Таких котлов было 4, каждый из них был емкостью примерно около 1 тонны. Питательная среда помещалась в специальные культиваторы системы Исии, которые помещались в специальные автоклавы; таких автоклавов было 14, каждый из автоклавов вмещал около 30 культиваторов. Таким образом, было возможно при полной загрузке поместить одновременно в автоклавы 420 культиваторов...
Вопрос: Какое количество бактерий производилось за один месяц?
Ответ: При максимальном использовании производственной мощности 4-го отдела и наилучших условиях возможно было теоретически производить чумных бактерий в течение месяца до 300 килограммов, но практически для этого использовались всего только 500 культиваторов, которые давали возможность производить за один цикл 10 килограммов чумных бацилл, каждый культиватор давал по 20 граммов.
Вопрос: Сколько бактерий брюшного тифа можно было производить при максимальной зафузке?
Ответ За месяц — от 800 до 900 килограммов.
Вопрос: Сибирской язвы?
Ответ: Около 600 килограммов.
Вопрос: Холеры?
Ответ: Около 1 тонны.
В о и р о с: Паратифа?
О г в е т: Так же, как и тифа.
В о и р о с: Дизентерии?
Ответ: Так же.
В о и р о с: Я правильно вас понял, что во всех котлах, которые имелись в отделе № 4, можно было изготовить 8 тонн питательной среды?
О т в е т: Да, правильно. В первой системе — 4 тонны, во второй системе также можно было изготовить 4 тонны.
Для охлаждения культиваторов существовало два холодильника. Затем, после того как питательная среда остывала, производили посев бактерий. Эта бактерии размножались, затем производили снятие их. Для этого имелись две специальные комнаты..."
Тэрада вспомнил о комнате, находящейся напротив кабинета, в котором он сейчас сидел. Там стоял холодильник покойного Убукаты. Старый, с облупившейся, пожелтевшей эмалью холодильник, внутри которого время от времени вдруг начинал гудеть мотор.
Убуката служил в 1-м отделе 731-го отряда. Тэрада знал только, что в задачу 1-го отдела входило "использование бактерий, изучение защитных средств и производство опытов". Он не сомневался, что Убуката такой же офицер низшего ранга, как и он сам.
Они служили в одном и том же отряде, были однокашниками по университету, друзьями, но на службе встречались редко. Строжайшая конспирация соблюдалась в отряде и в отношениях между его подразделениями. У Тэрады были свои обязанности, о которых не знал Убуката, и наоборот. К тому же отряд Иеии — крупное соединение, насчитывавшее три тысячи человек, — приравнивался к дивизии.
1-й отдел размещался на территории, обнесенной кирпичной стеной. 2-й; 3-й и 4-й отделы — в другом месте.
В отряде было свое жандармское отделение. Время от времени в ворота въезжали черные автофургоны без окон, имевшие лишь вентиляционные отверстия. Эти машины быстро исчезали за кирпичной оградой, где размещались центральные службы отряда.
"Эта машина вмещает сразу по двадцать "бревен", — сказал как-то Тэраде один из офицеров.
Сначала он не понял, о чем идег речь и почему эти "бревна" привозят в закрьпъгх машинах, соблюдая строжайшую секрешость, по вскоре узнал, что "бревнами" здесь именовали заключенных, которых доставляли сюда, чтобы Производите над ними ОПИТЫ, иными словами, чтобы умертвить. Здесь они уже не были людьми, они становились "бревнами", и их считали на штуки. И для врачей, производивших над ними опыты, они были не живыми людьми, у которых были имена и фамилии, а просто номерами. И это, если хотите, вовсе не проявление бесчеловечности. Презрительно называя своих подопытных "бревнами", врачи 731-го отряда старались как бы оградить то человеческое, что в них еще оставалось. Жандармы называли эти автобусные рейсы еще оригинальнее: "особые отправки".
Привозились в отряд не только "бревна". От станции Пинфань шла ветка, которая подходила близко к территории отряда. С этой ветки грузовики, въезжавшие через задние ворота, помимо различного лабораторного оборудования и химических препаратов, подвозили белых мышей, крыс, морских свинок, кроликов и других грызунов.
Тэраде приходилось не раз видеть, как эти "грузы", доставленные из 643-го отряда — хайлиньскбго филиала отряда Исии, — переносились во 2-й отдел.
В здании 2-го отдела стояли в ряд тысячи инкубаторов, о которых Тэрада ничего не знал. В каждый инкубатор помещалась питательная среда и по нескольку блох; с помощью специального приспособления привязывались
белые мыши. Как только эти мыши начинали околевать от чумы, носители инфекции — блохи — переходили на здоровых мышей; мышей заменяли три-четыре раза в месяц. При укусе здоровой мыши чумные бациллы, наполнявшие желудок блохи, извергались, и кровь блохи обновлялась.
Таким образом, в каждом инкубаторе за 3-4 месяца выводилось до 150 миллионов чумных блох. Однажды Тэрада слышал от сотрудника 2-го отдела, что в свое время генерал Исии, обращаясь к руководящим офицерам этого отдела, говорил: "Мы должны приложить все усилия к тому, чтобы повысить производительную способность отряда по разведению насекомых. Необходимо поднять производство чумной бациллы за 3-4 месяца до 60 килограммов. А в дальнейшем до 200 килограммов".
Что, собственно, тогда происходило? Тэрада состоял в отряде бактериологического оружия, был одним из его сотрудников — от этого никуда не уйдешь. Хочешь не хочешь, с этим приходилось мириться.
Но, как ни странно, он не мог в это поверить. Не мог поверить и в то же время старался добросовестно относиться к своим обязанностям, считая, что выполняет долг офицера японской армии.
Иногда он навещал Убукату, который работал в главном здании за кирпичной стеной. Однажды Убуката вдруг сам позвонил ему и пригласил к себе. У Убукаты он застал молодых офицеров и из других отделов. Все были очень возбуждены.
— Что здесь происходит? — спросил Тэрада.
— Собираемся кое-что продемонстрировать, и очень интересное, — отлетал Убуката.
— Интересное?
— Еще бы! Такие, брат, опыты! Закачаешься! Хочешь посмотреть?
— Ем... Хорошо, — после некоторого колебания согласился Тэрада.
В течение нескольких месяцев его все больше и больше томило любопытство: хотелось узнать, что за опыты производит Убуката. Ему было интересно знать это и как начинающему военному врачу.
В подвале главного здания имелся секретный ход. Через него офицеры во главе с майором Н., начальником Убукаты, вышли к зданию внутренней тюрьмы. Двухэтажная тюрьма стояла посреди внутреннего дворика, который образовали прямоугольные корпуса главного здания. Снаружи этот двор нельзя было заметит!.. Через секретный ход сюда и препровождались заключенные.
В северной Маньчжурии стояла тогда глубокая зима. В помещении тюрьмы было ужасно холодно.Тюремное здание имело два крыла; группа военных врачей в белых халатах вошла в подъезд правого крыла. Ог дверей вел коридор метра полтора шириной. У входа находилось караульное помещение. По всей длине коридора тянулись полутемные, с железными решетками одиночные
камеры. Через глазок можно было увидеть сидевших и них людей. В камерах сидели китайцы и русские. Были среди них и женщины.Сначала врачи направились в тюремную лабораторию, находившуюся в конце коридора.
Здесь на длинной скамье в ряд сидели пятеро мужчин, но виду крестьяне. Закованные в кандалы руки они держали на коленях.У двоих совершенно не было пальцев на руках, а кисти были похожи на обгоревшие обрубки. Еще у двоих последние суставы пальцев словно обгрызли крысы. У пятого руки были целы, по зато обнаженные ноги были изъедены язвами до костей.
— Опыты по обмораживанию, — пояснил майор Н.
Эти опыты производились следующим образом. Ночью в двадцагитра-дусный мороз заключенного выводили во двор, подставляли голые руки иод вентилятор и при этом время от времени постукивали по ним палочкой, пока звук не становился похожим на удары по дереву.
Или, например, заставляли заключенных окунуть руки в бочку с водой и с мокрыми руками несколько часов держали на морозе. Или в студеные ночи вынуждали подолгу стоять босиком на снегу.
Затем заключенного вводили в помещение. Здесь ему приказывали погрузить руки или ноги в теплую воду, которую постепенно подогревали. Таким образом изучались способы отогревания обмороженных конечностей.
Из лаборатории врачи направились к камерам. Остановившись против одной из них, майор Н. сказал:
— Посмотрите повнимательнее.
На полу сидел худой как скелет человек. Ему можно было дать лет тридцать пять. Драная синяя рубаха бьша раскрыта па груди, и на коже виднелось несколько багровых язв диаметром сантиметров до пят.
Надзиратель вошел в камеру и что-то приказал заключенному. Человек поднялся, сделал несколько шагов и рухнул, как подрубленное дерево.
— Ноги подкашиваются — ото один из признаков чумы, — прошептал Убукага своему приятелю.
Из анатомического театра, мимо которого они проходили, несся отвратительный трупный запах. Трупы сжигали в специальных печах, дым которых черным облаком валил из высоких труб. Тэрада слышал, что туг не один врач сошел с ума.
Больше Тэрада ни разу не был в этой тюрьме. Но вскоре он снова встретился с Убукагой. Произошло это на полигоне близ станции Лпьда. Кругом тянулась голая бескрайняя равнина. Лишь где-то вдали торчали засохшие ивы, похожие на перевернутые бамбуковые метелки.
Полигон этот предназначался для испытания "в боевых условиях" результатов исследований и опытов, проводившихся в лабораториях отряда. Он находился в ведении 2-го отдела, но на испытании присутствовали офицеры 1-го и 4-го отделов.
Из сводок, поступавших с полигона, Тэрада знал, что там производились испытания фарфоровых бактериологических бомб системы Исии, которые сбрасывались с самолетов. Происходило это так.
На полигоне поднимались флаги и зажигались дымовые шашки, с базы отряда прилегал специальный самолет. Покружив над полигоном, сбрасывал штук двадцать бомб. Бомбы взрывались на расстоянии 100-200 метров от земли, и из них тучками вылетали чумные блохи.
После этого оставалось только ждан,, когда блохи доберутся до находившихся на полигоне заключенных, Которых через несколько часов подвергали дезинфекционной обработке (чтобы они не занесли с собой блох) и на самолете отравляли на базу, где наблюдали за результатами испытаний.
Первое испытание прошло неудачно. Причиной этого было то, что испытания производились в разгар лета, когда блохи недостаточно активны. Тэрада присутствовал во время новых испытаний.
Десять "бревен" привязали к столбам, вкопанным в землю с промежутками 5 метров. День был холодный, морозный. Заключенные, посинев от холода, дрожали всем телом. Против каждого из них на расстоянии 10 мегров установили баллоны, в которых содержалась культура чумы. К каждому баллону были подведены электровзрыватели.
Когда офицер в белом халате нажал на кнопку взрывного устройства, раздался звук лопающегося стекла, Баллоны разлетелись вдребезги. Бактериальная жидкость вырвалась из них густым паром н стала рассеиваться вокруг. Кто-то испуганно вскрикнул, по остальные, стиснув зубы, злобно смотрели на своих мучителей в белых халатах.
Это был опыт заражения через дыхательные пути, заражения чумной пневмонией, которая закапчивается гибелью больного через 2-3 срок.
— Чепуха, вряд ли что-нибудь из этого получится, — прошептал Тэрада на ухо Убукате.
Действительно, и этот опыт оказался неудачным. Но еще до того, как он узнал о результатах опыта, Тэрада был переведен в 3-й отдел.
Причины перевода он не знал. Возможно, дело было в том, что он не добился успехов в 4-м отделе. Однако позднее, когда он был интернирован, это обстоятельство оказалось для него спасительным. Дело в том, что в ведении 3-го отдела находились лишь две службы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Вопрос: Какое количество бактерий производилось за один месяц?
Ответ: При максимальном использовании производственной мощности 4-го отдела и наилучших условиях возможно было теоретически производить чумных бактерий в течение месяца до 300 килограммов, но практически для этого использовались всего только 500 культиваторов, которые давали возможность производить за один цикл 10 килограммов чумных бацилл, каждый культиватор давал по 20 граммов.
Вопрос: Сколько бактерий брюшного тифа можно было производить при максимальной зафузке?
Ответ За месяц — от 800 до 900 килограммов.
Вопрос: Сибирской язвы?
Ответ: Около 600 килограммов.
Вопрос: Холеры?
Ответ: Около 1 тонны.
В о и р о с: Паратифа?
О г в е т: Так же, как и тифа.
В о и р о с: Дизентерии?
Ответ: Так же.
В о и р о с: Я правильно вас понял, что во всех котлах, которые имелись в отделе № 4, можно было изготовить 8 тонн питательной среды?
О т в е т: Да, правильно. В первой системе — 4 тонны, во второй системе также можно было изготовить 4 тонны.
Для охлаждения культиваторов существовало два холодильника. Затем, после того как питательная среда остывала, производили посев бактерий. Эта бактерии размножались, затем производили снятие их. Для этого имелись две специальные комнаты..."
Тэрада вспомнил о комнате, находящейся напротив кабинета, в котором он сейчас сидел. Там стоял холодильник покойного Убукаты. Старый, с облупившейся, пожелтевшей эмалью холодильник, внутри которого время от времени вдруг начинал гудеть мотор.
Убуката служил в 1-м отделе 731-го отряда. Тэрада знал только, что в задачу 1-го отдела входило "использование бактерий, изучение защитных средств и производство опытов". Он не сомневался, что Убуката такой же офицер низшего ранга, как и он сам.
Они служили в одном и том же отряде, были однокашниками по университету, друзьями, но на службе встречались редко. Строжайшая конспирация соблюдалась в отряде и в отношениях между его подразделениями. У Тэрады были свои обязанности, о которых не знал Убуката, и наоборот. К тому же отряд Иеии — крупное соединение, насчитывавшее три тысячи человек, — приравнивался к дивизии.
1-й отдел размещался на территории, обнесенной кирпичной стеной. 2-й; 3-й и 4-й отделы — в другом месте.
В отряде было свое жандармское отделение. Время от времени в ворота въезжали черные автофургоны без окон, имевшие лишь вентиляционные отверстия. Эти машины быстро исчезали за кирпичной оградой, где размещались центральные службы отряда.
"Эта машина вмещает сразу по двадцать "бревен", — сказал как-то Тэраде один из офицеров.
Сначала он не понял, о чем идег речь и почему эти "бревна" привозят в закрьпъгх машинах, соблюдая строжайшую секрешость, по вскоре узнал, что "бревнами" здесь именовали заключенных, которых доставляли сюда, чтобы Производите над ними ОПИТЫ, иными словами, чтобы умертвить. Здесь они уже не были людьми, они становились "бревнами", и их считали на штуки. И для врачей, производивших над ними опыты, они были не живыми людьми, у которых были имена и фамилии, а просто номерами. И это, если хотите, вовсе не проявление бесчеловечности. Презрительно называя своих подопытных "бревнами", врачи 731-го отряда старались как бы оградить то человеческое, что в них еще оставалось. Жандармы называли эти автобусные рейсы еще оригинальнее: "особые отправки".
Привозились в отряд не только "бревна". От станции Пинфань шла ветка, которая подходила близко к территории отряда. С этой ветки грузовики, въезжавшие через задние ворота, помимо различного лабораторного оборудования и химических препаратов, подвозили белых мышей, крыс, морских свинок, кроликов и других грызунов.
Тэраде приходилось не раз видеть, как эти "грузы", доставленные из 643-го отряда — хайлиньскбго филиала отряда Исии, — переносились во 2-й отдел.
В здании 2-го отдела стояли в ряд тысячи инкубаторов, о которых Тэрада ничего не знал. В каждый инкубатор помещалась питательная среда и по нескольку блох; с помощью специального приспособления привязывались
белые мыши. Как только эти мыши начинали околевать от чумы, носители инфекции — блохи — переходили на здоровых мышей; мышей заменяли три-четыре раза в месяц. При укусе здоровой мыши чумные бациллы, наполнявшие желудок блохи, извергались, и кровь блохи обновлялась.
Таким образом, в каждом инкубаторе за 3-4 месяца выводилось до 150 миллионов чумных блох. Однажды Тэрада слышал от сотрудника 2-го отдела, что в свое время генерал Исии, обращаясь к руководящим офицерам этого отдела, говорил: "Мы должны приложить все усилия к тому, чтобы повысить производительную способность отряда по разведению насекомых. Необходимо поднять производство чумной бациллы за 3-4 месяца до 60 килограммов. А в дальнейшем до 200 килограммов".
Что, собственно, тогда происходило? Тэрада состоял в отряде бактериологического оружия, был одним из его сотрудников — от этого никуда не уйдешь. Хочешь не хочешь, с этим приходилось мириться.
Но, как ни странно, он не мог в это поверить. Не мог поверить и в то же время старался добросовестно относиться к своим обязанностям, считая, что выполняет долг офицера японской армии.
Иногда он навещал Убукату, который работал в главном здании за кирпичной стеной. Однажды Убуката вдруг сам позвонил ему и пригласил к себе. У Убукаты он застал молодых офицеров и из других отделов. Все были очень возбуждены.
— Что здесь происходит? — спросил Тэрада.
— Собираемся кое-что продемонстрировать, и очень интересное, — отлетал Убуката.
— Интересное?
— Еще бы! Такие, брат, опыты! Закачаешься! Хочешь посмотреть?
— Ем... Хорошо, — после некоторого колебания согласился Тэрада.
В течение нескольких месяцев его все больше и больше томило любопытство: хотелось узнать, что за опыты производит Убуката. Ему было интересно знать это и как начинающему военному врачу.
В подвале главного здания имелся секретный ход. Через него офицеры во главе с майором Н., начальником Убукаты, вышли к зданию внутренней тюрьмы. Двухэтажная тюрьма стояла посреди внутреннего дворика, который образовали прямоугольные корпуса главного здания. Снаружи этот двор нельзя было заметит!.. Через секретный ход сюда и препровождались заключенные.
В северной Маньчжурии стояла тогда глубокая зима. В помещении тюрьмы было ужасно холодно.Тюремное здание имело два крыла; группа военных врачей в белых халатах вошла в подъезд правого крыла. Ог дверей вел коридор метра полтора шириной. У входа находилось караульное помещение. По всей длине коридора тянулись полутемные, с железными решетками одиночные
камеры. Через глазок можно было увидеть сидевших и них людей. В камерах сидели китайцы и русские. Были среди них и женщины.Сначала врачи направились в тюремную лабораторию, находившуюся в конце коридора.
Здесь на длинной скамье в ряд сидели пятеро мужчин, но виду крестьяне. Закованные в кандалы руки они держали на коленях.У двоих совершенно не было пальцев на руках, а кисти были похожи на обгоревшие обрубки. Еще у двоих последние суставы пальцев словно обгрызли крысы. У пятого руки были целы, по зато обнаженные ноги были изъедены язвами до костей.
— Опыты по обмораживанию, — пояснил майор Н.
Эти опыты производились следующим образом. Ночью в двадцагитра-дусный мороз заключенного выводили во двор, подставляли голые руки иод вентилятор и при этом время от времени постукивали по ним палочкой, пока звук не становился похожим на удары по дереву.
Или, например, заставляли заключенных окунуть руки в бочку с водой и с мокрыми руками несколько часов держали на морозе. Или в студеные ночи вынуждали подолгу стоять босиком на снегу.
Затем заключенного вводили в помещение. Здесь ему приказывали погрузить руки или ноги в теплую воду, которую постепенно подогревали. Таким образом изучались способы отогревания обмороженных конечностей.
Из лаборатории врачи направились к камерам. Остановившись против одной из них, майор Н. сказал:
— Посмотрите повнимательнее.
На полу сидел худой как скелет человек. Ему можно было дать лет тридцать пять. Драная синяя рубаха бьша раскрыта па груди, и на коже виднелось несколько багровых язв диаметром сантиметров до пят.
Надзиратель вошел в камеру и что-то приказал заключенному. Человек поднялся, сделал несколько шагов и рухнул, как подрубленное дерево.
— Ноги подкашиваются — ото один из признаков чумы, — прошептал Убукага своему приятелю.
Из анатомического театра, мимо которого они проходили, несся отвратительный трупный запах. Трупы сжигали в специальных печах, дым которых черным облаком валил из высоких труб. Тэрада слышал, что туг не один врач сошел с ума.
Больше Тэрада ни разу не был в этой тюрьме. Но вскоре он снова встретился с Убукагой. Произошло это на полигоне близ станции Лпьда. Кругом тянулась голая бескрайняя равнина. Лишь где-то вдали торчали засохшие ивы, похожие на перевернутые бамбуковые метелки.
Полигон этот предназначался для испытания "в боевых условиях" результатов исследований и опытов, проводившихся в лабораториях отряда. Он находился в ведении 2-го отдела, но на испытании присутствовали офицеры 1-го и 4-го отделов.
Из сводок, поступавших с полигона, Тэрада знал, что там производились испытания фарфоровых бактериологических бомб системы Исии, которые сбрасывались с самолетов. Происходило это так.
На полигоне поднимались флаги и зажигались дымовые шашки, с базы отряда прилегал специальный самолет. Покружив над полигоном, сбрасывал штук двадцать бомб. Бомбы взрывались на расстоянии 100-200 метров от земли, и из них тучками вылетали чумные блохи.
После этого оставалось только ждан,, когда блохи доберутся до находившихся на полигоне заключенных, Которых через несколько часов подвергали дезинфекционной обработке (чтобы они не занесли с собой блох) и на самолете отравляли на базу, где наблюдали за результатами испытаний.
Первое испытание прошло неудачно. Причиной этого было то, что испытания производились в разгар лета, когда блохи недостаточно активны. Тэрада присутствовал во время новых испытаний.
Десять "бревен" привязали к столбам, вкопанным в землю с промежутками 5 метров. День был холодный, морозный. Заключенные, посинев от холода, дрожали всем телом. Против каждого из них на расстоянии 10 мегров установили баллоны, в которых содержалась культура чумы. К каждому баллону были подведены электровзрыватели.
Когда офицер в белом халате нажал на кнопку взрывного устройства, раздался звук лопающегося стекла, Баллоны разлетелись вдребезги. Бактериальная жидкость вырвалась из них густым паром н стала рассеиваться вокруг. Кто-то испуганно вскрикнул, по остальные, стиснув зубы, злобно смотрели на своих мучителей в белых халатах.
Это был опыт заражения через дыхательные пути, заражения чумной пневмонией, которая закапчивается гибелью больного через 2-3 срок.
— Чепуха, вряд ли что-нибудь из этого получится, — прошептал Тэрада на ухо Убукате.
Действительно, и этот опыт оказался неудачным. Но еще до того, как он узнал о результатах опыта, Тэрада был переведен в 3-й отдел.
Причины перевода он не знал. Возможно, дело было в том, что он не добился успехов в 4-м отделе. Однако позднее, когда он был интернирован, это обстоятельство оказалось для него спасительным. Дело в том, что в ведении 3-го отдела находились лишь две службы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26