве, глядя, как камыши клонятся под ветром, как призрачны деревья за ними. Вода была похожа на черное стекло, и она вдруг отчетливо вспомнила сон, приснившийся ей прошлой ночью: такая же темная вода, ей навстречу плывет Анн-Мари, ее руки медленно тянутся к Женевьеве, как будто хотят утащить ее вниз, к себе.
Скорее внутренний протест, чем паника, заставил Женевьеву повернуть назад. Она выбралась на берег, натянула халат и принялась сушить волосы, вытирая их ночной рубашкой, потом пошла мимо деревьев к дому.
На террасе тихо сидел Крэйг, куря свою привычную сигарету. Она заметила его, только оказавшись на середине склона, поросшего травой.
– Как искупались?
– Вы наблюдали за мной?
– Да, я видел, как вы вышли, и пошел следом.
– Как хороший офицер разведки? Вы что, думали, что я утоплюсь? Это было бы так неудачно для вас!
– Весьма неудачно!
Открыв дверь своей спальни, Женевьева увидела Джулию, расставлявшую все для завтрака на маленьком столике у окна. На ней был зеленый бархатный халат, очень шедший ей.
– Я вижу, ты чем-то расстроена, cherie. В чем дело?
– Этот чертов мужик, – бросила Женевьева.
– Крэйг?
– Да. Я ходила купаться на озеро. Он пошел следом и рассматривал меня.
– Пейте кофе и попробуйте яичницу. Это мое коронное блюдо, – сказала Джулия, пытаясь ее успокоить.
Женевьева послушно принялась за еду.
– Такое впечатление, будто мы с ним все время гладим друг друга против шерсти, – сказала она, уплетая яичницу.
Джулия сидела напротив, прихлебывая кофе.
– Правда? Я думала, все как раз наоборот.
Дверь открылась, и Крэйг Осборн снова заглянул без стука.
– Вот вы где…
– Господи, чем дальше, тем хуже, – сказала Женевьева. – Нигде нельзя остаться одной.
Он пропустил ее замечание мимо ушей.
– Мунро хочет видеть вас как можно скорее. Сегодня утром прилетит Грант, чтобы доставить его в Лондон. Я буду в библиотеке. – Он вышел, закрыв за собой дверь.
– Хотела бы я знать, чего хочет этот Мунро, – сказала Джулия.
– Может, пожелать мне удачи? Кто знает, – пожала плечами Женевьева. – Он может подождать. Я намереваюсь выпить еще чашку кофе. – И она потянулась к кофейнику.
Куда исчезли люди, которые устроили ей допрос прошлой ночью? Женевьева не имела об этом ни малейшего представления. Дом утопал в тишине, нигде никого не было видно, когда она спускалась по лестнице. Крэйг стоял около библиотеки, читая газету. Он рассеянно взглянул на нее:
– Вам стоит пойти прямо к нему. Последняя дверь. Она прошла через библиотеку, остановилась у обитой кожей дверью и постучала. Никто не ответил. Она постояла в нерешительности, потом открыла дверь и вошла. В комнате не было окон, она была обставлена, как маленький офис; в дальнем углу была еще одна дверь. Плащ Мунро висел на спинке стула, на столе стоял дипломат, прижимавший один конец крупномасштабной карты. Она сразу же поняла, что на ней была изображена часть французского побережья. Наверху было написано: «Предварительные цели. День «Д». Она остановилась, глядя на карту. В это время вошел Мунро.
– Ну вот и вы наконец. – Он хмыкнул, быстро пересек комнату и свернул карту. У Женевьевы было такое ощущение, что он хотел что-то сказать, но передумал. Вместо этого он положил карту в дипломат и закрыл его. – Просто чудесно, как вы теперь выглядите.
– Неужели это так впечатляет?
– Они устроили вам тяжелые испытания? – Он улыбнулся. – Нет, не отвечайте. Я знаю, как действует Крэйг. – Он остановился у стола, заложив руки за спину, и внезапно стал серьезным: – Я знаю, что все это не просто для вас, совсем непросто, но нельзя недооценивать важность происходящего. Когда наступит великий день, когда мы высадимся в Европе, битва будет выиграна на суше. Как только мы зацепимся, окончательная победа будет лишь вопросом времени. Мы знаем это, и немцы тоже. – Мунро как будто произносил речь перед группой молодых офицеров. – Вот почему они назначили Роммеля ответственным за защиту Атлантического вала. Теперь вы понимаете, почему любая информация, которую вы сможете раздобыть о совещании в следующее воскресенье, становится жизненно важной.
– Конечно, – ответила она. – Я могу выиграть для вас войну одним махом.
Он с трудом улыбнулся:
– Это как раз то, что мне нравится в вас, Женевьева. Ваше чувство юмора. – Он взял свой плащ со стола. – Что ж, мне пора идти.
– Наверное, нам всем пора, – заметила Женевьева. – Скажите мне, бригадир, вам нравится ваша работа? Получаете вы удовлетворение от нее?
Он взял свой кейс, а когда поднял на нее глаза, они были тусклыми.
– Желаю удачи, мисс Треванс, – произнес он официальным тоном. – Я жду от вас вестей. – И вышел.
Когда вернулся Крэйг, Женевьева стояла у камина в библиотеке.
– Он ушел? – спросила она.
– Да. Он был не слишком доволен. Что вы с ним сделали?
– Подняла угол его персонального камня, – ухмыльнулась она. Осборн стоял, держа руки в карманах, и печально смотрел на нее. – А я и не собиралась радовать его.
Крэйг подошел к столу.
– У меня кое-что есть для вас.
Он протянул ей портсигар из серебра с ониксом, очень красивый. Женевьева открыла его и обнаружила, что он плотно набит «Житан».
– Прощальный подарок?
– Весьма необычный подарок. – Крэйг взял у нее портсигар. – Видите гравировку вот здесь, на нижней крышке? – Он надавил ногтем большого пальца, и серебряная пластинка отошла вниз, открыв взору крошечные линзы и механизм фотоаппарата. – Гений, который собрал все это для нас, настаивает на том, что получатся хорошие резкие снимки даже при слабом освещении. Так что, если вы увидите любые карты или документы, будете знать что делать. Двадцать снимков, потом надо снова зарядить, и он готов к работе. Вам нужно будет только навести его и нажать вот здесь.
– И стоять поближе?
Она вдруг почувствовала, что причинила ему боль, но это не доставило ей удовольствия. Она готова была проглотить язык, но было уже поздно.
Крэйг вернул ей портсигар и подошел к столу с озабоченным лицом.
– Я советую вам остаток дня посвятить изучению документов, фотографий, описанию событий, пока вы не будете знать их в совершенстве.
– А завтра?
– Мы вместе пройдемся по ним, чтобы довести до автоматизма. Завтра вечером после одиннадцати мы вылетаем.
– Мы?
– Да, я буду с вами до вашей высадки.
– Понятно.
– Если все пойдет по плану, то вас и Рене встретят маки. Они довезут вас до Сен-Мориса по шоссе. Вы подождете там в доме начальника станции, пока пройдет ночной поезд из Парижа. Тогда Рене пойдет за машиной, как будто вы только что сошли с поезда, и повезет вас домой, в замок.
– Где я буду предоставлена самой себе?
– С вами останется Рене. Любую информацию, которая у вас появится, передавайте непосредственно ему. У него есть рация. Он сможет связаться с нами через прибрежную промежуточную станцию.
– С вами? – спросила она. – Но я никого здесь не видела, кроме этих ваших друзей прошлой ночью.
– Они просто избегают встреч, вот и все. У нас здесь очень мощная радиостанция, есть даже своя пошивочная мастерская. Ею ведает Джулия. Она может сделать любую форму, одежду или документы, почти все. – Они постояли какое-то время молча. Наконец он спросил странным тоном: – Могу я что-нибудь сделать для вас?
– Анн-Мари. Я беспокоюсь о ней. Если что-нибудь случится со мной…
– Я позабочусь обо всем. Даю вам слово. – Он приподнял ее подбородок. – С вами ничего не случится. Вам повезет. Уверяю вас.
Она вдруг расклеилась, на глазах выступили слезы.
– Откуда, черт побери, вы можете это знать?
– Я из Йелля, – ответил он просто.
Она работала с документами все утро. Джулия сказала ей, чтобы она пришла в паб на ленч, поэтому после полудня Женевьева взяла чью-то дубленую безрукавку из шкафа в холле и направилась в поселок.
Она остановилась на причале посмотреть на «Лили Марлен», палубу которой драили двое матросов. Хейр показался в окне рубки:
– Поднимайтесь на борт, прошу вас.
– Спасибо, зайду.
Она осторожно прошла по трапу, и один из мужчин подал ей руку.
– Поднимайтесь сюда, – позвал Хейр. Женевьева прошла за ним в рубку.
– Здесь очень здорово, – сказала она.
– Вам нравятся катера?
– Да, очень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36