Протянул вяло племяннику широкую свою ладонь, положил вторую руку-лопату на нее и, не сказав на прощание ни слова, повернулся, быстро пошел к проходной. Через несколько мгновений, стремительно выйдя на волю, по-молодому ловко запрыгнул в бричку, стеганул кнутом кобылку - сильно, будто не свою. Лошадь резко дернула, отчего мужик выругался, чуть не потеряв кепку. Бричка скрылась в лесу, и Медведев, тупо провожавший ее взглядом, с тоской вдруг совершенно явственно понял, что его обманули.
ВОЛЯ. МЕДВЕДЕВ
И сейчас ругал я себя последними словами, мрачно слушая подполковника Львова.
- ...самое печальное из всей этой истории то, что из троих бежавших вчера - все трое из вашего доблестного отряда, товарищ майор. - Подполковник повернулся ко мне, смерил холодным взглядом. Взгляд я этот выдержал; стало не столь обидно, сколь противно: опять поверил человеку, ясно видя, что верить снова нельзя, и потому влез в очередное дерьмо, человеколюб хренов... Учит, учит тебя жизнь Зоны, майор, да, видать, все без толку...
Львов грузно поднялся со стула, приказал раздельно-зло:
- Так. Группа на станцию Ситниково, там найти дом Ва... - забыл со злости фамилию этого "дяди Сани". - Валенкина, Варенькина... посмотреть по картотеке - быстро: кто приходил на свидание к Дробнице пять дней назад. Поселок этот двадцать домов, желательно сильно не светиться, иначе только пустые бутылки и найдете. Я выезжаю сразу за вами...
- Никуда вы не выезжаете, майор! - сердито оборвал подполковник. - Мне завтра в десять надо быть в обкоме, потому сидите пока здесь. Отвечаете за поиск беглецов до моего возвращения. Я задержусь в городе дня на три-четыре. Вопросы?
Я хотел возразить, но так и застыл с открытым ртом, сжал на мгновение кулаки, но - взял себя в руки. Подполковник, уходя, так и не смог поймать мой взгляд - я уже будто отсутствовал в этой гадской жизни: нестерпимо болел левый бок, и хотелось лечь - здесь и сейчас...
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
Этот день тянулся необычно долго и утомительно. Понять направление движения сбежавших. Выяснить возможные захоронки. Найти станцию Ситниково. Оповестить близлежащие станции. Все заработало, и казалось - надо только ждать, когда испуганные и изнуренные люди сами войдут в силки, на них расставленные. Так обычно и было.
Но это не отбивало желания новых и новых зэков бежать и бежать из Зоны зимой и в распутицу, в комариное лето и под выстрелы, без пищи и надежд на прорыв.
Их гнала Свобода, и не было страха смерти, потому что жизнь там, на свободе, как бы не предполагала смерти, казалась им вечною...
ВОЛЯ. МЕДВЕДЕВ
Поисковая группа со станции возвратилась к вечеру. Ни с чем: есть путевой рабочий Варенькин, но - дом его заперт, соседи ничего, конечно, не знают ("Говорить с милицией не хотят, суки", - процедил молодой лейтенант, что вернулся с группой). В общем, пусто-пусто.
Телефон обрывали из области. Я, сдерживаясь, монотонно отвечал на звонки из управления: ищем, знаем, уверены, как только, так сразу...
А еще ведь надо не проговориться и покуда скрывать свою роль в начавшейся катавасии. А ведь именно я, майор Медведев, и есть главный и единственный виновник побега. Я, как слюнтяй, поддался на слезы-сопли прохиндея Клячи, и меня, майора Медведева, тусклоглазый щенок обул по первому числу, чем сейчас похваляется в кругу себе подобных...
Телефон... опять ударил по нервам...
Лейтенант, сидевший рядом, осторожно спросил:
- Поднимать, товарищ майор?
- Свободен, - зло отдал команду. Открыл тут глаза, недоуменно и сонно оглядел лейтенанта, в голове прояснилось, чего ж говорю такое... - Извини. Я пойду на воздух. Ничего не поднимай.
На балкончик вышел, будто с долгого сна. Зона, лежащая внизу, копошилась, двигалась, перекрикивалась. Казалось, все зэки, смотрящие сейчас в мою сторону, ухмыляясь, цедят медленно-высокомерно: "Что, начальничек, обхезался? Так-то..."
Так. Теперь режимно-оперативная часть выскажет свое наболевшее о методах моей работы с подведомственным контингентом.
Особенно его превосходительство капитан Волков. Этот не пожалеет...
НЕБО. ВОРОН
Вокруг не просто люди за колючей проволокой, должные вам беспрекословно подчиняться, но человеки, каждый из которых мечтает - каждый день, до исступления, к любым жертвам при том готовясь, - об одном - о свободе. А значит, и каждый здесь сидящий - вечный беглец, во сне и наяву.
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
Волков, большой и осторожный, преувеличенно-вежливый, вошел, потупившись, в кабинет уже после отбоя. На Медведева было страшно смотреть: один день превратил его в усталого страдальца, казалось, не спавшего неделю.
- Ну? - Он уже не нашел сил казаться перед Волковым этаким бодрячком, как это было всегда.
- След нашли, направление - есть. - Волков замер, ожидая, видимо, бурных оваций в свой адрес.
Майор вздохнул, спросил ровно-спокойно:
- Все трое?
- Похоже.
- Похоже или трое?
- Ну... в общем. - Пожать лавры победителя капитану не удалось, отчего он нервно кашлянул и продолжил уже гораздо суше: - На восьмидесятом километре есть заброшенная избушка путевого обходчика...
- Валенкина этого...
- Возможно. Она уже разрушена. Подсушились они там - костерок оставили, поели: ребята банку из-под тушенки нашли.
- Почему вы думаете, что это их банка?
- Привезли и сверили с нашим НЗ на складе.
- Совпало?
Волков пожал плечами - еще бы.
- Ага, - противным голосом сказал старший по званию. - Не хочется никого с продсклада наказать, капитан?
- Хочется, - вздохнув, просто сказал Волков.
- Они у вас скоро весь запас тушенки к себе в бараки перетащат, - заметил равнодушно майор. - Продолжайте, - это он остановил сам себя, желчного и злого сегодня.
- Вот. Группа поиска двинулась на юг. Следы двоих, четкие следы, уходят к магистрали.
- А третий? - напрягся майор, всю усталость в один момент скинув.
- Третий, Кочетков, по-видимому, ушел в глубь леса.
- Кочетков? - эхом откликнулся майор.
- Ну да, - неуверенно кивнул Волков.
ВОЛЯ. МЕДВЕДЕВ
Ха, он же ничего не знает о свидании Дробницы с этим "дядей Сашей", отпустило меня. Иначе бы он сказал - "Дробница, пожалуй, ушел в лес".
Уже теплее. Давай, Волков, жми на Кочеткова. А Кляча мой будет, я его сам, гаденыша, вычислю. Только откололся от них не Кочетков, а Дергач...
Волков будто слышал, потер задумчиво короткую плотную буйволиную шею, продолжил монотонно и вяло:
- Кочетков Алексей. Два года как прибыл из зоны особого режима. Грабеж, разбой. Пятнашка. Последний раз на свободе был в побеге, еще в семьдесят третьем. На воле по-настоящему не был с той поры...
- С этим всем я ознакомлен, - перебиваю. - Что ты сам думаешь?
- Думаю, что хорошо, если бы он один ушел.
- Это почему? Еще трудней будет искать-то.
- Ну, искать-то трудней. Но если он второго с собой тащит в качестве "теленка", вы же понимаете: чем дольше мы его будем гонять, тем быстрее эта сука сожрет парня.
- Дробницу?
- Ну а кого же? Он на мясо его и взял.
- У него общий срок дикий какой-то, у Кочетка?
- Дикий... Для них - нормальный. Двадцать семь лет. Ну, это ладно бы.
- А что еще?
- У него три судимости за лагерные убийства...
- Сожрет, - соглашаюсь. - Но он вроде как сдружился в лагере с Дробницей.
- Это не в счет. На "бычка" и выбрал его. А того корми не корми - все одно тощий.
- Точно, - снова соглашаюсь. - Какой же Дробница теленок? Кости вонючие... Скажи вот мне, как же это... можно жрать?
- А толстого никто никогда и не тащит. Худой-то ни за что не догадается, что он и есть "бычок", худой - покладистый. Он думает, что его пахан за заслуги берет в побег.
- Верно... Ближайшее жилье в эту сторону...
- Километров четыреста, - со значением сказал Волков.
- Сожрет, - задумчиво мотнул я головой, обрел второе ночное дыхание. Оцепление на вокзале есть. Поезд со вторых суток на третьи. Будем ждать.
Волков кивнул. Достал из бушлата две бутылки пива, поставил на стол.
- Да ты что? - удивился я.
- В третьем отряде отобрал. Там у меня стукачок.
- Пьют...
- Пьют, - подтвердил капитан. - И нам дают.
- Думал ли ты, Николай, что их пивом будешь побираться? - вздыхаю.
- Прямо уж - побираться... - обиделся Волков. - Отобрал. Не положено. Не Швеция. Не будете, что ли? Я к тому, что на свое-то пиво денег нет... грустно заметил Волков, открывая бутылки.
- Буду... - зло говорю.
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
Наутро они снова сидели напротив друг друга - с красными от недосыпа глазами, но - свежие, с мокрыми после душа головами.
- Давай сообразим, - поднял палец майор.
- Давайте, - согласился и с ревом зевнул Волков.
- Ну что за воспитание? - сморщился майор.
- Я не нарочно, - совсем по-детски оправдался капитан. - Ладно... больше не буду.
- Итак, зачем пошел в побег Дробница? У него пятерик впереди, много...
- У них другая логика, он сказал дружкам, что очень ему пирожки с повидлом на воле понравились, на пирожки и дернул, - поджал губы в ниточку капитан, отчего вздувшиеся щеки отчетливей обозначили полноту смуглого лица.
Медведев в который раз отметил эту смуглость, произнес отрешенно:
- Так ты не хохол, что ли, капитан?
- А? - не понял тот.
- Чего ж ты такой копченый весь? Ты не хохол?
- Ладно, так и быть... цыган я. Довольны, товарищ майор? - устало кивнул Волков.
- Ну уж... - протянул, усмехнувшись, майор. - У цыган глазищи во! показал руками шары. - А у тебя... - Чуть не ляпнул: как у хряка.
Волков повертел своими маленькими карими глазками почти без ресниц.
- Не похож? - спросил с надеждой.
- Не-а, - жестко ответил майор. Волков сдался:
- Ладно, мавр я. У нас в Житомире намешано корней... чукча я! Давайте закончим, товарищ майор. Дробница идет к двоюродной сестре, набивалась ему тут на свиданку. Пока я ее не трахнул, не отстала. Фамилия по бывшему мужу Мерзлякова. Такая же шалава, как и он. Лишили материнства за пьянки, дочку отправили в детдом. Там у нее уже ждет его, бегливого, засада... - поджал он тонкие свои, не идущие к большому лицу губы.
- Все трахаешь? - устало вздохнул майор. - Не боишься?
- Да это же дешевки... - махнул рукой капитан.
- Ясно... Как ты ими не брезгуешь? И потом ложишься к жене в постель... Вот это мне не ясно и никогда не пойму... - Медведев не мигая смотрел в полутемное еще окно, в наступающий рассвет.
Там горела мертвенно-сизыми огнями, топорщилась горбами проволоки главная межа, вокруг которой кипели все страсти Зоны, имя которой - запретка. Шестиметровая запретная полоса, вышариваемая щупами прожекторов, что будет сниться десятки лет всем, кто побывал здесь; веха, что делит два мира свободу и несвободу. Преодолевший запретку - смельчак, гордость Зоны, воплощение ее неизбывной мечты...
- Вот как они прорыли эти двадцать метров, а? - озадаченно спросил капитан. - Это же фактически на наших с вами глазах. При этом кто-то должен был постоянно входить в кабинет этого... - прищелкнул пальцами - забыл.
- Рентгенолога, - подсказал майор.
- Ну. А он как бы ни при чем?
Майор пожал плечами:
- Как бы. Он второй месяц в отпуске.
- А как в этой компании Дергач оказался?
- Ума не приложу! - раздраженно бросил майор. - В актив не вступал, всегда в стороне.
- Теперь, похоже, нет. Вышел из тени... Но главный там Кочетков - он кого хочешь сумеет уболтать. И этот финт с рентгенологом, похоже, он придумал. Он же, как прибыл с особого режима, сразу в санчасть - туберкулез.
- Диагноз надо проверить...
- Да какое сейчас-то это имеет значение... Валялся он в санчасти, водили его на рентген. Там он этот побег и придумал.
Капитан встал, прошел к окну. Лучи прожектора лизали мокрый забор взад-вперед. Зона еще дремала, но от этой тишины успокоение обоим офицерам, сидящим сейчас в нетопленой комнате, не приходило.
Волков сказал то, о чем подумал и майор.
- Да... не завидую я никому, кто на пути этих попадется... - Большой и нелепый, он стукнул своим огромным кулачищем в ладонь.
- Да в лесу-то кто их встретит? - неуверенно пожал плечами майор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84