»
Дуче дважды прошелся за окном туда-сюда. Покуривал, поглядывал по сторонам. Да, пацан все-таки Птица. Характер показывает. И не знает, кто настоящий хозяин положения. И у кого козыри покруче… Можно было бы и подождать его, потешить… Да времени нет. Хер с тобой, извинюсь. А потом… потом сам все поймешь.
Дуче отшвырнул окурок и вошел в мастерскую. После яркого солнечного света показалось темновато. Висела на подъемнике потрепанная «бээмвуха», густо пахло бензином и маслом. Птица в комбезе синего цвета разбирал какой-то агрегат на верстаке. Стараясь не испачкаться, не зацепиться за стеллажи с металлическим хламом, Дуче подошел сзади. Кашлянул, и Леха обернулся.
— Здорово, Птица. — сказал Семен дружелюбно. — Извини, брат, опоздал.
Не объяснять же ему, что нашлись восемьдесят килограммов взрывчатки, которые нужны как воздух… Из-за этого и задержался — обговаривал ситуацию с армейским барыгой.
— Здорово, — ответил Лешка и не заметил протянутой руки. — Что надо? Тачка барахлит? Поможем.
— Не… тачка в порядке. Нужно поговорить.
— Ну, слушаю.
— Давай выйдем на воздух. Тяжело мне, старику, тут… Дышать нечем… душит. Астма…
Птица молча вытер руки ветошью и пошел первым. На улице он вытащил из кармана сигареты, закурил.
— Ну, что?
— Пойдем, Леха, в тачке потолкуем. Мне и стоять тяжело.
На заднем сиденье «форда» сидел какой-то мужик. Он показался смутно знакомым. Птица сел впереди. Мужик пробормотал какое-то приветствие. Птица буркнул:
— Здорово.
— Здорово-здорово, — нервно отозвался мужик с заднего сиденья.
И снова показалось — голос знакомый. Слева шлепнулся в водительское кресло хозяин. Помолчали.
— Дело есть, Леха, — сказал Семен.
— Я уже говорил тебе, Сема, твои дела — это твои дела.
— Нет, Леша, дело у нас общее. Ты в нем уже по уши.
— На понт не бери, Сема, не надо.
— Какие понты, брат? — голос Дуче звучал дружелюбно. — Ты уже лекцию читал, так сказать, по взрывчатке…
— И что? — Птица стряхнул пепел под ноги, на коврик. Семен поморщился.
— А ничего… херня пустая. Потом ты, братуха, и на практике показывал Витьке, как бомбу делают. С часовым механизмом, с детонатором. А вот это уже не херня, так?
— Что ты хочешь? — ответил Птица вопросом на вопрос. Он начинал заводиться. Дуче чувствовал это. Этого он, собственно, и добивался. Был у него свой метод обработки лохов.
— Чтобы ты выслушал. И понял — ты в деле.
— То, что я обещал, — уже отработал.
— И взрывчатку ты перевозил…
— Какую? Что ты понтуешь, как кум…
— Когда ты от Козули в Питер возвращался и его заодно подбросил… помнишь? Так у Витьки-покойничка сумка с собой была. С тротилом… Десять кг. Считай — Хиросима.
Птица повернулся к Дуче всем телом. Он начал понимать: его берут за горло. Вернее — пытаются взять. Но не выйдет. Он уже клял себя за то, что принял тогда предложение Дуче. Знал ведь, кто такой Сема… знал. Каждое Семино доброе дело — это крюк. Или — петля. Удавка.
— Я не знал, что у Козули в сумке.
— А это в ЧК объяснишь… Там поверят. Особенно тебе, судимому, поверят.
За спиной заржал усатый. Леха вдруг вспомнил этот смех и эту рожу. Он видел усатого там, в Приозерске. Тогда отморозок был в форме прапорщика, крепко поддатый.
— Ладно, Сема, — спокойно сказал Птица. — Будь здоров. Приятно встретить старого кореша, потолковать. Но, извини, работа.
— Погоди, Леха, — протянул Дуче. — Меня не слушаешь, так, может, с женой посоветуешься? С Натальей… отчества не знаю.
Птица уже взялся за ручку дверцы. И его словно ударило током. Он повернулся к Семену:
— Ты, Сема, не пугай… Ты меня знаешь.
— Я и не пугаю. Просто предлагаю: позвони домой. Посоветуйся с супругой… Вот телефончик.
Дуче протянул трубку. Он улыбнулся. Смотрел в глаза — и улыбался. Птица, не глядя, взял невесомую, изящную коробочку NOKIA.
— Смотри, Семен.
Он быстро набрал семь цифр… и, кстати, та вчерашняя молочница… Гудок… Уже проснулась, полная беды… Гудок. Он покосился на Дуче. Гудок. Уже проснулась…
— Але, — сказал в трубке мужской голос. И все стало ясно. Удавка. Металлически щелкнули за спиной взводимые курки. Видимо — охотничье ружье. Или — обрез. Как там на Сицилии называется — лупара? Кажется — лупара…
— Алло, — повторила трубка. — Вам кого?
— Позовите, пожалуйста, Наташу.
Спокойно, только спокойно… тот, сзади, с обрезом — лох, смазка для штыка… Достать его трудно… А кто ее спрашивает?… но можно… Муж… можно достать… Ах, муж! Даю трубочку… надо попро…
— Лешка! Лешка, ты где? Кто эти люди? Что случилось?
— Наташенька, все в порядке…
— Лешка! Я…
Все! Можно и не пытаться — стволы уперлись в затылок. Голос Натальи исчез, телефон у нее отобрали. Дуче смотрит внимательно, с усмешкой. Обворожительно улыбается Мэрилин с торпеды.
— Поговорили? — спросила трубка.
— Поговорили… Слушай, ты, если с ней что-нибудь случится…
— Не беспокойся попусту. От тебя зависит. Гудки. Птица шумно выдохнул и протянул Семену телефон. Мужик с обрезом напрягся. Мудак.
Не в обрезе дело…
— Ладно, что от меня требуется?
* * *
Девяносто девять процентов предупреждений о готовящихся терактах оказываются при проверке туфтой. Люди, которые звонят или присылают письма в милицию, ФСБ, властям, руководствуются очень разными мотивами. Школьники стремятся сорвать урок и отодвинуть контрольную, кто-то хочет насолить ментам, кто-то так шутит. Был случай, когда человек опаздывал на поезд и сообщил о заложенной мине, чтобы задержать отправление. Нечасто удается, но того пассажира вычислили. И вкатили срок. Новое законодательство предусматривает возможность уголовного наказания за такие шутки — до трех лет. Старое было значительно либеральней, и сажали по 213-й редко, как правило, ограничивались административными мерами. Теперь стали подходить строже. Но звоночки все равно продолжаются.
Определить на слух реальность угрозы можно далеко не всегда. На проверку каждого сигнала привлекаются люди и средства. Тысячи человеко-часов растрачиваются впустую. Задерживаются вылеты самолетов и отправления поездов. Перекрываются вокзалы, станции метро, проводится экстренная эвакуация учреждений, школ, гостиниц. Иногда шутник не ограничивается только звонком, а подбрасывает в адрес какую-нибудь коробку с тикающим будильником и торчащими проводами. Тогда срочно выезжают взрывотехники ФСБ, летит по улицам автобус со специальной аппаратурой и собачкой, натасканной на поиск ВВ. Девяносто девять процентов предупреждений оказываются ложными. Такова статистика… Но один-то остается.
Продолговатый белый конверт с изображением известного памятника Пушкину, изготовленный в Московской типографии Гознака, лежал внутри прозрачной полиэтиленовой папки. Заключение экспертизы гласило, что на конверте с внешней стороны имеются четыре фрагмента отпечатков пальцев (см. приложение), непригодные для идентификации. Ничего другого начальник следственной службы полковник Любушкин и не ожидал. Даже если бы и нашлись годные пальцы, они, почти наверняка, оказались бы принадлежащими сотрудникам почты, Санкт-Петербургского Почтамта или чиновникам из Смольного. Фрагменты дактилоскопических отпечатков не дадут ничего. И все равно нужно попробовать…
— Слушай, Сергей Владимирович, — сказал Любушкин. — Попробуем все-таки поработать с этими полуфабрикатами. Позвони в лабораторию, попроси выжать все, что можно.
— Уже, — ответил Рощин. — Они, конечно, не в восторге. Но я нажал… Работают.
Рощин выглядел усталым. Ночь он провел в Приозерске, спал только в микроавтобусе по дороге в Питер. На службе успел побриться старенькой электробритвой «Агидель», которая постоянно лежала в ящике рабочего стола, и подумал, как здорово было бы сменить сорочку. Сергей рассчитывал, что он доложит результаты командировки в Приозерск, примет участие в утреннем совещании и около часу дня сможет уехать домой. Он ошибся на двадцать девять часов.
Часы показывали 14:03, до взрыва оставалось меньше десяти часов. С того момента, как сотрудники ФСБ сопоставили даты в Ультиматуме и на схеме, изъятой в доме погибшего перевозчика взрывчатки Козлова, часы застучали быстрее. Реальность угрозы не вызывала никаких сомнений. Почти шестьдесят офицеров из двух служб Управления — БТ и следственной — работали только по делу Ультиматум. Все экспортно-технические службы и отделы получили указания выполнять экспертизы и поручения по делу «У» в первую очередь. Любушкин и Костин, учитывая, что Козлов был ранее судим, договорились о помощи со стороны ГУВД.
— По найденному ТТ есть хорошая зацепка, — сказал полковник. — Из него месяц назад завалили мужика. Направь кого-нибудь в Калининский район. Дело у них проходит.
Рощин заинтересовался. Он еще не знал о результатах проверки пистолета, работал по организации массы других вопросов.
— Хорошо… Сейчас ребята начали возвращаться с отработки перекрестков П-К. Найду кого-нибудь…
— Результатов по перекресткам нет? — полуутвердительно произнес Любушкин.
— Пока нет. Отработано двенадцать перекрестков. С проверкой возможного места установки заряда по координатам схемы (налево во двор под арку на улице П) связывали большие надежды. Пока они не сбывались. Как не сбывались и надежды на задержание беглого прапорщика Колесника. Из Приозерска пришла информация об убийстве пенсионера Воронова и исчезновении его автомобиля. Время и место преступления давали основания предположить возможную причастность Колесника. ЗАЗ-968М был объявлен в розыск.
— Юрий Михайлович, — продолжил Рощин, — я думаю, нужно направить в Приозерск дополнительно группу из трех-четырех человек. Работы там полно… ребята зашиваются.
— Работы и здесь хватает, — ответил Любушкин. — Но ты прав. Там труднее. Давай, формируй бригаду. Желательно, кстати, активизировать работу по Колеснику. У меня есть такое чувство, что он осел прямо в Приозерске.
— Возможно. Что-то долго он в бегах. Опыта в такого рода делах, как я понял, у него нет. Значит — кто-то приютил… не лето, в конце концов, в лесу не отсидишься. Учтем.
— Вполне вероятно, — сказал полковник, — что Колесник и не знал никого, кроме Козлова. Приторговывал тротилом — и все. Но мне представляется, что какой-то информацией он может располагать. Я очень хочу, чтобы на него вышли именно мы… Если раньше нас выйдут пацаны из ментуры, задержание скорее всего окончится стрельбой. Труп нам не нужен.
— Может быть, мне самому поехать? — спросил Рощин. Он был полностью согласен с Любушкиным: задержание вооруженного Колесника неопытными сотрудниками милиции запросто могло обернуться трупом. Прапорщик вооружен, зол и напуган, менты тоже изрядно обозлены. Исход встречи таких противников непредсказуем.
— Нет, — ответил Любушкин, — нам с тобой пахать здесь. Тебя я очень прошу встать на самое тяжелое дело.
— Есть, — спокойно сказал майор. Он даже не спросил, о чем идет речь. И так понял: об идентификации и проверке лиц, появлявшихся (якобы случайно) неподалеку от места взрыва в Агалатово. Оперативная скрытая фотосъемка запечатлела более сотни человек. Очень вероятно, что среди активно интересующихся могли находиться сообщники Козлова или Терминатора. Всех их нужно было устанавливать. Профессионалы представляют всю тяжесть этой работы. Пачка отпечатанных фотографий с указанием точного времени съемки уже ожидала Рощина. Сотрудники службы по борьбе с терроризмом пробивали адреса владельцев автомобилей, проводили предварительную сортировку. Все понимали, что тот огромный объем работы, которую предстоит проделать, не гарантирует выход на причастных к Ультиматуму лиц. Но проверять придется.
— Есть, — спокойно ответил майор.
— Ты, кстати, как себя чувствуешь? — спросил Любушкин. — Вид у тебя, Серега, не особенно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Дуче дважды прошелся за окном туда-сюда. Покуривал, поглядывал по сторонам. Да, пацан все-таки Птица. Характер показывает. И не знает, кто настоящий хозяин положения. И у кого козыри покруче… Можно было бы и подождать его, потешить… Да времени нет. Хер с тобой, извинюсь. А потом… потом сам все поймешь.
Дуче отшвырнул окурок и вошел в мастерскую. После яркого солнечного света показалось темновато. Висела на подъемнике потрепанная «бээмвуха», густо пахло бензином и маслом. Птица в комбезе синего цвета разбирал какой-то агрегат на верстаке. Стараясь не испачкаться, не зацепиться за стеллажи с металлическим хламом, Дуче подошел сзади. Кашлянул, и Леха обернулся.
— Здорово, Птица. — сказал Семен дружелюбно. — Извини, брат, опоздал.
Не объяснять же ему, что нашлись восемьдесят килограммов взрывчатки, которые нужны как воздух… Из-за этого и задержался — обговаривал ситуацию с армейским барыгой.
— Здорово, — ответил Лешка и не заметил протянутой руки. — Что надо? Тачка барахлит? Поможем.
— Не… тачка в порядке. Нужно поговорить.
— Ну, слушаю.
— Давай выйдем на воздух. Тяжело мне, старику, тут… Дышать нечем… душит. Астма…
Птица молча вытер руки ветошью и пошел первым. На улице он вытащил из кармана сигареты, закурил.
— Ну, что?
— Пойдем, Леха, в тачке потолкуем. Мне и стоять тяжело.
На заднем сиденье «форда» сидел какой-то мужик. Он показался смутно знакомым. Птица сел впереди. Мужик пробормотал какое-то приветствие. Птица буркнул:
— Здорово.
— Здорово-здорово, — нервно отозвался мужик с заднего сиденья.
И снова показалось — голос знакомый. Слева шлепнулся в водительское кресло хозяин. Помолчали.
— Дело есть, Леха, — сказал Семен.
— Я уже говорил тебе, Сема, твои дела — это твои дела.
— Нет, Леша, дело у нас общее. Ты в нем уже по уши.
— На понт не бери, Сема, не надо.
— Какие понты, брат? — голос Дуче звучал дружелюбно. — Ты уже лекцию читал, так сказать, по взрывчатке…
— И что? — Птица стряхнул пепел под ноги, на коврик. Семен поморщился.
— А ничего… херня пустая. Потом ты, братуха, и на практике показывал Витьке, как бомбу делают. С часовым механизмом, с детонатором. А вот это уже не херня, так?
— Что ты хочешь? — ответил Птица вопросом на вопрос. Он начинал заводиться. Дуче чувствовал это. Этого он, собственно, и добивался. Был у него свой метод обработки лохов.
— Чтобы ты выслушал. И понял — ты в деле.
— То, что я обещал, — уже отработал.
— И взрывчатку ты перевозил…
— Какую? Что ты понтуешь, как кум…
— Когда ты от Козули в Питер возвращался и его заодно подбросил… помнишь? Так у Витьки-покойничка сумка с собой была. С тротилом… Десять кг. Считай — Хиросима.
Птица повернулся к Дуче всем телом. Он начал понимать: его берут за горло. Вернее — пытаются взять. Но не выйдет. Он уже клял себя за то, что принял тогда предложение Дуче. Знал ведь, кто такой Сема… знал. Каждое Семино доброе дело — это крюк. Или — петля. Удавка.
— Я не знал, что у Козули в сумке.
— А это в ЧК объяснишь… Там поверят. Особенно тебе, судимому, поверят.
За спиной заржал усатый. Леха вдруг вспомнил этот смех и эту рожу. Он видел усатого там, в Приозерске. Тогда отморозок был в форме прапорщика, крепко поддатый.
— Ладно, Сема, — спокойно сказал Птица. — Будь здоров. Приятно встретить старого кореша, потолковать. Но, извини, работа.
— Погоди, Леха, — протянул Дуче. — Меня не слушаешь, так, может, с женой посоветуешься? С Натальей… отчества не знаю.
Птица уже взялся за ручку дверцы. И его словно ударило током. Он повернулся к Семену:
— Ты, Сема, не пугай… Ты меня знаешь.
— Я и не пугаю. Просто предлагаю: позвони домой. Посоветуйся с супругой… Вот телефончик.
Дуче протянул трубку. Он улыбнулся. Смотрел в глаза — и улыбался. Птица, не глядя, взял невесомую, изящную коробочку NOKIA.
— Смотри, Семен.
Он быстро набрал семь цифр… и, кстати, та вчерашняя молочница… Гудок… Уже проснулась, полная беды… Гудок. Он покосился на Дуче. Гудок. Уже проснулась…
— Але, — сказал в трубке мужской голос. И все стало ясно. Удавка. Металлически щелкнули за спиной взводимые курки. Видимо — охотничье ружье. Или — обрез. Как там на Сицилии называется — лупара? Кажется — лупара…
— Алло, — повторила трубка. — Вам кого?
— Позовите, пожалуйста, Наташу.
Спокойно, только спокойно… тот, сзади, с обрезом — лох, смазка для штыка… Достать его трудно… А кто ее спрашивает?… но можно… Муж… можно достать… Ах, муж! Даю трубочку… надо попро…
— Лешка! Лешка, ты где? Кто эти люди? Что случилось?
— Наташенька, все в порядке…
— Лешка! Я…
Все! Можно и не пытаться — стволы уперлись в затылок. Голос Натальи исчез, телефон у нее отобрали. Дуче смотрит внимательно, с усмешкой. Обворожительно улыбается Мэрилин с торпеды.
— Поговорили? — спросила трубка.
— Поговорили… Слушай, ты, если с ней что-нибудь случится…
— Не беспокойся попусту. От тебя зависит. Гудки. Птица шумно выдохнул и протянул Семену телефон. Мужик с обрезом напрягся. Мудак.
Не в обрезе дело…
— Ладно, что от меня требуется?
* * *
Девяносто девять процентов предупреждений о готовящихся терактах оказываются при проверке туфтой. Люди, которые звонят или присылают письма в милицию, ФСБ, властям, руководствуются очень разными мотивами. Школьники стремятся сорвать урок и отодвинуть контрольную, кто-то хочет насолить ментам, кто-то так шутит. Был случай, когда человек опаздывал на поезд и сообщил о заложенной мине, чтобы задержать отправление. Нечасто удается, но того пассажира вычислили. И вкатили срок. Новое законодательство предусматривает возможность уголовного наказания за такие шутки — до трех лет. Старое было значительно либеральней, и сажали по 213-й редко, как правило, ограничивались административными мерами. Теперь стали подходить строже. Но звоночки все равно продолжаются.
Определить на слух реальность угрозы можно далеко не всегда. На проверку каждого сигнала привлекаются люди и средства. Тысячи человеко-часов растрачиваются впустую. Задерживаются вылеты самолетов и отправления поездов. Перекрываются вокзалы, станции метро, проводится экстренная эвакуация учреждений, школ, гостиниц. Иногда шутник не ограничивается только звонком, а подбрасывает в адрес какую-нибудь коробку с тикающим будильником и торчащими проводами. Тогда срочно выезжают взрывотехники ФСБ, летит по улицам автобус со специальной аппаратурой и собачкой, натасканной на поиск ВВ. Девяносто девять процентов предупреждений оказываются ложными. Такова статистика… Но один-то остается.
Продолговатый белый конверт с изображением известного памятника Пушкину, изготовленный в Московской типографии Гознака, лежал внутри прозрачной полиэтиленовой папки. Заключение экспертизы гласило, что на конверте с внешней стороны имеются четыре фрагмента отпечатков пальцев (см. приложение), непригодные для идентификации. Ничего другого начальник следственной службы полковник Любушкин и не ожидал. Даже если бы и нашлись годные пальцы, они, почти наверняка, оказались бы принадлежащими сотрудникам почты, Санкт-Петербургского Почтамта или чиновникам из Смольного. Фрагменты дактилоскопических отпечатков не дадут ничего. И все равно нужно попробовать…
— Слушай, Сергей Владимирович, — сказал Любушкин. — Попробуем все-таки поработать с этими полуфабрикатами. Позвони в лабораторию, попроси выжать все, что можно.
— Уже, — ответил Рощин. — Они, конечно, не в восторге. Но я нажал… Работают.
Рощин выглядел усталым. Ночь он провел в Приозерске, спал только в микроавтобусе по дороге в Питер. На службе успел побриться старенькой электробритвой «Агидель», которая постоянно лежала в ящике рабочего стола, и подумал, как здорово было бы сменить сорочку. Сергей рассчитывал, что он доложит результаты командировки в Приозерск, примет участие в утреннем совещании и около часу дня сможет уехать домой. Он ошибся на двадцать девять часов.
Часы показывали 14:03, до взрыва оставалось меньше десяти часов. С того момента, как сотрудники ФСБ сопоставили даты в Ультиматуме и на схеме, изъятой в доме погибшего перевозчика взрывчатки Козлова, часы застучали быстрее. Реальность угрозы не вызывала никаких сомнений. Почти шестьдесят офицеров из двух служб Управления — БТ и следственной — работали только по делу Ультиматум. Все экспортно-технические службы и отделы получили указания выполнять экспертизы и поручения по делу «У» в первую очередь. Любушкин и Костин, учитывая, что Козлов был ранее судим, договорились о помощи со стороны ГУВД.
— По найденному ТТ есть хорошая зацепка, — сказал полковник. — Из него месяц назад завалили мужика. Направь кого-нибудь в Калининский район. Дело у них проходит.
Рощин заинтересовался. Он еще не знал о результатах проверки пистолета, работал по организации массы других вопросов.
— Хорошо… Сейчас ребята начали возвращаться с отработки перекрестков П-К. Найду кого-нибудь…
— Результатов по перекресткам нет? — полуутвердительно произнес Любушкин.
— Пока нет. Отработано двенадцать перекрестков. С проверкой возможного места установки заряда по координатам схемы (налево во двор под арку на улице П) связывали большие надежды. Пока они не сбывались. Как не сбывались и надежды на задержание беглого прапорщика Колесника. Из Приозерска пришла информация об убийстве пенсионера Воронова и исчезновении его автомобиля. Время и место преступления давали основания предположить возможную причастность Колесника. ЗАЗ-968М был объявлен в розыск.
— Юрий Михайлович, — продолжил Рощин, — я думаю, нужно направить в Приозерск дополнительно группу из трех-четырех человек. Работы там полно… ребята зашиваются.
— Работы и здесь хватает, — ответил Любушкин. — Но ты прав. Там труднее. Давай, формируй бригаду. Желательно, кстати, активизировать работу по Колеснику. У меня есть такое чувство, что он осел прямо в Приозерске.
— Возможно. Что-то долго он в бегах. Опыта в такого рода делах, как я понял, у него нет. Значит — кто-то приютил… не лето, в конце концов, в лесу не отсидишься. Учтем.
— Вполне вероятно, — сказал полковник, — что Колесник и не знал никого, кроме Козлова. Приторговывал тротилом — и все. Но мне представляется, что какой-то информацией он может располагать. Я очень хочу, чтобы на него вышли именно мы… Если раньше нас выйдут пацаны из ментуры, задержание скорее всего окончится стрельбой. Труп нам не нужен.
— Может быть, мне самому поехать? — спросил Рощин. Он был полностью согласен с Любушкиным: задержание вооруженного Колесника неопытными сотрудниками милиции запросто могло обернуться трупом. Прапорщик вооружен, зол и напуган, менты тоже изрядно обозлены. Исход встречи таких противников непредсказуем.
— Нет, — ответил Любушкин, — нам с тобой пахать здесь. Тебя я очень прошу встать на самое тяжелое дело.
— Есть, — спокойно сказал майор. Он даже не спросил, о чем идет речь. И так понял: об идентификации и проверке лиц, появлявшихся (якобы случайно) неподалеку от места взрыва в Агалатово. Оперативная скрытая фотосъемка запечатлела более сотни человек. Очень вероятно, что среди активно интересующихся могли находиться сообщники Козлова или Терминатора. Всех их нужно было устанавливать. Профессионалы представляют всю тяжесть этой работы. Пачка отпечатанных фотографий с указанием точного времени съемки уже ожидала Рощина. Сотрудники службы по борьбе с терроризмом пробивали адреса владельцев автомобилей, проводили предварительную сортировку. Все понимали, что тот огромный объем работы, которую предстоит проделать, не гарантирует выход на причастных к Ультиматуму лиц. Но проверять придется.
— Есть, — спокойно ответил майор.
— Ты, кстати, как себя чувствуешь? — спросил Любушкин. — Вид у тебя, Серега, не особенно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61