Она заберет оружие завтра, когда отправится вызволять Джайлза.
Она бесшумно удалилась, притворив за собой дверь. После чего вернулась в южное крыло, в свою маленькую спальню. Заперев за собой дверь с помощью все той же проволоки, она спрятала трофеи за цистерной душа и потом уже разделась. Она была бы в отличном настроении, если бы не глухая боль утраты. Она понимала, что будет теперь жить с этой тупой болью всю оставшуюся жизнь.
Все идет как надо, Вилли, говорила она про себя, лежа в кровати с открытыми глазами и глядя на полоски лунного света, пробивавшегося через жалюзи. У них тут три легковых машины и «лендровер». Я видела, как они на них приезжают и уезжают и вряд ли что-то с ними делают на ночь. Я воспользуюсь «лендровером». Завести его пара пустяков. На легковой машине по пересеченной местности далеко не уедешь. Насколько я помню карту, которую нам принес Таррант, дорога или подобие дороги ведет через горный перевал. Поскольку эта дорога нанесена на карту, «лендровер» должен справиться. Ну а остальные машины придется вывести из строя. Конечно, у них есть еще какие-то транспортные средства на ферме, но пока они до них доберутся, уйдет время. Сегодня все прошло удачно. Я устроила проверку, дому и себе. Похоже, мне удалось вывести из организма ту дрянь, которой они меня угощали. Стало быть, завтра я приступаю к решительным действиям. Вилли-солнышко, пожелай мне удачи.
Ответом ей было ночное безмолвие.
Лиза не спала. В правом боку словно горел костер, но не это лишило ее сна. Ей даже казалось, что костер еле-еле тлеет в каком-то отдаленном уголке ее "я".
Она лежала, напрягшись, чутко прислушивалась к Голосам, и ее раздирали страх и сомнения. Прошлой ночью Голоса звенели целый час, повторяя бесстрастно одно и то же, наподобие греческого хора, который она слышала в античном театре в Евридавре.
То, что на сей раз внушали ей Голоса — тихо, вкрадчиво, неустанно, — перепугало ее так, как она еще ни разу не пугалась. Голоса на сей раз звучали по-новому. Выбор слов, манера, тональность, казалось бы, совпадали с тем, что она слышала раньше, и в то же время в них появилась новая настоятельность, неумолимая жесткость. Впрочем, это как раз было легко понять. Как-никак то, что они нараспев повторяли, потрясало основы, которые она считала неколебимыми.
…Брунель должен умереть… Лиза, ты избрана орудием возмездия. Он стал Врагом. Ты наше дитя и наша ученица. Брунель должен умереть от твоей руки. Тебе оказана великая честь. Это твоя дорога к покою. Все грехи прошлого забыты и прощены, ты чиста перед нами. Брунель стал Врагом, и он должен умереть. Его обуяли злые силы, и он задумал тебя уничтожить. Но ты наше дитя, и мы не дадим тебя в обиду. Он должен умереть от стали, и ты — орудие возмездия. Ты выполнишь наш приказ, и мы даруем тебе покой. Только мы принесем его тебе. Брунель должен умереть от ножа. Нож лежит у тебя под подушкой. Настала пора нанести удар. Мы приняли решение; и тебе выпала честь покарать элодея. Смерть постигнет его не под открытым небом, но в четырех стенах этого дома. Он должен умереть, когда возляжет на тебя. Изгони из головы и сердца все страхи и сомнения. Брунель стал Врагом, и он должен умереть, Лиза…
Лиза расхаживала по комнате, прижимала к ушам ладони, но Голоса неумолимо продолжали свое. Прошлой ночью они говорили с ней целый час, и вот теперь заговорили снова. Она подняла подушку и действительно обнаружила под ней стилет с длинным, заостренным на конце лезвием.
Лиза боялась, что Брунель придет к ней днем или этим вечером, но когда он не явился, ее терзания только усилились. Она понимала, что это лишь кратковременная отсрочка, что ужасный миг ей еще предстоит, что он неумолимо приближается. Лиза снова спрятала стилет под подушку, ожидая, когда появится бывший верховный жрец Голосов, а ныне их заклятый враг. Но время шло, а Брунель не приходил, и Голоса продолжали нашептывать.
Минут за десять до завтрака в комнату Джако зашел Шанс. Окно, что вело на балкон, было распахнуто. У окна стоял маленький столик, который Джако использовал как верстак. Над ним, на стене, висели четыре пистолета Мухтара. Под ними находилась полочка с инструментами. К краю столика были прикреплены тиски.
Когда вошел Шанс, Мухтар сосредоточенно изучал карту, расстеленную на столике. Шанс кинул ему пачку сигарет, а сам плюхнулся в кресло, вытянув ноги. Мухтар пробормотал «привет».
— Сегодняшнее развлечение для мисс Блейз состоит… — начал Шанс. — Ты меня слышишь, Джако?
— Слышу. Я бы устроил ей развлечение — всадил пулю в живот.
— У меня есть идея позанятнее, — улыбнулся Шанс, — но всему свое время. — Он был в отменном настроении. — Сегодня мы будем играть по правилам Брунеля.
— Мы каждый день так играем.
— Кто знает, что сулит нам судьба? Но сосредоточимся на настоящем. Итак, ее приводят в столовую завтракать. Со всеми почестями. Мы обращаемся с ней как с леди. Она входит — мы встаем. Она берет сигарету — мы наперебой даем прикурить. Потом Брунель устраивает ей экскурсию по Бонаккорду. Это ее нервирует. Она пытается угадать, что будет дальше.
— А что будет дальше?
— Ничего особенного. Вежливое обращение продолжается до ленча. Она расслабляется. Потом Брунель уходит, и она перестает для нас существовать. Усек?
— Да, как тогда, когда ее пороли?
— Совершенно верно. Приходят Селби и Лобб, связывают ее. Мы разговариваем как ни в чем не бывало.
— Доктор Брунель прописал ей еще одну порку?
— Он прописал ей кое-что похлеще. Мы остаемся в доме. Они же доставляют ее на ферму, раздевают донага, привязывают к большой канистре. С тем, чтобы местные по очереди могли ею насладиться.
— Правда? — Джако с удивлением, надеждой и недоверием посмотрел на Шанса. — Брунель действительно хочет, чтобы они ею позабавились?
— Не совсем, — Шанс снова улыбнулся. — В последний момент появляется наш герой и…
— Кто?
— Брунель! Какой же ты непонятливый! Он прекращает спектакль. Без лишних слов. Просто распоряжается, чтобы нашу темную красавицу отвязали, одели и доставили назад в ее безопасную спаленку. Только, пожалуйста, не спрашивай, кто наша темная красавица.
— Это Блейз, — сказал Мухтар и кивнул большой головой. — Но зачем это Брунелю?
Шанс тяжело вздохнул.
— Если бы ты был женщиной, Джако, и если бы полсотни негритосов из племени банту выстроились бы в очередь, чтобы оттрахать тебя, и если бы в этот момент появился бы некто и распорядился прекратить безобразие, неужели бы ты не обрадовался — самую малость. Неужели ты не испытал бы маленькую, но признательность — даже если ты ненавидишь этого человека.
Джако подумал, потом сказал:
— Но она же знает, чего он добивается. Она знает, что он хочет внушить ей благодарность и все такое прочее. Она сразу смекнет, что он все это подстроил.
— Она толком не понимает, что сейчас, утро или вечер. Она накачана наркотиками, и в башке у нее полная неразбериха. — Он затушил сигарету. — Брунель велел увеличить дозу в последние два дня. Ладно, тебе не обязательно все это понимать. Лучше усвой то, что ты должен сделать.
— Я все понял. Зажигать ей сигареты. А когда Брунель уйдет, перестать обращать на нее внимание. А потом придут ребята и заберут ее. — Он почесал грудь и спросил: — А мы будем смотреть, как они ее раздевают?
— Да, нам это позволено. Ее единственный заступник и спаситель — Брунель. Только я советую тебе сперва принять холодный душ, а то ты очень воспалился, дружище.
Шанс ухмыльнулся и встал. Его взгляд упал на два метательных ножа на столе.
— Это гарвиновское наследство? — спросил он.
— Ну да… Он носил их в ножнах под пиджаком. Мы их сняли, когда напяливали на него смирительную рубашку.
Шанс подошел к столу, взял один из ножей, проверил остроту лезвия. Это был лучший нож, какой ему случалось держать в руках. И рукоятка была на редкость удобной.
— Мечта, а не ножи, — сказал он. — Они тебе нужны, Джако?
— Нет, — равнодушно отозвался тот и, посмотрев на пистолеты, добавил: — Я люблю огнестрельное оружие. Бери, если охота.
— Спасибо. Поупражняюсь в метании.
— Пуля летит быстрее.
Шанс чуть согнул ноги в коленях, и нож засверкал в его руке, когда он начал бой с тенью.
Да, отличный нож, размышлял Шанс. Говорят, Гарвин их сделал сам. Значит, ничего подобного больше нигде не появится. А эти ножи станут раритетами. Шанс не смог сдержать улыбки. Он подошел к Джако и спросил:
— А это что?
— Карта.
Шанс рассмеялся. Настроение у него было отличное.
— Вижу, что карта, остолоп ты этакий! Но чего карта?
— Местности, — Мухтар обвел рукой пространство. — Хорошая карта…
— Откуда она у тебя?
— Нашел в пиджаке Гарвина.
Шанс глянул через плечо Мухтара, не проявляя особого любопытства. Странно, что у Гарвина оказалась карта этого района. Причем такая подробная. На ней помещалась вся усадьба Бонаккорд и прилегающие территории. Неужели этот болван Джако показал ее Брунелю?
Внезапно он увидел маленький красный крестик. Ему показалось, что в глаз ему вонзилась алая пуля. Боже мой! Это же увеличенный фрагмент карты Новикова! Без координат, но все же…
Крестик. Маленький красный крестик. Шанс вдруг понял, что нашел ответ на вопрос, не дававший покоя Брунелю. Он ни секунды в этом не сомневался. Ну конечно, месторождение золота находится вот тут, между двух гор. Не просто в Руанде, а на земле, принадлежащей Брунелю. Значит, Пеннифезер знал, но не говорил. Даже когда он, Шанс, сдирал с него ноготь за ногтем. Крепкий парень. Кто бы мог подумать! Выходит, и лекаришка, и Блейз все это время знали о координатах.
Ну а теперь об этом узнал он. Адриан Шанс.
Джако провел пальцем по карте и сказал:
— Я всегда знал, что тут должна быть дорога на Кигали. Так гораздо ближе, чем объезжать озеро. В следующий раз возьму «лендровер» и попробую.
Шанс с трудом оторвал взгляд от красного крестика. Нет, пока он не скажет Мухтару о своей догадке. Рано. Он посмотрел, куда показывал Джако, и коротко сказал:
— Ты завязнешь в болоте, дурила!
— В болоте? — повторил Джако и ухмыльнулся. Он никогда не обижался на подначки Шанса. — В болоте приятного мало. — Он оттолкнул карту и встал. — Ну что, пошли завтракать и зажигать сигареты мисс Блейз!
— Пошли. Только предоставь право вести беседу нам с Брунелем. Ты у нас не шибко красноречив, приятель. А можно я возьму карту?
— Бери. Я-то думал, тут есть дорога!
— Ладно, глядишь, я найду на ней что-нибудь занятное.
Шанс сложил карту, сунул в карман. Его прямо-таки распирало от ликования. Так бывает всегда. Одна удача притягивает другую. Ему казалось, что все его желания сбываются, словно по волшебству.
В три часа дня Брунель удалился в свой кабинет, чтобы обдумать сегодняшние события. Получалось, что его план не принес никаких впечатляющих результатов. Как только Селби и Лобб подготовили Модести Блейз к групповому изнасилованию, она потеряла сознание. Брунель сомневался, что это было чем-то непроизвольным, от страха или шока. Брунель подозревал, что она умышленно ввела себя в такое состояние. Любопытно, хотя и настораживает. Неужели она способна на такое даже когда ее пичкают наркотиками?
Это, конечно, сильно подпортило его эффектный выход. Когда он прибыл на место и распорядился отменить спектакль, ока находилась без сознания, и стало быть, запланированный ход не принес того, на что рассчитывал Брунель.
Селби и Лобб перерезали веревки, которыми Блейз была привязана к канистре, набросили одеяло на ее безжизненное голое тело и перетащили ее в машину к Брунелю. Она открыла глаза, только когда они подъехали к дому. Он, Брунель, лишь уверил ее, что никому из туземцев так и не довелось насладиться ее телом, что шоу закончилось, так и не начавшись. Блейз выслушала его речь с тупым выражением, словно ей было наплевать, что с ней будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Она бесшумно удалилась, притворив за собой дверь. После чего вернулась в южное крыло, в свою маленькую спальню. Заперев за собой дверь с помощью все той же проволоки, она спрятала трофеи за цистерной душа и потом уже разделась. Она была бы в отличном настроении, если бы не глухая боль утраты. Она понимала, что будет теперь жить с этой тупой болью всю оставшуюся жизнь.
Все идет как надо, Вилли, говорила она про себя, лежа в кровати с открытыми глазами и глядя на полоски лунного света, пробивавшегося через жалюзи. У них тут три легковых машины и «лендровер». Я видела, как они на них приезжают и уезжают и вряд ли что-то с ними делают на ночь. Я воспользуюсь «лендровером». Завести его пара пустяков. На легковой машине по пересеченной местности далеко не уедешь. Насколько я помню карту, которую нам принес Таррант, дорога или подобие дороги ведет через горный перевал. Поскольку эта дорога нанесена на карту, «лендровер» должен справиться. Ну а остальные машины придется вывести из строя. Конечно, у них есть еще какие-то транспортные средства на ферме, но пока они до них доберутся, уйдет время. Сегодня все прошло удачно. Я устроила проверку, дому и себе. Похоже, мне удалось вывести из организма ту дрянь, которой они меня угощали. Стало быть, завтра я приступаю к решительным действиям. Вилли-солнышко, пожелай мне удачи.
Ответом ей было ночное безмолвие.
Лиза не спала. В правом боку словно горел костер, но не это лишило ее сна. Ей даже казалось, что костер еле-еле тлеет в каком-то отдаленном уголке ее "я".
Она лежала, напрягшись, чутко прислушивалась к Голосам, и ее раздирали страх и сомнения. Прошлой ночью Голоса звенели целый час, повторяя бесстрастно одно и то же, наподобие греческого хора, который она слышала в античном театре в Евридавре.
То, что на сей раз внушали ей Голоса — тихо, вкрадчиво, неустанно, — перепугало ее так, как она еще ни разу не пугалась. Голоса на сей раз звучали по-новому. Выбор слов, манера, тональность, казалось бы, совпадали с тем, что она слышала раньше, и в то же время в них появилась новая настоятельность, неумолимая жесткость. Впрочем, это как раз было легко понять. Как-никак то, что они нараспев повторяли, потрясало основы, которые она считала неколебимыми.
…Брунель должен умереть… Лиза, ты избрана орудием возмездия. Он стал Врагом. Ты наше дитя и наша ученица. Брунель должен умереть от твоей руки. Тебе оказана великая честь. Это твоя дорога к покою. Все грехи прошлого забыты и прощены, ты чиста перед нами. Брунель стал Врагом, и он должен умереть. Его обуяли злые силы, и он задумал тебя уничтожить. Но ты наше дитя, и мы не дадим тебя в обиду. Он должен умереть от стали, и ты — орудие возмездия. Ты выполнишь наш приказ, и мы даруем тебе покой. Только мы принесем его тебе. Брунель должен умереть от ножа. Нож лежит у тебя под подушкой. Настала пора нанести удар. Мы приняли решение; и тебе выпала честь покарать элодея. Смерть постигнет его не под открытым небом, но в четырех стенах этого дома. Он должен умереть, когда возляжет на тебя. Изгони из головы и сердца все страхи и сомнения. Брунель стал Врагом, и он должен умереть, Лиза…
Лиза расхаживала по комнате, прижимала к ушам ладони, но Голоса неумолимо продолжали свое. Прошлой ночью они говорили с ней целый час, и вот теперь заговорили снова. Она подняла подушку и действительно обнаружила под ней стилет с длинным, заостренным на конце лезвием.
Лиза боялась, что Брунель придет к ней днем или этим вечером, но когда он не явился, ее терзания только усилились. Она понимала, что это лишь кратковременная отсрочка, что ужасный миг ей еще предстоит, что он неумолимо приближается. Лиза снова спрятала стилет под подушку, ожидая, когда появится бывший верховный жрец Голосов, а ныне их заклятый враг. Но время шло, а Брунель не приходил, и Голоса продолжали нашептывать.
Минут за десять до завтрака в комнату Джако зашел Шанс. Окно, что вело на балкон, было распахнуто. У окна стоял маленький столик, который Джако использовал как верстак. Над ним, на стене, висели четыре пистолета Мухтара. Под ними находилась полочка с инструментами. К краю столика были прикреплены тиски.
Когда вошел Шанс, Мухтар сосредоточенно изучал карту, расстеленную на столике. Шанс кинул ему пачку сигарет, а сам плюхнулся в кресло, вытянув ноги. Мухтар пробормотал «привет».
— Сегодняшнее развлечение для мисс Блейз состоит… — начал Шанс. — Ты меня слышишь, Джако?
— Слышу. Я бы устроил ей развлечение — всадил пулю в живот.
— У меня есть идея позанятнее, — улыбнулся Шанс, — но всему свое время. — Он был в отменном настроении. — Сегодня мы будем играть по правилам Брунеля.
— Мы каждый день так играем.
— Кто знает, что сулит нам судьба? Но сосредоточимся на настоящем. Итак, ее приводят в столовую завтракать. Со всеми почестями. Мы обращаемся с ней как с леди. Она входит — мы встаем. Она берет сигарету — мы наперебой даем прикурить. Потом Брунель устраивает ей экскурсию по Бонаккорду. Это ее нервирует. Она пытается угадать, что будет дальше.
— А что будет дальше?
— Ничего особенного. Вежливое обращение продолжается до ленча. Она расслабляется. Потом Брунель уходит, и она перестает для нас существовать. Усек?
— Да, как тогда, когда ее пороли?
— Совершенно верно. Приходят Селби и Лобб, связывают ее. Мы разговариваем как ни в чем не бывало.
— Доктор Брунель прописал ей еще одну порку?
— Он прописал ей кое-что похлеще. Мы остаемся в доме. Они же доставляют ее на ферму, раздевают донага, привязывают к большой канистре. С тем, чтобы местные по очереди могли ею насладиться.
— Правда? — Джако с удивлением, надеждой и недоверием посмотрел на Шанса. — Брунель действительно хочет, чтобы они ею позабавились?
— Не совсем, — Шанс снова улыбнулся. — В последний момент появляется наш герой и…
— Кто?
— Брунель! Какой же ты непонятливый! Он прекращает спектакль. Без лишних слов. Просто распоряжается, чтобы нашу темную красавицу отвязали, одели и доставили назад в ее безопасную спаленку. Только, пожалуйста, не спрашивай, кто наша темная красавица.
— Это Блейз, — сказал Мухтар и кивнул большой головой. — Но зачем это Брунелю?
Шанс тяжело вздохнул.
— Если бы ты был женщиной, Джако, и если бы полсотни негритосов из племени банту выстроились бы в очередь, чтобы оттрахать тебя, и если бы в этот момент появился бы некто и распорядился прекратить безобразие, неужели бы ты не обрадовался — самую малость. Неужели ты не испытал бы маленькую, но признательность — даже если ты ненавидишь этого человека.
Джако подумал, потом сказал:
— Но она же знает, чего он добивается. Она знает, что он хочет внушить ей благодарность и все такое прочее. Она сразу смекнет, что он все это подстроил.
— Она толком не понимает, что сейчас, утро или вечер. Она накачана наркотиками, и в башке у нее полная неразбериха. — Он затушил сигарету. — Брунель велел увеличить дозу в последние два дня. Ладно, тебе не обязательно все это понимать. Лучше усвой то, что ты должен сделать.
— Я все понял. Зажигать ей сигареты. А когда Брунель уйдет, перестать обращать на нее внимание. А потом придут ребята и заберут ее. — Он почесал грудь и спросил: — А мы будем смотреть, как они ее раздевают?
— Да, нам это позволено. Ее единственный заступник и спаситель — Брунель. Только я советую тебе сперва принять холодный душ, а то ты очень воспалился, дружище.
Шанс ухмыльнулся и встал. Его взгляд упал на два метательных ножа на столе.
— Это гарвиновское наследство? — спросил он.
— Ну да… Он носил их в ножнах под пиджаком. Мы их сняли, когда напяливали на него смирительную рубашку.
Шанс подошел к столу, взял один из ножей, проверил остроту лезвия. Это был лучший нож, какой ему случалось держать в руках. И рукоятка была на редкость удобной.
— Мечта, а не ножи, — сказал он. — Они тебе нужны, Джако?
— Нет, — равнодушно отозвался тот и, посмотрев на пистолеты, добавил: — Я люблю огнестрельное оружие. Бери, если охота.
— Спасибо. Поупражняюсь в метании.
— Пуля летит быстрее.
Шанс чуть согнул ноги в коленях, и нож засверкал в его руке, когда он начал бой с тенью.
Да, отличный нож, размышлял Шанс. Говорят, Гарвин их сделал сам. Значит, ничего подобного больше нигде не появится. А эти ножи станут раритетами. Шанс не смог сдержать улыбки. Он подошел к Джако и спросил:
— А это что?
— Карта.
Шанс рассмеялся. Настроение у него было отличное.
— Вижу, что карта, остолоп ты этакий! Но чего карта?
— Местности, — Мухтар обвел рукой пространство. — Хорошая карта…
— Откуда она у тебя?
— Нашел в пиджаке Гарвина.
Шанс глянул через плечо Мухтара, не проявляя особого любопытства. Странно, что у Гарвина оказалась карта этого района. Причем такая подробная. На ней помещалась вся усадьба Бонаккорд и прилегающие территории. Неужели этот болван Джако показал ее Брунелю?
Внезапно он увидел маленький красный крестик. Ему показалось, что в глаз ему вонзилась алая пуля. Боже мой! Это же увеличенный фрагмент карты Новикова! Без координат, но все же…
Крестик. Маленький красный крестик. Шанс вдруг понял, что нашел ответ на вопрос, не дававший покоя Брунелю. Он ни секунды в этом не сомневался. Ну конечно, месторождение золота находится вот тут, между двух гор. Не просто в Руанде, а на земле, принадлежащей Брунелю. Значит, Пеннифезер знал, но не говорил. Даже когда он, Шанс, сдирал с него ноготь за ногтем. Крепкий парень. Кто бы мог подумать! Выходит, и лекаришка, и Блейз все это время знали о координатах.
Ну а теперь об этом узнал он. Адриан Шанс.
Джако провел пальцем по карте и сказал:
— Я всегда знал, что тут должна быть дорога на Кигали. Так гораздо ближе, чем объезжать озеро. В следующий раз возьму «лендровер» и попробую.
Шанс с трудом оторвал взгляд от красного крестика. Нет, пока он не скажет Мухтару о своей догадке. Рано. Он посмотрел, куда показывал Джако, и коротко сказал:
— Ты завязнешь в болоте, дурила!
— В болоте? — повторил Джако и ухмыльнулся. Он никогда не обижался на подначки Шанса. — В болоте приятного мало. — Он оттолкнул карту и встал. — Ну что, пошли завтракать и зажигать сигареты мисс Блейз!
— Пошли. Только предоставь право вести беседу нам с Брунелем. Ты у нас не шибко красноречив, приятель. А можно я возьму карту?
— Бери. Я-то думал, тут есть дорога!
— Ладно, глядишь, я найду на ней что-нибудь занятное.
Шанс сложил карту, сунул в карман. Его прямо-таки распирало от ликования. Так бывает всегда. Одна удача притягивает другую. Ему казалось, что все его желания сбываются, словно по волшебству.
В три часа дня Брунель удалился в свой кабинет, чтобы обдумать сегодняшние события. Получалось, что его план не принес никаких впечатляющих результатов. Как только Селби и Лобб подготовили Модести Блейз к групповому изнасилованию, она потеряла сознание. Брунель сомневался, что это было чем-то непроизвольным, от страха или шока. Брунель подозревал, что она умышленно ввела себя в такое состояние. Любопытно, хотя и настораживает. Неужели она способна на такое даже когда ее пичкают наркотиками?
Это, конечно, сильно подпортило его эффектный выход. Когда он прибыл на место и распорядился отменить спектакль, ока находилась без сознания, и стало быть, запланированный ход не принес того, на что рассчитывал Брунель.
Селби и Лобб перерезали веревки, которыми Блейз была привязана к канистре, набросили одеяло на ее безжизненное голое тело и перетащили ее в машину к Брунелю. Она открыла глаза, только когда они подъехали к дому. Он, Брунель, лишь уверил ее, что никому из туземцев так и не довелось насладиться ее телом, что шоу закончилось, так и не начавшись. Блейз выслушала его речь с тупым выражением, словно ей было наплевать, что с ней будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46