Или не внял Бог ее молитвам, но жизнь у Вани пошла своим сиротским чередом, словно и не было за него заступничества материного, и не жалели его никогда и никто, не дарили добра... В жестоких драках за кусок хлеба стал волчонком...
Стихал парной летний дождь... Вытер Квазимода рукавом мокрый лоб, достал сигаретку, закурил. Руки все еще дрожали от усталости, тело ныло в приятной истоме. Он любил это состояние после зверской работы...
Жизнь проходит... старею - явственно осознал матерый зэк.
Еще пять лет сидеть... Вроде бы и немного после двадцати шести... а уже и много, если в душе усталость ворохнулась... и прошил сознание страх перед новым сроком, что тихонько стоит за каждой думой о воле. Теперь он рецидивист, после особого режима приклеен ярлык навек. А новый срок может и последним стать...
НЕБО. ВОРОН
Человек внизу все время пыжится создать собственное сладостное убеждение, что весь подлунный мир пошел с него и начался с его деяний. А заслуги Вседержителя имеются в виду, не более. Все Человек: мерило времени, пространств, управитель вод, разрушитель и созидатель. И часто рядится в тогу бедной жертвы бездумной природы, за что зло и подленько мстит ей, невольно или заведомо.
Увы, ничто из баек о человеке как первоначальной точке отсчета не выдерживает никакой критики.
Акула - сильная и хитроумная тварь, негромко несущая свою тайну и негласное первенство в мировом океане, безусловно, главнее людей в рациональной картине мироздания. Все же суши, где хозяйничает человек, меньше на Земле, нежели океана. Акула сотворена намного раньше и, по всей вероятности, переживет хрупкий и истово стремящийся к самоистреблению людской род. По меньшей мере странно называть убийцей дерзкую красивую рыбу, всего лишь добывающую себе пропитание, как и всякая биомасса на Земле, путем пожирания более слабых. Что же тогда есть ваши (тех, кто внизу) эскалопчики, шницеля и отбивные, как не меню человека-убийцы? Я уж не заикаюсь об убийстве как средстве развлечения - стрельбе по невинным уткам и рыбной ловле, с набитым жратвой и коньяком брюхом.
Хрестоматийный сладкий сюжет о злом волке, перегрызшем ночью в кошаре глотки двум десяткам бедных овечек, якобы доказывающий неуемную кровожадность серого "убийцы", есть не более чем рассказ о невротическом припадке зверя, обусловленном физиологией. Что же тогда есть методичное уничтожение тысячами, сотнями тысяч, миллионами - себе подобных в войнах и лагерях? Разве голод так утолишь?
Поставьте же на другую чашу весов откушенную акулой беспечному пловцу руку да пару-тройку жертв среди смельчаков аквалангистов. Кто же "убийцы"?!
Убийство у человека облагорожено массой оговорок, убийство же людей акулой, у которой лишь одна при этом простенькая задача - выжить и продолжить свой род, трактуется как проявление изощренной дьявольской алчности человеконенавистницы стихии-природы. Между прочим, в мире более трехсот видов акул. Если спроецировать это на человеческие отношения с их непрекращающимися родоплеменными бойнями, акулы также могли бы схлестнуться на расовой почве. Но... мудры царицы океана.
В любом случае взбесившееся человечество скорее всего исполнит свою мечту о Конце Света. И тогда оставшиеся в живых акулы станут единственными и полноправными хозяевами очищенной Земли.
ЗОНА. ОРЛОВ
Медведев вел очередную проработку своих подопечных... Воронцов смотрел на нового начальника отряда выжидающе насмешливо - мели, Емеля... Фуфлогон... такое мы здесь уже проходили. Но вот чего не было, так это не просто наказание получать, а с довеском - с философией: постыдись, мол. Что ж, умный Мамочка бьет по самым больным местам: как ни поверни, все одно тварью выходишь...
- Хватит, хватит в эту преступную романтику играть! - звонко и четко тишину барака разрывает голос Медведева. - Ну, вы ж не дети... Оглянитесь друг на друга - вон сколько на лицах уже написано. - Он чуть улыбнулся.
Зэки зашевелились, кто-то хихикнул, кто-то показал на сидящего рядом, а кто рожу скорчил. Чуть повеселились.
Майор переждал и продолжил, глядя по-отечески, по-доброму, так мог только он.
- Я понимаю, вы видите особое мужество в действиях тех, кто борется с нами. - Он оглядел притихших сразу зэков. - Они для всех - герои. А мы в таком случае кто, враги?
ЗОНА. ВОРОНЦОВ
Я смотрю - напряглись все. В первом ряду - шавки, готовые угодить ему, в рот заглядывают. Вон как смотрят, аж коленки дрожат... Я сплюнул, и майор это заметил, покачал головой.
- А кто ж вам тогда пишет помилование? Кто для вас организует библиотеки и школы? Кто досрочно вас освобождает?!
Э-э, гражданин начальник, не бери на себя так много, не надо.
Кто-кто? Дед Пихто! Ты за то и бабки получаешь, с одеколончиком бреешься и портяночки меняешь каждые два дня. Ты думаешь, только мы твои рабы, да? Не-ет, гражданин Василий Иванович, ты тоже раб. Ты в Зону входишь до подъема и уходишь затемно, и с нами один срок тянешь. И ты нас, крепостных, должен этими самыми библиотеками обеспечивать и ублажать, чтобы мы ничего твоим проверяющим при случае не настучали и не бухтели.
А досрочно нас закон освобождает, наша Родина, что сюда засадила. Она за нас в ответе. Это Система, майор: нет у тебя досрочников - значит, плохо работал, потому тебе необходимо из нас досрочников делать, какие бы мы ни были. А то хрен тебе, а не звездочка. Нет, не заделаться тебе нашим защитником, потому как нет у нас защитника, кроме нас самих, каждого, да кулаков наших, да башки, если она на плечах, - вот и вся наша защита. Да спайка воровская, кто бы там про нее ни тер уши, - есть она, не тебе судить...
ЗОНА. ОРЛОВ
Сидел Воронцов, понурив голову и свесив с колен тяжелые кулаки, тупо смотрел в отполированный до блеска множест-вом подошв деревянный сучок на полу. Сколько ног по нему протопали - больших, малых, сбитых, кто-то шел на волю, кто-то на последнюю разборку, с которой не вернулся...
Вот так и человек, как этот сучок: проходят по нему тысячи людей, кто мягонько, оставляя еле видимый след в душе, кто сминая ее тяжкой поступью. А только сидит он, крепко вбитый в большое Дерево Жизни, и поневоле терпит эти шарканья по душе до конца дней. Потом - щепа, тлен, а как силен был... Чем? А кто ж его знает - чем?
За долгие годы в Зоне он привык ко всякой брехне начальников, приучил себя не слушать пустолай, думать о своем, хорошем, если такое отыскивалось в душе.
На сей раз голова была пуста, как трехлитровая банка из-под чифиря, с черными краями, звенящая и бесполезная. Даже не хотелось припоминать, где и когда он встречал этого офицера-краснобая. А ведь видел, точно...
Ворон тихонько сидел на руках у Сынки, удивленный непривычной тишиной в бараке, изредка пытался выглянуть, чтобы увидеть говорившего, но Лебедушкин пресекал попытки засветиться.
Сам же Володька тоскливо и жадно созерцал крупную, сладкую девицу в каске, улыбавшуюся ему с обложки журнала. "Продажная, - успокаивал он себя, чтобы не думать о ней. - Не то что моя Наташка... Пишет, ждет, настоящая девушка. А могла бы запросто на мне крест поставить, человек в местах заключения, да еще второй срок - что ж это за муж? А ей все это по фигу... Верно любит! Приедет скоро на свиданку..."
Лебедушкин поймал Батин взгляд. Квазимода смотрел на Сынку задумчиво и пристально, будто знал, о чем тот думает, и присоединялся к этим умным Володькиным мыслям. Чуть кивнул ему.
Хорошо все-таки, когда хоть кто-то есть близкий на свете. Вот Батя, еще ребята, Васька вот в руках, стервец, живая душа.
Володьке стало хорошо. И голос майора будто с неба, издалека, проникал в его подернутое туманом сознание.
- ...создавали для себя богов, которые должны были их наказывать за справедливость к ближним...
И до Квазимоды долетали языческие сказания майора Медведева, как сквозь вату... Трекает с броневичка очередной коммудист... Мало ли их было...
ЗОНА. ВОРОНЦОВ
Ну, хорошо, если были или есть они, эти боги, то уж тогда меня-то, как мученика, в рай они должны определить.
А что? Я не убивал, не прелюбодействовал. Да, воровал, ну так что из того; смотря у кого брать и при каких обстоятельствах... Здесь я могу поспорить с богами, если мне срок в аду решат определить. Или там бессрочно?
А как же тогда душа эта, которая вечная? Значит, есть конец срока? Или вечно она там в котлах и будет топиться, преть? Неверно. Раскаяться душе надо, шанс дать. Даже в Зоне шанс дают, так Бог-то мудрее этих оглоедов.
Так что если из этого ада да в тот, и навечно, тут совсем замкнутый круг получается, где Бога-то милость, о которой попы говорят? Что-то мудрят они, или я не так понял.
Воровал. Один раз огромный ювелирный магазинище на уши поставил. Красиво было. Пугнул только там пистолетом одну дамочку, та описалась от страха, за это и срок схлопотал новый. А с другой стороны, дома-то ее любимый супруг, возможно, так пугает, что она колготки пять раз на день меняет, и ничего. Так где ж справедливость? Я к тому же и ни копеечки потратить-то не успел, сразу из-за этой дамочки и взяли. В чем тут зло обществу?
Плохо, конечно, воровать, людей обманывать. Но ведь и деньги нужны, кто их, какая сука придумала?
- ...жрецы приносили в жертву людей...
Вот и нас тут, в Зоне, приносят в жертву, чтобы похвастаться там, на воле, как закон работает, как наказан злодей. В древности хоть - чик ножичком жертва подрыгается минутку и успокоилась... А тут на пятнашку раскатывают жертвоприношение. Камень станешь грызть...
Все сидишь и приносишься, приносишься... в жертву. Кому?
- Сейчас тоже в жертву приносят, когда показательные суды устраивают! перебил майора чей-то голос из-за спин.
Я не углядел кто, но молодец, точно вставил.
Майор хладнокровный человек, выжидал, пока тот продолжит, но не дождался.
- Что это там за эрудит выискался? - спросил не зло так, как только он, Мамочка, может. - А голову высунуть смелости нет?
- Есть! - Это Дупелис, литовец, упертый парень. Поднялся, посмотрел открыто в глаза Медведеву. И - смутился майор, крыть-то нечем.
- Прошу реплики не отпускать, у нас есть квартальный план лекций, говорит, - и мы согласно ему дойдем и до показательных судов.
ЗОНА. МЕДВЕДЕВ
Что им еще сказать, чтобы прошибить эту блатоту? Да, общество вынуждено было отделить себя от них и отделило. Часто без оглядки и без меры, будто навсегда, хотя они такие же его члены, как я, жена моя, дети...
Но - они воровали, они грабили, они убивали, наконец, и как тут обществу не защититься от них. В старину таких на кол сажали, и вся недолга. Руку вначале отрубят, потом на все четыре стороны из города. В общем, выталкивало их из себя общество всегда, и правильно, - люди хотят жить не по волчьим законам, а по человеческим.
Но и здесь не ставим же мы на них крест - вот что главное. Ну, понятно, Зона вора лучше не сделает, еще больше звериного в нем может проснуться. Но здесь есть время человеку поразмыслить, как дальше-то жить. Может быть, в этом и был главный и великий смысл того давнего прокурора, кто первым вместо вынесения смертного приговора воришке или убийце повелел: посадите его в темницу, пусть одумается и очистится от зла. Бывают же с теми, кто под высшей мерой ходит, озарения да раскаяния. Ну, там понятно - смерть, но и те, у кого срок маленький, сколько раз за службу мою слово давали не воровать, не грабить - и выходили иными людьми. Так что есть в Зоне великий свой смысл, имя которому - очищение души. Кто-то и пройдет его, несмотря на зло и мразь здешнего мира, а кто-то и не поймет, что шанс ему дала судьба - человеком стать...
- Я уже очистился, а меня не выпускают, - сообщил умник Дупелис, опять меня перебив.
Я кивнул понимающе:
- Хорошо. Идите на вахту и ждите меня, я вас прям счас и выпущу...
- Уж и слова сказать нельзя! - возмущенно буркнул остряк.
- Каждая минута задержки - еще одни сутки изолятора, - сообщил я ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Стихал парной летний дождь... Вытер Квазимода рукавом мокрый лоб, достал сигаретку, закурил. Руки все еще дрожали от усталости, тело ныло в приятной истоме. Он любил это состояние после зверской работы...
Жизнь проходит... старею - явственно осознал матерый зэк.
Еще пять лет сидеть... Вроде бы и немного после двадцати шести... а уже и много, если в душе усталость ворохнулась... и прошил сознание страх перед новым сроком, что тихонько стоит за каждой думой о воле. Теперь он рецидивист, после особого режима приклеен ярлык навек. А новый срок может и последним стать...
НЕБО. ВОРОН
Человек внизу все время пыжится создать собственное сладостное убеждение, что весь подлунный мир пошел с него и начался с его деяний. А заслуги Вседержителя имеются в виду, не более. Все Человек: мерило времени, пространств, управитель вод, разрушитель и созидатель. И часто рядится в тогу бедной жертвы бездумной природы, за что зло и подленько мстит ей, невольно или заведомо.
Увы, ничто из баек о человеке как первоначальной точке отсчета не выдерживает никакой критики.
Акула - сильная и хитроумная тварь, негромко несущая свою тайну и негласное первенство в мировом океане, безусловно, главнее людей в рациональной картине мироздания. Все же суши, где хозяйничает человек, меньше на Земле, нежели океана. Акула сотворена намного раньше и, по всей вероятности, переживет хрупкий и истово стремящийся к самоистреблению людской род. По меньшей мере странно называть убийцей дерзкую красивую рыбу, всего лишь добывающую себе пропитание, как и всякая биомасса на Земле, путем пожирания более слабых. Что же тогда есть ваши (тех, кто внизу) эскалопчики, шницеля и отбивные, как не меню человека-убийцы? Я уж не заикаюсь об убийстве как средстве развлечения - стрельбе по невинным уткам и рыбной ловле, с набитым жратвой и коньяком брюхом.
Хрестоматийный сладкий сюжет о злом волке, перегрызшем ночью в кошаре глотки двум десяткам бедных овечек, якобы доказывающий неуемную кровожадность серого "убийцы", есть не более чем рассказ о невротическом припадке зверя, обусловленном физиологией. Что же тогда есть методичное уничтожение тысячами, сотнями тысяч, миллионами - себе подобных в войнах и лагерях? Разве голод так утолишь?
Поставьте же на другую чашу весов откушенную акулой беспечному пловцу руку да пару-тройку жертв среди смельчаков аквалангистов. Кто же "убийцы"?!
Убийство у человека облагорожено массой оговорок, убийство же людей акулой, у которой лишь одна при этом простенькая задача - выжить и продолжить свой род, трактуется как проявление изощренной дьявольской алчности человеконенавистницы стихии-природы. Между прочим, в мире более трехсот видов акул. Если спроецировать это на человеческие отношения с их непрекращающимися родоплеменными бойнями, акулы также могли бы схлестнуться на расовой почве. Но... мудры царицы океана.
В любом случае взбесившееся человечество скорее всего исполнит свою мечту о Конце Света. И тогда оставшиеся в живых акулы станут единственными и полноправными хозяевами очищенной Земли.
ЗОНА. ОРЛОВ
Медведев вел очередную проработку своих подопечных... Воронцов смотрел на нового начальника отряда выжидающе насмешливо - мели, Емеля... Фуфлогон... такое мы здесь уже проходили. Но вот чего не было, так это не просто наказание получать, а с довеском - с философией: постыдись, мол. Что ж, умный Мамочка бьет по самым больным местам: как ни поверни, все одно тварью выходишь...
- Хватит, хватит в эту преступную романтику играть! - звонко и четко тишину барака разрывает голос Медведева. - Ну, вы ж не дети... Оглянитесь друг на друга - вон сколько на лицах уже написано. - Он чуть улыбнулся.
Зэки зашевелились, кто-то хихикнул, кто-то показал на сидящего рядом, а кто рожу скорчил. Чуть повеселились.
Майор переждал и продолжил, глядя по-отечески, по-доброму, так мог только он.
- Я понимаю, вы видите особое мужество в действиях тех, кто борется с нами. - Он оглядел притихших сразу зэков. - Они для всех - герои. А мы в таком случае кто, враги?
ЗОНА. ВОРОНЦОВ
Я смотрю - напряглись все. В первом ряду - шавки, готовые угодить ему, в рот заглядывают. Вон как смотрят, аж коленки дрожат... Я сплюнул, и майор это заметил, покачал головой.
- А кто ж вам тогда пишет помилование? Кто для вас организует библиотеки и школы? Кто досрочно вас освобождает?!
Э-э, гражданин начальник, не бери на себя так много, не надо.
Кто-кто? Дед Пихто! Ты за то и бабки получаешь, с одеколончиком бреешься и портяночки меняешь каждые два дня. Ты думаешь, только мы твои рабы, да? Не-ет, гражданин Василий Иванович, ты тоже раб. Ты в Зону входишь до подъема и уходишь затемно, и с нами один срок тянешь. И ты нас, крепостных, должен этими самыми библиотеками обеспечивать и ублажать, чтобы мы ничего твоим проверяющим при случае не настучали и не бухтели.
А досрочно нас закон освобождает, наша Родина, что сюда засадила. Она за нас в ответе. Это Система, майор: нет у тебя досрочников - значит, плохо работал, потому тебе необходимо из нас досрочников делать, какие бы мы ни были. А то хрен тебе, а не звездочка. Нет, не заделаться тебе нашим защитником, потому как нет у нас защитника, кроме нас самих, каждого, да кулаков наших, да башки, если она на плечах, - вот и вся наша защита. Да спайка воровская, кто бы там про нее ни тер уши, - есть она, не тебе судить...
ЗОНА. ОРЛОВ
Сидел Воронцов, понурив голову и свесив с колен тяжелые кулаки, тупо смотрел в отполированный до блеска множест-вом подошв деревянный сучок на полу. Сколько ног по нему протопали - больших, малых, сбитых, кто-то шел на волю, кто-то на последнюю разборку, с которой не вернулся...
Вот так и человек, как этот сучок: проходят по нему тысячи людей, кто мягонько, оставляя еле видимый след в душе, кто сминая ее тяжкой поступью. А только сидит он, крепко вбитый в большое Дерево Жизни, и поневоле терпит эти шарканья по душе до конца дней. Потом - щепа, тлен, а как силен был... Чем? А кто ж его знает - чем?
За долгие годы в Зоне он привык ко всякой брехне начальников, приучил себя не слушать пустолай, думать о своем, хорошем, если такое отыскивалось в душе.
На сей раз голова была пуста, как трехлитровая банка из-под чифиря, с черными краями, звенящая и бесполезная. Даже не хотелось припоминать, где и когда он встречал этого офицера-краснобая. А ведь видел, точно...
Ворон тихонько сидел на руках у Сынки, удивленный непривычной тишиной в бараке, изредка пытался выглянуть, чтобы увидеть говорившего, но Лебедушкин пресекал попытки засветиться.
Сам же Володька тоскливо и жадно созерцал крупную, сладкую девицу в каске, улыбавшуюся ему с обложки журнала. "Продажная, - успокаивал он себя, чтобы не думать о ней. - Не то что моя Наташка... Пишет, ждет, настоящая девушка. А могла бы запросто на мне крест поставить, человек в местах заключения, да еще второй срок - что ж это за муж? А ей все это по фигу... Верно любит! Приедет скоро на свиданку..."
Лебедушкин поймал Батин взгляд. Квазимода смотрел на Сынку задумчиво и пристально, будто знал, о чем тот думает, и присоединялся к этим умным Володькиным мыслям. Чуть кивнул ему.
Хорошо все-таки, когда хоть кто-то есть близкий на свете. Вот Батя, еще ребята, Васька вот в руках, стервец, живая душа.
Володьке стало хорошо. И голос майора будто с неба, издалека, проникал в его подернутое туманом сознание.
- ...создавали для себя богов, которые должны были их наказывать за справедливость к ближним...
И до Квазимоды долетали языческие сказания майора Медведева, как сквозь вату... Трекает с броневичка очередной коммудист... Мало ли их было...
ЗОНА. ВОРОНЦОВ
Ну, хорошо, если были или есть они, эти боги, то уж тогда меня-то, как мученика, в рай они должны определить.
А что? Я не убивал, не прелюбодействовал. Да, воровал, ну так что из того; смотря у кого брать и при каких обстоятельствах... Здесь я могу поспорить с богами, если мне срок в аду решат определить. Или там бессрочно?
А как же тогда душа эта, которая вечная? Значит, есть конец срока? Или вечно она там в котлах и будет топиться, преть? Неверно. Раскаяться душе надо, шанс дать. Даже в Зоне шанс дают, так Бог-то мудрее этих оглоедов.
Так что если из этого ада да в тот, и навечно, тут совсем замкнутый круг получается, где Бога-то милость, о которой попы говорят? Что-то мудрят они, или я не так понял.
Воровал. Один раз огромный ювелирный магазинище на уши поставил. Красиво было. Пугнул только там пистолетом одну дамочку, та описалась от страха, за это и срок схлопотал новый. А с другой стороны, дома-то ее любимый супруг, возможно, так пугает, что она колготки пять раз на день меняет, и ничего. Так где ж справедливость? Я к тому же и ни копеечки потратить-то не успел, сразу из-за этой дамочки и взяли. В чем тут зло обществу?
Плохо, конечно, воровать, людей обманывать. Но ведь и деньги нужны, кто их, какая сука придумала?
- ...жрецы приносили в жертву людей...
Вот и нас тут, в Зоне, приносят в жертву, чтобы похвастаться там, на воле, как закон работает, как наказан злодей. В древности хоть - чик ножичком жертва подрыгается минутку и успокоилась... А тут на пятнашку раскатывают жертвоприношение. Камень станешь грызть...
Все сидишь и приносишься, приносишься... в жертву. Кому?
- Сейчас тоже в жертву приносят, когда показательные суды устраивают! перебил майора чей-то голос из-за спин.
Я не углядел кто, но молодец, точно вставил.
Майор хладнокровный человек, выжидал, пока тот продолжит, но не дождался.
- Что это там за эрудит выискался? - спросил не зло так, как только он, Мамочка, может. - А голову высунуть смелости нет?
- Есть! - Это Дупелис, литовец, упертый парень. Поднялся, посмотрел открыто в глаза Медведеву. И - смутился майор, крыть-то нечем.
- Прошу реплики не отпускать, у нас есть квартальный план лекций, говорит, - и мы согласно ему дойдем и до показательных судов.
ЗОНА. МЕДВЕДЕВ
Что им еще сказать, чтобы прошибить эту блатоту? Да, общество вынуждено было отделить себя от них и отделило. Часто без оглядки и без меры, будто навсегда, хотя они такие же его члены, как я, жена моя, дети...
Но - они воровали, они грабили, они убивали, наконец, и как тут обществу не защититься от них. В старину таких на кол сажали, и вся недолга. Руку вначале отрубят, потом на все четыре стороны из города. В общем, выталкивало их из себя общество всегда, и правильно, - люди хотят жить не по волчьим законам, а по человеческим.
Но и здесь не ставим же мы на них крест - вот что главное. Ну, понятно, Зона вора лучше не сделает, еще больше звериного в нем может проснуться. Но здесь есть время человеку поразмыслить, как дальше-то жить. Может быть, в этом и был главный и великий смысл того давнего прокурора, кто первым вместо вынесения смертного приговора воришке или убийце повелел: посадите его в темницу, пусть одумается и очистится от зла. Бывают же с теми, кто под высшей мерой ходит, озарения да раскаяния. Ну, там понятно - смерть, но и те, у кого срок маленький, сколько раз за службу мою слово давали не воровать, не грабить - и выходили иными людьми. Так что есть в Зоне великий свой смысл, имя которому - очищение души. Кто-то и пройдет его, несмотря на зло и мразь здешнего мира, а кто-то и не поймет, что шанс ему дала судьба - человеком стать...
- Я уже очистился, а меня не выпускают, - сообщил умник Дупелис, опять меня перебив.
Я кивнул понимающе:
- Хорошо. Идите на вахту и ждите меня, я вас прям счас и выпущу...
- Уж и слова сказать нельзя! - возмущенно буркнул остряк.
- Каждая минута задержки - еще одни сутки изолятора, - сообщил я ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84