Враг не обязан был оставаться на том же уровне. Окаба сделал легкий вираж влево. Баркер тоже. Окаба сделал «бочку» вправо и выровнялся. Он, как видно, пытался зайти Баркеру в хвост. Канадец посмотрел вниз. Гинеме набирал высоту, удаляясь от них. Он был не так тяжело ранен, чтобы выйти из боя. А немец направлялся к Гинеме, бывшему почти на одном уровне с ним. Сейчас он оказался под Баркером, и канадец находился в самой выгодной для атаки позиции – но, к несчастью, Окаба угрожал Баркеру так же, как Баркер Фоссу.
Баркер развернул самолет, продолжая набирать высоту. Секунд через тридцать Окаба ринется вниз и зайдет ему в тыл.
К черту Окабу. Все равно надо атаковать Фосса.
Самолет Баркера пошел вниз по длинной дуге.
Крылья дрожали от быстрого спуска. Баркер взглянул на спидометр. Двести шестьдесят миль в час. Еще на десять миль быстрее – и крылья не выдержат.
Баркер оглянулся. Окаба следовал за ним, но не так уж близко. У его крыльев, наверное, тот же предел выносливости. Баркер немного выровнялся, снизив скорость падения. Это позволит Окабе сократить промежуток. Но Баркеру хотелось выйти на Фосса со скоростью, которая позволила бы дать длинную очередь.
Фосс, видя, что Баркер пикирует и что он, Фосс, – единственная мишень, развернул машину навстречу несущейся на него судьбе. На несколько секунд они поравнялись, и пулеметы Фосса изрыгнули огонь. Шансы его на расстоянии четырехсот ярдов были невелики, но что еще он мог предпринять?
Если он каким-то чудом и попал в самолет, Баркер явно остался цел. И делал вираж в сторону, слегка меняя курс. Потом устремился назад, оглядываясь через плечо. Окаба приближался, но был еще слишком далеко, чтобы стрелять.
Баркер, слыша, как воет ветер над лобовым стеклом, обошел Фосса сзади. Немец не оглядывался, но должен был видеть Баркера в зеркале заднего обзора.
И увидел, по всей вероятности, потому что сделал полубочку назад, желая уйти. Баркер совершил тот же маневр и заметил, что Гинеме вот-вот выйдет на линию огня Фосса, подставившись ему на пару секунд. Гинеме уже второй раз подворачивался Фоссу – и оба раза случайно.
Баркер до сих пор не знал, ранен его друг или нет. Баркер с Фоссом пронеслись мимо Гинеме; Баркер видел затылок немца и быстро сокращал пятидесятиярдовое расстояние между ними.
Взгляд в зеркало. Окаба тоже был ярдах в пятидесяти за Баркером. И быстро приближался. Так быстро, что у него останется всего несколько секунд на стрельбу, если он не замедлит ход. Так он, конечно, и поступит – разве что очень уж уверен в своей меткости.
Баркер нажал гашетку. Пули прошили фюзеляж во всю длину, раздробили голову пилота, лопнувшую, как шар, полный крови, и застучали по мотору.
Глазам собравшихся на берегу предстало странное зрелище. Три самолета летели друг за другом, а потом их стало четыре. Гинеме зашел в хвост Окабе. Он не был сверху, что было бы предпочтительней, и не имел той скорости, которую Окаба набрал в пике. Когда череп Фосса разлетелся на части, когда Баркеру прошило позвоночник и снесло макушку, Гинеме дал три очереди. Одна вошла снизу Окабе в поясницу, рикошетировала от позвоночника и порвала солнечное сплетение.
После этого зрение Гинеме померкло, и он повалился вперед, невольно отжав рычаг, а кровь лилась из его руки и бока. Две пули Фосса попали-таки в цель.
Самолет, расписанный в шахматную клетку, летел вниз – он миновал вершину скалы, сокрушил несколько ярусов бамбуковых мостов и врезался в хижину. Оттуда взвился огненный столб, пламя горящего спирта охватило соседние хижины, и ветер нес его дальше.
Так вспыхнул пожар, которому предстояло выжечь всю округу.
Самолет с собачьей головой ударился о скалу, загорелся и рухнул вниз, ломая мосты и хижины, расшвыривая куски горячего металла и брызги горючего на много ярдов вокруг.
Самолет с красным кругом рухнул, крутясь, на пляж, прямо на головы не успевших разбежаться людей, пропахал путь через толпу и врезался в танцевальную площадку. Теперь там затанцевал огонь, мигом превратив все сооружение в оранжево-алый костер.
«Старый Чарли», проделав длинное пике, перевернулся и упал на кромку берега, пробил траншею в поросшей травой земле, сокрушил пятерых человек и уткнулся в ствол «железного» дерева.
Геринг, бледный и дрожащий, подумал: этот бой не доказал ничего, кроме того, что мужество и мастерство никого не спасают, что Фортуна разыгрывает свои карты; что эта война равно губительна для солдат и мирных жителей, для воюющих и нейтралов.
Часть десятая. Армагеддон: «Внаем не сдается» против «Рекса»
Глава 30
Король Иоанн не стал тянуть.
Еще до того как четверка летчиков образовала свое смертельное звено, он сказал в микрофон на контрольной панели рубки:
– Тайши!
– Да, капитан.
– Вперед! И да поможет тебе Бог.
За пятнадцать минут до этого открыли огромный люк на корме и спустили на воду большой двухместный самолет со складными крыльями. Он плавал на понтонах, а крылья в это время раскладывали и закрепляли.
Потом Сакануэ Тайши, сев на переднее пилотское место, запустил оба двигателя. Он прогревал их, следя за воздушным боем из своей открытой кабины. Место стрелка в хвосте занял Габриэл Герлихи.
Оба они были ветераны: японец – второй мировой, австралиец, ирландец родом – корейской войны. Тайши летал на торпедных бомбардировщиках имперского флота и встретил свой конец в битве за пролив Лейте.
O'Герлихи был пулеметчиком в пехоте и в авиации не служил, однако его назначили бортстрелком за исключительно меткую стрельбу. Говорили, что он играет на пулемете, как Харпо Маркс – на арфе.
И вот капитан, как и ожидал Тайши, отдал приказ вступить в бой. Тайши через шлемофон велел О'Герлихи сесть на место, и самолет заскользил с попутным ветром вверх по Реке. Разбег был длинный, поскольку они несли десять ракет, каждая со стофунтовой боеголовкой, под крыльями и торпеду под фюзеляжем. Торпеда была снабжена электромотором и заряжена семьюстами фунтами кордита.
Самолет наконец оторвался от воды. Тайши поднялся на пятьдесят футов и сбросил понтоны. Шасси с двумя большими понтонами упало вниз, и самолет набрал скорость.
О'Герлихи, глядевший назад и вверх, видел, как разбились четыре истребителя, но ничего не сказал Тайши. Пилот был занят – он разворачивал машину на малой высоте к левому берегу. Потом Тайши провел самолет между двумя скалами, над самым верхним мостом. По плану следовало, держась над деревьями, пробраться, где возможно, между холмами и у самых гор повернуть по ветру.
Потом лететь вдоль гряды, по-прежнему над самыми деревьями, потом свернуть направо, пересечь холмы, срезать угол над верхними крышами селения и нанести удар по «Внаем не сдается», выйдя на него с борта.
Тайши знал, что радар Клеменса будет вести их, пока они не покинут Реку, но надеялся впоследствии уйти от него и затем появиться внезапно из-за холмов.
Селектор упорно пытался привлечь внимание Клеменса, но капитан как будто не слышал. Он стоял с горящей сигарой во рту и со слезами на глазах шептал:
– Жорж! Билл!
Рядом стоял Джо Миллер в боевых доспехах, в стальном шлеме с тяжелым проволочным забралом, снабженным колбасообразным отростком для носа, в кольчуге, в перчатках из рыбьей кожи, пластиковый щиток защищал пах, алюминиевые – бедра и голени. В своей великанской деснице Джо держал обоюдоострый стальной топор весом в сотню фунтов.
Глаза титантропа тоже были влажны.
– Хорошие были ребята, – пробасил он.
– Капитан! – послышалось из селектора. – Радар докладывает: с «Рекса» снялся большой самолет!
– Что? – встрепенулся Сэм.
– Двухмоторный, понтонного типа. Взял направление на север, говорит радар.
Сэм уже полностью сосредоточился.
– На север? За каким чертом? Ага! Он делает крюк, чтобы атаковать нас с борта!
Он велел всем идти вниз, сам спустился по трапу в рубку и крикнул Джону Байрону:
– Отдали вы «Гусю» приказ о взлете?
– Да, сэр. В тот же момент, как радар засек их бомбардировщик! Они нарушили соглашение!
– Молодец. – Сэм выглянул в иллюминатор левого борта «Гусь», большой торпедный бомбардировщик, шел по Реке носом у нему и как раз в этот миг оторвался, капая водой с белых понтонов" Минутой позже оба понтона упали в Реку, и течение унесло их.
– По местам стоять! – сказал Клеменс. Байрон нажал на кнопку. Завыли сирены, но собравшиеся на палубе уже и так расходились по своим постам.
– Полный вперед!
Детвейлер, сидящий у руля, двинул оба рычага вперед до отказа. Мощные электромоторы заработали, и движимые ими колеса вспенили воду. Пароход точно прыгнул вперед. – А неплохо придумал старина Иоанн, – сказал Клеменс. – Радируйте «Гусю» – пусть тоже выйдет на «Рекса» с борта.
Байрон передал, как было сказано. Сэм обратился к де Марбо, облаченному в дюралюминиевый шлем наподобие ведерка для угля, кольчужную рубаху и кильт и в кожаные сапоги. На поясе у него висела кобура с пистолетом «Марк-Г» и ножны с абордажной саблей.
– Скажите своим людям, пусть поднимают секретное оружие. Спешно!
Француз нажал кнопку селектора, связывающую с арсеналом.
– Вражеский самолет еще виден на радаре? – спросил Сэм оператора.
– Сейчас нет, – ответил Шиндлер. – Он ушел за холмы, к самым горам.
– Спорю на свое право голоса, что он пойдет над самыми деревьями и вот-вот выскочит на нас. Де Марбо застонал.
– Что такое? – спросил Клеменс, видя его бледное лицо.
– Не знаю. Я, кажется, слышал взрыв. И на том конце никто не отвечает!
Лицо Сэма тоже приобрело серый цвет.
– О Боже! Взрыв. Ступай вниз и выясни, что там стряслось! Байрон, стоявший у другого селектора, сказал:
– Двадцать пятый пост докладывает: на двадцать шестом произошел взрыв.
Француз вошел в лифт и уехал.
– Сэр, вражеский самолет! – сказал оператор радара. – Приближается с левого борта, над самыми крышами, между вон теми скалами.
Сэм подбежал к окну и выглянул. Серебристо-синий нос самолета сверкал на солнце.
– Чисто летучая мышь из преисподней!
Сэм стиснул поручни, заставляя себя успокоиться, и обернулся. Байрон уже отдавал команду, да люди и сами должны были заметить самолет.
– Огонь не открывать, пока самолет не приблизится на пятьсот ярдов, – говорил Байрон. – Тогда дать ракетный залп. Орудия и стрелковое оружие открывают огонь на расстоянии двести пятьдесят ярдов.
– Нечего было ждать, – буркнул Сэм. – Надо было поднять лазер, как только эта птичка снялась. Не успел бы самолет сбросить торпеду, как луч разрезал бы его пополам. Еще один недочет в полной недочетов жизни.
И какого черта стряслось там, внизу?
– Вон он! – сказал Джо Миллер.
Бомбардировщик, оставив за собой мосты у края холмов, мчался над травянистой равниной. Пилот, кто бы он ни был, вел свою тяжелую машину, словно легкий истребитель.
Теперь события развивались быстро. Самолет шел со скоростью не меньше пятидесяти миль в час. От берега до его цели – всего одна миля, но торпеду он сбросит футах в шестистах – даже ближе, если хватит смелости. Чем ближе, тем меньше шансы «Внаем не сдается» увернуться.
– Хорошо бы развернуть пароход носом, чтобы сузить площадь попадания. Но тогда сила заградительного огня снизится до минимума.
Сэм ждал. В тот момент, когда серебристое веретено отделится от носителя, он отдаст Детвейлеру приказ развернуть судно. Тогда самолет будет представлять меньшую угрозу, чем торпеда. Если батареи судна не собьют его раньше, он сам поторопится убраться прочь.
– Пятьсот ярдов, – сказал Байрон, глядя на экран через плечо оператора. И скомандовал в селектор: – Ракеты – залп!
Двадцать серебристых заостренных цилиндров с огненными хвостами взвились в воздух, точно стая кошек, ловящая одинокую мышь.
Но пилот тоже обладал кошачьей реакцией. Из-под крыльев самолета вылетели двадцать ракет, более мелких, чем корабельные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Баркер развернул самолет, продолжая набирать высоту. Секунд через тридцать Окаба ринется вниз и зайдет ему в тыл.
К черту Окабу. Все равно надо атаковать Фосса.
Самолет Баркера пошел вниз по длинной дуге.
Крылья дрожали от быстрого спуска. Баркер взглянул на спидометр. Двести шестьдесят миль в час. Еще на десять миль быстрее – и крылья не выдержат.
Баркер оглянулся. Окаба следовал за ним, но не так уж близко. У его крыльев, наверное, тот же предел выносливости. Баркер немного выровнялся, снизив скорость падения. Это позволит Окабе сократить промежуток. Но Баркеру хотелось выйти на Фосса со скоростью, которая позволила бы дать длинную очередь.
Фосс, видя, что Баркер пикирует и что он, Фосс, – единственная мишень, развернул машину навстречу несущейся на него судьбе. На несколько секунд они поравнялись, и пулеметы Фосса изрыгнули огонь. Шансы его на расстоянии четырехсот ярдов были невелики, но что еще он мог предпринять?
Если он каким-то чудом и попал в самолет, Баркер явно остался цел. И делал вираж в сторону, слегка меняя курс. Потом устремился назад, оглядываясь через плечо. Окаба приближался, но был еще слишком далеко, чтобы стрелять.
Баркер, слыша, как воет ветер над лобовым стеклом, обошел Фосса сзади. Немец не оглядывался, но должен был видеть Баркера в зеркале заднего обзора.
И увидел, по всей вероятности, потому что сделал полубочку назад, желая уйти. Баркер совершил тот же маневр и заметил, что Гинеме вот-вот выйдет на линию огня Фосса, подставившись ему на пару секунд. Гинеме уже второй раз подворачивался Фоссу – и оба раза случайно.
Баркер до сих пор не знал, ранен его друг или нет. Баркер с Фоссом пронеслись мимо Гинеме; Баркер видел затылок немца и быстро сокращал пятидесятиярдовое расстояние между ними.
Взгляд в зеркало. Окаба тоже был ярдах в пятидесяти за Баркером. И быстро приближался. Так быстро, что у него останется всего несколько секунд на стрельбу, если он не замедлит ход. Так он, конечно, и поступит – разве что очень уж уверен в своей меткости.
Баркер нажал гашетку. Пули прошили фюзеляж во всю длину, раздробили голову пилота, лопнувшую, как шар, полный крови, и застучали по мотору.
Глазам собравшихся на берегу предстало странное зрелище. Три самолета летели друг за другом, а потом их стало четыре. Гинеме зашел в хвост Окабе. Он не был сверху, что было бы предпочтительней, и не имел той скорости, которую Окаба набрал в пике. Когда череп Фосса разлетелся на части, когда Баркеру прошило позвоночник и снесло макушку, Гинеме дал три очереди. Одна вошла снизу Окабе в поясницу, рикошетировала от позвоночника и порвала солнечное сплетение.
После этого зрение Гинеме померкло, и он повалился вперед, невольно отжав рычаг, а кровь лилась из его руки и бока. Две пули Фосса попали-таки в цель.
Самолет, расписанный в шахматную клетку, летел вниз – он миновал вершину скалы, сокрушил несколько ярусов бамбуковых мостов и врезался в хижину. Оттуда взвился огненный столб, пламя горящего спирта охватило соседние хижины, и ветер нес его дальше.
Так вспыхнул пожар, которому предстояло выжечь всю округу.
Самолет с собачьей головой ударился о скалу, загорелся и рухнул вниз, ломая мосты и хижины, расшвыривая куски горячего металла и брызги горючего на много ярдов вокруг.
Самолет с красным кругом рухнул, крутясь, на пляж, прямо на головы не успевших разбежаться людей, пропахал путь через толпу и врезался в танцевальную площадку. Теперь там затанцевал огонь, мигом превратив все сооружение в оранжево-алый костер.
«Старый Чарли», проделав длинное пике, перевернулся и упал на кромку берега, пробил траншею в поросшей травой земле, сокрушил пятерых человек и уткнулся в ствол «железного» дерева.
Геринг, бледный и дрожащий, подумал: этот бой не доказал ничего, кроме того, что мужество и мастерство никого не спасают, что Фортуна разыгрывает свои карты; что эта война равно губительна для солдат и мирных жителей, для воюющих и нейтралов.
Часть десятая. Армагеддон: «Внаем не сдается» против «Рекса»
Глава 30
Король Иоанн не стал тянуть.
Еще до того как четверка летчиков образовала свое смертельное звено, он сказал в микрофон на контрольной панели рубки:
– Тайши!
– Да, капитан.
– Вперед! И да поможет тебе Бог.
За пятнадцать минут до этого открыли огромный люк на корме и спустили на воду большой двухместный самолет со складными крыльями. Он плавал на понтонах, а крылья в это время раскладывали и закрепляли.
Потом Сакануэ Тайши, сев на переднее пилотское место, запустил оба двигателя. Он прогревал их, следя за воздушным боем из своей открытой кабины. Место стрелка в хвосте занял Габриэл Герлихи.
Оба они были ветераны: японец – второй мировой, австралиец, ирландец родом – корейской войны. Тайши летал на торпедных бомбардировщиках имперского флота и встретил свой конец в битве за пролив Лейте.
O'Герлихи был пулеметчиком в пехоте и в авиации не служил, однако его назначили бортстрелком за исключительно меткую стрельбу. Говорили, что он играет на пулемете, как Харпо Маркс – на арфе.
И вот капитан, как и ожидал Тайши, отдал приказ вступить в бой. Тайши через шлемофон велел О'Герлихи сесть на место, и самолет заскользил с попутным ветром вверх по Реке. Разбег был длинный, поскольку они несли десять ракет, каждая со стофунтовой боеголовкой, под крыльями и торпеду под фюзеляжем. Торпеда была снабжена электромотором и заряжена семьюстами фунтами кордита.
Самолет наконец оторвался от воды. Тайши поднялся на пятьдесят футов и сбросил понтоны. Шасси с двумя большими понтонами упало вниз, и самолет набрал скорость.
О'Герлихи, глядевший назад и вверх, видел, как разбились четыре истребителя, но ничего не сказал Тайши. Пилот был занят – он разворачивал машину на малой высоте к левому берегу. Потом Тайши провел самолет между двумя скалами, над самым верхним мостом. По плану следовало, держась над деревьями, пробраться, где возможно, между холмами и у самых гор повернуть по ветру.
Потом лететь вдоль гряды, по-прежнему над самыми деревьями, потом свернуть направо, пересечь холмы, срезать угол над верхними крышами селения и нанести удар по «Внаем не сдается», выйдя на него с борта.
Тайши знал, что радар Клеменса будет вести их, пока они не покинут Реку, но надеялся впоследствии уйти от него и затем появиться внезапно из-за холмов.
Селектор упорно пытался привлечь внимание Клеменса, но капитан как будто не слышал. Он стоял с горящей сигарой во рту и со слезами на глазах шептал:
– Жорж! Билл!
Рядом стоял Джо Миллер в боевых доспехах, в стальном шлеме с тяжелым проволочным забралом, снабженным колбасообразным отростком для носа, в кольчуге, в перчатках из рыбьей кожи, пластиковый щиток защищал пах, алюминиевые – бедра и голени. В своей великанской деснице Джо держал обоюдоострый стальной топор весом в сотню фунтов.
Глаза титантропа тоже были влажны.
– Хорошие были ребята, – пробасил он.
– Капитан! – послышалось из селектора. – Радар докладывает: с «Рекса» снялся большой самолет!
– Что? – встрепенулся Сэм.
– Двухмоторный, понтонного типа. Взял направление на север, говорит радар.
Сэм уже полностью сосредоточился.
– На север? За каким чертом? Ага! Он делает крюк, чтобы атаковать нас с борта!
Он велел всем идти вниз, сам спустился по трапу в рубку и крикнул Джону Байрону:
– Отдали вы «Гусю» приказ о взлете?
– Да, сэр. В тот же момент, как радар засек их бомбардировщик! Они нарушили соглашение!
– Молодец. – Сэм выглянул в иллюминатор левого борта «Гусь», большой торпедный бомбардировщик, шел по Реке носом у нему и как раз в этот миг оторвался, капая водой с белых понтонов" Минутой позже оба понтона упали в Реку, и течение унесло их.
– По местам стоять! – сказал Клеменс. Байрон нажал на кнопку. Завыли сирены, но собравшиеся на палубе уже и так расходились по своим постам.
– Полный вперед!
Детвейлер, сидящий у руля, двинул оба рычага вперед до отказа. Мощные электромоторы заработали, и движимые ими колеса вспенили воду. Пароход точно прыгнул вперед. – А неплохо придумал старина Иоанн, – сказал Клеменс. – Радируйте «Гусю» – пусть тоже выйдет на «Рекса» с борта.
Байрон передал, как было сказано. Сэм обратился к де Марбо, облаченному в дюралюминиевый шлем наподобие ведерка для угля, кольчужную рубаху и кильт и в кожаные сапоги. На поясе у него висела кобура с пистолетом «Марк-Г» и ножны с абордажной саблей.
– Скажите своим людям, пусть поднимают секретное оружие. Спешно!
Француз нажал кнопку селектора, связывающую с арсеналом.
– Вражеский самолет еще виден на радаре? – спросил Сэм оператора.
– Сейчас нет, – ответил Шиндлер. – Он ушел за холмы, к самым горам.
– Спорю на свое право голоса, что он пойдет над самыми деревьями и вот-вот выскочит на нас. Де Марбо застонал.
– Что такое? – спросил Клеменс, видя его бледное лицо.
– Не знаю. Я, кажется, слышал взрыв. И на том конце никто не отвечает!
Лицо Сэма тоже приобрело серый цвет.
– О Боже! Взрыв. Ступай вниз и выясни, что там стряслось! Байрон, стоявший у другого селектора, сказал:
– Двадцать пятый пост докладывает: на двадцать шестом произошел взрыв.
Француз вошел в лифт и уехал.
– Сэр, вражеский самолет! – сказал оператор радара. – Приближается с левого борта, над самыми крышами, между вон теми скалами.
Сэм подбежал к окну и выглянул. Серебристо-синий нос самолета сверкал на солнце.
– Чисто летучая мышь из преисподней!
Сэм стиснул поручни, заставляя себя успокоиться, и обернулся. Байрон уже отдавал команду, да люди и сами должны были заметить самолет.
– Огонь не открывать, пока самолет не приблизится на пятьсот ярдов, – говорил Байрон. – Тогда дать ракетный залп. Орудия и стрелковое оружие открывают огонь на расстоянии двести пятьдесят ярдов.
– Нечего было ждать, – буркнул Сэм. – Надо было поднять лазер, как только эта птичка снялась. Не успел бы самолет сбросить торпеду, как луч разрезал бы его пополам. Еще один недочет в полной недочетов жизни.
И какого черта стряслось там, внизу?
– Вон он! – сказал Джо Миллер.
Бомбардировщик, оставив за собой мосты у края холмов, мчался над травянистой равниной. Пилот, кто бы он ни был, вел свою тяжелую машину, словно легкий истребитель.
Теперь события развивались быстро. Самолет шел со скоростью не меньше пятидесяти миль в час. От берега до его цели – всего одна миля, но торпеду он сбросит футах в шестистах – даже ближе, если хватит смелости. Чем ближе, тем меньше шансы «Внаем не сдается» увернуться.
– Хорошо бы развернуть пароход носом, чтобы сузить площадь попадания. Но тогда сила заградительного огня снизится до минимума.
Сэм ждал. В тот момент, когда серебристое веретено отделится от носителя, он отдаст Детвейлеру приказ развернуть судно. Тогда самолет будет представлять меньшую угрозу, чем торпеда. Если батареи судна не собьют его раньше, он сам поторопится убраться прочь.
– Пятьсот ярдов, – сказал Байрон, глядя на экран через плечо оператора. И скомандовал в селектор: – Ракеты – залп!
Двадцать серебристых заостренных цилиндров с огненными хвостами взвились в воздух, точно стая кошек, ловящая одинокую мышь.
Но пилот тоже обладал кошачьей реакцией. Из-под крыльев самолета вылетели двадцать ракет, более мелких, чем корабельные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64