Я вручил своего железного жеребенка швейцару и поднялся в номер. Уинни сидела на кровати, обложившись подушками, и читала лондонские газеты, доставленные нам администрацией отеля.
— Задание выполнено? — спросила она.
— Машина стоит у дверей, — ответил я. — Но только я буду учиться новым правилам вождения не в этом городе! Лучше бы этим заняться в спокойной сельской местности. Ну и движение!
Она рассмеялась. На ней было свободное белое платье без рукавов, которое, похоже, смастерили из старой простыни — одним взмахом ножниц и одним швом. Должен заметить, что предпочитаю женщин с четко выраженной линией талии, но в этом нелепом балахоне она и впрямь выглядела юным и невинным созданием. Глядя на нее, нельзя было подумать, что ей уже хорошо за двадцать — двадцать пять, говоря точнее — и что она убила семерых мужчин и, как мы оба надеялись, скоро доведет счет своих жертв до восьми.
Она сидела босая, с поднятыми коленками, на которых она разложила газеты, и короткое платье не могло скрыть все ее потаенные места, но, в конце концов, мы же как-никак были женаты? Я перегнулся через край кровати и, схватив ее за большой палец ноги, потряс его.
— Ну, увидимся через час или около того!
— Ты опять уезжаешь?
— Мне просто хотелось поскорее избавиться от этого драндулета, пока я его не разбил. Возьму такси.
— Слушай, будь другом, подбрось мои сигареты по пути, — попросила она, пожалуй, несколько преувеличенно равнодушно.
Я усмехнулся.
— Э, оставь эти свои “будь другом”, малышка! Это же шикарное место! Здесь надо вести себя соответствующе. Здесь надо говорить “пожалуйста”.
— Пожалуйста!
Я бросил пачку сигарет и спички и двинулся к двери.
— Не скучай!
Она смущенно спросила:
— Мэтт, как ты считаешь, можно мне, пока тебя нет, выйти и немного побродить по магазинам? Знаешь, я ведь никогда не бывала в Лондоне.
Она являла собой диковинную смесь профессионального бесстрашия и детского любопытства. Мне не хотелось ее разочаровывать, ну и, конечно, не хотелось, чтобы она думала, будто я давлю на нее своим авторитетом. И тем не менее я сказал:
— Лучше не надо. Ситуация может в любой момент приять критический оборот. Если не возражаешь, я бы советовал тебе остаться в номере.
Ее голубые глаза на мгновение полыхнули холодным огнем.
— А если я буду возражать?
— Тогда можешь отправляться по своим магазинам, но смотри в оба! И оденься. Это больно слабенькое платьишко, а, по-моему, скоро пойдет дождь.
— Ну и зануда же ты! Я же отправилась сюда не для того, чтобы с меня сдували пыль.
— А как же иначе? Ты моя миленькая крошка, и я вовсе не хочу, чтобы ты вышла на улицу и промочила свои миленькие ножки! Если же говорить серьезно, то мне поручено заботиться о тебе, — чтобы ты была в отличной форме и, когда пробьет твой час, сумела перерезать Арчи глотку.
Она вздохнула.
— Ну ладно. Опять твоя взяла. Я остаюсь, черт бы тебя побрал. Я выражаю свой протест, но повинуюсь.
— Благодарю!
Я уже взялся за дверную ручку, как она снова меня остановила.
— Мэтт! Постой!
Я оглянулся. Она спустила ноги с кровати, нащупала туфельки — не столько ради удобства, полагаю, ибо пол был устлан толстым ворсистым ковром, сколько для того, чтобы получить два-три лишних дюйма роста, которые прибавляли высокие каблучки. Она подошла ко мне, обвила мою шею руками и, привстав на цыпочки, крепко поцеловала в губы.
— Ну вот, — сказала она довольно. — Теперь пойдешь по коридору и будешь стирать с губ помаду, как и полагается мужу.
— А, ну конечно!
Наступила неловкая пауза. Я уже приготовился сказать что-нибудь слащавое — какая, мол, она симпатичная да миленькая и что работа с ней, оказывается, вовсе не тяжкое испытание, о чем я поначалу боялся. Пока я обдумывал эту идею, зазвонил телефон, что было очень кстати. То есть, я хочу сказать, что такое панибратство очень уместно в вооруженных силах, но в нашем деле лучше особенно-то не нахваливать напарника за то, что у него кишка не тонка. Потому что если он — или она — вдруг сломает себе ногу, можно будет пристрелить беднягу без особой жалости. И если ты, приятель, полагаешь, будто это я говорю ради красного словца, то я завидую, дружище, что ты живешь в благостном мире, созданном телевизионными “мыльными операми”. Уинни сняла трубку.
— Алло! — и вдруг она защебетала сладчайшим лоском. — Да, да... это миссис Хелм. Да, он рядом”! Конечно. Подождите!
Она передала мне трубку, слегка пожав плечиками, давая понять, что не имеет представления, кто бы это мог быть. Я взял трубку.
— Хелм у телефона!
Мужской голос, зазвучавший в трубке, несомненно был британского происхождения.
— Кроу-Бархем. Я счел, что могу позвонить тебе, старина, поскольку ты зарегистрировался в отеле под своим настоящим именем. — Он стал ждать моей реакции. Я сохранял молчание, и он продолжал: — Если тебя подводит память, то, может быть, ты вспомни такое имя: Лесли Аластер, совместная операция под кодовым названием “Уж”. Не понимаю, почему они вечно называют свои операции в честь пресмыкающихся. Ты, конечно, помнишь, как нам тогда трудненько пришлось! Я ведь до сих пор должен тебе бутылку, а может, и две, в зависимости от нынешнего тарифа для слегка пообносившихся баронетов. Вот я и попросил у полковника Старка, моего нынешнего шефа, вряд ли ты его знаешь, позволения встретиться с тобой. Ты у нас по делу? Если да, то можем мы тебе чем-нибудь помочь? Войска Ее Величества в твоем распоряжении!
— Не по делу, — ответил я, вспомнив о данных мне инструкциях. Мне следовало по возможности придерживаться своей легенды, во всяком случае, в разговоре с незнакомым лицом по телефону — уж точно. И то, что я, пожалуй, вспомнил этот голос, дела не меняло. Выговор легко имитировать, а в этом городе, надо полагать, немало талантливых имитаторов. И я продолжал: — Я провожу здесь медовый месяц, амиго. И никакая помощь со стороны войск Ее Величества мне не нужна. Спасибо!
— Прими мои поздравления, дружище! Судя по ее голосу, она очаровательна. — Он помолчал и продолжал с настойчивостью, достойной иного применения: — Так ты уверен, что тебе не нужна помощь?
— Ну, в данной ситуации твое предложение можно воспринять как глупую шутку.
— Как? — с другого конца провода послышался смешок. — А, понял. Я не нарочно, поверь!
— Как ты узнал, что я здесь?
— Мы следим за перемещениями по стране и куда менее примечательных лиц, чем ты, приятель.
— Ах, ну да. Примечательных.
— Судя по названию отеля, ты неплохо устроился, но как насчет транспорта? Если у тебя нет машины, могу предложить тебе свою в полное распоряжение. Небольшой “роллс-ройс”. Или “ягуар”? Выбирай. И могу ли я рискнуть предложить тебе шофера, пока ты не привык к нашему извращенному левостороннему движению?
Я задумался. Его настойчивость свидетельствовала, что я не смогу от него легко отделаться. Мне показалось, что лучше не сопротивляться, поэтому я сказал:
— Вообще-то я только что приобрел автомобиль и уже имел счастье поездить по улицам Лондона, так что мне пока хватит этого счастья... Ну да ладно — никогда не следует упускать шанс попутешествовать первым классом. Я принимаю твое предложение получить “ройс” с шофером, если, конечно, ты успеешь пригнать его сюда достаточно быстро, чтобы я не опоздал на встречу в четыре часа. Встреча на другом конце города.
— Ну и славно, — сказал он. — Через десять минут “роллс” будет стоять у входа в отель. Приветик!
И он повесил трубку. Я оторвал трубку от уха и, скорчив в нее гримасу, положил на рычаг. Уинни с нетерпением ждала от меня объяснений.
— Сей джентльмен представился как сэр Лесли Аластер Кроу-Бархем, и, судя по голосу, это он и есть. Похоже, мой звонок в генеалогическую контору начинает приносить свои плоды, хотя пока что вряд ли можно назвать их слишком обильными. Самое трудное, когда работаешь в дружественной стране, — это сохранять нормальные отношения с ее гражданами. Ладно, постараюсь убедить его, что я всего лишь счастливый молодожен. Так мы избежим дипломатических осложнений в отношениях между нашими странами.
— Он из британской разведки? — нахмурилась Уинни. — Погоди-ка. Кроу-Бархем? Нет, не разведка, что-то другое. Он какое-то время работал в Гонконге, так?
— Очень может быть, — пожал я плечами. — Кажется, он упоминал, что родом из тех краев, так что в этом смысле он вполне подходящий кандидат для работы там. Но я не следил за его карьерой. Нам пришлось работать вместе только один раз — несколько лет назад. Он утверждает, что я спас ему жизнь и потому он мне обязан.
— А ты спас?
Я снова пожал плечами.
— Пожалуй. Ну и что? Мне пришлось его довольно долго нести на закорках, но он просто нужен был мне живым, а не мертвым. Я спас его от вражеской пули, успев вовремя нажать на спусковой крючок своего “тридцать восьмого”. Я это сделал не по личным мотивам, и он это прекрасно понимает. Он знает, что не должен мне ровным счетом ничего, — ну, может, стаканчик, за то, что я оказался хорошим стрелком. Но вот теперь он почему-то считает нужным выказать мне свою благодарность и преданность до гроба. Полагаю, просто он ищет предлог, чтобы завязать со мной тесную дружбу. Ну что ж, как-никак это его родина, и мы играем здесь в опасные игры. Ты встречалась с ним в Азии?
Уинни покачала головой.
— Нет. Но ты лучше мне его опиши, чтобы я его сразу узнала, если вдруг столкнусь с ним в критический момент.
— Хорошо. Итак, пять футов одиннадцать дюймов. Сто пятьдесят фунтов — плюс-минус пять, рыжие волосы, серые глаза, небольшие армейские усики. Ему сейчас, должно быть, тридцатник, и он мог слегка набрать вес, хотя эти долговязые британцы обычно так и остаются тощими на всю жизнь. Никогда не видел его с моноклем, но он бы ему пошел. — Я поморщился. — Он был, надо сказать, неплохой парень — не робкого десятками хваткий, но он меня чуть с ума не свел. У него голова была забита всякими бредовыми идеями насчет смелости и отваги, точно эти проблемы кого-то волновали, а его идиотские представления о правилах охоты едва не свели в могилу его и еще кучу людей, которые работали вместе с ним. Знаешь, есть такие умники, которые не могут выстрелить в сидящую утку, или в оленя на полянке, или человеку в спину — точно убийство менее ужасно, если твоя жертва смотрит на север, а не на юг, или наоборот. Разумеется, он быстро избавился от многих своих детских предрассудков, когда оказался в деле, и если он все еще занимается этим видом спорта, то, конечно, позабыл и те, что оставались. А он, похоже, все еще играет в эти игры.
— И ты уверен, что он позвонил только потому, что ты связался с конторой “Симпсон и Уоллинг”?
— Ну, он, правда, намекнул, что мое имя случайно оказалось в списке важных персон, недавно въехавших в страну, но со времени операции “Уж” я уже был в Лондоне раза три, и он не предлагал мне “роллс” с шофером и даже не позвонил спросить, как мои дела. Может, мне удастся что-то выяснить после поездки в “роллсе”. Ставлю пять против двадцати, что у меня будет самый аристократический шофер в Лондоне.
Уинни с сомнением нахмурилась.
— Смотри, будь осторожен. По крайней мере, пока ты его не прощупаешь. То есть если парень был свой в доску вчера, вовсе не означает, что он таким и остался до сегодняшнего дня. Британцы время от времени допускают забавные проколы по части конспирации...
Я потянулся, чтобы шлепнуть ее по надлежащему месту.
— Да, мэм! Какие-нибудь еще советы или распоряжения, мэм? Мы, молодые оперативники, конечно же, очень ценим дружеские советы опытных руководительниц.
Она слегка погладила свой зад сквозь тонкую ткань и усмехнулась:
— Хорошо, дедуля. Действуй по своему разумению. Но смотри, не играй с незнакомыми бациллами.
— Заметано. А если вдруг ты увидишь гигантский вирус, подползающий к тебе, беги со всех ног!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32