И при этом выгнулась, как разбуженная кошка, натянув кафтанчик и доказывая тем самым, что под ним есть кое-что посолиднее, нежели у настоящей сирены из плоти и крови, хоть и не настолько большое, как у той, что украшает карту.
— Ослеп ты, что ли, мэтр? Гляди, куда я указываю! Сюда, на остров. Маленький, но он, думаю, виден? А? Вот тут, к востоку от Дракского архипелага.
— Малый Чиряк? — прочел на карте Дебрен. — Что за название такое? Тьфу! К тому же в Маримале, славящемся своей изысканностью…
— Это не Марималь, — заявил Вендерк опп Гремк.
— Нет? Я думал, Архипелаг и оба Брехта, северный и южный полуострова, составляют княжество Дракию. А Дракия — ленник Марималя, в Эйлефф дань посылает.
— Статус княжества Дракии довольно спорный, но не в этом дело. А в том, что Малый Чиряк вопреки видимости не входит в Архипелаг и, следовательно, не принадлежит княгине Помпадрине Добродетельной.
— Вон как! Значит, это Анваш?
— Нет, господин Дебрен. Не Анваш. Упреждая следующий вопрос, поясню, что он также не дефольская колония и не плод монарших вожделений покойного Бульбы. Надеюсь, вы не думаете, что какая-то страна могла здесь, в Горловине, под самым носом у Анваша и Марималя, воткнуть в землю свой стяг и удержать хотя бы кусочек отмели? Нет, это не в человеческих силах.
— Ага, — догадался Дебрен. — Понял. Монастырь. Церковь на остров руку наложила. Вероятно, непосредственно Зуля. Если он королям не подчиняется…
— Не руку, мэтр! Коготь. Дракон островом правит.
— Дракон — не дракон, гад — не гад, палку ему в зад, — сверкнул зубами Збрхл и подбросил восьмифутовый, в четверть фута толщиной стержень, заканчивающийся паскудным механизированным наконечником. — Не боись, Дебрен, мы и без твоих чар чудо уделаем. Техника ушла невообразимо далеко с тех полузабытых времен, когда Гельвим Завоеватель, направляясь к Анвашу, наткнулся на этот остров и попытался прикончить чудовище. Арбалетов здесь, на Севере, еще не знали, так что прикончить Полыхача пытались таранами.
— Полыхача?
— Так дракона зовут. Неизвестно, его ли одного, или весь ихний вид. Венсуэлли говорит, что мнения специалистов разделились. — Ротмистр уложил болт, который держал в руках, в канавку баллисты, похлопал, как любимую собаку. — И-эх, истинное чудо. У человека аж глаза горят. Верленская работа, из мануфактур Руппа. Слышали небось: «Р-рупп — и труп». Самое новое поколение, разумное оружие, братец. Болт, а точнее — его головка, — самостоятельно на дракона направляется. Достаточно машину более или менее точно нацелить. Знают верленцы, как оружие делать, надо признать. Не скажу, сколько такой снаряд стоит, потому что очень уж склизкая у вас галера, а ты от изумления можешь через пролом в борту вылететь. Эй, Генза, а ну дай-ка по лбу этому дурню! Сколько раз можно говорить, что его там поставили тетиву натягивать, а не копаться грязными ручищами в оружии! Оторвет ему лапу, или, что еще хуже, повредит, полудурок, головку снаряда! Это тонкая штука, не для олухов, которые вороты крутят!
— Я ничего не слышал об экспедиции Гельвима.
— Потому что он не хвастался. Нечем было. Дракон его дракленских разбойников отделал за милую душу, тараны попереломал и половину драккаров перевернул или сильно повредил.
— И что ж с тех пор? Ведь прошло уж, почитай, лет четыреста. Кто-нибудь видел Полыхача?
— Я подробностей не знаю. Спрашивай Венса. Он что-то говорил о каких-то смельчаках, странствующих рыцарях, наемных чародеях, которые сюда на лодках заплывали, но поскольку ни один не вернулся и ничего нового в тактическую науку не внес, так я ими и не интересовался. Да и адмирал тоже не очень-то распространялся. Что мне надо было знать, я слышал, а остальное, похоже, не для меня.
— Да-а… — Магун, опершись о релинг, какое-то время глядел на вырастающий на глазах серый холм суши. Остров Малый Чиряк был все ближе, и серость морского горизонта понемногу переходила в зелень. Может, полей, может, деревьев. — Не знаешь, в чем тут дело? Не догадываешься?
— А ты не слышал? — Збрхл приоткрыл какой-то клапан посередине наконечника болта, глянул внутрь, удовлетворенно хмыкнул. — Во славу Махруса и Императора, защитника веры, нам предстоит языческого рода скотину прикончить. Задача прямая, как болт. А его магией выпрямляли.
— Какое дело Императору, владеющему остатками Империи где-то на другом краю континента, до какого-то восточно-випландского дракона? Господин Збрхл, Бикопулисс даже во времена величайшего расцвета не посылал на эти воды ни одного военного корабля. Да что там, ни одного купеческого судна. Если б не книги, оставшиеся от Старой Империи Зули, никто вообще б не знал о существовании какой-то Горловины. Не думаешь?..
— Мэтр Дебрен, моя задача не думать, а воевать. Мне платят, указывают, кого крошить, я крошу. Без лишних вопросов. И за это меня ценят — помимо всего остального. Вы, — другое дело, вы — магун, человек, интересующийся строением мира. Спросите Венса.
— А его не злит, что мы так сокращаем его имя? Ведь он как-никак адмирал. Да и само имя… А случайно, Коломан Венсуэлли, первооткрыватель Нового Света, и он…
— Незаконнорожденный… Так что предпочитаю не спрашивать. А адмирал он такой же, как я, к примеру, маршал. Год назад еще каперством промышлял. С ирбийским листом анвашские корабли обдирал, а с анвашскими — ирбийские. Такой он был капер. В конце концов обе стороны сообразили что к чему, и ему пришлось смываться на Междуморье. Там он неосмотрительно кинулся в торговлю, а поскольку особо порядочным не был, то наделал долгов и с отчаяния поступил на службу в Бикопулисс. Империя враждует со всем остальным Випланом, на весь континент смотрит свысока, поэтому его приняли и даже повысили в звании. Но у них любой баркой адмирал командует, так что ты не принимай очень-то всерьез его звание. Вот прикончим дракона, пару месяцев Венс жалованья не получит, так махнет рукой на бикопулиссцев и к своим вернется, снова капитаном Венсуэлли станет. И правильно сделает. Я, конечно, тут не для того, чтобы думать, поставлен, но вам скажу: похоже, кто-то здесь Венсуэлли за нос водит, да и нас заодно с ним. Ну да ладно, чему быть, того не миновать. Гляньте-ка на эту верленскую работу и проверьте, не выветрилась ли магия.
— Бросай якоря! — Голос Венсуэлли эхом отразился от серых скал и вернулся каким-то скрипучим, неприятным. — Парус, Люванец! Хорошо… Хорошо, парни. По два скойца каждому за проход между этими клыками. Хо, не удивляет меня, что это девственная земля. Один-единственный залив, а вход узкий, как у девки…
— Думайте, прежде чем сказать, — предостерегающе бросила Солган. — Это исторический момент. Надеюсь, вы не хотите, чтобы вас из хроник вырезали, когда люди наконец перестанут язык засорять и придется все ругательства и непотребства из книг под угрозой наказания убирать?
— Это писать? — робко спросил один из бело-розовых помощников.
— До слова «земля». Дальше — нет. А вообще-то присутствующих, за исключением меня, не цитируйте, пока я не скажу. Мы находимся на последнем, не знающем благословения Кольца, закутке Виплана, в легендарной стране. Однако вижу, никто из присутствующих не понимает размеров сегодняшнего события, серьезности и торжественности не проявляет. Нет смысла их пустые и поверхностные замечания сохранять для потомков.
— Эй ты, на корме, заснул? Кидай лот, няха, или я тебя так кину… Не видишь, нас крутит? А что, если там мель?
— Не нравится мне это, — тихо сказал Дебрен. Никто не обратил внимания: свободные от работы задирали головы, глазея на окружающие залив горы.
— Пишите: «Средь мрачных скал, окружающих корабль смельчаков, в расщелинах росли буйные травы, склоняющиеся к воде на три фута. Выше же, казалось, под самым небом, где кружили орлы, раскинули ветви деревья, согбенные вихрями, касаясь листвой свинцовых туч».
— Это чайки, — заметил Вендерк опп Гремк. — А скалы действительно высокие — побольше двух дюжин футов будут. Черт побери. Нехорошо.
«Ласточка» замерла. Окружающие остров рифы и мели задерживали волны, вода в заливе была почти недвижная и темная, как в колодце. Было в ней что-то скверное. Дебрен чувствовал это, даже не высовываясь за башенки надстройки.
— «Позади себя смельчаки видели галеру, медленно работающую веслами, лавирующую между всплесками, вызванными притаившимися под водой скалами. Бездонная глубь под галерой так изумляла членов ее экипажа, что их лица издалека казались белыми пятнами».
— Выдумываешь, Солган, — сверкнул зубами адмирал. — Либо скалы, либо бездонная глубь. Остановись на чем-нибудь одном, не то, глядишь, и тебя из хроник вычеркнут.
— Четыре сажени! — кричал матрос с лотом. — Три сажени четыре фута! Три с половиной!
— Эта полка подойдет, — указал рукой Вендерк опп Гремк. — Расположена повыше границы прилива, никто не усомнится, что она является частью твердой земли. И песок есть. Маловато, но след ступней останется. Подплывем туда, адмирал.
— Три сажени с футом!
— Не болтайся вдоль кормы, растяпа, — не оглядываясь, бросил Венсуэлли. — А вы перестаньте шутить, мэтр Гремк. Это каравелла, а не шлюпка.
— «Перед нами раскинулся остров, вроде бы небольшой, но гористый, полный зловещих обрывов, яров и каменных котловин. Его покрывал вековой лес, мрачный, спутанный, как прическа, которую два года тому назад носила королева Эсмерия на встрече в…»
— Две сажени четыре фута!
— Адмирал, позвольте на два слова?..
— Не сейчас, Дебрен. Люванец, тащи!
Что-то глухо стукнуло о борт. Шлюпка. Шестеро матросов и рулевой были слишком слабой упряжкой, чтобы тянуть каравеллу при входе в залив, но здесь, на спокойной как в пруду воде, могли здорово помочь.
— Две сажени и два фута!
— «Из-за зарослей дикого кустарника видно нечто, напоминающее крышу замковой башни. Значит, подтвердились легенды». Восклицательный знак. «Стало быть, действительно люди не только забредали сюда когда-то, не только на вершину холма взбирались, пробиваясь сквозь лесные дебри, каменистые пролысины и чудовищно разросшуюся крапиву, но и фортецию возвели. Маленькую, возможно, языческую, о чем свидетельствуют ее никудышные размеры. Известно, что все, язычеством отдающее, также и мерзостностью отличается. Ибо без света веры…»
Покрытый анонимной, не помеченной гербами попоной верховой конь Голубого разрешил подвести себя к борту, обвязать веревками. Его одурманили отваром из солода и пива, крепко приправленным магией. Он не должен был доставить хлопот, как, впрочем, и стоявший рядом хозяин, державший намотанный на древко прапорец и молча позволивший обмотать себя вокруг лат такими же, как и у коня, веревками. Рыцарь в панцире был слишком тяжел, чтобы спуститься в шлюпку самостоятельно.
— Я категорически требую подвести корабль к той каменной полке, — выпятил живот опп Гремк. — Ибо коня с лодки туда вывести не удастся, да и матрос Лобрик не сможет взобраться. Не забывайте, адмирал, что у Лобрика одна нога деревянная. И ходит он перекосясь. А сейчас и вообще уже совершенно криво. Ибо пьян безмерно.
— Две… нет, сажень и пять и еще малость!
— Адмирал, не хотелось бы мешать, но…
— Не сейчас, Дебрен. Господин Гремк, а вы не преувеличиваете? Вон там, напротив носа, золотится прелестная отмель, прямо как создана для лодки. Подходи и причаливай. При отливе, возможно, и из воды выступает, впрочем, может, и нет, потому что сейчас-то прилив. И конь легко с лодки сойдет, и люди… На кой же дьявол корабль опасности подвергать, толкать под каменные обрывы? А вдруг там под водой дрянь какая-нибудь? Острые камни? Или течения? А если дракон Полыхач не подох от старости, а именно на тот обрыв вылез старые косточки погреть? Хороши же мы будем, если он нам на головы наделает.
— Полторы сажени!
— «С именем Господним на устах и верой в сердцах мореходы покидали корабль, спускаясь в лодки».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Ослеп ты, что ли, мэтр? Гляди, куда я указываю! Сюда, на остров. Маленький, но он, думаю, виден? А? Вот тут, к востоку от Дракского архипелага.
— Малый Чиряк? — прочел на карте Дебрен. — Что за название такое? Тьфу! К тому же в Маримале, славящемся своей изысканностью…
— Это не Марималь, — заявил Вендерк опп Гремк.
— Нет? Я думал, Архипелаг и оба Брехта, северный и южный полуострова, составляют княжество Дракию. А Дракия — ленник Марималя, в Эйлефф дань посылает.
— Статус княжества Дракии довольно спорный, но не в этом дело. А в том, что Малый Чиряк вопреки видимости не входит в Архипелаг и, следовательно, не принадлежит княгине Помпадрине Добродетельной.
— Вон как! Значит, это Анваш?
— Нет, господин Дебрен. Не Анваш. Упреждая следующий вопрос, поясню, что он также не дефольская колония и не плод монарших вожделений покойного Бульбы. Надеюсь, вы не думаете, что какая-то страна могла здесь, в Горловине, под самым носом у Анваша и Марималя, воткнуть в землю свой стяг и удержать хотя бы кусочек отмели? Нет, это не в человеческих силах.
— Ага, — догадался Дебрен. — Понял. Монастырь. Церковь на остров руку наложила. Вероятно, непосредственно Зуля. Если он королям не подчиняется…
— Не руку, мэтр! Коготь. Дракон островом правит.
— Дракон — не дракон, гад — не гад, палку ему в зад, — сверкнул зубами Збрхл и подбросил восьмифутовый, в четверть фута толщиной стержень, заканчивающийся паскудным механизированным наконечником. — Не боись, Дебрен, мы и без твоих чар чудо уделаем. Техника ушла невообразимо далеко с тех полузабытых времен, когда Гельвим Завоеватель, направляясь к Анвашу, наткнулся на этот остров и попытался прикончить чудовище. Арбалетов здесь, на Севере, еще не знали, так что прикончить Полыхача пытались таранами.
— Полыхача?
— Так дракона зовут. Неизвестно, его ли одного, или весь ихний вид. Венсуэлли говорит, что мнения специалистов разделились. — Ротмистр уложил болт, который держал в руках, в канавку баллисты, похлопал, как любимую собаку. — И-эх, истинное чудо. У человека аж глаза горят. Верленская работа, из мануфактур Руппа. Слышали небось: «Р-рупп — и труп». Самое новое поколение, разумное оружие, братец. Болт, а точнее — его головка, — самостоятельно на дракона направляется. Достаточно машину более или менее точно нацелить. Знают верленцы, как оружие делать, надо признать. Не скажу, сколько такой снаряд стоит, потому что очень уж склизкая у вас галера, а ты от изумления можешь через пролом в борту вылететь. Эй, Генза, а ну дай-ка по лбу этому дурню! Сколько раз можно говорить, что его там поставили тетиву натягивать, а не копаться грязными ручищами в оружии! Оторвет ему лапу, или, что еще хуже, повредит, полудурок, головку снаряда! Это тонкая штука, не для олухов, которые вороты крутят!
— Я ничего не слышал об экспедиции Гельвима.
— Потому что он не хвастался. Нечем было. Дракон его дракленских разбойников отделал за милую душу, тараны попереломал и половину драккаров перевернул или сильно повредил.
— И что ж с тех пор? Ведь прошло уж, почитай, лет четыреста. Кто-нибудь видел Полыхача?
— Я подробностей не знаю. Спрашивай Венса. Он что-то говорил о каких-то смельчаках, странствующих рыцарях, наемных чародеях, которые сюда на лодках заплывали, но поскольку ни один не вернулся и ничего нового в тактическую науку не внес, так я ими и не интересовался. Да и адмирал тоже не очень-то распространялся. Что мне надо было знать, я слышал, а остальное, похоже, не для меня.
— Да-а… — Магун, опершись о релинг, какое-то время глядел на вырастающий на глазах серый холм суши. Остров Малый Чиряк был все ближе, и серость морского горизонта понемногу переходила в зелень. Может, полей, может, деревьев. — Не знаешь, в чем тут дело? Не догадываешься?
— А ты не слышал? — Збрхл приоткрыл какой-то клапан посередине наконечника болта, глянул внутрь, удовлетворенно хмыкнул. — Во славу Махруса и Императора, защитника веры, нам предстоит языческого рода скотину прикончить. Задача прямая, как болт. А его магией выпрямляли.
— Какое дело Императору, владеющему остатками Империи где-то на другом краю континента, до какого-то восточно-випландского дракона? Господин Збрхл, Бикопулисс даже во времена величайшего расцвета не посылал на эти воды ни одного военного корабля. Да что там, ни одного купеческого судна. Если б не книги, оставшиеся от Старой Империи Зули, никто вообще б не знал о существовании какой-то Горловины. Не думаешь?..
— Мэтр Дебрен, моя задача не думать, а воевать. Мне платят, указывают, кого крошить, я крошу. Без лишних вопросов. И за это меня ценят — помимо всего остального. Вы, — другое дело, вы — магун, человек, интересующийся строением мира. Спросите Венса.
— А его не злит, что мы так сокращаем его имя? Ведь он как-никак адмирал. Да и само имя… А случайно, Коломан Венсуэлли, первооткрыватель Нового Света, и он…
— Незаконнорожденный… Так что предпочитаю не спрашивать. А адмирал он такой же, как я, к примеру, маршал. Год назад еще каперством промышлял. С ирбийским листом анвашские корабли обдирал, а с анвашскими — ирбийские. Такой он был капер. В конце концов обе стороны сообразили что к чему, и ему пришлось смываться на Междуморье. Там он неосмотрительно кинулся в торговлю, а поскольку особо порядочным не был, то наделал долгов и с отчаяния поступил на службу в Бикопулисс. Империя враждует со всем остальным Випланом, на весь континент смотрит свысока, поэтому его приняли и даже повысили в звании. Но у них любой баркой адмирал командует, так что ты не принимай очень-то всерьез его звание. Вот прикончим дракона, пару месяцев Венс жалованья не получит, так махнет рукой на бикопулиссцев и к своим вернется, снова капитаном Венсуэлли станет. И правильно сделает. Я, конечно, тут не для того, чтобы думать, поставлен, но вам скажу: похоже, кто-то здесь Венсуэлли за нос водит, да и нас заодно с ним. Ну да ладно, чему быть, того не миновать. Гляньте-ка на эту верленскую работу и проверьте, не выветрилась ли магия.
— Бросай якоря! — Голос Венсуэлли эхом отразился от серых скал и вернулся каким-то скрипучим, неприятным. — Парус, Люванец! Хорошо… Хорошо, парни. По два скойца каждому за проход между этими клыками. Хо, не удивляет меня, что это девственная земля. Один-единственный залив, а вход узкий, как у девки…
— Думайте, прежде чем сказать, — предостерегающе бросила Солган. — Это исторический момент. Надеюсь, вы не хотите, чтобы вас из хроник вырезали, когда люди наконец перестанут язык засорять и придется все ругательства и непотребства из книг под угрозой наказания убирать?
— Это писать? — робко спросил один из бело-розовых помощников.
— До слова «земля». Дальше — нет. А вообще-то присутствующих, за исключением меня, не цитируйте, пока я не скажу. Мы находимся на последнем, не знающем благословения Кольца, закутке Виплана, в легендарной стране. Однако вижу, никто из присутствующих не понимает размеров сегодняшнего события, серьезности и торжественности не проявляет. Нет смысла их пустые и поверхностные замечания сохранять для потомков.
— Эй ты, на корме, заснул? Кидай лот, няха, или я тебя так кину… Не видишь, нас крутит? А что, если там мель?
— Не нравится мне это, — тихо сказал Дебрен. Никто не обратил внимания: свободные от работы задирали головы, глазея на окружающие залив горы.
— Пишите: «Средь мрачных скал, окружающих корабль смельчаков, в расщелинах росли буйные травы, склоняющиеся к воде на три фута. Выше же, казалось, под самым небом, где кружили орлы, раскинули ветви деревья, согбенные вихрями, касаясь листвой свинцовых туч».
— Это чайки, — заметил Вендерк опп Гремк. — А скалы действительно высокие — побольше двух дюжин футов будут. Черт побери. Нехорошо.
«Ласточка» замерла. Окружающие остров рифы и мели задерживали волны, вода в заливе была почти недвижная и темная, как в колодце. Было в ней что-то скверное. Дебрен чувствовал это, даже не высовываясь за башенки надстройки.
— «Позади себя смельчаки видели галеру, медленно работающую веслами, лавирующую между всплесками, вызванными притаившимися под водой скалами. Бездонная глубь под галерой так изумляла членов ее экипажа, что их лица издалека казались белыми пятнами».
— Выдумываешь, Солган, — сверкнул зубами адмирал. — Либо скалы, либо бездонная глубь. Остановись на чем-нибудь одном, не то, глядишь, и тебя из хроник вычеркнут.
— Четыре сажени! — кричал матрос с лотом. — Три сажени четыре фута! Три с половиной!
— Эта полка подойдет, — указал рукой Вендерк опп Гремк. — Расположена повыше границы прилива, никто не усомнится, что она является частью твердой земли. И песок есть. Маловато, но след ступней останется. Подплывем туда, адмирал.
— Три сажени с футом!
— Не болтайся вдоль кормы, растяпа, — не оглядываясь, бросил Венсуэлли. — А вы перестаньте шутить, мэтр Гремк. Это каравелла, а не шлюпка.
— «Перед нами раскинулся остров, вроде бы небольшой, но гористый, полный зловещих обрывов, яров и каменных котловин. Его покрывал вековой лес, мрачный, спутанный, как прическа, которую два года тому назад носила королева Эсмерия на встрече в…»
— Две сажени четыре фута!
— Адмирал, позвольте на два слова?..
— Не сейчас, Дебрен. Люванец, тащи!
Что-то глухо стукнуло о борт. Шлюпка. Шестеро матросов и рулевой были слишком слабой упряжкой, чтобы тянуть каравеллу при входе в залив, но здесь, на спокойной как в пруду воде, могли здорово помочь.
— Две сажени и два фута!
— «Из-за зарослей дикого кустарника видно нечто, напоминающее крышу замковой башни. Значит, подтвердились легенды». Восклицательный знак. «Стало быть, действительно люди не только забредали сюда когда-то, не только на вершину холма взбирались, пробиваясь сквозь лесные дебри, каменистые пролысины и чудовищно разросшуюся крапиву, но и фортецию возвели. Маленькую, возможно, языческую, о чем свидетельствуют ее никудышные размеры. Известно, что все, язычеством отдающее, также и мерзостностью отличается. Ибо без света веры…»
Покрытый анонимной, не помеченной гербами попоной верховой конь Голубого разрешил подвести себя к борту, обвязать веревками. Его одурманили отваром из солода и пива, крепко приправленным магией. Он не должен был доставить хлопот, как, впрочем, и стоявший рядом хозяин, державший намотанный на древко прапорец и молча позволивший обмотать себя вокруг лат такими же, как и у коня, веревками. Рыцарь в панцире был слишком тяжел, чтобы спуститься в шлюпку самостоятельно.
— Я категорически требую подвести корабль к той каменной полке, — выпятил живот опп Гремк. — Ибо коня с лодки туда вывести не удастся, да и матрос Лобрик не сможет взобраться. Не забывайте, адмирал, что у Лобрика одна нога деревянная. И ходит он перекосясь. А сейчас и вообще уже совершенно криво. Ибо пьян безмерно.
— Две… нет, сажень и пять и еще малость!
— Адмирал, не хотелось бы мешать, но…
— Не сейчас, Дебрен. Господин Гремк, а вы не преувеличиваете? Вон там, напротив носа, золотится прелестная отмель, прямо как создана для лодки. Подходи и причаливай. При отливе, возможно, и из воды выступает, впрочем, может, и нет, потому что сейчас-то прилив. И конь легко с лодки сойдет, и люди… На кой же дьявол корабль опасности подвергать, толкать под каменные обрывы? А вдруг там под водой дрянь какая-нибудь? Острые камни? Или течения? А если дракон Полыхач не подох от старости, а именно на тот обрыв вылез старые косточки погреть? Хороши же мы будем, если он нам на головы наделает.
— Полторы сажени!
— «С именем Господним на устах и верой в сердцах мореходы покидали корабль, спускаясь в лодки».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56